Небольшой поселок в Костромской области удивлял гостей, прежде всего, огромной статуей Ленина стоявшей на въезде. Бронзовый вождь мирового пролетариата правой рукой указывал в направлении реки Волги, на берегах которой раскинулся домостроительный комбинат, в простонародье – ДСК, и лесопристань с паромом и баржами.
Домостроительный комбинат начали строить еще в 30-е годы, тогда же появился и рабочий поселок. Страна остро нуждалась в строительных материалах и край богатый лесными угодьями, с большим количеством рек и озер стал идеальным местом для расположения предприятий лесоперерабатывающей промышленности. Вскоре на комбинате стали изготавливать столы, стулья и табуреты, оконные рамы, а впоследствии узлы и элементы для каркасных домов. Население поселка возрастало, и работавшее без выходных предприятие все увеличивало выпускаемую продукцию. Вскоре к основному корпусу комбината были пристроены еще два дополнительных, а комбинат, помимо прочего, стал выпускать фанеру, ДСП, ДВП и другие нужные в народном хозяйстве материалы.
После распада СССР в 1991 г. население поселка, как и всей огромной страны, испытало все «прелести» перехода к рыночной экономике. Нарушенные производственные связи привели к спаду промышленного производства. Комбинат переживал не самые лучшие времена и вскоре уже был на грани банкротства. Рабочие, несколько месяцев не получающие зарплату, стали массово увольняться и переезжать в другие регионы.
Безработица, пьянство и наркомания захлестнули поселок. Молодые люди, не уверенные в завтрашнем дне, бездумно падали на дно бутылки либо уезжали в центральные города в поисках лучшей доли.
Несмотря на общее запустение, мне нравилось бывать в поселке. Здесь будто остановилось время. Деревянные дома, обитые почерневшей дранкой с мутновато-грязными окнами, притягивали к себе необъяснимой таинственностью, и я мог целыми часами ходить по улицам, шевеля ботинками дорожную пыль и пиная сосновые шишки, которых всюду валялось в изобилии, поскольку прямо в центре поселка располагался сосновый бор.
Огромные лесные великаны с раскидистыми ветвями и желтовато-сизой корой, по которой янтарными ручейками стекала смола, поражали воображение. Я трогал заскорузлую кору сосен и вдыхал аромат свежей смолы, мысленно представляя себя на далеких островах рядом с героями Майн Рида и Стивенсона.
Но главное было в том, что я познакомился со Иваном Степановичем, с которым пристрастился ходить на охоту.
Иван Степанович был военным пенсионером, и все молодые годы колесил по гарнизонам и военным городкам, объехав страну от Кушки до Дальнего Востока. Но под старость он решил поселиться в этом небольшом поселке. Жена умерла, а дети разъехались, и он оказался совершенно один. Мне нравилось бывать в гостях у Степаныча, так его называли соседи.
Среднего роста с добродушным, приветливо-морщинистым лицом он больше походил на сторожа автобазы, чем на отставного военного. В старой видавшей виды телогрейке, в которой он ходил зимой и летом и с неизменной козьей ножкой во рту он, сидя на завалинке, дымил отличным самосадом, от которого у проходивших мимо старух случались приступы аллергического кашля, и тогда они привычно отмахивались руками и беззлобно ругались, приговаривая, - а опять, накурил, бес кудлатый, чтоб ты провалился со своей махоркой!
Степаныч на старух не обижался, а лишь выпускал из щербатого рта очередную порцию дыма, и со смехом выкатывая глаза, кричал, - трубка пятнадцать, прицел сто двадцать, замечен противник, огонььь!! И старухи, подобрав полы длинных юбок, спешили покинуть это дымное место, которое им казалось непосредственным театром военных действий.
Такая игра длилась много лет и забавляла обе стороны, и никто на это не обижался. Старик был удивительно хлебосолен и знал массу интересных историй из жизни. Не раз, сидя у него в избе и дуя из блюдечка чай с медом, я удивленно слушал его рассказы. Степан Иванович был человек удивительного кругозора, и с ним можно было разговаривать обо всем. Не раз я с ним пытался спорить на исторические темы, все-таки два высших образования, но почти всякий раз, уехав от него и покопавшись в городской библиотеке, я понимал, что старик во многом был прав.
Весна в тот год была ранняя, и как только сошел снег, сразу же установилась необычайно теплая погода для средней полосы России. Почти три года я не был у Степаныча и теперь был очень рад встрече. Стоя на улице возле дома старика я с удовольствием вдыхал свежий весенний воздух, наполненный запахами перепревшей травы и трубного дыма, стелившегося по улице из соседних домов.
