Несколько лет назад мой супруг рассказал мне эту невероятно сложную историю, приключившуюся с его семьей в 1946 году. Город Магадан, в котором он проживал со своим отцом Алексеем Николаевичем, матерью Еленой Герасимовной, старшим братом Николаем и младшим братом Арнольдом, готовился к празднованию первой годовщины Победы над фашистской Германией. Внутри барака, где они жили, накануне этого великого праздника женщины заканчивали уборку. Елена Герасимовна, вместе с соседкой убравшись на общей кухне, присела на табурет, чтобы еще раз посмотреть на проделанную работу, на сверкающие на окнах своей белизной выстиранные занавески, и вдруг обратила внимание на висевший на стене в деревянной рамочке потемневший портрет Сталина. Присмотревшись ближе, она увидела, что весь портрет покрыт мелкими черными точками. «Такой оставлять нельзя, нужно сегодня же купить новый портрет», - без колебаний решила Елена Герасимовна.
Выйдя из барака, она почувствовала, как свежесть утреннего морского бриза ее приятно взбодрила. Встречая по дороге знакомых, она поздравляла их с предстоящим празднованием Дня Победы, и они отвечали ей взаимностью.
Вернувшись домой с купленным небольшим плакатом Сталина, Елена Герасимовна, встав на табурет, сняла рамочку с гвоздя и заменила старый портрет вождя на новый.
- А куда теперь денем старый портрет Сталина? - поинтересовалась неожиданно оказавшаяся рядом соседка.
- А он Вам нужен? – задала встречный вопрос Елена Герасимовна.
- Нет, мне такой не нужен, – ответила соседка, отрицательно замотав головой.
- Зачем же тогда оставлять портрет, испачканный мухами, если он никому не нужен? - сказала Елена Герасимовна и, свернув старый портрет вождя несколько раз, бросила его в печку.
Днем другие соседки по бараку, заметив перемену, говорили, что давно уже нужно было заменить портрет Сталина, только вот руки ни у кого до этого не доходили.
На следующий день праздник отмечали всем бараком, каждый поставил на стол, у кого что было, пели любимые песни, и никто не хотел вспоминать тяжелые военные годы.
После празднования Дня Победы приблизительно через десять дней на кухню барака неожиданно вошел человек, назвавшийся сотрудником Госбезопасности СССР. Он попросил остаться на кухне только Елену Герасимовну, а остальных, находившихся в помещении, попросил выйти.
Елена Герасимовна присела на табурет. С нее можно было рисовать портреты. Она была белокурая с серовато-зелеными умными глазами и пышными формами - настоящая русская красавица! В сотруднике госбезопасности что-то дрогнуло и он, бросив на нее оценивающий взгляд, осторожно начал:
- На Вас, Елена Герасимовна, поступило заявление о том, что Вы сожгли портрет нашего вождя Иосифа Виссарионовича Сталина, бросив его в печку. Это правда?
Елена Герасимовна объяснила все обстоятельства, сказала, что оставлять в доме портрет Сталина, засиженный мухами, - это все равно, что проявлять неуважение к вождю, много сделавшему для победы в войне. Поэтому перед Днем Победы решила его заменить, - и она показала на висевший в рамочке новый портрет Сталина.
После получения такого объяснения сотрудник госбезопасности посоветовал ей все-таки уехать из города, так как вполне возможно, как сказал он, этим его визитом дело может не закончиться.
Елене Герасимовне было не сложно догадаться, кто на нее «настучал». Это могла сделать только та соседка, которая видела, как старый портрет вождя был брошен в печку. Одно не укладывалось у нее в голове - как могла это сделать такая всегда приветливая и милая с виду женщина? Чего она хотела этим добиться? Продемонстрировать свою «политическую бдительность» и получить за это некий «вексель доверия»? Непонятно, что толкает на такую подлость? Сколько безвинных людей уже погибло из-за таких вот «бдительных» оборотней!
Визит сотрудника госбезопасности взволновал не только Елену Герасимовну, но и ребят. Вечером, когда вся семья была в сборе, Алексей Николаевич успокоил всех и сказал, что возьмет отпуск. В тяжелые годы войны, работая на руководящей должности на машиностроительном заводе, выпускавшем военную продукцию, он ни разу не брал отпуск. А теперь через год после окончания войны, можно и семье дать отдохнуть. У ребят как раз заканчивался учебный год и можно поехать, например, в Среднюю Азию к знакомому, который уехал туда год назад из Магадана, а недавно прислал письмо с приглашением приехать к нему, поесть фруктов и погреться на солнце. Так и решили.
В 1946 году выбраться из Магадана до ближайшего аэропорта или железной дороги можно было только после преодоления морским путем порядка 2500 километров. Зная, что на пароходе столовой не будет, а будет только кипяток, родители в первых числах июня отоварили продовольственные карточки, выданные на месяц. Основательно подготовившись к продолжительной поездке, семья села в магаданском порту «Нагаево» на пароход «Феликс Дзержинский» и отправилась морем в порт «Находка». Этот пароход в 1937 году был куплен в Англии и получил название «Николай Ежов», но после расстрела Николая Ежова в 1938 году пароходу дали новое название «Феликс Дзержинский».
