Антецедент 1.
Дилас Фернидад.
Часть 1 из 4.
— Вы стараетесь недостаточно, молодой человек! Больше усердия! Чувствуйте сталь всем своим сердцем, — продолжал поговаривать мастер, хлестая Диласа затупленной рапирой по рукам и ногам. — А то иначе чужая сталь почувствует ваше сердце, молодой человек, и попробует его на вкус!
Мастер Элеан был искусен во владении холодным оружием, и ему не было равных в дуэли. С возрастом Первая шпага Кларны ушел на покой, но не выпустил своего клинка из рук. Элеан стал учить тех, кто желал учиться его мастерству, но, чтобы не умереть с голоду, ему приходилось также обучать владению почти что всеми видами холодного оружия и отпрысков знатных лордов, и вельмож. Но те зачастую не были ни умелыми, ни внимательными учениками. И маленький Дилас Фернидад не был исключением.
Слова учителя лишь раздражали его, вызывая ярость. Он забывал обо всех знаниях, что мастер Элеан долгие месяцы и годы вбивал ему в голову, забывал и о внимательности, и нещадные уколы рапиры кололи его и хлестали, подобно осам и ударам плети. Мальчишка злился, начинал размахивать собственной шпагой во все стороны в жалких попытках хотя бы задеть ненавидимого учителя, но все начинания юноши были тщетны. Элеан же лишь ухмылялся и про себя думал, сколько еще месяцев должно пройти, чтобы его юный ученик понял самый главный урок — смирение.
— Вы, молодой человек, больше похожи на таханских берсеркеров, нежели на сына посла, — вновь подколол юношу Элеан и дал ему по лбу эфесом рапиры, когда тот подобрался слишком близко к учителю, но не смог воспользоваться удачным моментом. — Неплохая попытка, но моя старушка-ма могла и лучше Вас, молодой человек.
Дилас отпрыгнул назад и остановился, нервно пыхтя и переводя дыхание. Он смотрел пристально на учителя, и в его глазах читалась нескрываемая злость. А после в них что-то сверкнуло, и он произнес следующие слова:
— В отличие от вашей старушки-ма я все еще жив! — он зло ухмыльнулся и отвернулся от учителя, начиная уходить прочь.
— Да как ты смеешь! — возмутился Элеан и бросился следом.
В этот момент, когда учитель вновь хотел уколоть своего нерадивого ученика за высказанное им оскорбление, юный Дилас резко присел на корточки и дернулся в сторону Элеана. Мгновение — и легкая рубаха учителя обагрилась каплями крови, а на его груди появился свежий небольшой порез. От неожиданности и изумления Первая шпага Кларны откатился в сторону от ученика и вскочил на ноги, вытянув рапиру в правой руке в сторону Диласа, а левой касаясь пореза. Он смочил пальцы в собственной крови и поднес их к своему лицу, убедился, что это и вправду была его кровь.
Напротив него стоял уставший и измотанный Дилас Фернидад, но сейчас он торжествовал, и это отчетливо читалось в его глазах. Соперники, учитель и ученик, смотрели друг другу прямо в глаза, и их взгляды были суровы.
Мастер Элеан опустил свою рапиру и заливисто и звонко засмеялся, чем сильно удивил своего ученика.
— Поздравляю, молодой человек! Вы побороли меня на моем же поле. Это восхитительно! Воспользовались моей же слабостью, обманули внимание и наказали за мою оплошность.— Первая шпага Кларны легким движением сунул рапиру в ножны, прикрепленные к его поясу. — На сегодня мы закончили, молодой человек. Вы можете гордиться собой. Сегодня мы сильно продвинулись вперед. Если так и продолжим, то уже через пару лет вы сможете стать равным мне или даже превзойдете своего мастера.
Маленький Дилас все еще не мог отойти от удивления. Совсем недавно он только и хотел уязвить своего учителя, сделать ему больно. И у него это получилось — внутри себя он ликовал. А в следующее мгновение учитель впервые похвалил его за два прошедших года обучения, и юноша совершенно не был к этому готов. Мастер Элеан был искренне рад успеху младшего Фернидада, что тому даже стало не по себе, что минутами ранее он лишь одного и хотел — причинить своему учителю вред. Диласу было стыдно, но он не показывал этого. Он был просто удивлен случившимся.
