Войсковая часть радиоэлектронной разведки флота располагалась на окраине небольшого городка, в котором и жили семьи офицеров и мичманов. Тихий и уютный, без обычного городского шума и плотно снующих потоков населения, он располагал к размеренной и спокойной жизни в нём.
Командир части капитан 1 ранга Анатолий Грива – энергичный, волевой, целеустремлённый и ищущий оптимальных решений человек, был антиподом установившемуся образу жизни окружающих. Он вносил в их среду беспокойство и пугающие изменения. Хороший аналитик, за высокие достижения в ратном труде награждённый орденом «Красной Звезды», он понимал подчинённых, сопереживал, но прятал свои чувства за командирской сухостью и даже некоторой жёсткостью принимаемых им в интересах коллектива решений. Из всех подразделений части его больше всего беспокоило основное – радиопеленгаторный центр. В нём, после убытия опытного командира на учёбу в академию и назначения капитан-лейтенанта Никитина, сложилась не стабильная обстановка – показатели боевой подготовки и состояния воинской дисциплины «покатились вниз». Подразделение, длительно занимавшее призовые места по итогам соревнования, теперь оказалось на последнем месте. В нём стали обычным явлением самовольные отлучки, употребления спиртных напитков, нарушения дежурно-вахтенной службы. Никитин долго болел, а затем решил увольняться.
Гриве давно приглянулся молодой инженер по обслуживанию технических средств старший лейтенант Василий Павлов. Худощавый и подтянутый, с отличием закончивший высшее военно-морское училище, он отличался скромностью, исполнительностью и здоровым рвением в освоении своей специальности.
Приказ принять ответственную должность командира ведущего подразделения был неожиданным и не обрадовал старшего лейтенанта. Василию нравилась служба по занимаемой должности. Он с удовольствием распутывал технические ребусы, получая от этого удовлетворение. Да и категория предложенной должности была капитан 3 ранга, а он ещё и до капитан-лейтенанта не дослужился.
Капитан 1 ранга Грива не был удивлён состоянием Павлова. Сбивчивые объяснения старшего лейтенанта о не готовности принять радиопеленгаторный центр, он долго слушать не стал - подписал приказ и назначил месячный испытательной срок для становления молодого командира
Павлов находился на распутье. Решение большого командира было принято, но оно сильно тревожило – Василий не был уверен в наличии у себя требуемых командирских данных. По внутреннему складу он был романтиком - любил поэзию, сохранил детскую мечтательность, и трепетные чувства к матери. Высшее образование дало ему основные понятия о трёх направлениях служебной деятельности офицера: административно-командном, инженерно-техническом и оперативно-аналитическом. Из них наиболее ответственным, с большим количеством подчинённых, было командное. Оно требовало сложного сочетания, на грани гремучей смеси, высоких нравственных принципов и человеколюбия к каждой подчинённой личности с администрированием в интересах коллектива и выполняемых задач.
Подразделение оказалось намного сложнее, чем представлял себе Павлов. Оно состояло из нескольких разнородных центров (телефонии, телеграфии, передающего, приёмного, пеленгаторного), разбросанных на километры друг от друга. Первое построение личного состава, с представлением нового командира, привело Василия в замешательство. Его встретили настороженно. Подчинённые, кто с интересом, но более - нагло и улыбаясь, смотрели на него. Не здоровое состояние коллектива чётко просматривалось и в отсутствующей дисциплине строя – изломанные шеренги, напоминающие сборище анархистов, беспорядочно раскачивались, вяло реагируя на отдаваемые команды, в строю велись разговоры.
Два подчинённых офицера оказались значительно старше их командира по возрасту и воинскому званию, что вносило дополнительные сложности во взаимоотношения. Порадовал Василия заместитель по политической части капитан Алексей Пылов, который был призван на службу после окончания педагогического института и обладал значительным опытом воспитательной работы. Скромной внешности, но порядочный и трудолюбивый, сопереживающий он вызывал уважение. Было видно, что Алексей устал от беспредела в подразделении и обрадован приходу командира. При знакомстве он откровенно и просто признал своё не понимание тонкой структуры военной разведки, но убедительно подтвердил готовность поддержать Василия и подготовить предложения по сплочению коллектива.
В первый же день, проходя мимо места оборудованного для курения, Павлов услышал обрывок матросской речи: «…молодой командир, не выдержит – сбежит. Всё будет, как и раньше…» Он понял – это о нём.
Василий метался по подчинённым центрам, стремясь быстрее вникнуть в их специфику и поближе познакомиться с подчинёнными.
