16.1
Хранительница замка
http://www.proza.ru/2017/10/11/1627
На 35-м километре автобана от городка Хрюньберг стоял замок. Собственно и замком назвать было сложно это небольшое здание в готическом стиле, в изобилии украшенное скульптурами причудливых животных. И если бы не это наружное убранство, и не две стреловидные башенки по бокам, без всякой меры взмывшие в облака, быть бы этому зданию рядовым поместьем. А так, оно считалось замком, охранялось государством, и было головной болью местной мэрии, которая пыталась сбыть эту недвижимость от себя подальше. Но проходили годы, здание ветшало и разрушалось, а покупателя не находилось. А родственники бывших хозяев не могли предоставить в полной мере документы на право владения этим замком...
На автобане показался двухместный красный кабриолет, он остановился возле двух колонн, когда-то державших массивные ворота.
Молодой человек поднялся над ветровым стеклом, осматривая дорогу:
- Валерия, ты не ошиблась? Нам, действительно, сюда? - обратился он к девушке со спутанными ветром соломенными волосами.
- Не сомневайся, Мартин, все это по праву - наше.
Машина проехала по давно не кошеной лужайке, объехала замок и остановилась возле флигеля. Валерия достала из сумочки ключ, который с трудом умещался в ее ладони, и открыла дверь. Вещей было немного: два больших пакета с продуктами, этюдник, перемазанный красками, с десяток подрамников и коробки с банками и кистями. Валерия обняла парня, повисла у него на плечах и чмокнула в щеку:
- Спасибо, братик, за помощь. Может, зайдешь? Я тебе кофе сварю.
- Извини, сестренка, тороплюсь. Продукты закончатся - звони, - не открывая дверцы, он запрыгнул на сиденье, и машина рванула с места.
Старая серая крыса, разбуженная шумом мотора и людскими голосами, выглянула из своей норы. В сарае было темно, только местами солнечный свет пробивался в щели, рисуя на дощатом полу световые дорожки.
- Принесла кого-то нелегкая, - запричитала крыса.
Она подбежала к двери, сколоченной из горбатых досок, заглянула в щель под дверью и отпрянула:
- О боже! Я сплю?
Возле входа во флигель стояла молодая девушка, и она была без платья! На ней были узкие рваные брюки, как у жокеев на скачках. Это же сколько раз надо с лошади упасть, чтобы так штаны изодрать!? Но более всего крысу поразило, что девушка была без шляпы. Как она себя ни сдерживала, и как ни жалко было ей эту бедную девушку, единственное, что ей сейчас хотелось, - прыгнуть и вцепиться в эти распущенные волосы.
- О времена! О нравы!
Эта старая крыса была главной хранительницей всех тайн и ценностей погибающего замка. И как все главные хранительницы, она носила имя Шуша. Когда люди покинули замок, целые полчища неведомо откуда пришедших крыс стали все уничтожать, растаскивать и грабить. Ей нечего было противопоставить этим варварам. Она только с болью смотрела, как уничтожаются бесценные книги, резная мебель и уникальные настенные драпировки.
- Ай, мамочки! Крыса!
Шуша была так озабочена своими тяжкими воспоминаниями, что не заметила, как девушка открыла дверь сарая и сейчас смотрела на нее. Крыса не сбежала, она сидела и смотрела своими черными бусинками глаз на девушку.
- Закрой дверь, без тебя тошно, - сказала Шуша, но девушка услышала только слабое: "Шу шууу".
Девушка оказалась не из пугливых, и это "шу шу" перевела по-своему:
- Ну, вот и договорились, я сняла этот флигель на все лето, и никаких соседей у меня в договоре не значится. И, будьте добры до завтрашнего утра отсюда съехать.
В отличие от девушки, у Шуши не возникло проблем с переводом:
- Ну, это мы еще посмотрим, - сказала крыса и скрылась в норе.
Ночью Шуша не могла уснуть, только наутро ей приснился дивный сон, будто вернулись старые времена, их парк снова весь в цветах. И старый граф стоит за мольбертом, что-то рисует, но вот он замечает ее, Шушу, снимает сапог и швыряет им в нее... Давно ей уже не снились такие прекрасные сны. Она открыла глаза, слабый свет еле доходил до нее. Рядом спала ее единственная дочь - будущая наследница и хранительница тайн замка. И теперь её не страшило ничего, даже смерть. Она вылезла из норки и направилась к двери. Оказалось, что это ей не почудилось, за стенами сарая действительно пахло камедью и льняным маслом. И девушка стояла возле мольберта, растирая на палитре краски.