Улица почти просохла, хотя в канавах еще и попадались остатки темного снега. Обдавая меня густыми облаками махорочного дыма старик в своей неизменной телогрейке радостно балагурил и беззлобно подтрунивал над моими короткими резиновыми сапогами, тогда как, по его мнению, мне следовало одеть болотные.
На мне был утепленный камуфляжный костюм, пояс приятно отягощал патронташ, а за спиной висела ИЖ 27- хромированная вертикалка.
Мы собирались на охоту. Шла утка, и Иван Степанович в деталях рассказывал про болотца и заводи, в которых стаи пернатых останавливаются после многочасового перелета. Рядом с лаем прыгала собака Найда –помесь дворняги и сеттера, пытаясь облизать мне лицо. Несмотря на дворовые гены отца Найда была очень умной собакой, не уступая по охотничьим качествам своим более породистым собратьям.
На улице было очень оживленно. Невдалеке от домика с гоготанием бродила стая гусей, высоко задирая важные головы. Звеня колокольчиками и жеманно блея, паслись козы, поедая первые появившиеся травинки. Рядом, развалясь как на курорте, блаженно мурлыкал толстый рыжий кот, подставляя под яркие солнечные лучи свое белобокое брюшко. Молодая дворняжка, как угорелая крутилась на месте, охотясь за собственным хвостом. Подавшись общему веселью во дворах брехали собаки, словно сетуя на тяжелую псиную жизнь в конурах. И вдруг…все как будто замерло.
Я оглянулся. По улице неторопливой походкой шел кот, но какой кот. Огромный серый котище, хвост трубой. В каждом его движении чувствовалась мощь и какая-то первобытная сила, та сила, которая заставляет трепетать и повиноваться слабые натуры. Я немало в жизни видел котов, но этот поражал своими размерами. Это был великолепный сибиряк кило на 12-14. Под серой полосатой шкурой играли бугристые мышцы, наводя ужас на других представителей кошачьих.
Полосатый хвост его был поднят и словно мачта корабля качался в такт движениям, словно сигнализируя окружающим, что идет хозяин.
Улица моментально опустела. Гуси с гоготом убежали в хозяйский двор. Козы поспешили ретироваться в соседский палисадник. Рыжий кот, разразившись гневной мяукающей тирадой, с несвойственной для его комплекции быстротой взобрался на соседские ворота, заняв стратегическую позицию наблюдателя. Лишь одна молодая дворняжка осталась на месте, наблюдая за котом и глупо виляя хвостом. Между тем кот подходил все ближе. Собака тявкнула и подбежала к коту. Я решил, что коту может грозить опасность: все-таки никакой кот не может равняться с собакой, пусть и молодой.
Стремясь предотвратить конфликт, я хотел вмешаться, но Степаныч, схватив меня за рукав куртки, строго сказал: а, ну-ка стой, Оська сам разберется! Животные замерли, подкрадываясь, друг к другу все ближе. При этом собака виляла хвостом и доверчиво протягивала свой черный нос под острые кошачьи кинжалы, а кот, прижавши уши и подобрав хвост, превратился в струну, точно нацелившись на собачью морду. Еще секунда и…я закрыл глаза не в силах наблюдать за этим избиением.
Раздалось злобное кошачье урчание, оглушительный собачий лай, переходящий в вой, в котором слышались нотки ужаса…. Молодой кобель, ужаленный десятком рыболовных крючков в морду с воем отпрянул, но потом, разразившись лаем, бесстрашно кинулся в контратаку, стремясь опробовать на представителе кошачьих свои острые клыки, но кот ему этого не позволил. Подпрыгнув на полметра вверх он пропустил своего врага под собой, а затем приземлился собаке на голову, раздирая когтями в фарш морду несчастной дворняги. Еще секунда и все было кончено. Дворняжка, скуля, бежала с поля боя, а кот некоторое время прыжками преследовал ее. При этом его изогнутый хвост, напоминая разящую молнию. В конце улицы кот прекратил преследование и двинулся по обратному маршруту.
Кот побил собаку. Невероятно, но факт. Только, что я стал свидетелем того, как представитель семейства кошачьих наказал собаку, посмевшую встать у него на дороге. Согласитесь, что очень приятно, когда нахала наказывает более слабый. Между тем, кот уже был совсем близко от нас.
Ося, Ося, - подозвал Степаныч и кот вдруг с мурлыканием подошел и стал тереться о его кирзовые сапоги.
