Метафорическое означивание в идентификационных процессах
_________________________________________________________
Проблема личной идентификации в философии – это попытка ответить на вопрос об отношении личности к самой себе. Сущность ощущения себя личностью не охвачена вполне ни одной из существующих теорий. Отвечая на вопрос о личной идентификации, современные философы всё больше и больше прибегают к теории релятивизма, или к утверждению лингвистической неопределённости. [10]
Определение личности сугубо как продукта социализации, мягко говоря, утратило свой изначальный пафос. Фактор порядка ещё не порядок. В традиционном, доставшемся нам по шумеро-аккадской линии, представлении, личность является для человека чем-то вроде дома – сперва строящегося с привлечением специалистов, затем приводимого в порядок и подготавливаемого к функционированию, функционирующего и изменяющегося под воздействием функционирования. Но дома всегда иного.
Метафора «дом-личность» эксплуатируется в мировой культурной практике довольно широко. На ней основывается, к примеру, знаменитая проективная методика «Дом. Дерево. Человек». [16] Избушка на курьих ножках как ипостась бабы Яги. Красный дом больной совести у братьев Стругацких. [13] Так и продвинувшее строительный профсоюз вольных каменщиков «умное делание» также основывалось на мистически переживаемом строительстве здания человеческого духа, преображения его из смрадной избушки в настоящий сверкающий храм. Сплошная метафизика уюта.
Дерево, кстати, символ тоже основательный, добротный, герменевтически ёмкий, от дома отличающийся также лишь, как отличается «сделанное» от «порождённого».
Попытки понимания личности через призму уподобления видимым объектам – есть прямой результат действия идентификации в нашем мышлении. Но подчеркнём – идентификации детской, обусловленной инфантильностью конкретно-образного мышления. При переходе к абстрактизации возникают более общие модели: по свидетельству Рене Генона, в метафизике, как в области неизменных законов, закон тождества микрокосма и макрокосма является основополагающим. В этом случае дом и дерево, как частные метафоры человеческой личности, отождествляются с общими: мировым вигвамом (Памир – крыша мира) или внешним Мировым Древом (сефиротом, иггдрасилем и т.д.). [6]
Дом и дерево – это каббалистические метафоры, включающие в себя фактор множественности различий. В отождествлении мира внутреннего и мира внешнего заложен краеугольный камень алхимического подобия. В обособлении домов, в различии деревьев проявляется закон искажения. Обязательность совмещения процессов подобия и искажения в процессе созидания мира и обусловливает ценность и место идентификации в становлении человека. Потому что каждый человек – это мир. Но мир – и в Мире, и в миру (среди других миров).
То, что эти метафоры перегружены смыслами, и в первую очередь – ценностными, осевыми, было замечено в конце XIX века ещё Альфредом Жарри. [11] Они ущемляют человека как творца в его креативности, облачая демиургический порыв в скрупулёзность возни каменщика или садовника. Масонские штучки.
Но метафора не может не изжиться. В XX веке как в гуманитаристике, так и в естествознании, назрело капитальное возмущение классическим философским мышлением, использовавшем, как утверждает Гваттари, прокисшие аксиомы. [5] Аристотелевско-платоновско-сократовские допущения были признаны отработанными. История кончилась. Моментально объявили пост-историю. Усилившееся возмущение идеей линейного прогресса переориентировало современную философскую мысль на признание доминирующей роли нелинейных динамик в мировом и личностном развитии. В результате были пересмотрены все фундаментальные презумпции науки наук.
Случайность признаётся конструктивным фактором. Неравновесность – условием существования. Оси изгибаются в складки. Луч надежды – в ядерный грибок. Но при этом процессуальность нелинейных динамик предполагает своего рода закрепление внешнего – то есть материала внешней по отношению к самоорганизующейся системы среды – в качестве фундаментального механизма самоорганизации. То есть процесс воздействия внешней среды на человека признан основной конструктивной причиной личностной трансформации.
В результате усиления в мире беспорядка, а в культуре роли нелинейных динамик, изменились и фундаментальные метафоры. Вместо дома и дерева постмодернисты закономерно предложили ризому (от фр. rhizome – корневище). Мир как грибница, обладающая принципиально непредсказуемой творческой мощью, принципиально самоорганизуемая из хаоса. То есть мир, который строишь ты, теперь передвигает нас всего лишь в соучастники. Активные или пассивные, но – уже не единоличные авторы. Мы пишем мир, мир пишет нас. В этом – могучая и загадочная сингулярность жизненных процессов.