Учитель подошел к онемевшему ученику, похлопал того по плечу, улыбаясь, и произнес:
— Буду рад нашим дальнейшим урокам, молодой человек. Надеюсь, вы испытываете те же чувства, — мастер Элеан не дождался ответа мальчика и удалился из просторного сада поместья Фернидадов, где проходили их уроки под пристальные взоры матери и сестры Диласа. Сердца барышень обливались кровью каждый раз, когда удар приходился по мальчишке, но те знали, что вмешиваться ни в коем случае нельзя. Женщине в мужские дела не лезть!
Только когда мастер Элеан распрощался с женщинами рода Фернидад и скрылся из виду, Дилас почувствовал облегчение. Рапира выпала из его руки, а он сам упал на колени, практически не чувствуя собственного тела. Весь он был подобно комку боли. Боль была везде, и она мучала его, но было в этом что-то приятное. По его щекам текли слезы. Слезы боли и радости.
А тем временем к нему уже устремилась его любимая сестра Селеста, приподнимая полы пышного платья. Дилас, как истинный мужчина, пусть и маленький, всего девяти лет от роду, но воспитанный строгим и тем не менее добросердечным отцом Верилом, не мог позволить женщине, а тем более сестре, увидеть, как он плачет. Потому он обтер руку об короткостриженую траву, а после обтер щеки от слез.
— Дилас! — подбежала к юноше девушка. Ей уже было шестнадцать лет от роду, она была хороша собой, и только недавно их отец дал дочери свое благословение, а то значило, что она могла выбрать любого мужчину, что готов был подарить ей свое сердце, чтобы покинуть родительский дом и продолжить род своего будущего мужа. В руках Селесты был белый платок и флакон с экстрактом луноцвета, от которого быстро сходили на нет ушибы и синяки.— Как ты, братец?
— Жить буду, — стискивая зубы от боли, произнес Дилас.
Селеста уже начала обрабатывать синяки брата, и экстракт луноцвета сильно жег кожу.
— Прости, — пискнула девушка. — Потерпи, пожалуйста. Ты же знаешь, что так быстрее все заживет.
— Знаю, — промычал Дилас, упираясь руками в землю. Он закрыл глаза, так как те слезились от боли. — Спасибо тебе, Си.
Девушка улыбнулась и внимательно посмотрела на своего брата. Сейчас все еще такой маленький, но она уже видела в нем взрослого мужчину. Знала, что на такого всегда можно будет положиться, знала, что, чтобы ни случилось, кто бы ни стал ее мужем, вот ее самый настоящий и верный защитник. Дилас оттолкнулся от земли и сел по-кларнийски, скрестив ноги и поджав их под себя. Селеста смотрела на его уставшее лицо и искренне улыбалась, а он попытался улыбнуться. Вышло не очень, но Селеста была счастлива и этому. Она молча продолжила обрабатывать синяки брата.
— Си, — тихо произнес Дилас. Девушка подняла глаза, одна ее бровь изогнулась, изображая на лице вопрос. — Тебе обязательно выбирать себе мужа и уходить от… — мальчик явно хотел произнести слово «меня», но вслух произнес: — …нас?
Селеста потрепала мальчишку за волосы и ласково улыбнулась.
— Не бойся, Ди, даже если я выйду замуж, я никогда тебя не брошу.
— Обещаешь?
— Обещаю! — произнесла девушка, прижимая ладонь к груди, как раз в том месте, где должно быть сердце.
Мальчишка кивнул и улыбнулся. Его глаза загорелись маленькими искорками счастья. Он верил своей сестре. Дилас потянулся к ней, превозмогая ноющую боль в теле, и обнял ее так сильно, как только мог. А Селеста обняла его.
— И кто он? — тихонько на ухо произнес братец.
— Дилас! — крикнула Селеста, отпрянув, и звонко рассмеялась. Мальчишка тоже засмеялся.
