Каждое утро человечек, выпив кофию, подходил к зеркалу, засовывал руку за отворот мундира, приподнимал локоть, выпрямлял спину, задирал подбородок повыше и, внимательно оглядев себя, шел на службу.
И все вокруг - бакалейщики и сталелитейщики, гейши и архимандриты, матроны и андрогины, министры и капиталисты, а также мистер Твистер - главный министр - видели в нем очень большого человека. Кланялись ему и смотрели в пол.
А в то утро он не смог увидеть себя в зеркале из-за, откуда-то взявшейся, огромной бородавки на носу. Он и головой крутил, и подпрыгивал, и глаза скашивал - бесполезно.
Так и вышел из дома с опущенным подбородком и без руки за лацканом.
Вокруг оказался огромный мир. Первая же шавка внезапно его облаяла и пыталась укусить за каблук. Дворник поправил фартук и сплюнул, едва не угодив ему на штанину. Усатый городовой невозмутимо смотрел сквозь него на возящегося у канализационного люка чумазого амазонянина.
У Брусничных ворот Дворца, где человечек работал Императором, стоял кирасир с трехлинейной винтовкой.
Кирасир увидел, что к нему приближается какой-то сморчок с волосатыми ушами и бородавкой на носу и стукнул его прикладом по макушке.
Потому что не место всяким уродам у охраняемого объекта.