- Кто здесь?- спросила Анжелика.
- Призраки из Ферзеталя!– вспомнив прочитанное в рукописях Александра, замысловато пошутила Вика, скидывая свою робу.
- Что?!
- Свои! – объяснила Катя.
- Свои через парадный подъезд входят. С подарками…
- Значит мы никакие…
- Ладно, не огрызайся, Катюша! Не сомневайся: я очень рада вас видеть! Заходите, снимайте у входа всё грязное. Обмойтесь в душе. Ты всё знаешь: где и что. Покажи Вике.
- Вообще-то я впервые опустилась так низко в этом здании: на этом этаже я ещё не была. И… познакомься: это наша…
- Я отлично знаю всех наших! Такие церемонии были бы уместны возле парадного подъезда, а тут – просто будьте как дома. Вот душ – идите помойтесь после скитаний под землёй. Голенькими – словно свои в доску – пройдите в комнату,– Анжелика показала дверь, – тут везде очень тепло. А я – тоже как своя – полюбуюсь на ваши замечательные формы. Располагайтесь, отдыхайте, внутри в гардеробе найдёте, что одеть. А я приготовлю для вас по бокальчику бодрящего коктейля.
- Спасибо…– поблагодарила Вика, исчезая в душе.
- Единственное – на верх не приглашаю: там дети. Частный детский сад для девочек. Видеокамеры везде – проверяется всё и во всех инстанциях. Как мне объяснить: откуда вы появились?
- А здесь?!
- Здесь всё под моим контролем.
Тринадцатая Стервочка бросила взгляд на хозяйку особняка, вполне уверенно произнёсшую эту фразу, — тем не менее, своим дотошным взглядом финансиста, привыкшего замечать и давать точную оценку всему, высвечивая в памяти любые мелочи, Екатерина почувствовала: перед ней стоит уже не та ослепительная красавица. Не та, уверенная во всём светская львица, с великолепными локонами цвета созревающей пшеницы, какую иногда видела девушка в офисе босса или на корпоративных собантуйчиках. Не та, уверенная в собственном совершенстве, королева воскресших амазонок — сильных, молодых, дерзких — бросающих вызов всем вокруг себя. Королева — в магическом блеске бриллиантов, изумрудов, в вечерних платьях то от … то от… – от навороченных имён лучших в Мире модельеров язык заплетался… какую Катюша увидела в тот страшный день. Изменивший всё! Когда глупая Людмила, случайно проникшая в их полудворец простолюдинка, рискнувшая помочь Кате, максимально облегчила жизнь Анжелике. И, тем самым, сразу же изменившая неумолимый ход истории про древних и современных амазонок.
Две умные, проницательные женщины очень многое сказали друг другу без слов и жестов:
- Да, если бы у меня тогда хватило сил и мужества на протест, я бы ушла! Вы бы меня, может побили бы, а может, убедившись, что я не трепло — просто забыли бы про меня. Жили бы как вам хочется. Я – виновата, в том, что вы распались!
- Что уже ворошить угли: клан продолжал расти против нашей воли. Рано или поздно это должно было случиться. Кирюшины люди уже не могли обеспечить нам всем надёжную крышу, да и Лидия перестала справляться с вами — новенькими. После уроков демократии, пронёсшихся по стране Мамаевским нашествием, насмотревшись фильмов про вампиров, ведьм, геев,– претендентки на место следующей стервочки, приходили безбашенные: готовые пить чёртиков в любом количестве, согласные стать любовницами кому угодно…
Катюша догадалась: Анжелика пытается восстановить союзнические отношения: - Я ведь ничем не обидела тебя в тот период?
- Нет. Я не в обиде на вас. Ты снова предлагаешь мне уютное место казначейши? Третью роль в клане?!
- Это плохо? Ты чего хочешь?
Кивнуть сейчас – означало сыграть против той, которая была в душе.
- Нет,– Тринадцатая покачала головой,– в тайне от этой,– Катя повела бровями в сторону, где мылась Белка,– договариваться ни о чём не станем.
- Хорошо, что ты вернулась,– наконец произнесла ртом Анжелика, хотя особой радости в голосе не послышалось. Она устала. Это почувствовалось в движениях, какими хозяйка захлопнула дверь-люк, вход в подземелье, задёрнула штору и выключила свет там, откуда появились Семнадцатая и Тринадцатая Стервочки.
