Из синих тетрадей. Наброски
Смотри-ка, муравей, смотри
Почти Шиллер
У поэта? Разумеется, никакого муравья, имя, только имя.
Если дан, = задан персонаж, ему надо дать имя, зачем? Если следовать времени поэта, вернее, духу того времени, коль представлено персональное лицо, его надо отделить от толпы. А как это произвести, с помощью имени. Допустим, назвали, отделили, что дальше? Возвышать, то есть, превращать рядовое лицо — в лицо рядового героя. Тем самым, поднимать сотворенную персону над уровнем толпы. Что касается России, дух этого времени, видимо, приходится ближе к середине 19-го века.
Теснота и мрак вертикали/2
Если есть автор, что ему делать с рядовым героям?
Возможно, вопрос должен звучать немного иначе, что делать рядовому герою. Как правило, авторы предоставляют своим героям право самим решать этот вопрос. Социологи? Они продолжают отделение, из строя рядовых героев должен кто-то выйти. Кто-то решится, выйдет. Вот этот решительный тип и будет решать, кому позволено войти в историю. Он сам? своим выходом уже вошел. А если никто не выйдет, не найдется? Ситуация, сведенная к выбору, выйдет или не выйдет, такую ситуацию и называют переломной. Переломить ситуацию, в свою пользу, в этом и заключается спасение.
…
Стоя на берегу, куда можно пойти, налево — направо.
Даже если удаляться от берега, = от воды, неизбежно будешь сдвигаться влево или вправо. Можно пойти в обратном направлении, войти в воду. Напиться, перейти на другой берег. На другом берегу ситуация повторится, налево — направо. Если некое существо, постояв на берегу, перед водой, начинает удаляться от воды? Значит, это существо не может войти в воду.
Современные приматы?
Не все, но среди них есть и такие, которые легко входят в воду. Могут нырять, задерживать дыхание на довольное долгое время. Могут стать, и становятся добычей крокодилов. Ибо невозможно, будучи в под водой, слышать крики дозорного. Крокодилы и приматы — разные уровни развития, высшие приматы? Обходят стороной, не загнать, даже в лужу, но случается и с ними. Оказывается, войти в воду не так уж и сложно, заходят же тигры.
Дело в том, чтобы оставаться в воде постоянно, зачем?
Если существо покрыто шерстью, как сбросить шерстяной покров. Там, где требуется голая кожа, шесть представляет тяжелую обузу. Попутно, обзавестись слоем подкожного жира, а как можно сохранять внутреннее тепло в воде. Абсолютизировать, понятно, не стоит. Хищник может достать и в воде. Просто выйди на берег, пережди. Хищник уплыл, заходи. Новая среда обитания = вода + недалекий берег. Именно так, не берег и речное укрытие, а вода и приложение к этой воде в виде берега. Как всегда, подобная среда представляет собой условия, которые можно выразить в двух словах,
возможности + препятствия.
…
Возможности, безопасность + еда + отдых = одиночество.
Редкая, в земных условиях, возможность для группы остаться в одиночестве, наслаждайся, говоря современным языком, комфортом, извлекай выгоды. Выгоды индивидуального существования в том числе. То есть, какое-то время можно порезвиться в воде, и в одиночку. Комфорт? Не странно ли, такой комфорт обещает пребывание в воде. Прямо над головой ветви, на них зрелые плоды. Вода, как место кормления и пребывания. Препятствия? Глубины. Таким местом могли быть только реки. При большей глубине стали бы плавать, здесь же пришлось стоять. Действия. Хватать и держать не слишком крупные предметы. Здесь пришлось срывать, очищать. Именно к этому и приспособлены конечности приматов. Хватать или стоять. Требовалось усилить функциональное разделение передних и задних конечностей, без этого было не обойтись. Судя по результату, как-то справились. Сразу вопрос, почему эти странные существа пошли на берег, к воде, вошли, остались в воде? Если площадь лесов действительно стала сокращаться, то причина самая обычная, житейская. Скорее всего их вытеснили более сильные конкуренты, быть истребленными или быть спасенными. Так они и остались близ берега в полном одиночестве.
Под одиночеством?
Отсутствие конкурентов, способных занять нишу.
Распространенный вариант, началось сокращение площади лесов, вышли в саванну, где и начали по неизвестным причинам осваивать прямохождение. Если бы предки вдруг захотели свести счеты с жизнью, наверно, они двинулись бы в саванну. Ведь перейти на прямохождение, значит потерять скорость, в самом прямом смысле. Существо, приспособленное к ходьбе, не способно бегать быстро. Зато столь медленное передвижение как ходьба может длиться в течение многих часов? А зачем долгая ходьба в саванне, когда нужен мощный рывок. Привычка к медленному передвижению, где она может возникнуть,
вода — одно из таких мест.
