Повозившись с замком, Чалый отпер дверь, со вздохом переступил порог квартиры и отнёс на кухню пакеты с рыночной снедью. Разбирая там сумки, он услышал в кладовке привычный шорох и ухмыльнулся. Из сумки был изъят крупный молочный поросёнок, и Чалый подошёл к двери в кладовую.
Эту старую квартиру, с дрянной сантехникой, гнилыми проводами и плесенью по стенам, Чалый как раз за кладовую и любил. Потому что в ней хорошо помещался Сеня.
Открыв дверь, Чалый закинул внутрь порося. Из чулана послышалось недовольное шипение, будто огромный паровой котёл стравил напряжение, на что Чалый ответил:
— Ну такая, браток, судьба! Чё есть — то есть... — и закрыл дверь. Шипение сменилось звуками обработки свиной тушки.
Сеня появился в жизни Чалого, во-первых, случайно, во-вторых, как-то одновременно с его, Чалого, мыслью уйти из банды Городничего и таким образом завязать с криминалом. Держало его одно — дорога из бригады ему светила только в мир иной. Не потому что велик был риск поймать шальную пулю на разборках — Чалый в них вообще практически не участвовал, ибо состоял в банде не штатным головорезом, а бухгалтером. Должность непыльная, руки не мараются, да и «вышка» пригодилась, но ответственность пропорционально велика... «Он слишком много знает...» - говорят про таких маленьких людей, как Чалый.
Благодарить его тоже не забывали. Как-то вот грабанули выставку в краеведческом музее, вынесли кучу барахла да на чёрном рынке растолкали, а что не продалось, пошло на сувениры бандитам. Так и попало ему колечко это дурацкое, с пауком, на камне вырезанным... Нацепил на палец, как дурак, весь день с ним проходил — не хотел Городничего расстраивать, — а дома уже Сеню обнаружил. Сначала в штаны напрудил. Потом застрелить хотел. А потом Сеня с ним «разговаривать» начал. Как-то внутри головы... Причём по-доброму как-то, корешком называл. Вот и не смог Чалый его застрелить. Оставил у себя жить...
Казалось бы, бред... А всё же с появлением Сени мысли Чалого об уходе из организованной преступности приобрели действенное решение.
И не просто уйти. Намекнуть слегка, чтобы за ним не ходили, если уж очень захотят.
У Чалого зазвонил телефон. Он улыбнулся, поднося трубку к уху.
— Привет, Чалый. Я знаю, ты сейчас дома, сидишь в гордом одиночестве. Что же, я понимаю, что со мной работать ты больше не хочешь... Но диск с бухгалтерией вернуть надо. Что ты скажешь на это?
Чалый выдержал паузу и сказал:
— Приди и возьми.
На том конце провода хрипло рассмеялись.
— Да, действительно. Чего это я напрягаю такого серьёзного человека?.. Короче, ребята сейчас к тебе подъедут, ты им передашь. Ты не бойся, кроме диска мне ничего не нужно. Сиди дома и не рыпайся.
Городничий бросил трубку. Ага, как же, кроме диска ничего не нужно...
Хорошо, что они держат его за наивного дурачка. Считали бы умнее — не дали бы такую славную возможность слинять... Чалый достал бутылку водки из холодильника, прошёл в комнату, где он спал, вытащил из-под матраса пистолет, до сего дня так и не понадобившийся, засунул оный под ремень сзади и уселся на старый колченогий табурет залипать в телевизор и попивать водку под тихое шебуршание из кладовки.
Оставалось ждать.
Впрочем, ожидание было недолгим. Во дворе послышался шум мотора. Чалый прибавил звук на телевизоре, тихонько подобрался к окну и выглянул, чтобы не показываться. Под окнами стояла тонированная малиновая «девятка». Двое пассажиров вышли, а водитель остался, видимо, чтобы он не вздумал сбежать через окно по пожарной лестнице. Чалый прикинул — из водительского окна прицельно стреляет только смуглый Турок. Что ж, поразбросаться решил Городничий людьми... А два мордоворота двинулись к дому. Чалый и их узнал — здоровый, бритоголовый Тиф, похожий на зеркальный шкаф, и юркий салажонок Воробей. На проверку мальца, значит, повели...
Чалый сел обратно на табуретку. Подождал, когда шаги будут слышны на лестничной клетке.
— Сеня! — просипел он пронзительным шёпотом, — Сиди тихо! Действуй быстро! Понял?
Из-за двери донёсся тоненький свист и всё стихло.
А входную дверь он всё-таки зря не запер... Переволновался, забыл... Но так хоть не сломали.
— А ну сидеть, падла! — закричал Воробей, потрясая своей пушкой и совсем не обращая внимания на то, что Чалый и так прирос задом к своему табурету, — Руки за голову! И без фокусов мне!!!