- Ваши комбинезоны пусть валяются, потом попрошу Ксюшу простирнуть…
- Где наша Третья?– полюбопытствовала Вика, вернувшаяся в коридор.
- На верху, с девочками. Рисует, читает…
- Про Ферзеталь?– лукаво спросила Белка.
- Нет — только то, что разрешено районным педсоветом!
- Хоть из этих крошек не вырастет вторая Беленькая Вика?!
- Ты — не самое худшее…
Они располагались в самом нижнем подвале особняка, выстроенного Граненковым. Это был уже не бункер с восмистенными и овальными залами, придуманный возродившимися амазонками для осуществления обрядов и церемоний. Здесь был настоящий подвал со всякими служебными помещениями. Однако – современного сооружения: не захламлённый всякими ящиками с ненужным старьём – новое оборудование для комфортной жизни: котлы, насосы, электрика… душевые кабинки с красивыми кранами, в которых можно было обмыться тем, кто что-либо ремонтировал. Плюс ко всему это было достаточно хорошо обжитое пространство: рядом имелась большая комната для отдыха. Она была обставлена не столь роскошно – Катя, выйдя из душа, вспомнила интерьеры в других частях особняка. Ещё будучи секретаршей, но уже на исключительных правах, она сама участвовала в выборе некоторых из них. Вернувшись из Комсомольска-на-Амуре, проведя с Катей три недели отдыха в Таиланде, потом ещё полторы в бананово-лимонном Сингапуре, Кирилл как раз начал ремонт в одной из частей своего полудворца. Мебель, ставшую лишней, вывезли на дачу, куда-то под Азов. Катюша уже тогда была посвящена во все детали переговоров босса со строителями… но обстановка в этом помещении Кате была незнакома. Только сейчас Тринадцатая обнаружила, что и в подвале этого логова Стервочек можно жить с удовольствием. Мебель тут стояла простенькая, но хорошая, без изъянов и трещин. Старенький, но исправный телевизор, видик с набором любимых кассет. Катюша заметила на полке несколько знакомых этикеток: «Влюблённый Шекспир», «Куб»… когда-то и она часами сидела с друзьями и щёлкала на пульте видеомагнитофона. В другом закутке здесь стоял музыкальный центр — тоже успевший устареть. Что ж: время безжалостно! Это заметили и те, кому повезло испить Священного Грааля! Время оказалось сильнее… хотя среди поклонников джаза и классических направлений рока полихлорвиниловые диски ценятся до сих пор… всё это атрибуты ностальгии!
Всё понятно: любой из Стервочек из первого десятка сегодня, – если отбросить тот эффект, который вызвало употребление Лидочкиных глазок, – должно быть уже и не немного за тридцать. До присоединения к быстро расширяющемуся семейству у каждой было своё не только эсэсэсэровское, вполне безоблачное детство, с пионерскими лагерями, – но и бурная юность с неизменным комсомолом, студенческими пирушками — с первой, со второй… любовью, – но и самое прекрасное начало зрелости. Когда кажется, что почти все глупости, какие ты себе позволяешь, проходят без последствий для психики. У каждой в том, доамазоновском периоде жизни осталось столько всего, что хотелось сохранить в памяти. Однако, за россказни про амазонок или про Священный Грааль им бы тогда всыпали хорошенько!
Когда Катя вошла в комнату, Белка прохаживалась, разглядывая фонтан в самом центре зала. Он был необычным: настоящая композиция из Юрского периода: с живописного пригорка по камушкам сбегал чистенький ручеёк и впадал в уютное болотце, по которому брёл зауропод. Всё было бы чудесно, только, видимо, пробираясь через прибрежные заросли, этот ящер подцепил почти два десятка паразитов. Без трёх два десятка забавных паразиточек: чем они цеплялись к шкуре монстра — каждый мог пофантазировать, Катя не стала приглядываться, зато их знакомые лица… последнее спутать было невозможно! Ближе всего к хвосту восседала козявка со шрамиком на носе. «Когда же успели соорудить сей фонтан, ежели мы познакомились всего-то – и месяца не промелькнуло?!» – Подумала Катя.
