*6*
Андреич сидел на веранде старенького бревенчатого дома, подставляя свою спину тёплому летнему солнцу. По дороге гнали коров немногочисленные владельцы этих животных, сгоняя за деревню, где их собирал в стадо пастух и гнал на луг. Сидел Андреич и думал.
Раньше корова практически в каждом дворе была, а сейчас если на всю деревню десятка два наберется, то хорошо. Не хочет молодежь работать. Лучше в магазин за окорочками сбегать. Тьфу, такая гадость, туалетная бумага. Раньше в каждом дворе куры, утки, гуси. А сейчас коровы, те наверно только у казахов остались. А куда им деваться? Семьи большие, кормиться чем-то надо. Да и на продажу остаётся. Хороший народ эти казахи, трудолюбивый и мирный. Сколько с русскими бок обок живут, никогда никаких конфликтов не возникало. Только на Волге услышать можно от казаха «Христос Воскреси» в дни светлой Пасхи. А от русского в дни Рамадана – «Рамадан Карим».
Сосед Ахмед, когда с рейса приходит, обязательно Андреичу кусок красной рыбы (осетрины) занесет, ну Андреич, как полагается ему пару стопок нальёт, сам то - уже не пьёт, кишки болят. Так и живут два народа, радости и горести пополам.
Дружба эта началась давно, когда высадились на пустынный берег основатели посёлка братья Сапожниковы. Уж больно понравился им высокий бугор возле речки. Думали-думали, как назвать поселение и назвали Тумак. Что это такое, никто толком не знает. Кто говорит вроде-бы у сазана, который и поныне водится в здешних реках, так язык называется, а кто про зайца тумака поговаривает. А ещё есть версия будто это связанно с казачьей шапкой, у которой сзади имеется металлическая пластина, для того, чтобы вражеская сабля не застала казака сзади врасплох, вот она-то и называется тумак. Эта версия, похоже, и есть самая подходящая.
Отстроили братья небольшой посёлок в несколько бараков и начали возводить заводик по первичной обработке рыбы. В весенние разливы река разливалась так, что затапливало все вокруг. На поверхности воды оставался лишь бугор. После революции посёлок разрастался, места на бугре стало нехватать, и местные власти начали строить водозаградительные сооружения, в простонародье называемые валом. Так начали, появляется новые районы, имеющие свои названия. Криуша, Красный маяк, Камышитовый - получивший своё название из-за крыш, покрытых камышом, Быстренькая по названию реки, вдоль которой отстроился небольшой райончик и Кошеванка тоже по названию реки. Через весь посёлок от рыбозавода, шла длинная улица. Улица длинною в жизнь. Начиналась жизнь в роддоме, ещё в том старом бревенчатом который уже давно снесли. Также неподалёку были ясли, школа, уже упомянутый рыбозавод и больница. И заканчивалась эта улица кладбищем. Вот и получалось, что вся жизнь в посёлке проходила по одной улице. По которой несли работягу в последний путь. А особо отличившимся перед Советской властью, заунывно гудел заводской гудок, единственная награда за оставленное здоровье, да и всю жизнь без остатка.
* * *
В Дахау Мишку привезли сразу после того как он начал самостоятельно передвигаться и мало-мальски есть. Молодой крепкий организм шёл на поправку стремительно быстро, удивляя немецких «врачей». Надпись на воротах лагеря Мишка прочитал легко, сказалось знание немецкого в рамках школьной программы, «Труд делает свободным» Машина въехала на плац и остановилась, позади осталась четырёхметровая стена с загнутыми металлическими зубцами, и натянутый электрический провод с высоким напряжением. Перед оградой пять метров в ширину волками была натянута колючая проволока, пятиметровая запретная зона, где стреляют без предупреждения. А за оградой четырехметровый ров с водой. Уже позже заключенные такие-же как Мишка рассказывали, что сначала их раздевают догола. Затем ведут в парикмахерскую, где стригут наголо, затем обработка криалином между ног и под мышками. Затем душ. Мишка всех этих процедур избежал. Его сразу доставили в госпиталь.
* * *
Утро... Утро на Волге особое. Когда солнце только-только показало на востоке свой первый лучик. От воды гладкой, как зеркало, поднимается лёгкий пар и кажется, наступи сейчас на воду и она тебя удержит, и ты пойдешь по воде. Птиц ещё не слышно, только всплеск рыбешки да назойливый зуд сонных комаров. Лягушки, пробуждаясь то здесь, то там, заводят свою утреннюю рапсодию. Роса искрится на листьях ивы в первых утренних лучах, как капли сока на ломте арбуза. Воздух чистый и влажный. Запах, воды и полевых цветов, смешавшись, даёт удивительный аромат которого, кажется, нет больше нигде на свете. И лотос, он тоже ещё не проснулся, закрыл своё сердечко от посторонних глаз на ночь. Вот когда пригреет его тёплое летнее солнце, вот тогда и раскроется он красавец, радуя глаз и восхищая своей красотой.
Проснулся Михаил от равномерного урчания судового двигателя и лёгкого покачивания. Понял что судно уже в пути. Быстро встал, оделся и выскочил на палубу. Над головой кричали голодные чайки, увязавшиеся за судном в надежде на рыбные обрезки и прочий пищевой мусор, которые кок по обыкновенью выкидывал за борт. Михаил, слегка покачиваясь и хватаясь за ограждения, прошёл в рубку, щурясь от низкого солнца.
Доброе утро, капитан.
-А - а - а, привет. Проснулся? Ну как спалось на новом месте?
-Хорошо спалось капитан. Как говорится, без задних ног.
-Ну, вот и хорошо. Бери, наливай чай, там, на столе, пока горячий и витушки. Они, правда, сухие, но у нас другие нельзя, заплесневеют. Пока перехвати, а завтрак позже, как подчалимся.
Михаил подошёл к небольшому столу, налил душистого крепкого чая, подумал, «купчик». Наложил сахара, от души, отхлебнул. Хорошо!
- ты Миша почАйпий и в распоряжение Алексея поступай. Как подойдем ты, и Юра-матрос чалится, будете, Леша за старшего...