Ах, ты, разбойник, - и Степаныч подняв кота на руки с улыбкой почесал ему за ушком, а потом опустил на сухую траву.
Опять собак обижаешь, ну сколько ему раз говорил, чтобы себя смирно вел, ан нет, такой уж характер вишь у него, - и Степаныч с гордостью кивнул коту, который с королевской важностью разгуливал между нами с гордо поднятым хвостом, словно понимал, что разговор идет про него!
Степаныч рассказал, как три года назад поздней осенью он возвращался с охоты. Под ногами скрипел снег, и уже было довольно холодно. Старик радостно спешил домой, предвкушая сытный ужин и горячий чай. Уже миновали перелески и до пристани оставалось всего пару километров, когда Найда - его охотничья собака вдруг остановилась возле небольшой рощицы вдоль дороги и тихо заскулила, поворачивая заиндевевшую морду к голым почерневшим деревьям. Хозяин решил, что собака почуяла добычу, но поворачивать не хотел: ягдташ под завязку был набит глухарями.
Степаныч решительно двинулся домой, но собака ни за что не соглашалась тронуться с места, а потом и вовсе затрусила к рощице. Охотник, ругаясь на чем свет стоит, вынужден был последовать за ней. Собака лихорадочно бегала между деревьями, обнюхивая свежевыпавший снег, и жалобно скулила. Наконец, возле одного дерева она начала скрести лапами, вверх полетели листья, а потом раздался писк и взору изумленного Степаныча предстал маленький полузамерзший комочек, который оказался котенком. Согрев его своим дыханием, охотник, сунул его за пазуху и поспешил домой. Степаныча удивила такая находка. На улице стоял мороз, а до поселка было далеко. Наверное, кто-нибудь из хозяев выкинул котенка на мороз, решив, таким образом, избавиться от нежелательной живности.
Дома Степаныч сразу принялся ухаживать за новым домочадцем. Он кормил его козьим молоком из пипетки, вливая в ослабевший ротик по несколько капель. Котенок был очень слаб и старик, наблюдая за ним, только качал головой: ему казалось, что он не выживет. Однако мрачные прогнозы не сбылись и несколько дней спустя, котенок уже вовсю играл на полу, теребя хвост Найды, которая на столь бесцеремонное обращение лишь сдержанно рычала. Охотник решил назвать котенка Иосифом, Оськой.
- А почему именно Иосифом, - задал я вопрос Степанычу?
- Да пес его знает, но, сколько лет живу, а таких котят сроду не видел, - отвечал старик! Другие котята, как котята, а этот поиграет, и уставиться на меня своими круглыми глазами, и так серьезно, будто человек на тебя смотрит, а сказать не может, - вздохнул Степаныч!
Шло время, и котенок всем на удивление рос очень быстро, поражая окружающих своими размерами и звериным аппетитом. Казалось, что он может съесть за один раз целого барана.
Ну и проглот, -качал головой Степаныч, глядя на исчезающие куски мяса и других продуктов в неумном кошачьем рту.
Кроме того, выяснилась еще одна особенность котенка: он почти ничего не боялся. Ни собаки, ни злющие уличные коты или хулиганистые мальчишки с рогатками не могли напугать Оську. Кот боялся только Степаныча, и когда тот доставал свой армейский ремень, чтобы наказать озорника за какую-нибудь шалость, котенок сразу прятался под печку. А после того, как повзрослевший кот чуть не загрыз соседскую собаку- пустолайку ребятишки в улице дали ему кличку кот Сталина.
Старик рассказал мне историю, как однажды соседка, зашедшая к нему на двор, чтобы оставить коту корм, в то время пока Степаныч был на охоте, стала свидетелем неожиданной сцены. Во дворе целая стая ворон налетала на кота, который с неожиданным мужеством отражал все атаки пернатых хищников, защищая свою миску с едой.
Соседка палкой разогнала ворон и обнаружила во дворе целый ворох черных перьев, исклеванного кота и разбросанную по крыльцу еду. Позже выяснилось, что вороны поселились на ближайшей раскидистой сосне, сделав ее своей штаб-квартирой, откуда и совершали свои разбойничьи набеги, похищая еду у зазевавшихся цепных псов. Кошачья миска с едой стала для них легкой добычей, и несколько раз им удавалось беспрепятственно ее обворовывать, пока им дорогу не преградил Оська, не желавший без боя отдавать свою еду крылатым грабителям.
Впоследствии Оська стал настолько умелым охотником на ворон, что ему удалось нескольким из них нанести серьезный урон: кто-то из них остался без перьев и хвоста, а одной птице он сломал крыло, после чего воронья стая перелетела к поселковой помойке.
