Фото из интернета.
В 1954 году партиец - завхоз школы написал на директора "куда надо". Директора школы сняли с работы и перевели в другое село. А завхоза повысили, он стал учителем физкультуры и труда. Вообще завхоз хотел, чтобы директора посадили. Но Сталина уже не было.
Жена завхоза была учительницей. И вот в разговоре ей высказалась другая учительница:
- Какой хороший был директор Василий Павлович Васильев, зря его сняли, мне его жалко. -
- А мне его не жалко, - отрубила жена завхоза, - он нам не сват! -
Учительница не стала спорить. Ведь Василий Павлович был ей и её мужу сват. Сват в том смысле, что именно он сосватал их пару. Учительница была вдовой с 1941 года, у неё был сын с 1939 года рождения. А после войны замуж было выйти невозможно. Пришёл разведённый учитель с двумя детьми. Вот директор школы Василий Павлович их и сосватал в 1951 году. Но учительница уважала Василия Павловича не только за это, а за хорошую работу, как учителя, как директора, как педагога, как хозяйственника.
А жена завхоза лукавила. Им Василий Павлович сделал много добрых дел. Василий Павлович по её же просьбе взял на работу на живое место её мужа в тяжёлом 1949 году. Прежнему завхозу было отказано, как беспартийному, да ещё и потому что он в июле 1941 года попал в плен. А этот был партиец, на войну его взяли только в 1944 году, был там по хозяйственной части, имел много наград. Новый завхоз сразу стал "копать" под Василия Павловича. Но удалось ему только в 1954 году, когда Сталина не было.
В 1955 году бывшего завхоза опять повысили. Он стал парторгом всего села!
В 1958 году у парторга умер отец - Иван Терентьевич. Зачем-то всех школьников отпустили с уроков, они должны были идти хоронить незнакомого деда, который был отцом самому парторгу! Иван Терентьевич не работал в школе и не был партийцем. Но это мероприятие под траурную музыку нужно было для повышения статуса парторга. Тёща парторга была верующей, она не допустила, чтобы её свата Ивана Терентьевича несли ещё и под государственным знаменем. Так что подобного кощунства не было.
В 1959 году в моде была песня:
... На побывку едет молодой моряк.
Грудь его в медалях, ленты в якорях...
В песне было много неясностей, и толкования их были разные. Одна девочка спрашивала старшую сестру:
- А как понять: " ...А одна смеётся целовать нельзя? -
- А вот нравится тебе парень, но нельзя его самой первой целовать, - отвечала сестра.
Девочка объяснила эти слова своей подружке. Но та возразила:
- Нет, моя сестра не так сказала. Это морячок не должен всех девчат целовать. Моя сестра старше, она лучше знает! -
Но под именем "молодой моряк", все понимали молодого матроса, а не кадрового моряка.
И вот в село вернулся со службы настоящий молодой матрос Иван! Служба на флоте тогда была три года. Ивану был уже 21 год. В те времена родители были не против скорее парня женить. В песне поётся:
... Потихоньку отдыхает у родителей в дому...
Современные учителя поставили бы двойку за такое правописание. Но тогда именно так и говорили. Была даже такая пословица:
В каждом дому по кому.
Вот такой "ком" был и в их семье. Два сына Николай 1923 года рождения и Алексей 1925 года рождения в 1943 году были на фронте, а их отец Пётр где-то раздобыл керосин! Ведь весь керосин нужен был фронту! В 1943 году фронт был уже далеко от Рязанской области. Пётр спрятал керосин в погребе. Ночью он велел сыну Вовке 1932 года рождения принести к погребу керосинку, чтобы налить из жбана керосин. Отец и сын закрылись в погребе и переливали керосин. Но в погребе было темно. Пётр послал Вовку за спичками, а спичек во время войны не было. Пришлось просить уголёк у соседки из печки. Зажгли соломинку. А это был не керосин, а бензин! Пётр сгорел в погребе, а Вовка обжёг лицо и руки. Сверху погреб был таков: это шалаш крытый соломой. Шалаш этот конечно же сгорел. Через три месяца после похорон мужа вдова Маша родила девочку, и назвала её Маней. Вдова просила в колхозе солому, чтобы покрыть погреб сверху, но ей отказали, и потому погреб обвалился.
Оба сына Николай и Алексей потом вернулись с фронта. Почти никто из ребят, с которыми призывались Николай и Алексей не вернулись. А у соседки через два дома не вернулись с войны четыре сына и два зятя. Николай и Алексей переживали за отца, погибшего дома в своём погребе, переживали за Вовку, что он обжёг лицо и руки. Николай и Алексей рассказывали, что у немецкого населения всё было. А уж спички, соль, мыло, в этом они не знали никакой нужды! Никаких керосинок у немецкого населения не было. У них были электроплитки и газовые плиты. А тут уже война закончилась, но нет спичек, соли, керосина, мыла, хлеба! Из-за сталинских налогов в селе не было фруктовых деревьев. Под окном у тёти Маши росли только красивые кусты волчьих ягод, в тени которых прятались куры. В селе был чернозём, леса не было. В те времена были только небольшие ветёлки. Вся земля была обработана, всё скошено и убрано, но был послевоенный голод.
- Твои Колька с Лёшкой слишком много болтают, прям как шпионы! Знаешь какая была война! Разве можно всё сразу восстановить! А у тебя ещё муж воровал авиационный керосин, на этом и погорел. Ха-ха-ха! - сказал тёте Маше бригадир - почётный тыловик.
Тогда два брата уехали в город, в село приезжали редко.
До 1929 года в селе проживало семь тысяч человек. С 1929 по 1941 убыло в пять раз. С 1941 по 1945 убыло ещё в два раза, хотя село не было под оккупацией. А после войны население опять убывало.