— Расскажи, мне же интересно. Кому ты подаришь солнцецвет в седьмой день недели?
Щеки девушки налились румянцем, и она прикрыла лицо платком, чтобы брат не видел ее такой. Она улыбалась. А потом произнесла:
— Мориган.
Мальчишка сильно удивился, чем напугал сестру.
— Мориган? — еле слышно произнес Дилас, когда к двум своим любимым детям подошла их мать, Эдит Фернидад. Сестра лишь успела прижать указательный палец к своим губам, чтобы дать понять брату, чтобы тот молчал.
— И что же вы здесь шушукаетесь? — подошла матушка и присела рядом с ними, приподнимая подол платья. Она улыбалась, и от ее улыбки Диласу стало спокойней на душе, боль сходила на нет, и он точно не знал, подействовал ли так экстракт луноцвета или же улыбка матушки.
Ответа на вопрос матушки не последовало, дети лишь улыбались, пытаясь скрыть румянец, выступивший на лице. Но Эдит и не нужен был ответ, она прекрасно знала своих детей, знала, что было на уме у каждого из них. Она вдохнула и левую ладонь положила на руку дочери, а правой потрепала по волосам сына.
— Я видела, как ты ловко перехитрил мастера Элеана, сынок, — продолжила матушка. — А еще я видела, какая гордость за тебя проснулась на его лице. Ты и правда делаешь успехи, — но после этих слов Эдит тяжело вздохнула, осматривая синяки на руках сына, — пусть и такой ценой. Селеста, ты хорошо обработала его синяки?
— Да, матушка, — звонко произнесла Си, а после засмеялась: — Но он отчаянно сопротивлялся.
И теперь засмеялись все вместе. Эдит обняла своих детей и смотрела на чистое голубое небо, говоря «спасибо» всем Святым за то, что они подарили ей таких прекрасных детей.
— Я люблю вас, милые мои, — произнесла она еле слышно, прижимая их к себе.
А дети ответили ей взаимностью.
— Эдит! — прозвучал голос главы семейства со стороны поместья. — А! Вот вы где!
В голосе Верила Фернидада слышалась тревога, и мать семьи с детьми в ту же секунду обернулись, вставая с травы. Посол Альбиона в Кларне нервным шагом направился в их сторону, на его лице читалось чувство страха. Но, подходя ближе, он попытался унять чувства и успокоиться, чтобы не пугать свою семью. Он подошел ближе и поманил к себе рукой Эдит, давая понять детям, что это взрослый разговор. Матушка еще раз пробежала взглядом по детям и направилась к мужу.
А взгляд Диласа приковал к себе странный человек в капюшоне, лица которого он не мог разобрать. Он находился прямо за стеклянными дверьми поместья, выходящими в сад, и внимательно наблюдал за сценой, что разворачивалась внутри семьи в саду их родового поместья. На мгновение Диласу показалось, что этот незнакомец наслаждался этим моментом, упивался каким-то незримым горем, которое свалилось на Фернидадов и еще не дошло до ушей их детей. Удар сердца — и взгляд незнакомца был направлен прямо на Диласа. Тому стало не по себе, его прошиб пот, а по коже забегали мурашки. Он отчетливо видел глаза человека в капюшоне, хотя не мог их видеть, они блестели каким-то странным красным оттенком. А потом он увидел блеснувшую на солнце улыбку незнакомца, будто все его зубы отражали свет. Незнакомец медленно поднял руку и прислонил указательный палец к губам. Красный блеск глаз пропал, а незнакомец отвернулся от двери и пошел прочь.
— Но как же так? Верил! — голос матушки привел Диласа в себя. Родители ругались. Юноша глянул на сестру, на лице которой отчетливо читался страх и волнение. Казалось, что еще секунда — и Селеста заплачет. Дилас взял ее ладонь в свою и крепко сжал. Это отрезвило сестру, она улыбнулась, но улыбка эта была какой-то неживой, отрешенной.
— Мне не нравится это, Ди, — прошептала она на ухо брату. Он кивнул.