На третьи сутки Павлов в два часа ночи был поднят по тревоге и вызван в часть – двое его подчинённых, при скрытном возвращении из самовольной отлучки, были встречены автоматным огнём. При этом часовой – не достаточно опытный матрос, ошибочно перевёл предохранитель на стрельбу очередями. Веер пуль из ствола автомата Калашникова, пламя и грохот выстрелов мгновенно положили смельчаков на землю. Рядом упали бутылки с водкой, которую они несли в подразделение.
Данный случай заставил Василия пересмотреть свой план по демократичному и плавному наведению порядка. Время для обычного воспитательного процесса было упущено, требовалось хирургическое вмешательство – операция. Тем более что проявлялись признаки утверждения у подчинённых мнения о слабости, нерешительности и мягкости нового начальника. Даже замполит Пылов, осознающий требование политотдела воспитывать, а не администрировать, предлагал применить жёсткие меры к выявленному им не гласному теневому лидеру матросу Скобликову. Вскрытое дежурной службой части нарушение было также спровоцировано им, но пострадавшие матросы своего атамана не сдавали.
Анализируя причины не состоятельности коллектива, как единого целого, Павлов понял, что надо начинать с руководителей. Посоветовавшись с замполитом, он по окончании служебного времени собрал подчинённых офицеров и мичманов - начальников центров, старшин подразделения и команд, вне рамок части – в домашней обстановке. Доведение командиром своего замысла, целей и задач в условиях накрытого застолья было не обычным и удивило подчинённых. В результате они с понятием и готовностью поддержать восприняли слова Павлова о необходимости вывести основное подразделение части в число лидеров и помочь ему в этом.
В ходе знакомств и проводимых с личным составом бесед Василий обратил внимание, что многие матросы из прибывшего пополнения имеют ссадины и синяки, которые по их объяснениям были получены при падении и личной невнимательности. Проводя ознакомительную беседу с матросом Скобликовым, как генератор, задающим негативный фон, был поражён его внутренней жёсткости, самоуверенности и наглости. Отдельные факты его участия в неуставных взаимоотношениях уже прояснились.
Внезапное построение всего подразделения было воспринято с ленцой. Приняв доклад, Павлов вызвал из строя матроса Скобликова, который вялой походкой, раскачиваясь и бравируя перед сослуживцами, под довольные смешки отдельных из них, встал перед строем.
Кратко дав оценку последним негативным событиям и определив целевую установку для подразделения, Василий внезапно обратился к расслабленному Скобликову:
- Как служить будем, товарищ матрос?
Скобликов, подмигнув кому-то в строю и переминаясь с ноги на ногу, равнодушно ответил:
- Посмотрим. Как служили – так и будем служить!
- За распространение неуставных взаимоотношений матросу Скобликову объявляю семь суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте! – строгий и внезапно жёсткий голос юного командира заставил вздрогнуть и невольно подтянуться весь строй. – Старшине подразделения мичману Иванову немедленно реализовать наказание.
- Есть! – обрадованный ответ старшины, последовавшая оперативная, без захода в подразделение, погрузка и отправка Скобликова, встряхнули подразделение, как свежий ветер будоражит и покрывает рябью застоявшееся болото.
Неделя пролетела в напряжённой подготовке к участию в учении. Старшина Иванов доложил командиру, у которого также в настольном календаре стояла пометка, о возвращении Скобликова, сценарий приёма которого в подразделение уже был оговорен.
Построенное подразделение, молчаливое и выжидательное, смотрело на командира и Скобликова, который после возвращения с гауптвахты, без захода в казарму был поставлен перед строем.
- Как служить будем, товарищ матрос? - вопрос командира заставил вздрогнуть и напрячься каждого в ожидании ответа. Все понимали, что в простоте заданного вопроса было уложено большое содержание.
Скобликов медлил с ответом, его нерешительность уже просматривалась для окружающих, и он, боясь этого, а в результате потери своего авторитета, произнёс:
- Как служили…, - и замер.
В застывшей тишине, объявленные командиром пять суток ареста и тут же последовавшая немедленная отправка обратно на гауптвахту Скобликова, выбила у многих почву из-под ног.
На фоне проходившего учения Павлов предложил провести подразделением комплексную тренировку по защите от оружия массового поражения с удлинением стандартных сроков и реальной отработкой вводных. Капитану 1 ранга Гриве предложение, содержащее психологические аспекты воспитания через коллектив, понравилось.
Бомбоубежище, в котором по сигналу тревоги укрылись военнослужащие, было небольшим, сборным сооружением из бетонных арочных конструкций. Состояло оно из основного помещения объёмом до пятидесяти человек и переходного тамбура. Убежище было оборудовано фильтра-вентиляционной установкой (ФВУ) и скамейками.