В городе сначала женился Николай, а потом Алексей.
И вот демобилизованный матрос Иван в 1959 подумал так:
- Я всё сделаю для матери! -
Первую неделю после демобилизации он построил туалет. Деревянный вместо плетнёвого. Потом он раздобыл где-то старых кирпичей и построил кладовку.
- В Причерноморье я видел камышовые крыши, и покрою кладовку камышом. -
Вставал спозаранок, собирал камыши, и всё у него хорошо получилось. Кладовка, крытая камышом была на загляденье!
- Были бы кирпичи, цемент, доски! Построил бы я дом! - говорил Иван.
Дом у тёти Маши был внутренним размером 30 квадратных метров.
В районном центре был и кирпичный и цементный завод. Михайловский цемент был отличного качества! Но всё куда-то вывозили, населению ничего не продавали. Дома не строили ни в селе, ни в городе Михайлове, ни в Рязани. На востоке области знаменитый Мещёрский лес! Это как местная тайга! Настоящий строевой лес! Но не было ни одной досточки.
Иван устроился работать в колхоз, потому что нельзя было не работать. Потом переложил печку, так что она совсем не дымила.
А вечером он надевал свою матроску и шёл в клуб. Разумеется вокруг него было много девчат. Прошло всего два месяца, как он пришёл со флота. Тёплой июльской ночью он шёл из клуба в окружении девчат под песню:
... Отчего у нас в посёлке у девчат переполох...
На дороге была непролазная грязь после дождя, потому что асфальта тогда в селе не было. Молодёжь шла около домов по траве. Все дома прошли и ничего. А когда шли мимо дома парторга, тот выскочил из дома:
- Что вы тут распелись, у меня дети спят! -
- Ты чё разорался, Митьк? Мы уже вообще мимо твово дома прошли... - сказал Иван.
- Я тебе не Митька! -
- ??? -
Электричества в селе не было. Но парторг всех узнал по голосу. "Черноморский наш герой" был один в окружении девчат. Не мог он смолчать парторгу. И что-то лишнего сболтнул. Парторг написал куда надо, и Ивана арестовали.
Тётя Маша мать Ивана была двоюродной сестрой тёте Маше матери парторга. Она пришла ругаться:
- Ты подумай, что натворил твой Митька, посадил мово Ваньку ни зА што, ни прА што! Ведь они же троюродные братья!
Мать парторга была остра на язык, но тут притихла. Она понимала, что её сын "хватил лишку." Но надо было что-то ответить:
- ... А вот председатель сельсовета тоже посадил недавно своего троюродного брата за мешок зерна... -
- Ты что молотишь!? -
- ... Ведь он вёз целый мешок, а при Сталине и вовсе за колоски сажали... -
- Ты вспомнила старинные года! Плохое надо забывать, - не унималась тётя Маша, мать Ивана, - как посадил мово Ваньку, так пусть и теперь выручает!
Тётя Маша, мать парторга потребовала потом с сына, чтобы он выручал своего троюродного брата Ивана. Парторг постарался исправить, но всё же три месяца Иван отсидел.
После этого Иван НИКОГДА не приезжал в село.
В песне поётся:
... Где под солнцем Юга ширь безбрежная
Ждёт меня подруга нежная...
Но Иван нашёл себе в городе девушку и там женился.
В сентябре 1961 года в село провели электричество.
О матери позаботился потом сын Вовка. Сначала он часто приезжал в село со своей семьёй, чтобы помочь матери. В селе он любил рассказывать такой анекдот:
- Идёт собрание. Председатель говорит. Вот Катя - передовая доярка. Вот Вася - хороший комбайнёр. А вот Миша - был дурак дураком, а теперь парторг! -
Потом Вовка обустроил мать в городе. Тётя Маша была труженицей, и до самого своего отъезда держала корову. Машин дом продали дёшево. Новые хозяева в первую очередь спилили красивые кусты волчьих ягод и посадили смородину. Младшая дочь тёти Маши 1943 года рождения была уже замужем и её тоже обустроил брат Вовка. В городе она получила квартиру. И всё у них было нормально.
А в селе с 1929 по 1976 год колхоз не построил ни одного дома! Целых 45 лет! Вокруг села вообще погибло ещё 12 деревень и два села. Власти так считали: нет села, нет проблем.
Новые хозяева Машиного дома в 1980 году получили рядом с этим домом колхозный коттедж, а старый дом ломать не стали, удивлялись какая хорошая печь, крепкая и не дымит! Печь, которую построил матрос Иван в 1959 году сразу после демобилизации!
Председатель сельсовета, который посадил за мешок зерна своего троюродного брата пошёл на повышение, стал председателем колхоза. Но своего троюродного брата так и не выручил.
В 1967 году трём учителям-партийцам преподнесли высшее образование на тарелочке с голубой каёмочкой. Они "без отрыва от производства" съездили в Рязанский институт и сдали какие-то экзамены. Все трое стали учителями историками с высшим образованием. Но один преподавал химию и литературу, другой географию, а парторг физкультуру и труд. А историю преподавала старая коммунистка, которую на уроках никто не слушал. Парторг несмотря на диплом, так и был безграмотным, писал с ошибками.
Парторг в 1973 году был уже настоящим сватом с очередным директором школы. В том смысле, что его 19-летняя дочь - студентка вышла замуж за 20-летнего курсанта - сына директора местной школы. Тем не менее парторг стал копать под своего свата в надежде быть самому директором школы. Он писал доносы.
- Сейчас не 37 год, а 73, надо грамотно писать доносы, без орфографических ошибок. Не будем ставить этого парторга директором школы, - решили "там".
Однако же со сватом парторг крепко поругался, когда тот ему при всех сказал:
- Ты всё пишешь на меня! -