Никакого отношения к израильскому политику Шимону Пересу мой рассказ не имеет. Повторяю: никакого. Он о перце – чёрном, молотом, который в доме закончился. Вот, меня, мальчишку и отправили на базар. Почему на базар? Да потому, что в магазинах во времена моего детства перца в продаже не было. А на базаре был. Бабушка сказала, что там есть одна женщина, которая перцем торгует. Я и отправился. Вошёл через главные, по тогдашним временам помпезные ворота. На воротах надпись: « ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОЛХОЗНЫЙ РЫНОК». Именно рынок, но не базар. Народу полно. Где искать женщину с перцем – бог весть. Я шёл и глядел во все глаза. Мясо – вот оно, висит на кованых крюках, разложено по прилавкам. А дальше - ряды, в которых торгуют мукой. Вдоль забора верблюды, верблюды, верблюды и телеги с чёрно-зелёными арбузами и дыньками «колхозницами» - жёлтенькими, покрытыми серо-коричневой, как бы, коростой. Но мне-то нужен перец.
И вдруг слышу шелест: «Переспересперес». Мимо проходит тётенька, от которой явственно напахнуло перцем. Идёт, не останавливаясь, непрерывно повторяя призыв, как заклинание. Пошёл за ней. Вернее, за запахом.
- Тётя!
- Чё, мальчик?
Смотрит на меня. Серый халат, в таком у нас в школе ходит нянечка-уборщица ЕлизаветПетровна. Платок на голове, тоже серый. Лицо красное, лишайное какое-то. Кисти рук держит в карманах халата.
- У вас…
- Да-да. Только быстрей. – И достаёт из правого кармана пакетик молотого, а из левого – горошек. А кисти рук ещё лишаистей, багровые, в коросте. – Берёшь? – Говорит, а сама продолжает движение, глядя на меня вполоборота. И глаза зырк-зырк по сторонам.
Как же я испугался этой коросты! И – боком-боком к мучному ряду. А она пошла, ускорив шаг, на меня не оглядываясь: «Переспепресперес».
Её знал весь город. Но, кто она? Откуда у неё был перец, когда в магазинах его не было? Куда она исчезла однажды? Была и не стало. Перец же, в конце концов, появился и в магазинах.
А без перца куда? Никуда. Тем более, на рыбалку с ночевой.
Настоящую уху из окунишек и ершей без перца горошком не сварить.