— Эдит, это не обсуждается! — громко произнес Верил. — Все уже решено!
И только тогда он посмотрел на своих детей. Его грозный, немного злой взгляд исчез и резко сменился на маску грусти. Он через силу смог рассказать жене о том, что произошло, и не находил слов для собственных детей. По щекам Эдит текли слезы, она отвернулась в сторону рощи, что росла вдали от поместья. Отец же распростер руки в стороны, подзывая к себе детей. Селеста и Дилас бросились к нему, и Верилу пришлось немного пригнуться, чтобы обнять их и прижать к себе. Казалось, что вот-вот и по его щекам побегут слезы.
— Что происходит, отец? — еле слышно произнесла Селеста. — Мне страшно.
Верил еще крепче прижал детей к себе, тяжело вздохнул и все же произнес:
— Завтра мы возвращаемся в Альбион… навсегда.
Дочь тут же отстранилась и отошла от отца, не поверив его словам. В ее глазах были ноты гнева и отчаяния.
— Нет! Вы не можете так поступить, отец! Я… — девочка будто бы начала задыхаться от возмущения. — Я не верю вам!
Но отец не знал, что ответить. Он прекрасно понимал боль собственной дочери. Только недавно он дал ей свое благословление, а буквально на днях к нему на аудиенцию приходил юный Мориган Флит, сын знатного купца, советника Настоятеля Кларны и вельможи Анастериана Флита, чтобы также просить благословления, просить руки и сердца его дочери. И он, старый дурак, зная о неспокойных временах в Кларне и возможном экстренном побеге на родину, дал это благословление Моригану, о чем непременно узнала и его дочь.
Эдит повернулась к дочери, осторожно подошла и обняла ее, позволив пролить горькие слезы.
— Почему мы должны уехать, отец? — подал голос Дилас, и Верилу пришлось присесть, чтобы посмотреть сыну в глаза.
— В Кларне появились плохие люди, Дилас. И они открыли на нас охоту, желая пролить нашу кровь. Но меня вовремя предупредили, и потому завтра на рассвете мы покинем Кларну и вернемся на нашу с твоей матушкой родину. Там мы будем в безопасности.
Дилас смотрел на отца, и в его глазах было понимание. Он верил главе семьи Фернидад. Знал, что тот говорит правду. Но потом он вновь вспомнил странного человека с красными глазами, и уверенность в словах отца исчезла бесследно.
— Это тот человек, что был у тебя, предупредил, что нам нужно вернуться в Альбион?
Мускулы на лице Верила напряглись, он молниеносно обернулся, но никого не увидел за стеклянными дверьми. Голос старшего Фернидада дрогнул от страха:
— Какой человек, Дилас?
Юноша уже хотел ответить, что видел его в доме, но не успел сказать и слова. Верил Фернидад подпрыгнул на месте, нервно озираясь по сторонам, а после посмотрел на своих жену и детей и громко скомандовал дрогнувшим голосом:
— Отправляйтесь собирать вещи, берите только самое нужное!..
***
Сборы были суетливыми и долгими. Возникало множество споров, которые решались только с помощью Верила. На нем к позднему вечеру от волнения и усталости не было лица, но какой-то внутренний страх продолжал подгонять его. Фернидад время от времени подходил к окнам, выходящим к подъездной дороге, будто кого-то ждал или, наоборот, боялся чьего-то появления. Это чувство тревоги отразилось на всех жителях поместья. Прислуга была распущена, и даже личную охрану Верил отпустил, так как боялся предательства с их стороны, истинных кларнийцев, приставленных к послу.
Селеста больше не разговаривала ни с кем, обозлилась и погрузилась в собственные мрачные мысли. Ее светлые мечты о браке с человеком, к которому питала симпатии, были разрушены, а сам Мориган даже не знал об этом. Эта мысль заставила девушку остановиться, как вкопанную, бросить платья, что были в руках, на пол и глянуть в окно, выходящее в сад.
— Мориган, — прошептала она. Всего одна мысль побудила ее к действию. Она сорвалась с места к письменному столу, взяла чистый лист и пером, капая в спешке на бумагу чернилами, стала выводить послание.
