Судьбу не выбирают. Гл. 6

 
Где-то в половине июля на конюшню пришёл председатель колхоза. Как с взрослым, за руку поздоровался он с Геннадием. Генка по-краснел. Ему было очень приятно. Как же, сам Павел Иванович Воронин оказал ему такую честь.
– Ну-ка, Евсей Фёдорович, – сказал председатель, протягивая старику руку для приветствия, – расскажи, как у тебя работает помощник? Доволен ли ты им?
– Как жё, как жё, довольнёхонёк. Порато хорошой он помощник, всё умеет, и лошадок любит, и роботает хорошо, и старательной, и послушный, не перечливый.

– Вот что я надумал, дорогие товарищи: Евсею Фёдоровичу я предлагаю с сентября перейти сторожем в колхозную контору – и тепло, и возраст у тебя, Евсей Фёдорович, солидный. А Геннадия оставить работать конюхом. Что вы мне на это скажете? Евсей Фёдорович, как ты думаешь, справится Геннадий?
– Справитце, ишо как справитце, – засуетился старик, довольный тем, что не остаётся без работы. – А я-то, старой дурак, сперва запере-живал, когды ты мне помошника направил. Ну всё, думаю, пора старику на ха;барчи*. А ты евон какую хорошу роботу мине даёшь. Дай те Бог, Павел Иванович, доброго здоровья.

На ха;барчи*– на покой.

– Ну, значит, договорились. С первого сентября выходишь сторо-жить, а ты, Геннадий, доучивайся у Евсея Фёдоровича всем премудро-стям конюха. Шестнадцать-то лет есть тебе?
– Двадцать пятого августа исполнится.
– Ну и добро. Совсем взрослый мужик.
С первого сентября Геннадий стал полноправным хозяином на ко-нюшне. Вроде бы он всё знает, а всё равно как-то боязно было парню поначалу. Дед Евсей ушёл, и спросить лишний раз совета не у кого. Потихоньку парнишка втянулся в работу, да и брат Витька с удовольст-вием помогал ему после школы. Генка важно поучал младшего брата, как надо обращаться с лошадьми, а тот терпеливо слушал, не переча ему, боясь, что Генка зафорсит и не станет допускать его до лошадей.
Но Генка был добрый и уладчивый парнишка, с покладистым ха-рактером. Обличьем он был в отца, а глаза матери. Нежно-голубые, они смотрели на мир открыто и доверчиво. Над верхней губой у Генки появился лёгкий пушок, а светлые волосы курчавились также как и у отца.

Через год та же участь ожидала и Витю. Ему отец ещё зимой сказал, чтобы никаких выдумок не было, и что после учёбы в школе прямая дорога ему в пастухи. Зная вспыльчивый нрав отца, парнишка даже и не перечил.
Лето в этом году выдалось тёплое, славное – в меру дождей и жары, словно в оплату людям за холодную зиму и неуютную весну. Витьке пришлась по душе такая работа – пастушить, тем более что пас он колхозное стадо не один, а в паре с Афанасием Михайловичем Кожевниковым по прозвищу Офоня Долгой, данному за его почти двухметровый рост.  Коренастый Витя казался подле него совсем маленьким парнишкой. Им для пастьбы дали одну на двоих лошадь, но Афанасий, несмотря на свои пятьдесят лет, предпочитал пастушить пешком. А Витя был счастлив, получив в полное своё распоряжение бойкую кобылку Мушку. Он любовно ухаживал за ней, чистил, кормил, поил из речки и отказался от седла. Генка сказал брату, чтобы не делал глупостей и взял седло. На что тот пренебрежительно махнул рукой:
– Да ну его! Каждый раз надевать да снимать. Морока только одна. Да и прибирать него надо, чтобы не намокло от дождя, не отсырело от росы,  да и кобыле можно спину стереть.

– Смотри, сам не сотри у себя одно место, – предупредил брат.
И ведь как в воду брат смотрел. Натёр Витька «ерша» на заднице. На месте кожи образовалась короста, и ему стало не только больно сидеть на лошади, но и даже ходить. Делать нечего, пришёл он за седлом, только и с седлом тоже чувствовалась боль. И началась у парня не работа, а одно мучение.
Вечером за ужином Витька, кривясь от боли, присел на край лавки. Александра, заметив гримасу на лице сына, обеспокоенно спросила:
– Витенька, что с тобой? Не заболел ли ты случаем?

Витька отрицательно помотал головой. Вездесущий Васька с ехидным смешком сообщил:
– Дак это он ерша на заднице натрал. Без седёлка на Мушке ездил.
Витька показал из-под стола брату кулак. На что тот ехидно отве-тил:
– Попробуй только затронь, я про тебя ещё не такое расскажу, – и тут же умолк, получив от отца ложкой в лоб.
– Тата, за что?
– За столом рот на замке держат. Забыл? Я тебя легонько стукнул, вдругоредь получишь как следует. И ябедничать на других – последнее дело. Запомни.
Вечером, когда всё семейство улеглось спать, Александра подошла тихонько к сыну:
– Витенька, – потормошила она его. Тот открыл глаза.– Нако-се вазелинчику, помажь болячку, она смякнет, и тебе полегче станет.
Она сунула ему в руки баночку с вазелином и торопливо ушла, чтобы не разбудить детей. Вазелин сделал своё дело, и уже через два дня Витька не морщась садился в седло.

Коровы обычно утром отвязываются доярками и выгоняются на волю к пастухам, а вечером, подгоняемые пастухами, подходят к ферме, где их уже поджидают доярки, заходят во двор, каждая на своё место, где доярки только успевают прицеплять их на цепи. Пастухи не уходят, а дожидаются, когда доярки застанут всех коров. Если какой-то коровы не окажется, пастухи уходят в лес, искать её. Когда уберут сенокосы, огородят остожья и нарастёт отава, коров начинают пасти на лугу.

Продолжение следует...