Чувствую себя страшилой и завидую всем тубам мира. Наговорила тебе невесть что, горло болит, глаза в слезах и черны от растёкшейся туши, сама жалкая-прежалкая, а ещё очень жалеющая тебя, потому что наговорила тебе невесть что и, кажется, обидела, а тубы мира поют о мире...
Впрочем, тубы не поют, они вещают. Так вот, тубы вещают о мире, которого нет: в душе раздрай, на лице раздрай, и я так ужасно обошлась с тобой, а тубы всё ещё вещают о мире...
Кстати, тубы так бы с тобой не обошлись. Впрочем, почему тубы? Достаточно и одной тубы! Даже для оркестра...
Так вот, туба с тобой бы так не обошлась. Она вообще ни с кем не обходится. Это с ней все обходятся. Или обходят стороной, потому что она дама внушительная и величественная, занимает много места, а место для неё надо ещё найти, если суметь поднять... Вот это обхождение! Найти место, поднять, менять дыхание практически на каждом звуке, при этом держа её строго раструбом вверх! А как с тобой обхожусь я? Ужасно. Наговорила невесть что. Обидела...
Как хочется стать тубой. Тогда бы я не переживала за каждое своё слово, сказанное тебе. Вещала бы о твоём мире, в котором занимала бы много места. А то в тебе мне места мало, потому что я дама невеличественная, и вообще не дама, а тем более не туба, и у меня болит горло, а у тубы горло болеть не может, потому что она очень стойкая, может быть, потому, что любит свежий воздух и не боится дождя и холода. Я же могу вообще обойтись без воздуха, особенно свежего... Холода, кажется, не боюсь, а вот дождь очень даже люблю, но горло у меня почему-то всё-таки болит. А вот тубе никакие простуды не грозят. Ей вообще ничто не грозит. Это она грозит всем. Особенно в низком регистре. А мне она грозит во всех регистрах, потому что очень функционально-гармонична, а я так и пытаюсь выпрыгнуть из определяемой ею гармонии и вообще выйти из тональности, потому что очень неуверенная в себе и вообще во всём, что не касается моего больного горла...
А может быть, я неуверенная потому, что очень подвижная? Вот туба не очень подвижная, а если и подвижничает, то очень невнятно, но уверенности в ней хоть отбавляй. Но лучше не отбавлять. Всё равно не удастся. Так что придётся мне ей завидовать, а особенно сейчас, когда я так терзаюсь сомнениями, зачем я тебе такая сомневающаяся и из тональности, если и не выпрыгивающая, то обязательно выползающая. И даже расползающаяся. Причём, нетонально. Наверное, потому, что очень болит горло. Ну почему я, кроме больного горла, ни в чём не уверена? Не только сейчас. Вообще всегда. Вот туба всегда уверена. Ещё бы! Если она начнёт сомневаться, вся функциональная гармония полетит к чёрту, да и оркестру не на что будет опереться. Нет, пусть оркестр будет опёртым, тогда мои шатания будут не так заметны. А может, ещё и украсят общее звучание, несмотря на то, что у меня болит горло...
А вот тебя мои шатания не украшают. Ты их боишься. Они могут перейти в бурю и натиск, тогда от тебя не останется, как ты говоришь, камня на камне. Камня на камне действительно не останется, но останешься ты, а рядом с тобой я, в порыве раскаяния сокрушающая себя до основания. А так как основания у меня нет, то я расползаюсь вокруг тебя жалкой амёбой...
Так обидела я тебя или не обидела? Погадать на кофейнорй гуще? Разложить карты? Или уйти в какие-нибудь запределы, в которых уже давно ты? Поняла! Я такая шаткая, потому, что не могу на тебя опереться. Ты, конечно же, не туба, но твой мягкий светящийся взгляд держит меня на весу как под гипнозом. Под гипнозом потому, что ведь реально невозможно опираться на взгляд. А если нельзя реально, значит я держусь под гипнотическим воздействием твоего взгляда. Тем более, если я этот взгляд воображаю. А воображаю я часто. Ты же запредельный...
Может быть, мне поделиться воображением с тубой? От этого моего восклицания у тубы медленно поднимаются брови. Это она так удивляется. Ещё бы не удивляться: туба дама самодостаточная. К чему ей издержки моего воображения? Ещё потеряет опору, зашатается, и тогда не только камня на камне от тебя не останется – не останется и тебя самого, и твоих запределов, в которых ты сейчас обитаешь, да и оркестр грохнется в тартарары, а мне хочется не в Тартарары, а в твои запределы! Может быть, поэтому я такая метущаяся?