Настроение у Шуши упало:
- И что она может в меня швырнуть? Свою тапочку? Она и в подметки графскому сапогу не годится.
Валерия оставила кисти и посмотрела на Шушу:
- Я же тебя предупредила, чтобы утром тебя здесь не было! - сказала девушка, глядя в черные бусины.
Шуша не ответила, она прошла вплотную к девушке и скрылась за флигелем.
От такой наглости у Валерии внутри все вскипело. Это было объявлением войны. Она бросила кисти и скрылась в домике...
Валерии было не впервой воевать с грызунами. Из флигеля она вышла с громадной банкой для вина и зашла в сарай. Поставив банку посреди сарая, она нашла длинную доску и проложила ей дорожку до края горлышка. Над самой стеклянной бездной эту "дорогу в никуда" завершала неустойчивая щепка с кусочком пахучего сыра. Валерия оценивающе посмотрела на это нехитрое сооружение и осталась им довольна:
- Добро пожаловать в ад, соседка.
Не успела она разложить кисти и вернуться к пленэру, как в сарае послышался грохот...
Шуша со знанием дела обходила комнаты в замке. Давно никто не нарушал в нем тишину. Шуша знала здесь каждый закуток, но все равно метр за метром проходила, выискивая, что еще ценное могло остаться незамеченным. Время летело, и ближе к обеду засобиралась домой, надо было кормить дочь. Когда Шуша подходила к флигелю, сердцем почувствовала тревогу. Девушка все так же стояла за этюдником, только странная ухмылка пряталась в ее лице. А из сарая доносились неясные звуки, как будто кто-то тихо скребет по стеклу.
- Шушка! - крыса бросилась к сараю и проскочила под дверью.
У нее все сжалось внутри. Посредине сарая стояла стеклянная банка, а из банки на нее смотрела ее единственная дочь. Она прыгала, царапала стекло когтями, пытаясь выбраться, и с последней надеждой смотрела на мать.
Крыса попыталась сбить банку, но та не поддавалась. Боль пронзала тело, а она все кидалась и билась по банке, пока не выбилась из сил. Шуша обреченно легла возле стекла и виновато смотрела на Шушку, и только слезы скатывались по ее носу.
Проходило время, а с ним и состояние безысходности. Крыса поплелась в нору и вернулась с серебряной монетой в зубах.
- Пойду в замок, задобрю Домового, может, он что посоветует.
Вернулась Шуша из замка только к ночи, когда во флигеле уже погас свет. Она всю ночь провела рядом с дочерью возле банки, а когда стало светать, достала из норы свою самую большую драгоценность - осколок китайской вазы, и, положив его возле банки, села под дверью и стала ждать...
Появились первые отблески зари, когда девушка вышла из дверей флигеля в спортивном костюме. Ее волосы были перевязаны по лбу широкой лентой, а до ушей тянулись тонкие проводки к плееру. Но девушка даже не взглянула в сторону сарая, побежала легким бегом по лесной дорожке; Шуша побежала за ней.
Валерия пробежала добрую сотню метров, когда обнаружила за собой преследование.
- Ну, что тебе надо? - спросила девушка, вытаскивая из ушей наушники.
Крыса стояла на задних лапах и смотрела на девушку.
- Бог мой! У нее ребенок там не кормленный, - подумала девушка и повернула назад.
Забежав в дом, Лера намазала бутерброд, сверху положила кусок сыра и отправилась в сарай. Бросив хлеб в банку, она уже собралась выходить, как увидела, что в темноте возле банки что-то блеснуло.
- Вау! Роспись кобальтом! Настоящий китайский фарфор... Это что, ты мне выкуп предлагаешь? - догадалась девушка и рассмеялась.
Она бросила осколок к норе и повернулась к выходу, но увидела возню в крысиной норе.
- Это приданое Шушки, каждая девушка должна иметь у себя в норке такой ароматизатор, - стала объяснять Шуша, забыв, что ее не понимают.
- Боже, что это? - ужаснулась девушка.
Крыса катила к девушке куриное яйцо. Оно было такое старое, что сквозь скорлупу просвечивало темно-зеленым, и шел такой запах, что Валерия заткнула нос и выбежала из сарая.