Белка, словно поддержав недоумение Тринадцатой, многозначительно усмехнулась и отошла к застеклённому шкафу с пластинками.
- Тебе что поставить?– поинтересовалась она у Анжелики.
- Что хочешь!
- У Катёночки не спрашиваю: «Аксепт» не поставлю – он помешает нам побеседовать. Родненькая – потерпи без «металла». Элвис Пресли!
Вика поднесла выбранную пластинку к проигрывателю – к нему ещё не было пульта, но Белка отлично помнила, как управляются с похожей техникой. Она чётко поставила иглу на дорожку.
- Так не громко?
- Нормально. Пойдите оденьтесь! Там за бархатной портьерой будуар. В платяном полно вещей! Они все почти новые и выглаженные.
- Тех пиявочек, что на этом диплодоке?!
… Анжелика промолчала.
- Не суетись по мелочам – в нашем гареме брезгливые не выживают. А вообще – мы с Катёночкой самые бесстыжие в нашем коллективчике. Я то надеялась, что дружба с Катёночкой подправит моё уличное воспитание! Куда там!! В первый же вечер моего вживания в роль семнадцатой жёнушки, старшая по гарему мне такое продемонстрировала!– Вика, подмигнув Кате, поставила стул поближе к статуе Стервозавра, и изобразила ту позу – после памятного расстрела косточками.
- Очень эффектно! Ему понравилось!– похвалила Анжелика, передразнивая Викину манеру говорить, подшучивая над собеседником.
- У тебя сегодня сантехники выходные?
- Жаль, ничего не сломалось – а то бы полюбовались!
- Дразнишь?! Не забывай, чьи мы красавицы!
- А у нас теперь новая традиция,– сообщила Катя,– чтобы нашу новенькую сестричку никто не сглазил, старшая из Стервочек должна подойти и поплевать ей туда!
- Прекрасная традиция, – согласилась Анжелика,– я даже сделаю лучше: подойду и окроплю её водичкой из нашего гаремного болотца!
Вода заманчивыми ручейками стекала по гладкой бархатистой коже. Белке такая церемония пришлась по душе: в её глазах промелькнули опасные огоньки, только Анжелика ещё не научилась их распознавать.
- Красавицы мои – вам кофе или чай? Может хотите кушать? Впрочем, скоро будем обедать.
- Зелёного чаю.
- А вы пока всё же оденьтесь – я убедилась в вашем совершенстве!
Катя и Вика отодвинули бархатную портьеру. Если в том – общем зале – всё было довольно скромно – с точки зрения отделки, то будуар потрясал вызывающей роскошью. Самые дорогие ткани, самые ценные породы дерева — всё дополняли золотые инкрустации с рубиновыми или янтарными вкраплениями.
В том зале каждая могла вспомнить своё прошлое , насладиться теми ещё благами – в основном не осязаемыми: книгами, фильмами, музыкой… Здесь Стервочки погружались в своё настоящее, которое даже не надо было трогать – оно ощущалось всем подсознанием.
Катя не стала разглядывать: интерьер показался ей чем-то знакомым. Катаясь по заграницам со своим боссом, она где-то видела нечто похожее.
Когда две девушки пересекли вход, свет люстры включился сам собой, но остался немного приглушённым. Справа стоял великолепный трельяж с дополнительными боковыми зеркалами, удобным вращающимся креслицем… Слева была кровать… ложе явно не для сна! Катя помнила: у каждой, кто в здешних стенах считалась за свою, была и своя кроватка и собственный уголок.
Белка тотчас проверила качество постельного белья и мягкость перин:
- Какая прелесть! Сюда наши гуляющие по Батайскам сестрички заманивали Стервогривого Лёвушку! Развеявшись с чужаками, возвращались по особым праздникам потереться о своего… мудрая Анжелика чужих сюда не подпускала. Чужого биополя тут нет! А вот Шестёрочка тут бывала – после душа!... Я бы тоже его заманила – пора бы мне уже отправиться в залётные девять месяцев… Катёночка, ты чё стоишь в раздумье?! Боже мой! Ты опять надула свои сладенькие губки?! А ну-ка, садись, я тебя расчешу и успокою твоё сердечко.
Вика нежно провела расчёской по Катюшиным волосам.