«Мой дорогой, Мориган.
Времени объясниться с Вами я не имею. Сегодня пришли плохие известия. Мой отец приказал мне и всей семье спешно собраться, и завтра, как солнце только начнет просыпаться, мы отбудем от берегов Кларны в Альбион. Не знаю, смогу ли я увидеться с Вами напоследок, чего очень хочет мое сердце. Но знайте, бутон солнцецвета я припасла для Вас и была готова вручить его Вам в день Солнца, что должен наступить накануне. Прошу не сердитесь на меня и моего отца.
Селеста Фернидад».
Девушка открыла выдвижной ящичек стола и с грустью посмотрела на свежий бутон солнцецвета, что по легенде завянет лишь тогда, когда один из возлюбленных умрет. Она аккуратно отделила от бутона один лепесток и вложила в послание. Затем свернула его в трубочку и поднялась, направляясь к окну. Дверцы раскрылись, и в комнату ворвался порыв свежего вечернего воздуха, принося с собой ароматы цветов. Селеста свирелью просвистела в окно трижды, и на подоконник приземлилась маленькая птичка с желтеньким пузиком. Птичка с любопытством рассматривала девушку и переминалась с лапки на лапку. Девушка аккуратно привязала записку к лапке птички и, пригнувшись к ней, зашептала:
— Милая Ирия, посланница и хранительница, отнеси мои слова на ветру и крылышках тому, кому я скажу, — а после добавила, четко выговаривая:— Мориган Флит, что сын Анастериана Флита и Роаны Флит.
Маленькая птичка Ирия прощебетала какую-то мелодию и выпорхнула в окно. Помедлив пару мгновений, Селеста закрыла за ней оконные створки, дошла до кровати и села на краешек. Слезы потекли по ее щекам, и она никак не могла их остановить. Свидетелем всему этому был маленький Дилас, что не решился беспокоить сестру, хоть и знал, как той необходима чья-то забота. Он аккуратно попятился прочь, не дав сестре узнать о своем присутствии. Медленным шагом он вернулся в свою комнату, где уже были собраны его вещи. Два больших кожаных чемодана лежали прямо на кровати, а рядом с ними лежала его детская рапира, которой он учился фехтовать с мастером Элеаном. Да только уже не будет больше занятий, когда только-только у него что-то начало получаться, а учитель его похвалил. Было обидно, до глубины души обидно, но не это терзало мальчика. Страшные чувства витали по поместью, и Дилас не мог их определить и дать им определения. Он будто бы чувствовал, что где-то там, во тьме, есть что-то злое, и оно неумолимо приближается.
Мальчик собрал свои вещи быстро, остальное время он наблюдал за своими родными. За сестрой, чьи мечты оказались разрушены. За отцом, что боялся каждого шороха и тени. За матерью, что за эти часы стала отрешенной и будто бы потерявшей последние силы. Пусть она и улыбалась, когда видела сына, но в улыбке ее Дилас уже не находил утешения. Лишь чувство скорби и приближения чего-то грядущего. Мальчику оставалось ходить по поместью, общаясь лишь с самим собой, плавая в собственных мыслях и чувствах.
В полночь старший Фернидад собрал всю семью в гостиной, приказав перевести туда все собранные вещи и потушить свет во всем поместье. Последний свет исходил лишь от камина, в котором еще прогорали поленья. Верил сидел в кресле и нервно курил сигару, привезенную из его родного Альбиона. Курил Фернидад редко, и все члены семьи знали, что происходит что-то и вправду плохое, пусть отец семьи и умалчивал об этом.
— Верил, — разрушила тишину Эдит, — зачем ты велел нам погасить везде свет и собраться здесь? Мы от кого-то прячемся?
Старший Фернидад не ответил. Матушка покачала головой и села в другое кресло, поглядывая на языки пламени, пытаясь найти в их игре ответы и мгновения спокойствия. Дилас и Селеста разместились на небольшом пуфе и продолжали молчать. Селеста была погружена в свои мысли, Дилас просто старался не вызывать гнев родителей в столь сложное время, пусть и не знал, почему оно сложное.