Понятно, догнать существо, двигающееся столь медленно, не проблема для любого четвероногого хищника. Были бы истреблены в очень короткое время. Не говоря уже о такой мелочи, как сбрасывание шерстяного покрова в присутствии огромной массы кровососущих насекомых.
2.
Теперь другой аспект, все имеет размеры, свои размеры, собственные размеры.
Предметы, растения, животные, люди. Все имеют размеры, и делиться своими размерами никто не спешит. Зато обретя размер!..
Сказать, муравей, значит указать на размеры, прежде всего.
Более того, подчеркнуть столь незавидный размер. С физическими размерами, более или менее понятно, есть уровень отсчета, есть способ измерения, высота любой горы будет известна. Не столь ясно обстоит дело с биологическими объектами. Новое? Проблема измерения, нужно ответить на серьезный вопрос, кто больше, чей размер больше. Нетрудно выяснить, сравнивая оленя с грызуном. Того же оленя с собакой уже сложнее, с боевым псом тем более. Если ограничиться только оленями, кто больше из двух, из трех или четырех оленей. Кто сильнее, тот и больше, Все очень просто, самцы выходят на дуэль, самки терпеливо ждут. Прямая схватка, при соблюдении некоторых правил, покажет, кто самый сильный. Значит, самый достойный. Это и есть способ измерения в природе. С появлением людей проблема переносится на человеческий уровень. Можно сказать, без всякой натяжки, люди наследуют ведущую проблему жизни, = проблема измерения. Я намеренно говорю здесь, не великая, а ведущая. О великой спорили два известных мудреца в древних Афинах, везет же порой людям, приходится соглашаться, отдельным людям. Возможно, они и стали великими, что спорили о великой проблеме.
Но я отвлекся, ведущая проблема, почему она может претендовать на роль ведущей?
Именно здесь закладываются основы отношений. Кто сильнее, тот и диктует условия, понятно, свои условия. Диктат — прямое продолжение силы, силы вообще, ибо сила может иметь разные источники. Отделить диктат от носителя, = правила + нормы, иначе, личный диктат — от диктата обезличенного, это уже следующий этап. Что уж говорить о первых гуманистах, до них еще очень и очень далеко.
…
Измерить — определить размеры.
Но что значит размеры в человеческом обществе, как это понимать.
Воспользуюсь подсказкой известного писателя. Некое закрытое общество, где-то высоко в горах. Не то, чтобы полностью закрыто, но во всяком случае отделено от обычной жизни на равнине. Почему так? Здесь собрались больные люди. Внизу, на равнине, их болезнь почти не лечится, только прогрессирует. Здесь, наверху, кто-то выздоравливает, возвращается. Кто-то заканчивает земной путь. Но в любом случае, жизнь больных продлевается, на долгие месяцы, годы. Жизнь больных, какая она, обычная больная жизнь, наполненная страданиями. Как она выглядит, с интересующей меня точки зрения. То есть, я возвращаюсь к размерам. Напомню, речь о размерах людей. Понятно, физические размеры здесь не при чем. Собственно говоря, о размерах имеет смысл рассуждать потому, что сами размеры всегда различаются. Размер — это то, что определяет положение человека в обществе. Упрощая, их общественный размер; то, что украшает и укрощает их. Перед чем-то должны останавливаться люди, иначе совместное общежитие станет попросту невозможным. Все так. Но о каких различиях может идти речь в этих горах, ведь здесь только больные люди. Те люди, жизнь которых связана с болью, связана болью.
Ведь все больные?..
богач, бедняк, одинаково больные, равны.
По крайней мере, должны быть таковыми. А какими им предстать перед призраком смерти. Но разве это мешает им быть полноценными людьми. Оставаться людьми, в самом прямом смысле. Новичок, еще молодой человек, попал случайно, надеется вскоре покинуть сие печальное заведение. Ну, а пока, нужно привыкать. Познает правила, а что он еще может, на своем личном опыте. Поэтому начинает с себя, он не имеет права на особое отношение к себе. Более того, не имеет права требовать какого-то к себе особого отношения. А вот его соседка, откровенно глупа, требует особое отношение, ибо тяжело больная. На что и обращает внимание писатель, понятно, речь о внимании читателя?
Читатель, даже невнимательный, должен увидеть ранги и дистанции.
Именно так, болезнь создает, вернее, воссоздает такое явление, как ранги и дистанции. Казалось бы, какие ранги перед лицом неизбежного конца. И тем не менее, молодой человек держится очень скромно. Но его скромность не назовешь вызывающей. Нет, обычная скромная манера, я знаю, мой ранг невысок, я соблюдаю дистанцию. Одним словом, мой размер невелик, потому я и не лезу на первый план.