- Ты, когда решила вернуться, думала, что ты станешь первой?! Тебе наскучило быть казначейшей… если для тебя это так важно, любимая – я откажусь от своих амбиций! Только шепни, если мы сейчас, как в той басне потянем каждая на себя, наш славненький коллектив не…
- Белочка – для меня коллектив …
Едва Белка поняла ответ, на Катюшу посыпались влажные поцелуи: началось с губ и лица, постепенно опускаясь всё ниже.
- Ты хочешь устроить для меня Пиршество любви прямо тут?!
- Прямо, по диагонали, вдоль и поперёк, и здесь и повсеместно! – опустившись на колени, расцеловала Катины ноги: – что я могу для тебя сделать?!
- Прошу! Дай посидеть две минутки…
Белка мигом вскочила, подлетела к гардеробу, заглянула внутрь, почему-то засмеялась:
- С Двоечкой мы сейчас всё мирно уладим! Катёночка! Это самый счастливый миг для нашего гарема! Отдыхай!
Белка исчезла за портьерой.
От всего, увиденного на самом нижнем уровне старого логова Стервочек, Белка пришла в восторг. Это было хорошо заметно по блеску её глаз цвета не очень крепкого чая, по задорно вздрагивающим над бровями кудряшкам ещё влажного русого волоса. Белка давно не осветлялась, и русый, родной цвет, безжалостно вытеснил белый. Маска наглости больше не портила черт её лица — только шрамик на переносице и энергетика неспокойного сердца напоминали: перед вами именно та Беленькая Вика. Так ничего на себя и не одев, лишь смахнув капли после омовения из гаремного фонтана — Белка демонстрировала безупречное состояние кожи, отдохнувшей от всевозможных неурядиц, заработанных в уличных потасовках. Её контуры как вверху, так и внизу были прекрасны: притягивали к себе даже завистливых соперниц.
Катя обменялась взглядом с Анжеликой, вернувшейся с чашками чая на серебряном подносе: «Видишь – какую я привела в наш гарем?!»
«Не на любуюсь – только такой нам и не хватало!» – покачала головой Анжелика.
Вика ловко перехватила этот беззвучный обмен мнениями и подмигнула сёстрам-стервочкам: «Да – я такая: уже добралась до главного логова Стервочек, теперь придётся считаться и со мной!»
Рядом с будуаром имелся ещё один, интимно отгороженный портьерой отдел. Там оказалась обустроенная ванна из чёрного с прожилками мрамора. Откровенно роскошная вещь! В ней не предполагалось мыться – тут можно было понежиться: взять что-нибудь из бара, поставить рядом хрустальные фужеры – для подобного моциона имелась особая полочка. Попросить кого-то почесать спинку, потом позволить ему что-либо ещё…
- Ой! Шик!! Анжелика! Двоечка – можно мне к тебе обращаться столь бесцеремонно?
- Пожалуйста. Семнадцатая!
Белка тут же большим пальчиком ножки игриво потрогала воду с заманчивыми барашками пены, источающей слегка хмельной, какой-то тропический аромат.
- Двоечка – ты для нас с Катёночкой приготовила?
- Конечно! Белочка – залезай, расслабься.
- Я тебя сейчас расцелую! А спинку мне пальчиками разомнёшь? Или пошлёшь на ласковый орган Стервозаврика?!
- Не пошлю – а вдруг согласишься и пойдёшь! Ложись на полочку. Катёночка, помнишь, как я искупала тебя в тот день?!
- Такое разве забудешь!
- Теперь твой черёд искупать новенькую в этом доме. Иди поплещись с ней!
- Но она хочет с тобой, как с хозяйкой гарема!
- Похозяйничай ты – пожалуйста – только учти: наверху дети! С проверкой могут явиться в любую минуту, причём кто угодно!
- Двоечка, мне хочется чтобы ты – наверное, я хочу слишком многого?!
- Белка! Я сегодня не очень… утром с девочками занималась, устала!
- У-у!– капризно повыла Вика. – Катёночку ты с ложечки кормила! А меня приласкать не хочешь! Значит: я и так своя, меня уговаривать остаться не надо!
- Катюша в тот день сражалась с бандитами. Хорошо, что целая осталась!
