— Ты можешь мне обьяснить, почему, когда речь заходит о полной свободе, у людей возникает мысль об убийстве?
— Дело в комфоте.
— То есть?
— Старина, скажи, у тебя есть что-то такое, что раздражает тебя до чертиков?
— Пожалуй…
— Это, так или иначе, связано с человеком?
— Да, скорее даже больше напрямую, чем косвенно.
— Тебе нравится твое состояние? Нравится раздражённость?
— Нет, мне не комфортно.
— Вот и ответ на твой вопрос. Тебя что-то раздражает, но при этом тебя не устраивает такое положение вещей, а так как причина, то есть раздражитель, заключен в конкретном человеке, чтоб избежать раздражительности, нужно избежать раздражителя. Верно?
— Не совсем понял. Я же могу уехать?
— Можешь, но будешь ли ты чувствовать себя свободным, зная о существовании раздражителя? Разве не возникнет у тебя мысли о том, что было бы неплохо вернуться домой?
— Возникнет…
— Вот, а личность-раздражитель не даст тебе чувствовать себя комфортно дома. Следовательно, все идет к одному: идее физического устранения. Когда слишком длинный ноготь причиняет неудобства — его обрезают. Вот именно поэтому, когда речь заходит об абсолютной свободе, человек будет думать о том, что необходимо для его личной свободы. Для тебя одной из необходимых вещей будет отсутствие внешнего раздражителя. Потому и возникает мысль об убийстве.
— Но ведь многие люди так думают!
— А ты, мой друг, не один такой. Think about it.