Глава 4: Восемнадцатый День
Дэниел Лайнард проснулся, чувствуя себя выжатым, словно старая дырявая тряпка. Сон без сновидений пощадил парня, дав ему ненадолго забыться. Сев на край кровати, «Сынок» зевнул, и взяв с прикроватной тумбы металлическую чашку с фильтрованной водой внутри, сделал пару освежающих глотков. За дверью слышался активный разговор полярников. Не разобравшись в разговорах владельцев, Дэнни решил выйти из своего сонного царства. Направляясь к выходу, он кинул мимолетный взгляд на оконные жалюзи, и с удивлением обнаружил, что спал до самого раннего утра. Лучи полярного солнца победоносно облизывали далекие силуэты крупных холмов, и скользя по крутым спускам пробивались сквозь тонкие щели между полосками металлических жалюзей.
Беседа становилась более слышной и разборчивой, по мере приближения Дэниела к дубовым створкам двери. Дэнни обрадовался, разобрав голоса Йенсена, Фолли и Любэри. Наконец-то, они вернулись! Парень почувствовал, как тяжесть потери еле заметно ослабла, но совсем избавиться от нее было уже невозможно. Сердце получило болезненный рубец, который никогда не разгладиться.
Открыв дверь, Дэниел шагнул за полосу утреннего света, льющегося из окна в коридоре. Пройдя комнату «Малыша» Линарда, и повернув направо, «Сынок» вошел в кухню, наполненную сигаретным дымом. Вся команда была в сборе, оккупировав все свободные стулья. Линда стояла у окна, любуясь окрестностями.
-Доброе утро. – все взгляды воткнулись в Дэнни, как иглы в куклу вуду. Мимолетное смущение охватило его, но взяв себя в руки, Дэнни приглядел местечко возле Линды, и на ходу пожимая руки мужской половине команды, направился к нему.
Каждый, кто пожимал ему руку, выражал искренние сожаления по поводу матери. Дэнни мог бы разозлиться на длинный язык Линды, который разболтал новость, но поразмыслив над этой ситуацией, понял, что девушка сделала все так, как и должна была сделать. Дэнни присоединился к одинокой фигуре «Луни Тюнз». Обернувшись к парню, она порадовалась компании, и нечего не сказав, опять молча повернулась к окну. Последовав ее примеру, Дэнни сам вгляделся в панораму арктических пустот.
Утро могло бы радовать, но это было лишь затишье перед бурей. Видимо станция сейчас находиться в самом центре циклона, и скоро из-за горизонта покажется черный хвост надвигающихся туч, несущих бурю. Но, а в данный отрезок времени за пролетающими с головокружительной скоростью облаками вспыхивало солнце, то загораясь, то прячась, как маленький ребенок, играющий в прятки.
-В этом есть что-то завораживающее. – Ее голос зазвучал так же неожиданно, как и вспышка солнца. Дэнни кивнул Линде. – Как твое самочувствие?
«Сынок» не являлся приверженцем образа страдальца, и очень не любил, когда за ним опекались. Но опека Линды казалась уместной, и местами Дэнни тайно желал, чтобы она опекалась здоровьем больного как можно чаще. Было в ней что-то, что отличало ее от остальных, какая-то аура домашнего уюта.
-Уже лучше. – Дэнни улыбнулся, и получил ответную улыбку со стороны Линды.
Бьющийся пульс солнечных лучей зажигал силуэт девушки, заставляя ее сиять божественным светом. Обернувшись обратно к окну, Дэнни уткнулся кончиком носа в стекло. Оно отдавало холодом. По краям переливалась изморозь. Сотни тысяч бриллиантов сияли в каждом узоре природного художества.
-Мечтатели! Эй, парочка у окна!
Дэнни и Линда встрепенулись от неожиданности. Все это время, пока они любовались заоконными пейзажами, за прямоугольным десятиместным кухонным столом велась оживленная дискуссия. После прибытия первопроходимцев на станцию, кухня превратилась в штаб тактических операций. Обрисовав вкратце все события похода, которые произошли в двух километрах на юго-запад от станции «Северная Метель», Йенсен принялся обсуждать дальнейшие варианты действий с членами гляциологической бригады. Единственным правильным и разумным вариантом являлся повторный выход на место происшествия, предложенный Сарой Чэйсон. Чэйсон пояснила свой выбор невозможностью выполнения других вариантов, которых было в избытке: предлагали бурить лед до победного конца, но опасность была колоссальной, и от предложения отказались; предлагали подождать дальнейшего хода событий, но ждать можно было бесконечно. Даже скрупулезное обследование зоны происшествия, предложенное Джеком Фолли, могло затянуться не на один месяц вне плана. Так что, остановились на варианте Чэйсон, с чем все благополучно согласились.