- Мы и сегодня с невидимого фронта прибыли…
- Белка! Ты такая же капризная! Ладно – принесу тебе мороженого, а Катёночка, твоя любимая, сделает тебе массаж. Тебе какого мороженого? – Анжелика подошла к бару, где в специальном холодильнике хранились ванночки с мороженым.– Вишнёвого, ванильного, шоколадного? Сделать ассорти?
- Конечно!
- Орешками посыпать?
- Двоечка – ты уже тоже моя любимая! Конечно посыпать!
- и кокосовой крошкой?
- Спасибо, хозяюшка!
- Катёночка – тебе тоже?!
- Ага! Мне одного вишнёвого с орешками и тёртым шоколадом.
Когда Анжелика принесла Семнадцатой и Тринадцатой, массировавшей спину Семнадцатой, заказанное угощение, – Белка обхватила ступни Двоечки, расцеловала, а за тем прильнула к ним щекою.
- Белка – не озорничай! Я чуть не обронила Катину вазочку… не вредничай: я ещё успею тебе почесать за всеми ушками.
- Я вижу: ты не очень рада моему визиту?!
- Поверь, даже там где гаремы разрешены официально, женщины в семье обращаются друг с другом хуже. Для принимающей у себя в доме свеженьких любовниц — я просто сама любезность!
- Но с Катёночкой ты церемонилась…
- Я к тебе ещё не привыкла – ты ведь не такая… на семнадцатой красавице, заявившейся ко мне из-под земли могу – имею права хоть чуть-чуть поревновать!
- Право-то ты имеешь, но стоит ли начинать! И, ежели надумаешь, скажи: с кого? Неужели с меня?! Я уже проделала такой сложный путь: ещё и не будучи его любовницей, полюбила нескольких, самых сложных по норову, и почти добилась от них ответного чувства! А ты любовница всем из тех, кто хотя бы заявляет, что причалили к нашему неспокойному берегу не только за тем, чтобы поживиться за чужой счёт?! К нашему загадочному берегу, где полно подводных рифов.
- На болоте рифов не бывает!– Анжелика, нагнувшись, поставила перед Белкой её вазочку и, освободившейся рукой, легонько потрепала за кончик носа.– Приятно уже и то – я почувствовала: они меня не ненавидят!
- Знаешь, Двоечка? В нашей семье мы можем уцелеть, если станем любовницами друг для друга.
- Так и есть! В общем-то: мы все пристально присматриваемся к следующей, покуда её не приняли. Когда она прошла восьмистенный зал и поняла всё, то с этой минуты все по мере своих сил стараются делить с ней все радости, чтобы её жизнь стала слаще! Так же и она должна поступать к остальным.
- Так у вас было всё складненько, покуда возле одной уютной беседки не подросла сосна!
- Да…
- Теперь вы стали кучковаться, находить себе подруг на стороне, из-за этого тебе стало тревожно!
Анжелика потупила взгляд: Белка произнесла вслух то, что она боялась признать.
- Скажи, Двоечка: ты хотя бы для Шестой Звёздочки любовница? Если это так — я вся твоя! Буду преданно целовать твои ножки, пока губы не сделаются сливовыми! После можете расстреливать меня косточками с любого уровня… а если ты не любовница остальным сёстрам: к кому ты будешь ревновать меня?
- Белка – ты помнишь: мы несколько раз приезжали к Лидочке в «северную Китайскую стену»?
- Я всё помню!
- Я тоже тебя запомнила! И почти не вру: как только увидела твою мордочку, сразу подумала: если эта девушка смоет с себя маску наглости и дворовой отваги, я с радостью её расцелую, а может быть и полижу ей что-нибудь нежное. Я даже сказала об этом остальным Стервочкам, какие были рядом.
- Сегодня я такая?
- Умница – ты – просто золото! Когда в следующий раз ты приедешь в гости, и войдёшь через парадную — я непременно выполню то, о чём подумала тогда!
- А ежели я в следующий раз приеду не в гости, а на свидание с единственным и неповторимым?! Или ты хочешь, чтобы я, будучи любимой несколькими его любовницами, осталась бы не его любовницей?!
- Стервозаврик здесь бывает редко. Да и дети… а на счёт любовниц – со Стервозавриком было всё оговорено в присутствии Кати: она тебе объяснила?
- Да, но вы её…
- Мы её не выгоняли: она принята, – так что… и ты тоже — коль тебе он нужен как мужчина, сама постарайся – не думаю, что он откажется!