После охоты я сидел в кресле возле печи, согревая ноги, которые мне таки удалось промочить. Охота была успешной и Найда работала без отдыха, таская уток и селезней. Степаныч знал редкие места, и сегодня нам улыбнулась удача. Рядом со мной на полу мурлыкал огромный кот, и я рукой поглаживал серого красавца, ощущая под полосатой шкурой груду мышц и поражаясь редкой доступностью тела хищника. Но вот я, ободренный приближенностью к «королевскому телу», решил сделать коту массаж и довольно грубо провел большим пальцем вдоль его позвоночника. Раздалось недовольное урчание и кот, рывком перевернувшись, вцепился в мою руку всеми четырьмя лапами, глубоко всадив в мою плоть два десятка острых кинжалов, так что раздался хруст костей. Я вскрикнул от нестерпимой боли и попытался скинуть матерого хищника, но все было напрасно..кот лишь усилил хватку, прибавив к когтям еще и зубы, от чего мне показалось, что руку раздирают на части.
- Ах, чтоб тебя, а ну, брысь, - громко крикнул Степаныч, и над головой Оськи пролетел кирзовый сапог, после чего кот моментально выпустил мою руку, а сам забился под печь, из под которой еще некоторое время слышалось угрожающее шипение и сверкание двух зеленых глаз.
-Что, досталось тебе, - с сочувствием проговорил Степаныч, подходя ко мне и глядя на руку. Вот такой он, Оська. Не любит, когда его не так гладят. Счас, посмотрю, где-то у меня был йод с бинтами.
Я осмотрел свою руку, на которой, казалось, не было живого места. Вся рука была в многочисленных кровавых царапинах, а один из клыков прокусил мне мякоть руки. Несмотря на кратковременность схватки, моей правой руке был нанесен серьезный урон и если бы не своевременный окрик Степаныча, подкрепленный пролетевшим сапогом, то мне, вероятно, пришлось бы совсем плохо.
Как бы то ни было, но несмотря на мои стоны и вздохи, рука была смазана йодом и мастерски забинтована Степанычем под самый локоть, но сама ситуация с перевязкой казалась мне анекдотичной: надо же …кот поцарапал.
Это еще ничего, - присаживаясь рядом, произнес Степаныч, - а ведь если бы не Оська мне может и вообще живому не бывать, и поведал мне следующую историю.
Это случилось прошлогодней зимой. Степаныч тогда серьезно занемог и почти не вставал с кровати. Одна из соседок ухаживала за ним, принося лекарства и еду для него и кота. Случилось так, что в тоже время один из приятелей Степаныча попросил для охоты его собаку: надо было сходить по замерзшему насту на зайцев. На цепи во дворе Найде было скучно, она скулила и рвалась на улицу, и чтобы ее развеять Степаныч дал согласие.
Степаныч даже не подозревал, что за ним давно и пристально наблюдают. Ох, уж эти поселки и небольшие моногорода, которые в 90-е годы превращались в настоящий сгусток криминала. Молодые безработные люди, выброшенные из нормальной производительной жизни, были готовы на все, чтобы достать деньги, пусть даже и преступным путем. В то время пенсионеры считались самыми обеспеченными людьми, так как только им выдавали деньги без задержек, поэтому неудивительно, что Степаныч со своей военной пенсией считался в поселке богачом.
Грабителей было трое. Один был наркоман, плотно сидевший на игле и спускавший все деньги на героин, а двое других недавно откинулись с зоны. Не найдя работу на пристани они решили разжиться за счет очередного грабежа. Знакомый, в доме которого они отсиживались, сообщил им про Степаныча. Старик показался им подходящей добычей, но их останавливала собака, кроме того, у пенсионера было охотничье ружье, поэтому они ждали благоприятного момента.
И такой момент наступил. В один из зимних дней сообщник сообщил, что старик заболел и почти не выходит из дома, а собаку сосед взял с собой на охоту. В дом Степаныча тут же выслали проверку. Под видом сотрудника собеса в дом проник один из преступников, который подтвердил: пенсионер лежит в горячке, а собаки дома нет. При этом, находясь в избе, преступник внимательно запомнил расположение комнат и вещей, находящихся в них, и оценил крепость дверных запоров.