-Вы только посмотрите. – обернувшись на стуле, Йенсен кивнул на Дэнни с Линдой, – Не хочу перебивать ваши наблюдения, мечтатели. – Ноль внимания. – Эй, парочка у окна!
Результат повышения голоса не заставил долго ждать. Оба мечтателя повернулись ко всем.
-Попрошу вас прислушаться хотя бы к концу нашего разговора, молодые люди! – голос «Скитальца» звучал строго и ясно давал понять, что противится ему не следует. Молодые люди кивнули в знак согласия. – Итак, мы решили, несмотря на все «за» и «против», вернуться всей командой на место исследований. Возьмем оборудование, которое сможем увезти. Подъедем на максимально безопасное расстояние в Pathfinder’ax, разобьем лагерь. Уже на месте проведем беглый осмотр ледников, так что берите ручные газовые горелки. Каждый должен взять ручную горелку, заправленную до краев! – последний приказ был одним из основных пунктов. Его Йенсен повторил нарочито медленно. Ни один бы не рискнул спорить. От приказов лидера, особенно опытного, проверенного временем ударившим в бороду, зависит удачное выполнение заданий, без лишних затрат и потерь. – Горелками будем топить лед в отмеченных зонах. Уходя, мы оставили предполагаемые метки, по местам, где раздался гул подо льдом. Тогда мы сможем хотя бы примерно понять, с чем столкнулись.
-Да, босс! – присутствующие захлопали в ладони.
В глазах сверкала надежда, что эта миссия не впустую. А, играющее солнце за окном, добавляло оптимизма в сердца полярников.
-Через три часа выход. Все слышали? Ровно в девять часов сегодняшнего дня жду вас в полной готовности у выхода из станции. От вас требуется проверка экипировки, сигнальных огней, оборудования и рации! – громкие приказы являлись пропуском в самую тяжелую миссию гляциологов, ожидающих плодотворной работы. Даже если бы Йенсен перешел на шепот, эффект был бы таким же. – Когда разберетесь со всем, переведите каналы раций на тройку. В случае чего, каждый сможет молниеносно принимать и отсылать сообщения. В противном случае ваши замерзшие пальцы не справятся с ползунком на панели. Так что, отнеситесь к этому серьезно!
Полярники разбрелись по комнатам, прослушав указания Йенсена. Сам же Йенсен, разобравшись со свои оборудованием, направился к Филлу Лубирье, обсудить несколько технических пунктов, на которые механик отвечал своим неизменным тоном человека, которому все поднаскучило ,и дерганием противной козьей бородки. «Таков уж он, этот французишка» - как сказала бы «Леди-Босс», подумал Йенсен.
Йенсен вышел из комнаты. Вслед за ним комнату покинул и сам хозяин. «Луби» предстояло законсервировать станцию на неопределенный срок, так что он сразу же направился в генераторную.
Пройдя по коридору, «Скиталец» подошел к двери в комнату «Сынка». Легонько постучав по лакированному дереву, он отворил дверь. Дэнни сидел у окна с полузакрытыми жалюзями, облокотившись на письменный стол. На столе стояла металлическая чашка, возле которой покоились две белые таблетки «Местафилина».
-Я не помешал?
Дэнни в пол оборота повернул голову на голос:
-Присаживайтесь. – Дэнни указал на стул у стены, справа от себя.
Йенсен присел на предложенное место и внимательно вгляделся в лицо парня. По сути, оно ничего не выражало. Пустое лицо. Невозможно было зацепиться ни за единую шероховатость в его мимике. Йенсен, как человек, который тоже терял близких, прекрасно понимал внутреннее состояние Дэнни, пережитое им самим в самых первых рядах жизненного театра. В один момент ты можешь прийти в свое обычное настроение, но волны потери не перестанут омывать душу. И остается лишь справиться с их жестокими ударами – либо ты выплывешь и забудешь обо всех ушедших, оставив им лишь потаенный уголок в воспоминаниях, либо уйдешь на дно, не овладев с бурным течением горя. Йенсен питал надежды в том, что Дэниел Лайнард борется, не опуская рук. Хоть внешне этого и не увидишь, но по таблеткам «Местафилина» на столе, можно было удостовериться во внутренней борьбе здравого смысла за необходимое самообладание внутри юного храбреца.
Йенсен нарушил липкую тишину в противно – болезненном свете комнаты:
-Как сам, боец?
Свет от полузакрытых жалюзей и правда казался отталкивающим. Хотелось встать и открыть их до упора. Но это могло нарушить внутреннюю баталию Дэнни. Организм обязан сам решить в чем он нуждается в данный момент – в темноте, или в режущем глаза свете. Если ему помешать, может произойти непоправимое. Дэнни набрал ртом воздуха, грудь наполнилась, что придало его профилю более грубый вид. Тихо вздохнув, Дэнни вновь вернул привычный образ худощавого юноши. Тени в полумраке комнаты написали улыбку на его лице. Но улыбка была искусственной, неживой, и своим присутствием лишь выдавала неохоту хозяина ее надевать:
-Бывало лучше. – Дэнни будто бы включился в жизнь, и заметив невыпитые таблетки рядом с полной чашкой воды, тут же отправил их в рот, при этом запив их водой с такой жаждой, словно не смачивал горло в течении длительного времени.