…
Чуть выше я говорил, люди, жизнь которых связана с болью.
Теперь можно уточнить, люди, обязанные своей жизнью, боли. Как ни странно, дело обстоит именно так. Они еще живут, благодаря боли. И чем сильнее боль, чем тяжелее болезнь, тем на более высокий ранг, = общественный статус, они претендуют. Чем тяжелее болезнь, в тем большей степени желают оставаться они людьми, какими? Первыми. Проявить то человеческое, что присуще всем людям, неважно, на равнине они живут или жизнь забросила их сюда, наверх.
Нечто ненормальное?
Нужно оказаться в таких совершенно ненормальных условиях, чтобы ненормальное стало нормой. И в отношениях, созданных болью, люди остаются людьми, дают сами себе, табель о рангах, это значит? Есть нечто неизменное, = метафизическое, что люди не могут устранить из своих отношений. Не могут устраниться сами, иначе перестанут быть людьми.
3.
Размеры, сами по себе, взятые только как размеры.
Немного конкретности. Горы, сами по себе, взятые только как горы. Это нормально? Или здесь, в самих горах, уже что-то ненормальное. Не для гор, для людей. Люди и горы, что-то здесь не сходится, не может сойтись. Людям нужна равнина. В горах могут совершаться подвиги, что-то героическое, хотя бы необычное. Но для обычной нормальной жизни они не годятся. Вернее сказать, без равнины невозможна и горная жизнь. Без равнины, даже с огнем в горах началась бы борьба за жизнь. Жизнь, чтобы бороться за огонь, это жизнь, которая не может обойтись без огня. Огонь жизни. А здесь огонь, чтобы бороться за жизнь, этот огонь вполне может обойтись без жизни. Жизнь огня. Если идти дальше, жизнь гор. И кто-то уже видит, гора жизни.
Или как называет ее писатель, волшебная гора.
Да простится мне столь прямолинейное сопоставление двух знаменитых произведений. Надеюсь, рискованная аналогия все же удалась. Что касается апологии, как всегда, находится некий интеллигент, пытается апологии огня противопоставить апологию времени. На место одной апологии — поставить другую. Что тут удивительного, есть одна, будет и вторая, обязательно.
…
Если есть две, связанные друг с другом жизни?
Внизу — наверху. Одна дополняет, другая наполняется, временами даже переполняется. Какая из них дополняет, как ни странно, в данном случае, равнина дополняет горы. Высокие горы дополняют себя плоской равниной, может ли быть иначе.
Поневоле, многие из тех людей, = персонажи, будучи там, наверху, задаются вопросами.
Именно теми вопросами, от которых в нормальных условиях они были очень далеки. Да и зачем успешным людям мучить себя вечными вопросами. И только на краю? Первое, что хотели бы знать, как тяжела, насколько тяжела болезнь. Ах, у него легкая степень, и только! Далее следует? Презрение, взгляд свысока. Что же они делают, тяжело больные господа? защищают более высокие формы самоуважения, кавычки опушу. Право на самоуважение, только и всего. Зачем же тогда табель о рангах, не говоря уже о презрении. Неужели те два афинских мудреца стояли на краю, как же им удалось встать на самый край.
Желающие постоять на краю, найдутся, смогут ли.
Обычно, это удается в двух моментах. Удается? Или все же приходится, вынуждается. Тот самый вопрос, откуда принуждение? Извне. Изнутри. Либо в момент самого глубокого падения, все рушится, падает, гибнет. Понятно, это извне. Второй случай, когда общество находится на взлете, в высший момент своего торжества. Первое понятно, смутная надежда не покидает. Но вот второе? Зачем, находясь на пике, на вершине, подходить к краю. Возможно, нежелание повторяться, о чем я? И вечный бой... Стояние на единственной вершине, как бы оно ни было утомительно, оправдывает само себя, своей единственностью. Но если вершина не одна, очень скоро драма превращается в комедию. А как еще представить состязание вершин.
…
Что такое жизнь, скажем, существование на разных уровнях.
Что такое человек, предположим, хищник.
Что такое идеальное.