В ту же ночь грабители неспешно открыли ворота, сняли с петли первую входную дверь и вошли в сени, а вторую просто поддели фомкой, вывернув старый засов, после чего оказались в доме Степаныча. Их роли было четко распределены. Первый шел, подсвечивая фонариком, у второго в руке поблескивала фомка, чтобы успокоить хозяина, на случай если он проснется, третий нес ранее заготовленные сумки, чтобы складывать украденные вещи. Приятель остался на стреме у ворот, готовясь свистом подать сигнал сообщникам при малейшей опасности. Они были уверены в успехе. Их не смущало немощное состояние пенсионера и наличие в доме огнестрельного оружия. Они и не подозревали, что в доме кроме хозяина есть еще и полосатый охранник, который услышал незваных гостей задолго до того, как они вошли в дом.
Вначале ничего не было видно. Первый грабитель, переступив порог дома, фонарем водил по избе, свет которого выхватывал из тьмы: очертания печки, высокий шкаф, старенькую кровать с лежащим пенсионером. Двое других уже хотели приниматься за работу, но вдруг сверху на первого грабителя, держащего фонарь, накинулась какая-то мохнатая тварь, которая с рычанием начала раздирать ему лицо. Грабитель заорал во весь голос, а потом вцепился в нечто, пытаясь сорвать ее с лица. Фонарь упал и разбился. Свет погас. Первый преступник, обливаясь кровью, крутился по комнате, раскидывая мебель и крича во все горло: - бей ее, да бей же, Миха!
Миха, так звали второго грабителя, в темноте начал бить монтировкой куда попало, и сослепу попал первому грабителю по спине, от чего тот без сознания рухнул на пол, после чего кот прыгнул на второго бандита. В этой кутерьме досталось и грабителям и коту.
Но произведенного шума оказалось достаточно, чтобы проснувшийся Степаныч смог дотянуться до ружья, висевшего на стене и нажать на спуск. После этого, Степаныч, кряхтя, щелкнул выключателем и трясущимися руками направил на грабителей ружье.
Когда несколько минут спустя, прибежали соседи, разбуженные выстрелом, то их взору предстала следующая картина. В углу комнаты охая и дрожа сидело двое незнакомцев, которых держал на мушке седой старик в кальсонах, сжимая в трясущихся руках ружье,а рядом с ощетинившимся видом разгуливал огромный серый кот, закрывая грабителям пути к отступлению. Голова одного из грабителей была залита кровью, а у второго все руки покрывали кровавые царапины.
Грабители глядели на полосатого охранника и в их глазах проглядывали ужас и удивление. Кто-то из зевак сбегал к телефонному автомату и из ближайшего городка приехал наряд милиции, который и увез грабителей. Двое других успели убежать с места преступления, но позже были пойманы по горячим следам.
Так больной старик и кот смогли задержать опасных преступников, на счету которых было немало разбойных эпизодов. Состоялся суд, и грабителей приговорили к длительным срокам заключения. На суде один из нападавших заявил, что ни за что бы не стал влезать в дом, если бы знал, что в нем живет такой кот. После этого кот стал местной знаменитостью, про него даже написали в районной газете. Кличка «Кот Сталина» намертво приклеилась к Оське, и у кота даже появились свои поклонники, специально приезжавшие из области, чтобы посмотреть на это чудо и, по возможности, сфотографировать.
После этого, у Оськи появилась новая привычка: два раза в день, утром и вечером, он стал совершать обход своей улицы. Все что не устраивало Оську: коты, гуси, утки, петухи, козы, коровы и собаки любых размеров и пород немедленно подвергались атаке и изгонялись за пределы улицы. Кот не трогал лишь людей, кошек и котят. Для них был всегда открыт зеленый коридор.
Особенно Оська любил кошек. У него их был целый гарем, среди которых особенно выделял пушистую красавицу дымчатой расцветки, даже близко не подпуская к ней других самцов.
«Кошачий патруль» стал заметным явлением в поселке, о котором на разные лады судачили почти в каждом доме. Разумеется, не всем пришлись по нраву «Сталинские порядки», и некоторые недовольные граждане не раз предъявляли Степанычу претензии за исцарапанную живность, но старик только пожимал плечами, словно говоря: это все кот, я-то, что тут могу поделать.
Я с восторгом слушал Степаныча, восхищаясь мужеством и смелостью Оськи, сумевшего защитить своего хозяина от грабителей и одновременно, проникаясь к ним жалостью, представляя их исцарапанные лица. Рассмешил меня и кошачий патруль, свидетелем которого мне довелось стать на днях.
После этого в течение двух лет мне не удавалось повидать Степаныча. Специфика моей работы не позволяла мне часто бывать у него. Газета требовала новых материалов, и по заданию редакции мне приходилось постоянно мотаться по командировкам. Но все равно, где бы я не был, я каждый раз в письмах к Степанычу справлялся о судьбе Оськи.