Когда в середине июня пароход «Феликс Дзержинский» вышел через Охотское море к Курильским островам, установилась благоприятная солнечная погода, и ребята целыми днями проводили время на палубе. А когда пароход через пролив Буссоль - один из крупных проливов Курильской гряды вышел из Охотского моря в Тихий океан, Коля, Гера и Арнольд, встав рано, как зачарованные встречали восход солнца над Тихим океаном. Обогнув с восточной стороны южную часть Курильской гряды, «Феликс Дзержинский» через Сангарский пролив прошел между японскими островами Хонсю и Хоккайдо, не нарушая территориальных вод Японии, и вошел из Тихого океана в Японское море, но направился не прямо в порт «Находка», а сначала повернул к северо-востоку от Находки, чтобы обойти минные поля, которые на тот момент еще не были разминированы.
Эта морская поездка для ребят была познавательной. Когда в порту «Находка» сошли на берег, тоже произошел интересный случай. Там ребята впервые увидели стаи воробьев, и очень им обрадовались. Раньше они никогда их не видели, так как на Колыме воробьи в те годы не жили. Люди жили, а воробьи не любили суровую Колыму. Этих пташек впервые завезли в Магадан в 1965 году, когда отмечалось тридцатилетие города. Тогда, чтобы сделать подарок городу, в Приморском крае наловили несколько сотен воробьев, посадили их в клетки и с очередным пароходом отправили в Магадан. Когда клетки открыли, вся пернатая орава улетела в город. Жители города радовались и весь день кормили их пшеном и хлебными крошками. Но потом произошло то, чего никто не ожидал. Воробьи каким-то непонятным чутьем поняли, какой конкретно пароход вечером уйдет обратно во Владивосток и к моменту его выхода из морского порта облепили весь рангоут и такелаж судна. Автор одной публикации об этом случае даже написал: «Как воробей может определить, какой из стоящих в порту пароходов отправляется во Владивосток и в какое время? Ведь даже в меру трезвый человек иногда запутывается и приходит или не туда, или не тогда. А эти птахи уже за полчаса до отхода парохода заняли места и ждали».
Пассажиры, сошедшие в Находке с парохода «Феликс Дзержинский», тоже с интересом наблюдали за воробьями – этими шустрыми и сообразительными птичками. Вскоре все, кому надо было попасть во Владивосток, уехали на подошедших к порту машинах. Гостиница во Владивостоке оказалась переполненной. Свободных номеров не было, люди спали там даже в коридорах. Эту ситуацию объясняли тем, что до прихода «Феликса Дзержинского» пришел пароход, который вышел из «Нагаево» раньше него, но попал в шторм в Охотском море, его отнесло к берегам Камчатки, и вот получилось так, что в Находку в один день с разницей в несколько часов пришли два парохода. С таким наплывом людей гостиница не справлялась. Оценив обстановку в гостинице, родители с детьми решили поехать на вокзал и заодно узнать ситуацию с билетами. Там выяснилось, что билетов в железнодорожных кассах на ближайшие поезда, идущие по направлению к Новосибирску, нет. А когда стемнело, решили переночевать на железнодорожном вокзале на освободившейся к счастью скамейке. Ребята так устали за день, что мгновенно заснули, сидя прижавшись к родителям.
Вдруг среди ночи все проснулись от крика Алексея Николаевича: «Ловите вора!»
Когда Елена Герасимовна с сыновьями открыли глаза, они увидели вокруг своей скамейки множество разбросанных бумажных купюр. Все стали их собирать. Даже люди с соседних скамеек стали помогать собирать валявшиеся на полу деньги. Когда все было собрано, Алексей Николаевич с волнением рассказывал, что когда он спал, он почувствовал, как чья-то рука залезает в его внутренний карман пиджака, от чего мгновенно проснулся и крепко схватил эту руку. Однако вор, уже державший пальцами край денежной пачки, вырвался из рук Алексея Николаевича, но «добычу» удержать в руке не смог, отчего деньги рассыпались по полу. К счастью все деньги были собраны.
Утром семья поехала в гостиницу. Свободных номеров по-прежнему не было, а в коридорах и на лестнице в ожидании номеров еще сидели с вещами несколько человек. Увидев такое, семья решила искать временное пристанище в частном секторе. Уже днем жилье было найдено в старом небольшом доме. Его хозяева жили в соседнем с этим доме с семьей их сына, а этот старый дом вероятно иногда сдавали приезжим. Когда вошли с хозяйкой в дом, в нем ощущалась прохлада и сырость видимо от того, что за зиму дом остыл, да и июнь был не жарким. Но в доме была печь, а за печкой были сложены стопкой сухие дрова. Хозяйка объяснила, где находится посуда и белье и ушла. Все обрадовались, что наконец-то можно будет приготовить нормальный обед и ужин. На ночь тоже решили подкинуть дровишек в печку, чтобы тепло было спать.