- Что я наделала?! - кляла себя Шуша, - Домовой же предупреждал, а я все забыла - теперь она стала отчаянно выкидывать из норки все, что попадалось ей под лапы. Валерия уже отошла от шока и услышала, как на пол со звоном падают монеты. Она подошла ближе и отобрала из кучи стеклышек, бусинок и пивных пробок четыре серебряные монеты. Шуша, высунув из норы свою усатую мордочку, наблюдала за ней.
- Это уже серьезно, каждая такая монета - мой месячный заработок, но это только половина того, что я заплатила за флигель. Прости, соседка, этого недостаточно, - девушка сложила монеты в стопку и поставила ее на землю.
Шуша была в полном отчаянии, всех ее фамильных драгоценностей, не хватило, чтобы выкупить ее единственную дочь, ее последнюю надежду - хранительницу тайн замка.
Шуша обреченно залезла в нору - нора была пуста, только в дальнем углу валялась старая медная монета. Монета была бракованной, герб и надписи были только с одной стороны. Кто, когда и зачем принес ее в нору, Шуша не знала. Она выкинула монету из норы, и та покатилась в кучу к остальным.
Все ее богатство сейчас уже не имело никакой ценности.
Девушка подобрала странную монету, очистила ее от грязи, герб ей показался знакомым. Она вышла из сарая и, поймав первые лучи восходящего солнца, подставила под них монету...
- Бог ты мой!!!
Красный кабриолет подъехал к нотариальной конторе. Двое молодых людей вышли из машины, и зашли внутрь.
- Могу вас обрадовать, - начал нотариус, - что подлинность печати подтверждена экспертизой. И согласно завещанию ваших родителей, их дети, коими вы являетесь, при наличии у них графской печати, имеют все права на их земли и недвижимость. Вам только осталось поставить подписи, и вступить во владение своим замком, что находится на 35-м километре от Хрюньберга...
Старая и молодая Шуши мирно спали в своей норке под полом старого сарая. Они отклонили все уговоры Валерии поселиться в замке и оставить свое родовое гнездо.
16.2
Мы теперь одной крови
http://www.proza.ru/2017/11/24/144
Я Хлои, дочь Храброго Мака из племени Рыжих псов и Мали из Нижнего племени. Скоро я стану взрослой, и буду ходить на зверя вместе с отцом. Это случится, когда пожелтеют деревья, и сорванный порывом ветра первый осенний лист залетит к нам в пещеру. Это будет день моего рождения, мне исполнится столько лет, сколько пальцев на моих руках...
Я уже видела, что готовит для меня Умелый Кох, знаю, что он делает для меня тяжелый лук и боевые стрелы, он знает, что я стану охотницей, как и мой отец. А пока я учусь управляться с легким луком и копьем на мелкого зверя. Когда в пещере есть запас мяса, Мак берет меня с собой, и мы охотимся на крыс и зайцев, он жалеет меня и не берет с собой на крупного зверя. Но когда я стану взрослой, я буду ходить наравне с ним, ибо это сказали боги, и никто не вправе противиться их воле. Даже Мак...
Мак уходил на охоту рано утром, а возвращался всегда перед закатом, кидал перед костром добытую дичь, обнимал за плечи Мали, целовал ее в шею и удалялся в свой грот на расстеленные шкуры. Я всегда ждала Мака там, укрывала ему ноги и пристраивалась возле него. Зарывалась носом в его шкуры, вдыхала запахи тайги, дыма и звериной крови. Я никогда не просила, немного отдохнув, отец сам начинал рассказывать: как прошел день, как выслеживал зверя или ловил рыбу, как расставлял снасти и обманывал хитрого зверя, Он открывал мне свой мир, мир в котором мне предстояло выжить.
Но в один из дней он запоздал. Мали уже начала волноваться, и заставила Коха разжечь сигнальный костер над сводом пещеры. И только когда взошла полная луна, послышались шаги Мака. Он не казался утомленным, но что-то в его поведении было не так. Он как обычно, бросил к костру добычу и, пряча взгляд, улегся на свои шкуры. Мали посмотрела ему вслед. Возле костра лежала только половина туши. Свинья была достаточно большая, но только не для Мака. Не было случая, чтобы Мак просто так оставил половину добычи в лесу на потеху волкам. Мали осмотрела тушу и только качала головой, что-то бормоча. Я сидела на шкурах возле Мака и как всегда ждала его рассказов. Но Мак молчал. Он лежал на спине и смотрел немигающим взглядом на изрисованный изображениями животных свод пещеры. Взгляд его скользил с одного изображения на другое, и каждый раз он прикрывал глаза, словно вспоминая тех зверей, которых он когда-то убил.