В последних письмах Степаныча чувствовалась тревога. Он писал, что в окрестностях появились бродячие собаки. Вначале они крутились возле лесопристани, пугая случайных прохожих, а потом стали забегать в поселок. Жители забили тревогу и обратились в поселковую администрацию. Но что могли поделать местные власти, изнывающие от нехватки денег, перед которыми стояли более важные задачи. На людей просто махнули рукой, пообещав разобраться в следующем году. Между тем, собаки вели себя все наглее, каждый день, захватывая все новые улицы поселка, и жители решили организовать отряд самообороны, чтобы дать отпор собачьей стае. На этом письмо завершалось, однако я чувствовал, что этим дело не ограничиться.
Прошло больше полугода с момента последнего письма Степаныча, а вестей от него не было. Напрасно я строчил по два письма в неделю: они оставались без ответа. Тревожное предчувствие поселилось во мне, не позволяя ни на минуту успокоиться. Дни проходили за днями, а вестей из поселка не было. Охваченный мрачными мыслями я не сразу заметил толстый заляпанный конверт, лежащий в почтовом ящике. Это было письмо от Степаныча.
Дрожащими от напряжения пальцами я надорвал конверт и прямо на лестнице развернул исписанные листы бумаги. Так и есть. Предчувствие меня не обмануло. Пенсионер писал о трагедии, которая разыгралась на тихих улицах поселка, героем которой стал Оська.
Бродячие псы настолько обнаглели, что стали среди бела дня нападать в поселке на людей. Предпринятые против них меры оказались неэффективными. Собаки будто чувствовали опасность, и всякий раз убегали в другие места, стоило вооруженным людям едва к ним приблизиться. Поселковые жители боялись выходить из домов, а по улицам старались передвигаться группами. Капканы и ядовитые приманки мало помогали. Собаки были настолько хитры, что не трогали отравленные куски мяса, а в капканы в основном попадались местные кошки и козы. Несмотря на собачье нашествие кот Оська, ежедневно продолжал патрулировать свою улицу, изгоняя нежелательных посетителей за ее пределы.
Так получилось, что в один из дней Степаныч был вынужден уехать в ближайший город: надо было кое-что прикупить в хозяйстве. Но именно в этот день собачья стая появилась в улице, где проживал Оська.
Кот привычно совершал уличный обход, когда заметил собак. Собаки, полукругом выстроившись возле вожака, внимательно наблюдали за котом, готовясь, напасть на очередную жертву. Кот, чуть помедлив, изменил маршрут, а потом спокойно вышел на середину улицы. Он ждал нападения. Кот понимал, что это будет его последний бой, но отступить не мог. Это был его поселок, его улица, на которой стоял дом, в котором проживал любимый им человек. И он должен все это защищать.
Он был в великолепной форме, как футбольный нападающий с напряжением ожидающий мяча, готовясь по свистку судьи мчаться к воротам. Серая шерсть на загривке слегка топорщилась, а небольшие кисточки на ушах подергивались в предчувствии схватки. Сейчас своей полосатой шкурой и уверенностью напоминал тигра, готового биться с врагами за свою территорию. Он презирал и ненавидел собак, немало он их бил и гонял, но теперь он знал, что перевес будет на их стороне, но он их никогда не боялся. Он вообще не понимал, как можно бояться этих больших подловато-суетливых тварей с громкими харкающими голосами, готовых на все ради обглоданной косточки или тухлой требухи.
Собак было пятеро. Пять хищных и закаленных в ежедневной борьбе за жизнь псов. Они напряглись, приготовившись к нападению. Дыхание их участилось, языки были высунуты, а с клыком капала слюна. Собаки готовились напасть, но они ждали сигнала вожака – палевого с широкой грудью кобеля. Но и вожак тоже был слегка озадачен. Никогда он не видел, чтобы какой-то кот вставал у него на пути. Это было странно и не укладывалось в законы природы: слабейший всегда бежит от сильного. Но вот вожак оскалил пасть, обнажив крепкие желтоватые клыки, и зарычал. Это явилось сигналом к общей атаке, и вся стая моментально сорвалась с места и кинулась на Оську.
Животные слились в один катающийся по улице клубок, среди которого мелькали клоки шерсти, оскаленные собачьи морды, серое тело Оськи. Слышался собачий лай, визги и кошачье урчание. Во дворе Найда лаяла и рвалась с цепи, но ничем не могла помочь своему хвостатому другу.