Тиф зашёл в комнату спокойно, даже вальяжно. Тяжелым взглядом убедил Воробья заткнуться. Присел рядом с заложившим на затылок ладони Чалым на одно колено и доверительно взглянул в глаза.
— Друг мой, — голос у Тифа был низкий и по-своему приятный, — ты нам скажешь, где диск.
— Точно, — поддакнул Воробей, — или я отстрелю тебе яйца!..
Тиф обернулся к нему с тем же тяжёлым взглядом. Воробей осёкся.
— Ну... да, так-то, — продолжил он, — иначе Воробей отстрелит тебе яйца.
— Не надо! — добродушно улыбнулся Чалый, — Я и так всё тебе отдам! — Тиф хмыкнул, — Он в чулане спрятан. В коробке из-под обуви. Сходить? — он сделал попытку привстать.
— Не стоит, — Тиф подпустил ещё большего елея в голос, и Чалый почувствовал, как ему в ногу упёрлось дуло ещё одного пистолета, — Воробей, будь другом, принеси!
Тот нехотя опустил оружие и пошёл к кладовке.
— Где там хоть? — спросил он, открывая дверь и заходя, — Темно, как у негра в ж... — послышалось какое-то копошение и коротенький всхлип.
— Воробей, ну что там? — громогласно спросил Тиф.
— Уронил что-то, судя по звуку... — невинно резюмировал Чалый, — Подсобить? — он снова привстал.
— Сиди! — пригвоздил его обратно мощный бас Тифа, — и куда делась его обходительность? — а сам он пошёл к кладовке с пушкой наготове.
Заподозрил что-то. Ну и ладно...
Не добравшись метра до зияющей двери в чулан, Тиф повернулся обратно и направил пистолет на Чалого.
— Обмануть решил... Нутром чую... Что там у тебя? — глаза братка загорелись адским пламенем, — Отвечай, сволочь! Эй, в чулане! — крикнул он в дверь, — Выходи, а то я его застрелю! — на этих словах он выпустил пулю Чалому в бедро. Тот вскрикнул, завалился на пол, держась за ногу, — Кто там у тебя?! Кто?!
— С-сеня... — просипел Чалый.
И Сеня тихо вышел. Во всей красе. Расставив восемь толстых лап и раззявив пару острых челюстей со смертоносными жалами на концах.
Тиф испугался. Чалый это увидел по расширявшемуся мокрому пятну у него на брюках. Как у него при первой встрече с Сеней. Но Тиф смог сделать и кое-что другое, чего не смог Чалый.
Он выстрелил. Сеня высоко и противно заверещал, подтянул лапы к голове и отступил в темноту, разбрызгивая свою бледно-жёлтую кровь.
Тиф, тяжело дыша, повернулся к Чалому. Его обычно тяжёлый взгляд теперь выражал животный страх. Который только усилился, когда ему в глаза поглядело дуло пистолета Чалого.
— За Сеню, гнида... — процедил Чалый и выпустил в Тифа всю обойму. Тот упал на пол, словно мешок картошки.
Чалый перевернулся, чтобы перевести дух. Услышав шаги, он опять глянул в сторону входа. В дверях стоял запыхавшийся от бега по лестнице Турок. Его чёрные, ошеломлённые глаза остановились сначала на расстрелянном трупе Тифа, потом проскользнули мимо открытой двери в кладовку, следов Сениной крови до раненого Чалого с пистолетом в руках. В котором уже не было патронов.
Турок перешагнул тело Тифа, медленно прошёл в комнату и направил на Чалого свой дальнобойный револьвер. Чалый закрыл глаза.
Турок закричал. Чалый открыл глаза и увидел, как его обхватили сзади волосатые лапы и повалили на землю, а жвалы принялись раздирать горло. В экран телевизора ударила струя крови. Крики сменились бульканьем, потом всё стихло.
Сеня расположился над поверженным врагом, поставив на него все четыре правые лапы.
— Сеня! — чуть не плача, вскрикнул Чалый, — Сенечка, родной! Живой!.. — он подполз к трупу Турка и крепко обнял Сеню за морду. Тот положил ему на плечи передние лапы и тихо зашипел, — Что? Глазик отстрелил тебе? Больно?.. Вот урод, а... Ну ничего, Сеня, одного глазика нет, а семь-то осталось!..
В кармане Турка зазвонил телефон. Чалый вытащил его и посмотрел на экран.
Городничий.
Чалый ответил на вызов.
— Алё! Турок, вы где ходите? Плёвое дело же — пришли, шмальнули идиота, забрали вещь... Чё у вас? Где, мать его, диск?..
Чалый улыбнулся.
— Приди и возьми, — сказал он и бросил трубку.