— Мы ждем, — ответил Верил спустя какое-то время, когда потушил сигару в пепельнице.
— Может, ответишь хотя бы на вопрос: кого мы ждем?
— Союзников, — был краткий ответ.
Проходили часы. Поленья прогорали, и Верил подбрасывал новые. Дилас с Селестой уснули, обнимая друг друга, а Эдит продолжала смотреть на огонь. За это время от чувства тревоги, не спрашивая разрешения, она взяла у мужа сигару и закурила ее, но быстро затушила, чувствуя крепость табака.
Из коридора, прилегавшего к гостиной, постучали в дверь. Трижды.
Эдит от испуга нервно вздохнула и до боли сжала ладонь в кулак, что аж ногти впились ей в кожу. Дети проснулись и спросонок не понимали, что происходит. Лишь Верил, сохраняя спокойствие, но чувствуя, как трясутся его руки, встал и направился ко входу. В дверь еще раз постучали, когда он к ней подошел.
— Лариен, это ты? — произнес он.
И тишина.
— Лариен? — голос Верила дрогнул. Мгновение — и его глаза наполнились неописуемым страхом. Он понял, что произошло на самом деле. Не Лариен стучался к нему в дверь, а та самая старуха в балахоне, у которой в руках ее верная коса.
В следующее мгновение дверь вылетела с петель, сбивая с ног Верила и бросая его на каменный пол. Его придавливает дверью, и уже кто-то, чей силуэт не различить во тьме, оказывается на двери сверху, вызывая болезненный стон старшего Фернидада. По поместью пролетает женский крик Эдит, к которому в следующую секунду примешивается и крик дочери.
— Верил! — матушка бросается в сторону коридора, но уже в следующую секунду человеческие тени сшибают ее на ходу, роняя на пол.
А еще три устремляются в сторону детей. Странные люди в тканях, что закрывают их тело и большую часть лица, оставив открытыми лишь глаза, хватают под руки Диласа, не позволяя ему пошевелиться, и роняют на пол Селесту, придавливая. Все это произошло в считанные удары сердца, и только спустя это время Дилас узнает в незнакомых людях Мстителей Кларны, тех, кто подчиняется воле лишь Настоятеля. Блюстители закона в Кларне, как однажды выразился его отец.
Мстители действовали быстро и решительно. Они вытащили из-под двери Верила, откашливающегося кровью. Он был готов потерять сознание, но несколько ударов по лицу кулаком в перчатках с металлическими пластинами привели того в чувство. Старший Фернидад стонал от боли, и это потешало Мстителей. А вот Эдит, Диласу и Селесте Мстители вставили во рты кляпы, перевязав их до рези в затылке. Матушка и сестра лишь стонали, а по их щекам текли слезы. И лишь один Дилас будто бы не чувствовал ничего. Страх ходил вокруг него, но подчинить мальчишку своей воле не мог. Дилас смотрел на то, что происходило дальше.
Через выбитую дверь зашел мужчина в белых одеждах. Его лицо было покрыто морщинами, но сами одежды были точно такими же, как и у Мстителей, различался лишь цвет. Белые ткани, накинутые на легкую кольчугу и полностью скрывающие ее. На руках перчатки с металлическими пластинами. На ногах кожаные ботинки с поднятым кверху носком с небольшим лезвием на нем. На поясе у каждого Мстителя висел короткий кортик, но Дилас знал, что это не единственное их оружие. В перчатках были скрыты маленькие звездочки, что разили врагов издали точными бросками Мстителей. Лица скрыты под тканями. Но этот в белом не скрывал своего лица, он носил жестокую маску, а у правого глаза был шрам. Он прошел в гостиную и рукой велел Мстителям, чтобы те перетащили старшего Фернидада поближе к очагу, в котором все еще горел огонь. Старик всмотрелся в лицо Верила и утвердительно хмыкнул.