- Я сумею сделать так, что он не откажется!– заверила Белка.– А если ты это увидишь, яда мне не под сыпешь!
- Стервочку не всяким ядом отравить можно! Да и всякие подобные глупости из моей головы уже давно улетучились. А ты явно не стеснительная, так что я полюбуюсь на вас счастливых, может что-то новенькое мне продемонстрируете? Освободи мои ноги и ешь спокойно.
- Обязательно покажем!– пообещала Белка.
Анжелика вернулась на диван и села поджав ноги.
- Ну, рассказывай, что вы там делали?– спросила Анжелика у Кати, когда та, управившись с Викиным телом, уселась рядом, наконец-то занявшись своим мороженым.
- Кузькину мать нашли… – Не переставая есть, бросила Тринадцатая.
- Что это такое?
- Катёночка! И ты меня бросила!– крикнула Белка из ванны.
- Белочка, пожалуйста, поплещись одна. Мы поболтать хотим.
- А где твой эсминец?
- Бесстрашный?
- Дай мне поиграться.
- Я не знаю где он. Может дети уже разломали?
- В будуаре на гардеробе, ты не заметила?– подсказала хозяйка.
- Белочка, моя маленькая сестрёнка – мне лень за ним вставать! – призналась Катя.
- Так что такое Кузькина мать?– напомнила вопрос Анжелика.
- Дикие сородичи Лидочкиных одомашненных чёртиков.
- Где вы их нашли?
- Да неподалёку. Буквально в соседнем холме.
- Вот это да?! – искренне удивилась Анжелика.
- Мы с Белкой многому научились: Лидочкины чёртики - лишь одна из разновидностей вируса. Именно она является Священным Граалем. Почти все остальные – в лучшем случае безвредные, а в худшем…
- Нет – не то, что ты подумала. Вирус, уже хорошо известный всем геям и наркоманам, это ещё не Кузькина мать! Кузькина мать настоящая извращенка: преодолев иммунитет, она тотчас пытается переделать организм под себя, абсолютно не заботясь о теле, в котором собирается жить. В результате получается уродливое, озлобленное чудовище. Разные версии чёртиков можно получить, если…
- Виды чёртиков?– переспросила Анжелика.
- Тю… ну да! Если в формулы, что на флэшке,– подставлять данные, закодированные в фигурках амазонок, в иной последовательности. Но главное: когда козявочки начинают зарождаться – с этого момента с ними надо мило беседовать. Подобно тому, как бабули разговаривают с тестом, дабы оно поднялось. Только так можно вырастить Священный Грааль! Мы больше не называем Лидочкин розовый Грааль чёртиками – это Лидочкины глазки.
- Похоже на название цветов?
- Пусть. Когда мы извлекли из Жанны Кузькину мать , ослабленную и захмелевшую от водки, мы капнули в неё розовеньких глазок из моего бельчонка. Капля покраснела. Белка подкормила её подогретым вином с мёдом и кровью… потом принялась рассказывать ей о своём прошлом – они покраснели все! Семнадцатая сестричка дошла до нашего с ней знакомства, и тон её голоса изменился:
- Ты знаешь, капелька?– спросила она у них…
- У Кузькиной матери?!
- Да. Получается, что так… Что такое судьба? Я, – Белка говорила очень серьёзно, как с товарищем, – познакомилась с совершенно ненормальными девчонками, но мне с ними так хорошо, что я за один вечер распрощалась со своим хулиганским прошлым. Белка подробно доложила этой собеседнице какие мы прикольные, за что она в нас влюбилась. Поведала о том, как мы три дня занимались любовью, но так и не смогли пресытиться. И вот – после описания нашего пиршества любви – капелька стала заметно светлеть, желтеть… они превратились в оранжевых!
- Викины глазки?
- Да… это второй вид Грааля – может: «Очи Виктории»?
- Когда увидишься с другом-писателем, придумаете им имя по поэтичнее, или по цветочнее.
- Ну?! И эта мать лежит, или находится под Ростовом?! – обдумав услышанное, Анжелика поторопилась разобраться.