Кот, словно окруженный врагами шаолиньский монах, отбивался от собак, демонстрируя невиданную технику кошачьего рукопашного боя и чудеса героизма, но ему приходилось туго. Соседский мальчишка, с забора наблюдавший за схваткой, во весь голос закричал, что собаки дерут кота Сталина.
На крик сына выбежал мужчина с охотничьим ружьем и, втиснувшись в драку, прикладом и ногами отогнал собак, но псы в ярости накинулись на человека. Первым выстрелом охотник убил вожака, а вторым - смертельно ранил следующую собаку из своры. Стая, потеряв вожака, моментально разбежалась в разные стороны.
Охотник осмотрел кота, на котором казалось, не было живого места. Он был весь в крови. Одно ухо было надорвано, глаз не открывался, а из распоротого живота торчали выползающие наружу кишки. Охотник пытался ему помочь, но кот, сильно припадая на прокусанную лапу и жалобно мяукая, проковылял к дыре в заборе и скрылся на соседских огородах. Напрасно Степаныч до поздней ночи звал и искал Оську у соседей. Кот как в воду канул. В поисках принимали почти все жители поселка.
Известие о том, что собаки погрызли кота Сталина, настолько всколыхнуло людей в поселке, что оставшиеся три собаки были пойманы и умерщвлены охотниками уже на следующий день. При этом, охотники, рассматривая убитых собак, обратили внимание на страшные раны и царапины, видневшиеся на их шкурах, словно собаки дрались с крупной рысью или манулом.
Кот, сумевший защитить поселок от собак, в одночасье стал всеобщим героем. Поиски его продолжались и днем и ночью, но все было безрезультатно. Вероятно, он забился в какой-нибудь уголок, не в силах вынести собственное немощное состояние, и тихо скончался от страшных собачьих ран. В конце письма Степаныч сообщал, что жители поселка, восхищенные героическим подвигом кота, стали собирать деньги, чтобы поставить ему бронзовый памятник на месте схватки. После этого я уже не мог читать: слезы полились из глаз, а сознание заволокло горечью и осознанием невосполнимости потери хвостатого друга….
Только к весне я выбрался к Степанычу. Поселок встретил меня привычными грязно-черными домами и покосившимися сумрачными соснами. Шел мерзкий моросящий дождь, добавляя трагизма в окружающий мир. Казалось, что природа вместе со мной скорбела над утратой хвостатого героя.
Боль от потери Оськи почти улетучилась, оставив в груди неприятный осадок. После того злосчастного письма Степаныч не разу мне не писал, и я хорошо понимал, причину этого молчания. Решив навестить охотника, я заранее решил в разговорах не упоминать о коте, чтобы не бередить душу старика.
Улица была тиха и пустынна. Дом Степаныча еще больше почернел и покосился, словно тоже переживал потерю кошачьего питомца. Наличники на окнах потрескались, и, казалось, держались только на честном слове. Палисадник облупился так, что на нем едва можно было различить голубую краску, которой когда-то его покрывали. В заборе было выломано несколько досок, что добавляло горечи в общую картину запустения.
Мокрые воробьи удивленно смотрели на меня с ветки дерева, пытаясь понять причину появления здесь незнакомого человека.
Я собрался с духом и с силой постучал в набрякшие от влаги и почерневшие ворота. Ответа не было. Лишь на третьей раз я услышал далекий собачий лай и старческое кряхтение, сопровождаемое кашлем и знакомым скрипучим голосом: иду, иду…ну кого тут несет нелегкая?
У меня отлегло от сердца, а в горле появился ком. Ворота распахнулись: на пороге стоял Иван Степанович. Но как же он изменился и постарел. Казалось, что мы не виделись добрый десяток лет. Лицо было исперещено морщинами, на голове была старая порыжевшая шапка-ушанка, из под которой виднелись седые всколоченные волосы, а на плечи была накинута знакомая залатанная телогрейка. Правая рука неподвижно висела вдоль тела. Несколько секунд старик, подслеповато всматривался в меня, а потом, узнав, с радостным возгласом бросился ко мне. Мы обнялись и поцеловались, словно близкие родственники.
Лицо Степаныча сияло, как медный таз и он взахлеб рассказывал мне поселковые новости. Старик был так рад встрече, что периодически смахивал слезу, появляющуюся в уголке глаз. Затем Степаныч, резонно заметив, что чего-то не хватает, достал кисет с табаком и, свернув умопомрачительных размеров козью ножку, задымил так, что мог соперничать с пароходной трубой. Небо прояснилось, дождь прекратился, выглянуло солнце. Постепенно появлялся народ. Прошла баба с коромыслом, кивнув мне, как старому знакомому. Вдалеке появились утки, гуси.