Начну с конца. Пред жизнь. Просто жизнь. Сверх жизнь. Начало жизни, где его увидеть, в мертвой материи, между прочим, вполне современный взгляд, в ряду других. Один взгляд, и ты — на другом конце. Два конца, или две крайности, но мы говорим, два полюса. На одном жизнь. На втором, сотворение, на современном языке самозарождение, в том числе уровней существования. А где еще может существовать жизнь. Иначе говоря, сначала должно быть место существования, потом способ. Как писал друг классика, жизнь есть способ существования белковых тел. Хорошо. Разные уровни, скажем, хищник и его жертва, из числа травоядных, отдыхают на зеленой травке. Вернее, хищник спит, травоядное пасется, щиплет травку. Но ведь никто не скажет, трава есть жертва травоядного. Животные и трава — это и есть разные уровни. Один уровень, выражаясь образно, на плечах другого уровня. Более высокий уровень существует за счет менее высокого. Исключений, насколько известно, пока нет. Человек лишь подтверждает правило. Не зря же известный фантаст предложил как-то, представьте, что подумает кролик о человеке, если вдруг обретет способность думать.
Неужели хищник способен к идеальному.
Разве не стал бы этот хищник восхищаться сценой охоты, будучи поставленным перед картиной с изображением охоты. Скорее предпочел бы принять участие в той охоте, то есть, броситься на жертву. Ибо без жертвы хищник невозможен. Вопрос придется изменить. Несколько упрощая, есть ли у хищника душа. Вопрос по меньшей мере странный. Возможно ли, чтобы Создатель заложил хищнику, в хищника?.. что-то душевное. И тем самым обрек его на вечные мучения. И вот однажды, видимо, не выдержав вечных мук, хищник решил сцену охоты заменить сценой прощения. Все же? Кто прощает хищника, может простить. Жертва, сам себя или другой хищник, раскаявшийся ранее. Каким образом хищник осознает, что он есть хищник. Ранее этот вопрос звучал несколько иначе, каким образом жизнь осознает себя жизнью. Жизнь осознала себя жизнью, допустим.
Ее реакция,
пусть жизни будет больше, а что еще ожидать от жизни, если говорить о жизни вообще. Переходим на уровень хищника, его реакция. Пусть жизни будет больше, особенно по части моих жертв. Что тут странного, ведь он обожает охоту. Именно охота дает жизнь. Дает ему полное право ощущать себя выше этих жалких травоядных.
4.
Душевное означает начало преодоления хищного. В более мягком, животного.
В то же время — это доступ, к чему?
Иначе говоря, это способ стать больше. Специфически человеческий, но способ, направленный на решение общей проблемы жизни. Быть больше. А самое главное, быть выше. Подняться на следующий, более высокий уровень. На то и вертикаль, чтобы подниматься выше. Это значит, жизнь есть движение по вертикали, прежде всего. И душа, если это живая душа, наверное, должна продолжать такое движение, позволять носителю души подниматься еще выше.
…
Жизнь — вечное движение, неужели все так просто.
Если есть движение по вертикали, скажем, рост горы, то и такой рост придется признать движением жизни. Куда снесло! Но говорим же мы о жизни звезд, планет, галактик. Хотя бы океанов, не говоря уже о рощах. Метафора? Должно быть, все та же давняя традиция, искать свое начало в мертвой материи. Как учил отец-основатель, в мире нет ничего, кроме движущейся материи. В двух словах, и место, и способ существования. Два в одном, а как быть с протяженностью? Ведь материя остается материей, даже если это социальная материя. На то есть всеобщий критерий, = практика, не зря же он согласился отступить, когда жестокий эксперимент с введением основ коммунизма провалился.
Просто хотел перейти на более высокий уровень?
Для этого нужно встать на плечи, на чьи? Если под плечами понимать достижения, понятно, это достижения предшествующей цивилизации, в основе которой частная собственность, частник. А с ним, с этим частником — частная жизнь. Сколько было сказано об этих хищниках, утративших все человеческое. Оказалось? Достижений этих частников, то есть, уже прошлых достижений, недостаточно. Отступить еще дальше?.. напротив, переходим в наступление, будем строиться. Начали, однако выйти на более высокий уровень почему-то не удалось, а ведь как старались. Не удалось найти плечи, на которых можно стоять сколь угодно долго. Или все же не состоялось преодоление хищного. Или вовсе тоскливое, произошло становление нового хищного? Как это совмещается с базовыми принципами новой цивилизации, вернее, пытавшейся стать новой, пыталась? Создать новое прошлое. Воспитать нового человека. К этому новый ритм жизни, пятилетний. Правящая партия рьяно взялась за дело, на вполне научной основе. Проблема в научной основе? скорее в самом человеке, в его сознании. Как всегда, приходится разделять, если два слова «сознание и мозг» — научная проблема, тогда духовное и телесное — проблема уже философская. Как это ни печально, придется озадачиться старым вопросом,
что такое душа?
зачем? Чтобы забыть, ненадолго, что такое разум.