«Знаки повсюду. Иди по ним, и – жить будешь»,– шепчут нам кости шаманов со всех концов света. «Читай свет»,– верещит Деррида. [9] «Мир – это каталог, случайное перечисление необязательных элементов, каждый из которых можно с лёгкостью изъять и заменить другим, столь же необязательным»,– бубнит Бартельми. [2] Поэтому неудивительно, почему означивание стало базовым понятием постмодернистской концепции текстовой семантики, фиксирующее процессуальность обретения текстом смысла, который исходно не является ни заданным, ни данным. Метафорическое означивание.
Так как процесс идентификации всегда происходит сингулярно на нескольких уровнях (планах), мы имеем возможность ради пущей наглядности условно иерархически разбить эти планы идентификация: а) с человеком; б) с группой; в) с образом; г) с символом.
Метафора – это связующее звено между образом и символом, эклектичный паттерн, играющий в чудо-шашни с метафизикой. Семантический трап, этажерка. Многоуровневость процессов идентификации означает в том числе и то, что метафора пульсирует в ней всегда, просто очень часто она действует суггестивно, на уровне неосознаваемого мифа. Как у Ролана Барта, миф – семиологическая система, действующая в пространстве мира-текста. [1] Как у Юнга с его архетипами. [17] И – как у Делёза с шизопотоками. [8]
В идентификации с человеком или группой, профессиональной или гражданской, всегда генерируют смысл и задают тон именно метафоры. Они являются равным образом управляющим и передающим началом.
Процесс идентификации в любом из возможных случаев метафорически описуем. И метафоры эти вполне градуируемы по степени организационной сложности (примитивности). На большее претендовать зачастую просто незачем – необоснованный запрос, типа аризонской мечты. [12]
Уровни метафоризации
• По утверждению традиционалистов наиболее общей метафорой являются описательные штампы метафизических законов: о тождестве микрокосма и макрокосма, о нисходящести знания и др. Только на них останавливать должен внутренний взор свой человек брахманского происхождения.
• Дом, дерево, ризома – как модели бытия, метафоры второго уровня, но всё таки именно они задают фундамент особенностям нашего мировоззрения и рефлексии. Это – фундаментальные метафоры, абстрактные. Нуждаются в пристальном осознании и последовательном применении.
• Группа, коллективный субъект – как физически ощущаемый, без примеси умозрения, влияет на реципиента как поведенчески, так и программно. Метафоры здесь чисто конкретные, социальные, управленческие: волки, овцы, пастухи. Человек ищет себе место в структуре общества.
• Человек – как единственно ощущаемый и влияет почти безраздельно. Метафоры здесь не осознаются. Живой пример является абсолютным образцом. Дошкольный возраст. Тело без органов отращивает органы.
Современное понимание идентификации охватывает несколько пересекающихся областей психической реальности.
1. Преимущественное понимание – как процесс и результат самоотождествления с другим человеком, группой, образом или символом (интроекция) на основании установившейся эмоциональной связи, а также включение их в свой внутренний мир и принятие как собственных норм, ценностей и образцов;
2. Опознание чего-либо или кого-либо;
3. Представление, видение субъектом другого человека как продолжения себя самого (проекция);
4. Понимание и интерпретация другого человека путём отождествления себя с ним. [7]
Личность – это фасад духа, его внешний показатель. Один из неортодоксальных религиозных мыслителей XX века Пауль Тиллих, определяя место религии среди функций человеческого духа, назвал её предельным интересом – присутствующем во всех основных творческих функциях человеческого духа. Таковых перечислено было всего четыре: чувственная, познавательная, эстетическая, моральная. [15]
С небольшими поправками, неизбежными при абстрактно-научном четвертовании живых объектов, эти функции соответствуют четырём вышеперечисленным областям действия идентификационных процессов. Впитывание, ориентация, творчество и обобщение.
Функцию глубинного означивания в процессах идентификации выполняет метафора. В этом смысле она равнозначна религии (в христианстве роль такой глубинной метафоры исполняет «благая весть»). Фактически перенос, то есть метафора, является основным инструментом идентификации. Метафора – это вирус смысла в гиперпространстве личности. И от неё вылечивают.
Современная космология интерпретирует историю мироздания "от большого взрыва до черных дыр" в качестве "истории времени". А так как в наше время наблюдается тенденция многомерного синтеза гуманитарного и естественнонаучного знания, то и мы с точки зрения идентификации макрокосма и микрокосма можем рассматривать историю человеческой жизни без отрыва от всемирной. И даже более – как историю вложенных друг в дружку матрёшечных миров, каждый из которых сперва взрывчато расширяется, а потом вынужден имплозивно сжиматься: до коллапса.
История мировоззрения повторяет историю мироздания. Мировоззренческие и личностные кризисы всегда связаны с необходимостью смены метафор. Это как раз те самые чёрные дыры, которые являются одновременно и концом мира и его первоматерией. Мир обновляется через коллапсы.