- Да ещё совсем недавно здесь были одни глухие балки речушки Кизитеринки с тайниками партизан. А некоторые из тайников были обустроены ещё нашими предшественницами: которые пытались возродить амазонок ещё в царское время – тогда наших сестёр тоже гоняли! При Советах тут построили мощную железнодорожную развязку, чтобы подвести рельсы к строящемуся «Ростсельмашу» и другим предприятиям этой промзоны. А в Шестидесятые, чуть в стороне, прямо в холме смонтировали семь шахт, расположенных как круглые пуговки в правильном треугольнике. Но засунули туда не водородные ракеты. Кузькина мать – это, наверно, самый страшный из всех вирусов. Советские биологи уже тогда вычислили код этих тварей, возможно, по тем фигуркам, что находили в Крыму. В Шестидесятые годы наши учёные уже знали формулы, какими теперь воспользовался Карающий Ангел для своих безумных идей. В то же время один известный – очень популярный в СССР – писатель-фантаст написал роман про фиолетовых обезьян, которые с фанатичным зверством терзали людей. Так этих монстров, по версии автора, создал немецкий нацист-биолог, начавший свои эксперименты ещё концлагере, на военнопленных… он тайно был вывезен в Южную Америку, в засекреченную в джунглях лабораторию. В романе всё закончилось трагически: наших учёных к расследованию не допустили пособники империализма, биолог-фашист погиб страшной смертью, лаборатория взорвалась – всё пропало! Концов не нашли! Но в жизни: Советы научились делать фиолетовых обезьян раньше всех! Вот в кого превратились бы американцы, если б Никита Сергеевич, стукнув кулаком, послал по ним эти семь ракет!
- И после всего вы спокойно заявились ко мне, моим деткам?! – не на шутку встревожилась Анжелика.
- В самих шахтах мы не были подходы к ним давно надёжно забетонированы.
- Всё равно! Знаете, как сейчас строго? Не говорите об этом своём открытии больше нигде! Иначе… и без того…
- Успокойся — это только наша, внутренняя информация.
Катя и Анжелика, уютно расположившись на диване, попивая зелёный чай, перешли на бабские темы, поэтому совсем упустили из внимания Белку, полагая, что она всё ещё плещется в мраморной ванне. Первой неладное почувствовала Катя. Она уже неплохо узнала свою семнадцатую названную сестричку и немного научилась предугадывать смену её настроений. Тринадцатая живо представила в памяти, как побледнела Вика, едва услышала, что стала безразлична Кате со своими капризами и пожеланиями. Сейчас со стороны ванны не доносилось никаких звуков — и это уже не предвещало ничего желательного.
Анжелика тоже переняла беспокойство. Столько лет живя среди прекрасных половинок,… четвертинок,… шестеринок… – своего влюбчивого миллиардера,— она научилась по одному подрагиванию ресниц, по еле уловимому колебанию биополей, связанных то ли со светлой, то ли тёмной энергией, – улавливать: откуда ждать беды. «Ну?! Чем там занимается сокровище, каковое ты привела в гарем?»– беззвучно спросили её глаза.
- Ты хозяйка?! Пойди и погляди! – также безгласно ответила Катя, слегка прищурившись.– Она – ждёт тебя! Ты хотела со мной о чём-то договориться?! Я уже смирилась: я –третья… иди – выясни: кто из вас первая, а кто – вторая?!
- Пойдём вместе?!– у Анжелики явно затряслись поджилки. Она ходила, чтобы приготовить сёстрам чай и… собраться с духом: схватка с Белкой – это поединок характеров! С ножом к горлу тут не подкатишь! Здесь потребуется всё женское коварство…
- Нет. Казначейше не пристало плескаться рядом с двумя королевами!
- Пожалуй, и так можно… вы вдвоём уже снюхались… я не хочу войны. Может Она согласится на роль вице-королевы?!
- … – Катя пожала плечами: «Попробуй? За одно узнаешь, какая Она в любви — уверяю: это тебе точно понравится!»
- Белочка! Тебе ещё мороженого сделать?– громко поинтересовалась Анжелика, лишь в конце её голос слегка дрогнул.
- Элвис Пресли давно закончился. Катёночка! Поставь что-нибудь из своего любимого. Пожалуйста, по громче, чтобы все поджилки затряслись!– внезапно попросила Белка.
Катя невольно засмеялась: «Знай наших!»
- С удовольствием! Я приготовлю и принесу вам мороженого!