Туба всё ещё взирает на меня удивлением приподнятых бровей. Удивление её очень красит. Она сама по себе очень эффектна, а от приподнятого удивления эффектнеет ещё больше. Как я ей завидую! Она такая добропорядочная. И тебя она не обижала! А я обидела! Но обидела я тебя только потому, что у меня заболело горло. Я же не такая стойкая, как туба. Вообще нестойкая и очень даже шаткая....
А ты посоветовал мне прополоскать горло микстурой из нескольких капель йода, пол чайной ложки соли и чайной ложки соды на один стакан воды. Надо же, как запомнила! Сначала я пришла в ужас от вкусовых ощущений этой микстуры, а потом так втянулась, что почувствовала, как чувствуют себя наркоманки, когда лишаются наркотика. Вообще-то, так наркоманно я реагирую только на твоё отсутствие...
А потом йод закончился. И я осознала всю силу моей зависимости от йода. И почему-то от тебя тоже. И надо было йоду закончиться? Ни йода, ни тебя! А горло всё ещё болит! Я возмутилась и наговорила тебе невесть что! Ну, например, почему ты не мог придумать микстуру, в которой нет йода. Почему бы тебе не придумать микстуру из того, что у меня всегда под рукой? Как соль какая-нибудь. А ещё у меня под рукой всегда Орнелло. Кот британский, правда, короткошёрстный, зато долгоглядящий. Вот уставился на меня сейчас таким долгим взглядом, и я потонула в морских волнах его глаз. Кот, наверное, тебязаменительный...
И почему ты обязательно должен быть в моём таком немирном мире? В нетубном? А если это обязательно, что ты должен быть в моём мире, то почему не всегда оказываешься под рукой? Моей? Почему ты не как соль и не как Орнелло? Знаю! Потому что у тебя взгляд другой – очень тёплый, мягкий и добрый. Я в нём не тону, а пространственно зависаю, подобно улыбке чеширского кота. Наверное, замещаю его собой. Чеширская котозаменительница...
А вот когда я твоего взгляда на себе не чувствую или не воображаю, что чувствую,то очень даже иду на дно. Заболеваю сама или заболевает что-то во мне, и я начинаю не по-чеширски барахтаться в своих орнелловых допределах. Беспомощно. Без тебя. Без йода. Зато с солью...
А ты всё-таки обиделся на моё заявление, что тебе лучше быть без меня, если я такая беспредельно предельная. Но я же только шутила! Мне казалось таким сногсшибательным веселиться, когда так болит горло! А потом мне стало казаться, что это я твоё больное горло, потому что так допекаю тебя, правда, не знаю чем, но допекаю.
В очередном приступе расскаяния я решила себя наказать. Неимоверным усилием воли заставила себя добраться до аптеки и вся такая, себе-страшилу-напоминающая, потребовала йода побольше и залила им своё горло. Н-дааа... Эта выходка вывела тебя из твоих запределов, ты сорвался и заметал молнии, потому что тебе даже не приходило в голову обижаться на меня, а мне это в голову пришло! Как же ты устал от моих меня же истязающих сомнений! Я устала тоже! Тогда мне захотелось сунуть тебе в руки Несомневающуюся Тубу Мира! Но она оказалась неподъёмной! Для меня. Да и у тебя, оказывается, не оказалось для неё места, потому что все твои места уже заняты ворохом моих неразрешённых диссонансов вперемежку с моими же раздраенными так и норовящими выйти из строя интонациями. Весь мой беспредельно предельный мир до беспредела занял все твои места!
Но почему я не туба? Будь я тубой, у меня упорядочился бы мой мир, он стал бы предельно предельным, и у тебя оказалось бы много места! Так много, что вместе с тубой туда бы вместился оркестр всего мира! Даже целое множество оркестров мира!
Стоп! Какое множество? И что за оркестры мира? Я думала, что ты разрешитель диссонансов, а ты кто-то ещё? А кто я? Задавательница вопросов тебе или кто-то ещё? А кто такие тогда мы? И что это вокруг нас? И при чём тут больное горло? И был ли йод? Одни вопросы и ничего не понятно. Ясно лишь только одно: туба есть туба! И почему я не туба?..
P.S. Новелла иллюстрирована картиной Владимира Скрипника "Концерт для города с оркестром" (60-80 см., холст, темпера, масло 2016г., Орёл)