В моменты метафорических кризисов действие определённой метафоры ослабевает и человек начинает ощущать бытийный дискомфорт, общую неуютность: даже при наличии социального благополучия. Диагностируется так называемая метафизическая тоска. Она суть зона психической бифуркации (раздвоения). Дальше развитие может пойти либо по горизонтали – произойдёт смена объекта идентификации на подобный: влиятельного человека на влиятельного человека, группу на группу; либо произойдёт скачкообразное изменение структуры личности (по вертикальной тропе): переозначивание.
Механизм отчуждения, отторжения прежней ценности болезнен, тягомотен, депрессивен, тошнотворен, но он необходим точно также как обрезание пуповины. Проблема не в том, как идентификация влияет на становление личности (конечно, влияет), а в том, как преодолеть самодовольство идентификатора, скорлупность, панцирность идентификации. Как жить в мире, в котором не подо что косить? Кто выживает в собственном последе?
В связи со всем вышеизложенным предлагается:
1. Рассматривать процесс идентификации как принципиально нон-финальный, непрекращаемый;
2. Рассматривать условные иерархии восприятия метафор как единственно возможный способ отображения пути личностного роста. Метафора – это смысловая клетка, матрица, лампочка, в которой бьётся человечек знания. Процесс абстрактизации метафор в сознании человека наиболее наглядно иллюстрирует его внутренний рост;
3. Само понятие метафора означает «перенос» (по древнегречески metafora). То есть даже по этимологии своей метафора родственна идентификации, а в некоторых срезах даже возможно взаимодополнение или же полное семантическое совпадение: отождествление-перенос. Метафора – основной инструмент идентификации;
4. Рассматривать переходные моменты износа метафор как полезнейшие для личностного становления и роста зоны бифуркации – ветвления путей развития.
В призме идентификации вся жизнь человечья – это последовательное проживание и пережёвывание метафор. Метафоры впечатлеваются, направляют, сподвигают, трансформируют. Метафоры взрываются и остывают в человеке. Разочарование от значимого образа переживается человеком как маленькая смерть. Но главное и конкретное – помнить, что кризис идентификации – это ни хорошо, и не плохо. Это то, с чем нужно уметь и приходится сталкиваться. Идентификационный кризис – одна из ключевых и циклически повторяющихся ситуаций нашего духовного развития. И – никогда не последняя.
Каждый из идентификационных процессов, происходящих в человеке, должен рассматриваться как принципиально временный, преходящий. Исход одного цикла идентификации знаменует начало другого: Мартин Бубер наглядно доказал, что человек без зеркала невозможен: ситуация сосуществования Я с другой личностью для человеческой экзистенции фундаментальна. [4] «Я» без «Ты» не существует. Робинзон, если не вздёрнется, обязательно найдёт себе какую-нибудь Пятницу. Ведь в тот момент, когда этот кризис имеется быть, необходимо не менжеваться, но переключаться в особый режим кризисного ожидания-забвения. [3] Боец СС всегда готов к рывку. «Вверх, по вертикальной тропе!», твердят нам тибетские мёртвые. [13] А мы – меняем Машу на Наташу….
Список источников
1. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика. – М.: Радуга, 1983.
2. Бартельми Д. Шестьдесят рассказов. Пер. с англ. и послесловие А. Пчелинцева. – СПб.: «Симпозиум», 2000.
3. Бланшо М. Ожидание-забвение. – СПб.: Амфора, 2002.
4. Бубер М. Два образа веры. – М.: Республика, 1995.
5. Гваттари Ф., Делёз Ж. Что такое философия? – М.: Ин-т эксперим. социологии; СПб.: Алетейя, 1998.
6. Генон Р. Кризис современного мира. – М.: Эксмо, 2008.
7. Головин C.Ю. Словарь практического психолога. – Мн.: Харвест, 1998.
8. Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. Капитализм и шизофрения. – Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010.
9. Деррида Ж. Эссе об имени / Пер. с фр. Н.А. Шматко – М.: Институт экспериментальной социологии; Спб.: Алетейя, 1998.
10. Джонсон Марк Хэмпельские лекции. – Краснодар: Феникс, 1999.
11. Жарри А. Убю король и другие произведения. – М.: Б.С.Г.-Пресс, 2002.
12. Кустурица Э. Аризонская мечта. – Голливуд: Canal +, 1993.
13. Стругацкие А.Н. и Б.Н. Град обречённый. – Донецк: «Сталкер», 2006.
14. Тибетская книга мёртвых. – СПб: Изд-во Шанг-Шунг, 1999.
15. Тиллих П. Систематическая теология. Т. 1-2. – М.-СПб.: Университетская книга, 2000.
16. Дом. Дерево. Человек. Проективная методика – Псков: изд-во «Велес», 2002.
17. Юнг К.-Г. Психология и алхимия. – М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 2003.
______________
2011, хата FH