Павлов, находясь со старшиной Ивановым в убежище, спокойно наблюдал, как оживлённые подчинённые занимали места на скамейках. Они были уверены, что как всегда, через двадцать минут будут опять на свежем воздухе, под солнцем. Василий, не давая времени на раскачку, ввёл вводную о выходе из строя системы электроснабжения. Освещение было включено аварийное, а ФВУ начали прокручивать вручную, по графику. Василий не реагировал, когда поклонники Скобликова, лениво прокручивая рукоятку, изображали работу, надеясь в ближайшие минуты выйти из подземелья. Через пару часов по стенам бомбоубежища поплыл конденсат, дышать стало труднее. Привычное, как обычно, время тренировки прошло, а отбоя не было. Смех и веселье давно прошли. Все ждали сигнала об окончании. Его не было. В притихшем подземелье раздавались только сухие, тревожные объявления о степени радиоактивного заражения местности. Прислушиваясь, с надеждой ждали снижения показателей, но пока обстановка оставалась сложной.
- Крути быстрее, не ловчи. Дышать нечем – задохнёмся! - раздались первые тревожные возгласы из матросской среды.
Василий отметил про себя, что эта реакция коллектива позитивно бьёт по устоям «скобликовщины», ставя её на должное место.
Затянувшееся на неопределённый период время тренировки, лаконичная информация об усложняющейся обстановке всё более напоминали реально начавшуюся войну с применением оружия массового поражения.
- Личный состав боевых постов получил максимальную дозу облучения, требуется его замена. Кто желает пойти добровольцами? – голос командира внёс оживление под тесные своды убежища.
Как и ожидал Павлов в первую шеренгу добровольцев встали нарушители, глаза которых выдавали одно желание – быстрее выйти на свежий воздух!
С оружием, экипированные в общевойсковые защитные комплекты (ОЗК) и включённые в противогаз, способом шлюзования через тамбур, они вышли на поверхность в надежде сбросить противогаз и расслабиться. Однако здесь их встретили посредники-контролёры точного выполнения всех требований в условиях заражённой местности. Впервые в полном облачении был произведён многокилометровый марш с условной заменой товарищей, несущих вахту на постах.
В убежище, после ухода добровольцев, с завистью обменивались мнениями о том, как им повезло, и ожидали появления новых товарищей, сменённых с постов.
Условный сигнал, установленная процедура шлюзования и прибывшие - в убежище, буквально свалившись на входе.
- Помочь товарищам снять ОЗК, противогаз и оружие! – приказ командира бросились выполнять немедленно.
Сняв ОЗК, все застыли от удивления – вернулись ушедшие матросы, но мало похожие на себя – лица осунулись, мокрая одежда и вода, которую выливали прямо из комбинезонов.
- Молодцы ребята – достойно выполнили задачу и на отлично установленный норматив! – похвалил командир. – Старшина выдать им для подкрепления воды и сухие пайки.
Прибывшие благодарно встрепенулись, посмотрев вокруг – они впервые почувствовали стоимость настоящей похвалы и были горды сейчас, что по-мужски стойко преодолели учебные трудности…
Поздняя осень принесла первые заморозки – по утрам, на зелёной ещё траве, лежал стылый иней, который даже под лучами солнца долго не таял.
Подразделение быстро построилось и, не шелохнувшись, смотрело на прибывшего с гауптвахты и стоящего перед строем Скобликова. Вид его был тщедушным и потрёпанным – перемёрзший, с опущенными и завязанными под подбородком ушами шапки, в грязном и измятом обмундировании. Чувство человеческой жалости к матросу волной подкатило и обжало Маслова. С трудом сдержавшись, и понимая, что решается судьба коллектива, он переборол себя.
- Как служить будем, товарищ матрос? - вопрос командира со сложной интонацией и глубоким смыслом повис в воздухе и дошёл до глубины души каждого.
Скобликов вздрогнул, невнятно что-то произнёс и опустил голову. Все в тревоге замерли, не узнавая товарища и не поняв, что было им сказано.
- Повторите. Громче!
- Хо-хо-рошо… Хорошо!
Строй легко шелохнулся, как будто сжатая пружина была отпущена. Василий почувствовал облегчение, и пришла уверенность – всё у него получится. Он понял – испытательный срок пройден успешно…
Через год подразделение, которое к удивлению всех поменяло свой облик, вошло в тройку лучших в части по итогам боевой учёбы и воинской дисциплины, а его командиру было присвоено очередное воинское звание капитан-лейтенант.
29.07.-1.08.2017г., Калининград