Ты уж прости, старика, - извинялся Степаныч. Не мог тебе написать: правую руку совсем скрючило. Осенью застудил, вот и свело. Только недавно начала немного двигаться, но ничего.. по хозяйству соседка иногда помогает, а руку лечу…салом медвежьим натираю, и болезнь отступает. Я понимал, что из-за болезни старика, ни о какой охоте не может быть и речи, но пенсионер вдруг заговорил о рыбалке, о том какие тут в реках водятся окуни и щуки. Степаныч уважительно отзывался о соседе-рыбаке. Несколько раз ему рыбу приносил. Уха для здоровья очень полезна, и Оське рыба тоже нравиться…так и уплетает за обе щеки.
Я, признаться, слыша это, решил, что старик от переживаний немного тронулся рассудком, но, увидев мое настороженно-удивленное лицо Степаныч просиял и заявил, - жив Оська, мерзавец этакий, эх мать честная..ты же не знал. Я то и забыл тебе сообщить..вот какая штука!
Старик поведал мне, что после драки с собаками кот исчез. Его поиски ни к чему не привели. За это время жители поселка успели собрать немалую сумму на памятник кошачьему герою. Степаныч так переживал утрату, что никого вокруг не замечал ..забросил охоту, начал прикладываться к бутылке.
Все были уверены, что кот погиб слишком тяжелые были у него ранения, но спустя три недели он неожиданно появился, едва волоча лапы. Худющий, как скелет и весь искусанный, но живой. Вероятно, кот отлеживался в укромном месте, зализывая страшные раны. Степаныч так обрадовался Оське, что сперва не поверил и подумал, что у него на почве излишеств появились видения, но потом схватил на руки и унес в дом, где хвостатому герою тут же была оказана вся медицинская помощь. Неудивительно, что после этого кот быстро пошел на поправку.
Слухи о чудесном воскрешении кота Сталина молнией облетели поселок, и уже к вечеру от желающих попасть в дом Степаныча жителей поселка, чтобы увидеть легендарного кота, не было отбоя. А люди все шли и шли, и каждый приносил с собой подарки хвостатому герою, так что скоро дом Степаныча стал напоминать небольшую продуктовую базу. Людской поток все не иссякал и вконец измученный Степаныч закрыл ворота, объявив, что больше никого в дом не пустит. В ответ на это толпа начала свистеть и кричать, чтобы кота вынесли на всеобщее обозрение. Скрепя сердце Степаныч вышел к народу и показал толпе забинтованного кота. Повисла тишина. Некоторые крестились, а кое-кто даже опустился на колени. Потом, кто-то произнес: Кот Сталина! Спаситель! И под влиянием общего ликования толпа дружно завопила: ура! После этого, жители поселка всю ночь праздновали чудесное спасение хвостатого героя, вытащив столы с едой прямо на улицу.
- А как же памятник коту, - задал я глупый вопрос?
- Да, ну его, - махнул рукой Степаныч. Как узнали, что кот живой мигом все
деньги вытащили из ящика и пропили, что поделаешь, такой народ…почитай всю неделю гуляли!
- Да вот он и сам идет, - и Степаныч показал рукой в дальний конец улицы. Я вгляделся и сердце мое радостно забилось.
Это действительно был Оська, кот Сталина. Чуть припадая на одну лапу, он привычно совершал свой уличный обход. Я подбежал к нему и взял на руки как самое дорогое для меня существо. Кот меня узнал и радостно замурлыкал, немного выпуская когти.
В схватке с собаками кот лишился глаза, ухо было разодрано, а на животе виднелся крупный выпуклый шрам от страшного укуса, который чуть не стал роковым. Но все-таки это был Оська. Я осторожно опустил его на дорогу и через секунду кот, чуть прихрамывая, помчался в конец улицы, где виднелась стая уток, которая поспешила тут же укрыться в хозяйском дворе, чтобы не попасть под сталинские когти.
Вот такой, он, Оська, - довольно покрутил головой Степаныч! Все такой же задира и диктатор!
А вот его сталинята, - и Степаныч кивнул на нескольких сереньких котят, играющих возле дома и как две капли воды похожих на Оську! Зазноба его зимой родила. Все в отца: такие же проглоты и задиры, а уж умные какие.. как только я буду с ними управляться – ума не приложу, - задумчиво произнес Степаныч, выпустив вверх очередное облако крепкого табачного дыма!