Вечером хозяйка дома зашла посмотреть, как устроились ее жильцы. Елена Герасимовна пригласила ее к столу, сели пить чай, разговорились. Хозяйка поинтересовалась, откуда и куда едет семья. Ребята сказали, что едут в отпуск в Среднюю Азию, поделились своими впечатлениями о морской поездке, а потом рассказали о том, как их чуть не ограбили ночью на вокзале.
- Хорошо, что все закончилось благополучно! – посочувствовала хозяйка, выслушав рассказ. - Конечно, здесь у нас не бог весть, какие хоромы, но здесь тихо и спокойно, отдыхайте, – сказала хозяйка и, пожелав спокойной ночи, ушла.
После того, как ребята устроились спать, Алексей Николаевич подбросил в печку немного дров. Печную заслонку закрывать не стал – не зима же на улице. Под приятное потрескивание дров в ночной тишине все быстро заснули.
Ночью Елена Герасимовна проснулась от сильной пульсирующей головной боли, ноги были как ватные. Не сразу удалось разбудить мужа, и он, хотя и проснулся, с трудом соображал, что она ему говорила. Она поняла, что угорели. Дети спали на широкой деревянной кровати, стоявшей в углу у входной двери. Превозмогая себя, она добрела до двери и распахнула ее, а затем вернулась к мужу и стала хлопать его по щекам.
- Вставай, надо спасать детей! – пыталась она кричать, но голос ее был совсем глухим и слабым.
Струи свежего воздуха, ворвавшиеся в комнату из открытой двери, докатились до отца, спавшего на сдвинутых лавках, и он стал понемногу приходить в чувство. Елена Герасимовна подала мужу рубашку, а сама стала будить детей. С краю лежал Гера (так звали в детстве моего мужа). Она помогла ему сесть и одеться, а затем вывела его через порог и усадила на стоявшую в сенцах лавочку, прислонив Геру к стенке. Затем она вывела из комнаты с трудом перебиравшего ногами восьмилетнего Арнольда и самого старшего Колю, спавшего у стены. Потом помогла выйти мужу.
Позже, вспоминая этот случай, Елена Герасимовна говорила, что сама не понимала, откуда взялись силы, чтобы вывести всех из угарной комнаты, ведь она сама с трудом передвигалась. После того, как она всем помогла одеть куртки, она вывела их на улицу и вынесла им обувь. Брюки одевали уже на улице, сидя на пороге дома. Она всех напоила кипяченой водой из чайника, который тоже нужно было принести.
Когда рассвело, сын Коля, взглянув на крышу, увидел торчащий из печной трубы рукав ватника. Пришедший утром по вызову соседей милиционер, записал этот факт в протокол осмотра. Он же вызвал срочно врача, чтобы оказать всем медицинскую помощь. Милиционер также установил, что печная заслонка внутри дома не была закрыта. Так что угарный газ скопился в доме исключительно из-за ватника, засунутого кем-то снаружи в печную трубу. Были взяты объяснения и у хозяев. Конечно, пожилые хозяева залезть на крышу не могли, это сделал кто-то из молодых, кому хозяйка могла рассказать, что приезжие – это отпускники с Крайнего Севера, то есть люди с деньгами. Кроме хозяйки этого никто не знал.
Елена Герасимовна и Алексей Николаевич с детьми ушли из этого страшного дома вместе с милиционером, после чего поехали в гостиницу, где к вечеру освободился номер. Было ли позже установлено лицо, засунувшее ватник в печную трубу, и чем закончилось это дело, осталось не известным, так как семья Германа вскоре уехала из Владивостока, купив пять билетов из брони на московский поезд. В Новосибирске семья пересела на поезд, идущий в Среднюю Азию, но до Алма-Аты доехать не удалось. В поезде сильно заболел Гера. Прибывший врач заподозрил скарлатину, и в Рубцовске, где ждала санитарная машина, вся семья сошла с поезда, так как не хотела оставлять Геру одного в чужом городе. Гера почти месяц пролежал в больнице, а когда его выписали, о поездке в Алма-Ату уже не думали, так как до начала учебного года у ребят оставалось около месяца – это как раз столько, чтобы вернуться в Магадан.
Вернувшись в свой родной Магадан, они узнали, что никто из сотрудников органов госбезопасности больше в барак не приходил. Очевидно, не нашли в действиях Елены Герасимовны злого умысла – она же не просто кинула портрет вождя в печку, а заменила грязный портрет новым. Вскоре в семье произошло еще одно радостное событие – Алексею Николаевичу предприятие, на котором он работал, предоставило трехкомнатную квартиру в каменном доме со всеми удобствами, и семья наконец-то выехала из барака.