Чувство собственного достоинства у абиссинской кошки таково, что временами кажется, будто живешь с фундаментально упоротым месопотамским ослом, заключенным в грациозное шерстяное тельце с персиковым отливом. Переупрямить абиссинку, если ей чего взбрело в прекрасную головку, может разве что кот-абиссин, и в основном - тумаками. Остальное практически не работает.
...Кошка Шарлотта-Вайолет-Блубейбис-Анна-Мария-Кэтс-и-всё-такое кушать изволят только промышленную сушку от «Хиллса» и «Эуканубы», а всю остальную еду рассматривают как гуано, и попытки предложить её – как оскорбление. Но это отнюдь не значит узость вкуса, напротив – все эти сухарики должны меняться не реже раз в двое суток, иначе пани обижаются. Куриные, бараньи, крольчачьи, тунцовые, печеночные – а больше всего ей по вкусу индюко-утиная «Эукануба», это такие жирные на ощупь коричневые таблеточки. Хуже всего заходит курица с овощами, разноцветные крупные кусочки, где красный цвет означает морковку, а зеленый – капусту или еще какое-то черт-те-что, не суть. Суть в том, что Шарлотта их терпеть не может, а овощи ей жрать надо, иначе пани плохо какают. И вот заставить ее съесть овощную норму – каждый раз борьба характеров на уровне богов и титанов.
Чуть стоит двуногому зайти в кухню – Шарлотта бежит к миске, тыкается в нее носом, затем делает разочарованные загребающие движения лапой и долго смотрит в глаза. Абиссины, шоб вы знали, одна из немногих кошачьих пород, которые глаз не отводят – и вот она этими своими глазами выразительно смотрит. И читается в скорбном этом взгляде всякая метафоризма, типа «суки вы и торквемады жестоковыйные, морите бедную кисоньку фуфлом, нассать бы вам под одеяло, да достоинство не позволяет».
Просить чего-нибудь или подавать голос она не будет ни под каким видом – голос предназначен строго для поисков кота в период гонок, а так хер вам мяу. За день заходить, нюхать миску и ужасно смотреть она может раз двадцать – и к еде не притронется. Не-не-не, голодать она тоже не станет: ночью, когда ей кажется, что все торквемады дрыхнут и никто её не видит - хруст из кухни доносится изрядный. Но все равно убывают эти овощи из миски значительно медленнее, чем надо бы. На этой неделе убывали понемногу четверо суток, и я знаю, конечно, что пора бы давно менять, но как по нонешним временам полмиски элитного корму выбрасывать?! Он вообще-то почти рупь за грамм стоит…
И вот измыслил я на пятые сутки хитрое. Обмануть несгибаемый абиссинский характер, насыпав в остатки овощей её любимую «Эуканубу», перемешать – и пусть так хавает, куда ей деваться-то.
Точно – деваться кисоньке было некуда, хруст ночью стоял столь долго, что я уж забеспокоился, не лопнула бы, обожравшись в знак протеста. Но зато уснул с чувством победителя – переупрямил таки непокорную зверюку!
А поутру оказалось, что вокруг миски набросаны россыпи сухариков, чего крайне аккуратная Шарлотта вроде бы никогда себе не позволяла. Подхожу поближе… твою дивизию, все сухарики вне миски строго красного и зеленого цвета.
Эта зараза несколько часов выцепляла РТОМ из своей «Эуканубы» невкусные овощные катышки и выплевывала их на пол, чтоб не мешали наслаждаться любимой едой. И ходит щас такая смотрит со смыслом – чо, мол, перехитрили?
Так бы и дал поджопник, если б не любил столь трепетно…