— Он, — произнес старик. Голос его был стар и походил на шуршание бумаги. Мститель в белом оглядел остальных пленников и остался доволен увиденным. А после он заговорил: — Верил Фернидад, посол Альбиона и Его Величества Триединого королевства Лорна I, в частности, вы приговариваетесь к смертной казни за свершенные вами злодеяния против Кларны, Альбиона и Его Величества Триединого королевства, в частности.
Старик смотрел на старшего Фернидада неморгающим взглядом.
— Прошу пощадите мою семью, — тихо произнес Верил, превозмогая боль.
Старик рассмеялся.
— Вы были уличены в сговоре с оккультной организацией «Дети Дракона» по свержению Настоятеля Кларны, контрабанде оружия Таханской провинции, обвиняетесь в убийстве или планировании серии убийств высокопоставленных чиновников, лордов и вельмож. В организации восстания среди Тахании, Анурета и тех, кого вы называли «Пустынными ведьмами». Обвиняетесь в оккультных науках и использовании черной магии. Вы приговорены к смертной казни, а ваш род опорочен и лишен всех имевшихся прав. Эта ночь станет уроком для вашей семьи, а день станет вашим последним днем.
— Прошу вас…
— Лишь смерть могла бы спасти вас от порока, изменник. Лишь смерть! — грозно произнес старик. — Но вы лишены такого права. Пусть Триединые примут вашу душу там, откуда нет возврата.
Старик в белом стянул с правой руки перчатку, коснулся подушечкой большого пальца своей верхней губы, а после приложил ко лбу Верила. А когда отнял ото лба палец, там появилась красная метка.
— Привести приговор в исполнение! — обратился старик к Мстителям, а после оглядел дергающихся будто в судорогах от страха и боли остальных членов семьи Фернидад. Лишь мальчишка сохранял спокойствие и будто бы не боялся того, что происходило. Белый Мститель подошел к нему и заглянул в его глаза, на мгновение он что-то увидел в них, но счел это игрой света. Повернулся к капитану Мстителей: — Семья порочна. А пороки изгоняются пороками. Верил Фернидад должен быть на суде живым, остальным… присутствовать не обязательно. Приступайте!
Белый Мститель натянул перчатку на руку и медленным шагом покинул поместье. Остальные Мстители будто бы только этого и ждали, словно приказа. Верила крепко привязали к креслу и заткнули ему рот, заставляя смотреть, что именно сейчас планировали делать Мстители с его семьей.
Эдит рывком подняли на ноги, жестоко ударили в живот, отчего та с тяжелым всхлипом опять начала падать, но ее вовремя подхватили, а после дали пощечину, да так сильно, что женщина отлетела в сторону и упала возле очага. Ее длинные волосы попали в огонь, и пламя занялось, резко запахло жженым. Волосы вспыхнули, опалив голову женщины. Та хотела прикрыть ее руками, но Мстители ей этого не позволили. Голова Эдит стала лысой в одно мгновение, а в следующее ее кожа покрылась волдырями. В агонии она билась в крепких руках Мстителей. В ее глазах застыла боль, и слезы заливали ей лицо. Другой Мститель взял кочергу и стал ее накаливать.
Тем временем с тела Селесты сорвали одежды, оставив ее нагой. Ее жестко прижали к полу, и один из Мстителей, снимая штаны, вторгся в юное тело девочки, вызывая у нее болезненные всхлипы. Она пыталась вырваться какое-то время, но после будто бы смирилась, ее глаза стали пустыми и словно безжизненными. А Мститель продолжал насиловать ее, наслаждаясь. Когда же он закончил, его место занял другой.
Мальчишку же просто бросили со всей силы в стену. Дилас сначала поднялся и бросился на обидчика, но жесткий удар вновь бросил его на стену, отчего тот на мгновение потерял сознание. Мстителя это удовлетворило, так как его внимание больше занимало изнасилование девчонки, которое он не собирался пропускать, и пытки матери семейства, тело которой прижигали раскаленной кочергой. В один момент Эдит потеряла сознание, и даже пощечины не могли ее вернуть.
