"Ночь пройдет, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждет.
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,
Солнце взойдет!"
Десять минут.
Эпплджек и Реинбоу Деш сидели рядом на крыше самого высокого здания в Понивилле и наблюдали за тем, как солнце завершает свой сегодняшний путь по ни с чем не сравнимому голубому небу Эквестрии. На улице стоял первый месяц осени, было ещё тепло, но под вечер прохладный воздух уже давал о себе знать. Лёгкий ветер, обдувавший лица и тела подруг, не заставлял их ёжится, он лишь чуть заметно холодил шёрстку.
Они смотрели на закат.
Через десять минут их убьют. Они станут непони.
- Эй-джей, ты ведь знала, что всё так и будет, правда? – тихо, но без тени волнения, спокойно произнесла Деш, не отрывая взгляд от горизонта.
Они виновны. По официальной формулировке, «в отклонении от идей экуалитизма, провозглашавшего равенство всех пони, в подготовке переворота с целью возвращения гнилых монархических порядков». Так и написали, гнилых.
Они не отрицали свою вину. Но они понимали, что по сути их обвиняют в наличии собственного мнения и в борьбе за справедливое общественное устройство.
Вот только справедливость – крайне странная штука. У каждого она своя и каждый считает свою истинно верной, отвергая при этом другие и даже не пытаясь вдуматься в них. Впрочем, справедливость – понятие действительно непростое. Мы должны помнить что справедливость для одного – это лишь его точка зрения, которая для него истинно верна, а для другого может быть в корне ошибочна. Рассуждая о справедливости, нельзя забывать о том, что она в любом случае должна быть основана на высоких моральных принципах. Если такие принципы отсутствуют, то справедливость – несправедлива.
Сейчас истинно верной является справедливость экуалитизма. Официально.
- Конечно, знала, Деш, - сказала Эпплджек, чуть заметно улыбнувшись, - Знала, как только стало ясно, что их революция победила, знала, когда нам с тобой приходилось месяцы проводить в грязных убежищах, спасаясь от Тайной полиции…
- Твари… - чуть дрогнувшим тихим голосом вставила Деш. Упоминание о Тайной полиции оживило в памяти образы тех пони, которые побывали за те или иные преступления (чаще всего это было просто небрежно кинутое слово в адрес правительства или даже просто косой взгляд, обращённый на огромные агитационные плакаты, развешенные буквально повсюду) в застенках карательного органа и которым удалось выйти оттуда живыми. Впрочем, слово «живыми» довольно условно… Они были совершенно лысыми, худыми до полного изнеможения, хвостов ни у кого из них не было, глаза впали настолько, что в тёмном помещении порой казалось, что их нет вовсе. Они больше были похоже на скелетов, чем на живых пони. Им пытались помочь. В некоторых подпольных организациях, «сопротивлениях», их выхаживали, одевали кормили… Но в конечном счёте всё это оказывалось бесполезно. Что-то ужасное с ними сделали каратели… Из их глаз пропал блеск жизни, что-то внутри них кардинально переменилось. Как будто души вовсе выжгли из них…
Большинство из них, как правило, очень скоро после выхода умирали… Другие же просто пропадали бесследно. Становились непони.
- …Знала, когда мы вышли и на словах признали правоту новой власти, уже обдумывая план борьбы, знала… - по щеке Эпплджек пробежала кристально чистая, прозрачная слеза, но выражение её лица нисколько не изменилось, - …когда мы стояли около четырёх надгробных плит… Шарики, Драгоценные камни, Бабочки, Звёзды…
Они на некоторое время затихли. Половина солнца уже скрылось за линией горизонта, и стало прохладней.
Пять минут.
- Мы скрытно боролись столько времени, делали всё, что могли, и вот что перед нами - конец нашего пути. Неужели всё зря? – голос Реинбоу Деш раздавался как будто бы издалека.
- Нет, - уверенно произнесла Эпплджек, - не зря. Боролись не только мы, вели борьбу и до нас. И после нас будут бороться. Пока есть экуалитизм, будет и сопротивление. То тоталитарное общество, которое они создали, в конце концов рухнет, и пусть это случится не сегодня, не через год, может даже не через десять лет, но мы победим. Мы восстановим былую Эквестрию.
Возможно, о нас с тобой уже не будут и помнить, но вклад в общее дело, внесённый нами, существует – это ещё один удар по ним! Но экуалистический строй уже глубоко пустил свои корни, будь неладна их пропаганда…
Больше всего я боюсь за кобылок и жеребят. Рождённые после революции, взращённые на принципах экуалитизма, таких, как доносительство, раболепство перед властью, выполнение приказов, не обдумывая их смысла, они становятся… Как зомби, недумающие куклы в руках власти. И самое страшное, что они будут думать, что живут хорошо… Понимаешь? Им просто не с чем будет сравнить. Уже сейчас перевирается вся эквестрийская история, чёрное выдаётся за белое, а белое за чёрное. Дважды два – пять. Подмена истины, подмена понятий, подмена ценностей – и всё с лозунгами, плакатами, шествиями… Как будто так и должно быть…
Нет… В конце концов, мы одержим победу. Я в это верю, -закончила свою речь Эпплджек, почти не изменившись в лице.
Одна минута. Солнце почти скрылось.
- Даа… Эй-джей, ты всегда умела всё вот так грамотно завернуть. Аж зависть берёт, - сказала Деш и улыбнулась, впервые за вечер посмотрев в глаза подруге.
Внизу послышался тяжёлый топот нескольких десятков ног.
- А ты как думала? Мы тоже не копытом деланные, - ответила Эпплджек и тоже улыбнулась.
Дверь, выходящую на крышу, начали выламывать.
- Спасибо тебе за всё, подруга, - произнесла Эпплджек, - Я верю, что настанут лучшие времена и…
- …И солнце взойдёт, - закончила за неё Реинбоу.
Подруги крепко обнялись и зажмурили глаза, чувствуя дыхания друг друга и стук горячих сердец…
Замок с треском вылетел и дверь распахнулась.
Последний лучик солнца скрылся за горизонтом.