Я уже хотела уйти, но Мак нащупал мою руку и крепко сжал запястье:
- Останься, ты должна это знать.
- Что-то случилось? - спросила я.
- Да.
В свете костра его глаза неестественно блестели, но лицо не отражало ни каких эмоций.
- Да, - снова повторил он, - я должен это рассказать, - прерывисто вздохнул, словно ему не хватала воздуха и начал говорить необычно громко, так что все обитатели пещеры слышали его. Наступила тишина, даже в детском углу затихла возня.
- Сегодня на горной тропе я повстречал волчицу. Там, за Студеным ручьем, где склон уходит прямо в реку... Я знал эту волчицу, знал, где ее логово, и понял, что она возвращалась домой, но возвращалась без добычи. Наши пути и раньше пересекались, но мы всегда старались держаться друг от друга подальше, чтобы не столкнуться глаза в глаза. Но сегодня судьба свела нас, и мы встретились. Ветер был с моей стороны, и она должна была учуять меня, она должна была уйти, но решила встретиться со мной на тропе. Она была настолько худой и истощенной, что убить ее не составило бы особого труда. Но, она стала приближаться, явно намереваясь драться. Когда она приблизилась, стали видны ее пустые обвисшие соски. Она была матерью, и волчата высосали все ее соки... Ей уже не под силу было догнать зверя.
Я обернулась, услышав за спиной шорох - это была Мали, она присела на корточках возле меня и тоже слушала мужа. Чуть подальше Кох мастерил копьё, но было понятно, что и он не пропустил рассказ Мака.
А Мак продолжал,
- Она смотрела на меня, и в ее глазах читался вызов. Иногда она бросала взгляд на моё копье и показывала свои клыки, но нападать она не решалась. Она понимала, что это будет ее последний бой, но она была полна отчаяния. Ей надо было кормить щенков, и ни какой здравый смысл не мог бы ее остановить.
И тогда я заговорил с ней. Я говорил с ней, как равный с равной. Говорил, что нам не стоит убивать друг друга. Говорил, что вместе с нами умрут и наши дети, оставшись без еды. Говорил я долго и видел, как злость уходит из ее глаз, а под конец увидел ее слезы. Да, волчица плакала, может от бессилия, может от жалости к своим щенкам. Я уступил ей дорогу, и она прошла мимо. Обернулась, и я увидел вблизи ее глаза. Это был взгляд обреченной на смерть...
В отличие от волчицы, мне повезло, и мне попалась свинка. Она так увлеклась, выкапывая съедобные коренья, что не заметила, как я подкрался...
Только когда я возвращался той же тропой, вспомнил прощальный взгляд волчицы. Я разрезал тушу и половину отнес к логову волчицы. Она не подпустила меня к норе, почуяв кровь и человека, вышла меня встречать. Я оставил ей мясо и ушел, а она проводила меня взглядом, пока я не скрылся из вида.
Но прошел я не долго, опять на тропе, на которой не разойтись, мне навстречу вышла та же волчица, и в ее лапах уже была уверенность. Я был вне себя от злости, я уже выдыхался от тяжелой ноши, а она стояла, свежа и здорова, и легко выиграть эту схватку мне бы не удалось. Но как, оказалось, нападать она не собиралась. Она вытащила из кустов в пасти щенка и положила на тропу. Да, это было именно так, положила и отошла. Она отдавала мне одного из своих детей. Это ни как не увязывалось с тем, что я знал о волках, что знали мои отцы и деды. Любой зверь до последнего будет драться за своих детей, а не то чтобы отдать свою кровь врагу.
Рыжие псы не раз пытались приручить волка. Они выискивали их логова и крали волчат, а то и убивали волчицу. Но приручить у них никогда не выходило. Повзрослевшие волки убивали скот, людей, которые их кормили и убегали в леса. И я не сразу принял дар волчицы. Она ждала, отходя все дальше и пригибая голову, подтверждая свои намерения...
И все-таки я решился, я забрал ее щенка... - Мак замолк.
- Ну и где же сейчас этот щенок волчицы? - спросила Мали.
Мак, приподнялся, взял в изголовье свою охотничью сумку и вытряхнул на шкуры серый шерстяной комок. Комок встал на лапы и заспанными глазами осмотрел окружающих.