Для Верила все это было пыткой хуже смерти. Он пытался закрыть глаза и не смотреть на происходящее, но его подбадривали пощечинами, заставляя смотреть. А кислый запах жженной плоти вызывал в нем приступы рвоты, подкатывающей к горлу, и душевную агонию.
Все Мстители были заняты спектаклем, что сами и разыграли, и никто не обратил внимания на то, что маленький Дилас пришел в сознание. Он лежал у стены, притворяясь, что потерял сознание. Недалеко от него была его рапира. Пока никто не видел, он вытащил кляп изо рта, чтобы тот не стеснял его, аккуратно подтянул к себе рапиру, спрятав за собой, и ждал подходящего момента.
Тот Мститель, что держал мальчишку, сунулся в сторону Селесты. Подошла его очередь изнасиловать красивую дочку одного из знатных вельмож, и он не желал упускать возможности. Именно тогда Дилас и поднялся на ноги. На него тут же обратил внимание один из Мстителей, что был ближе всех. Он так быстро снял с пояса кортик, что даже Дилас еле успел заметить это движение, и устремился в сторону мальчишки. Два удара сердца — и сердце самого Мстителя было проколото рапирой мальчика. Дилас вновь повторил трюк, который еще сегодня утром проделал с мастером Элеаном, проскользнув под ним и нанося удар, воспользовавшись своим маленьким ростом и подвижностью. Мститель упал без чувств. А другие все же отвлеклись от своих дел и устремили свое внимание на мальчишку, убившего одного из них.
Время остановилось, оставив лишь мысль. Убить их всех Дилас даже не надеялся. Это глупый поступок. Вообще все его действия были глупыми, но он не собирался сдаваться. Он не хотел подчиниться судьбе. Но что он мог?
Эти слова так въелись в его голову. Этот старик и его слова: «Лишь смерть могла бы спасти вас от порока, изменник. Лишь смерть!»
Стоит ли Диласу убить собственного отца, чтобы лично снять нависшую угрозу над его семьей? Убить отца… Эта мысль была невыносимой, но она казалась правильной. Если приговор исполнят — семья Фернидад не будет приговорена вслед за Верилом. Нужно лишь дотянуться до него, проткнуть его сердце… Нет, эта мысль невыносима, какой бы правильной она ни была! Сможет ли сын убить отца?
А может, попытаться спасти сестру? Но ее уже опорочили. Стоит ли спасать ее и обрекать на проклятие всей жизни? Может, стоит убить ее? Милая Селеста! Дилас не смог бы совершить этого…
Матушка. Она пострадала больше всех. Жива ли она еще? Может, именно она больше всех нуждается в его помощи? Сможет ли она после всего этого подарить ему вновь ту улыбку, что успокаивала его? Или и ей лучше забыться в царстве Триединых Святых?
Но чего Дилас добьется, если убьет или спасет кого-то одного из своих близких? Имеет ли это смысл? Ведь с остальными все равно разберутся Мстители. В итоге умрут все и любая попытка тщетна. Не лучше ли будет хотя бы попытаться забрать нескольких из них с собой. Не это ли смысл борьбы, когда знаешь, что ты сам не выйдешь из нее живым?
Или, может, лучше просто смириться? Что сможет сделать маленький мальчик? Да, он смог убить одного из Мстителей, но не случайность ли это? Что, если Мстители просто расслабились и не ожидали подобного противодействия сейчас, когда они уже одержали верх? Что, если судьба уже все рассудила сама и у нее есть решение? Что, если лучший исход — бездействие?
Сколько бы мыслей ни было в голове у Диласа, сколько бы ударов ни пропустило его сердце, он уже знал, как будет действовать дальше…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
"Последнее дело Билли Аттертона" - интерактивный роман с элементами мистики и детектива. Сюжет бурно развивается на просторах площадки ВКонтакте, где и приобретает свою ноту нелинейности происходящего. Обычные читатели голосуют именно за тот поворот сюжета, который хотят видеть, и так или иначе влияют на судьбу главных героев. Если и вы желаете принять непосредственное участие в развитии сериала, милости просим в гости: https://vk.com/william_atterton