Допив всю воду, Дэниел встал со стола и пошел к графину с очищенной водой, стоящему у кровати с несложенным постельным бельем. Захватив графин с собой, Дэниел снова сел за стол. Йенсен обратил внимание на сухие губы парня. Его мог мучить жар. Йенсен промолчал, стараясь обойтись без замечаний о здоровье члена команды, предоставив их Линде. Стоило поставить ее в известность. Дэниел вновь наполнил чашку, и с жаждой накинулся на нее.
-Через сколько выходим? – «Сынок» отставил пустую чашку в сторону, взгляд его был полностью обращен в сторону наблюдающего Йенсена.
-Мы – через два часа. Ты – остаешься.
Наконец-то лицо парня озарилось эмоциями. Гнев окрасил его в долю секунды:
-Я не могу остаться!
-Успокойся, Дэнни, ты должен побыть наедине с собой.
-Я не буду в стороне, пока остальные рискуют своими жизнями!
Доселе покрытую паутиной тишины комнату взбудоражил перешедший на крик голос Дэнии. Йенсен не ожидал такой бурной реакции, и сначала был озадачен столь ревностным стремлением, но осмыслив все варианты, не замешкал с ответом:
-Ты не остаешься в стороне, ты просто даешь шанс опытным полярникам делать свою работу. – Йенсен наклонился вперед, положив руки на колени. Лицо Дэнни стало ближе. В глазах блестели слезы.
Дэнни повернулся всем телом к «Скитальцу» и заговорил спокойным, даже местами чересчур приглушенным голосом:
-Вы же сами говорили, что мы должны держаться вместе. Что мы одна команда.
-Я не могу рисковать. – Йенсен заключил пальцы своих рук в замок. Костяшки пальцев побелели. – Каждая стрессовая ситуация даже ветерана может выбить из колеи. А нам предстоит нестандартная процедура и поверь мне, любого, в аналогичной ситуации, я бы оставил на станции.
Йенсен замолчал, но сейчас он винил себя за свою неграмотную беспечность и спешку. Слишком высока была жажда к исследованиям, настолько, что Йенсен не обратил сразу внимание на проблему одного из своих подопечных, отдав приказ об консервировании «Северной Метели». Ставить свои интересы выше чужих, было непростительной оплошностью.
-Мистер Йенсен, я понимаю вашу тревогу, и ответственность, которую вы несете, мне никогда не осознать, но станьте на мое место. Вы же сами были таким, как я, когда дрожали, словно Чихуахуа.
Йенсен улыбнулся. Голос «Сынка» приобрел серьезность, и он не мог противиться ему, так как не мог возразить этим правдивым утверждениям юноши ни единым словом.
Дэнни продолжал:
-Каждому из нашего коллектива известно, как важно выйти в первый раз на полярную миссию. Как важно почувствовать себя именно тем, кем хотел стать всю жизнь, к чему стремился. Испытать все трудности полярников на себе. Не так ли? Тем более, если твои близкие верят, что ты не струсишь, несмотря ни на что, не повернешь назад, как последняя шавка! Вы переживаете за мое состояние?
-Я боюсь, что ты переживаешь тяжелую потерю, и это может сбить тебя с ног. – было тяжело произносить эти слова.
Йенсен видел себя в те далекие дни, когда ему только предстояло ступить на опасный путь гляциолога. Тогда он был таким же молодым, как и Дэниел Лайнард. Было страшно сделать первый шаг навстречу холодным ветрам Арктики, но вот, спустя множество экспедиций, он сам отговаривает свое протеже и стыд начинает грызть за лопатками.
-Мама с папой верили в меня. Мама верила до самой смерти. А сейчас отец просит меня не останавливаться ради матери и его самого. И вы говорите остаться на станции, мистер Йенсен? Предать мать ради своего комфорта? Поверьте, я справлюсь со своей проблемой. Я перенесу потерю, я обязан! Вам стоит положиться на меня, я не подведу!
Йенсен смотрел в глаза Дэнни и видел в них то, что хотел увидеть сразу – уверенность. След слез простыл и вся стать Дэнни излучала стальную, непробивную стойкость.
-Я верю, и не позволю предать родных. Помнишь, что до выхода чуть меньше двух часов?
-Да, сэр! – теперь улыбка парня была искренней, казалось, будто он воскрес, полный сил и бодрости.
-Тогда чего сидишь? Вперед готовиться!