«Вы вдвоём на меня?!»– осуждающе стрельнула глазами Анжелика.
«Ничуть – я жду вашего решения в стороне!»
- «Железное сердце»,– объявила по-русски Катя английское название композиции, вынесенное в заглавие альбома.
Анжелика подошла к ванне. Белка сидела на мраморной полочке, свесив ноги в воду. Перед ней среди остатков пены покачивался «Бесстрашный». Двоечка остановилась в нерешительности.
Вика повернула лицо:
- Ты что – боишься меня?
Она плакала.
- Что стряслось? «Она играет со мной в поддавки?!»
- Прибившись Семнадцатой к ростовским авантюристкам имею право пореветь! Я ж не в обезьяннике – у себя дома?!
- Конечно…
- Если бы мне папочка в детстве подарил такой корабль… А сейчас мне некуда идти отсюда… я не собираюсь драться с тобой за корону! Я – твоя сестра?! Приласкай меня!
Ещё не в силах поверить в своё счастье, Анжелика крикнула:
- Катька! Моё сердце уже превратилось в шёлковое! Прекрати свою психическую атаку!
Катя из бара показала ей фигу. Мол: мы твои верноподданные, будь с нами терпимой и ласковой! Тринадцатая балдела под свою обожаемую музыку. Нашла бутылку ликёра, и опрокинула в себя рюмочку, наслаждалась мороженым.
- Тебе налить?– жестами спросила она у Анжелики.
- Да иди ты – дорогу знаешь куда!– Двоечка сняла с себя платье и зашвырнула в сторону грохочущего рока.
Когда Катя принесла вазочки с угощениями, обе её сестрички-стервочки сидели обнявшись и, рыдая – наверное от радости – смотрели на «Бесстрашного».
Катюша хорошо представляла: чем заканчиваются такие объятия с Белкой. Неисчерпаемая энергия этой девчонки врывается в тебя, ты теряешь способность к сопротивлению. Словно горячий воск от тысячи свечей, втекает в тебя при каждом её прикосновении. Ты млеешь от каждого движения её пальцев. Катя живо вспомнила их трёхдневное рандеву, представила: как растаяла Чёрненькая Леночка.
Анжелика была уже обречена, Катюша заметила: пальцы Вики уже начали свой магический танец по нежной коже, разглаживая каждую пору. Вот и губы стали покрывать все уголочки лица чуть влажными, до невозможного сладкими прижатиями. Волны ощущений властно сковали все мышцы, только и осталось прошептать:
- Белка – ты бестия!
- Глупенькая! Ты – наша царица! А я – твоя сестра! Я сделаю всё, чтобы ты была счастливой! Просто получай удовольствие, ни о чём не думая.
Катя поставила ставшие ненужными вазочки на чёрный мрамор. Белка посмотрела на неё:
- Катёночка! Твоя музыка закончилась…
- Можно я поставлю?
- Сестричка – поставь, что тебе хочется! Открой нам шампанского или цимлянского розового, потом иди к нам! Давай поплюём друг другу на самые ласковые места, чтобы нас никто не сглазил: сестру против сестры! Понежим нашу родненькую царицу – покажем, как мы её любим!
Когда Катюшины губы оставили свою влажную отметину на правом ухе, Анжелика была уже не на земле.
- Попалась!– ласково шепнули губы, а пальцы заскользили по телу, частенько встречаясь с пальцами путешествующими с противоположной стороны. Они не соперничали: пальцы и слева, и справа подолгу общались, сравнивая, чья кожа шелковистее… и, всем оставаясь довольными, отправлялись, иногда совместно, в путь на соседние участки на Анжелике.
Катя, зажмурилась: от второй Стервочки шло чарующее тепло, вдруг Тринадцатая увидела: Анжелика начинает подниматься над своим телом!
- Ты куда – Двоечка?
- Хочется полетать!
- Это здорово, только ты не улетай далеко от своего красивого тела!
- Я совсем ненадолго!
- Давай, я буду рядышком, а то ты часом забудешь дорогу назад?!
- Хорошо! Давай покружимся вместе?
- Под музыку, ты слышишь?
- Слышу, она не привычная мне: как под неё танцуют?
- Я сама не представляю, но думаю – это сейчас не столь важно…