1895 год. Июнь.
Глава 1.
"Она"
За окном шел дождь.
Она сидела за своим широким буковым письменным столом, освещенным лишь крошечной, но необычайно яркой настольной лампой. Никто не знал, о чем она думала в этот самый момент: это могло быть все, что угодно. Возможно, она и думала обо всем. Как бы то ни было, а она была полностью неподвижна, только изредка обращала свой взгляд на окно. Капельки дождя, оседающие на стекле, отражались в ее невероятно ярких глазах, словно падали и тонули в них. Она даже не догадывалась, как волшебно выглядела в этом лунном свете, прошедшем сквозь призму капель на оконном стекле.
Перед ней, озаренная лучами лампы, лежала небольшая открытая книга в изящном твердом переплете. Сюда она обычно записывала свои любимые стихи, которых наверняка было очень и очень много. Сейчас она была открыта на одном из замечательных произведений Артюра Рембо под названием "В семнадцать лет серьезность не к лицу". Она только что дописала его и теперь, вероятно, была полностью погружена в мысли, чувства, образы и картины, возникшие в ее воображении. Ее взгляд становился все более задумчивым и обращенным не столько на аккуратно выведенные воздушные буквы, вальсирующие друг с другом, образующие длинную вереницу слов, которые, в свою очередь, складывались в еще один шедевр мировой литературы, сколько в глубину самой себя.
В окружении этих произведений, книг, аккуратно сложенных на полках, но нисколько не запыленных, прекрасных цветов, особенно ромашек, которые она очень любила и патефона с целой кипой пластинок, сейчас выключенного, но обыкновенно играющего весь день и даже ночь, потому что ей нравилось засыпать под звуки музыки она бы провела всю ночь, если бы не одно "но": в дверь постучали.
Глава 2.
"Он"
Стук во входную дверь бесцеремонно вытащил ее из такого уютного и теплого мира, навеянного стихотворением. Она подошла к двери, легким и быстрым движением руки отворив ее. На пороге перед ней оказался незнакомец в широкополой фетровой шляпе, которая не давала лучам уличного фонаря полностью осветить его лицо, - молодой человек.
Замерев прямо перед ней, он не спешил заговорить. Возможно, всякие слова вылетели из его головы в этот момент. Но когда время безжалостно быстро отсчитало те секунды, когда можно просто молчать, он тихо заговорил:
- Наконец то я вас нашел, - несмотря на тишину тона, в его голосе чувствовалось ликование, - Ваше прекрасное черное платье и родинка на щеке сделали свое дело. - Он улыбнулся.
- Мне очень приятно, что вы меня искали. - даже ее сметение не помешало сохранить внешнюю мягкость и спокойствие.
- У меня для вас кое что есть, - незнакомец неловко выудил из-за спины пару бумажных листов. - Вот, надеюсь, вам понравится. - с этими словами неуклюже протянул их ей.
В жизни каждого человека наступают моменты сильного волнения, они длятся доли секунды, но заставляют нас немало понервничать. Они случаются перед ответственными речами, первой двойкой или первым поцелуем. И сейчас, когда он протянул ей свои рисунки, над которыми он работал последние дни, он очень переживал, как она поймет эти смазанные каракули, написанные дрожащей от предчувствия этого самого момента рукой. Но этот момент кончился, как только девушка вновь подняла на него свои яркие кристалльные глаза и улыбнулась.
- Мне очень нравится, - сказала она. - Меня еще никто не рисовал. Это очень красиво.
Словно камнем, волнение упало с его души и его место заняло какое-то совершенно другое чувство.
- Не многие оставляют в памяти след, и уж тем более, такой яркий. - произнес он.
Здесь дорогой читатель может спросить: "Почему же еще до сих пор не последовало ее описание?". Дело в том, что никакие до сих пор придуманные человечеством слова не способны описать и уж тем более передать ее образ. Пожалуй, неплохо подошло бы только одно: "необыкновенная". Она была необыкновенной. Есть люди, выделяющиеся своим умом, своей красотой или еще большим количеством самых разных особенностей, но они все похожи друг на друга, на таких же умных и красивых людей. Она была совершенно другая. Он был уверен, что хоть обойди он весь белый свет, не отыскал бы и близко похожего на нее человека.
Он понял это как только состоялась их первая встреча. Только эта была и не встреча вовсе. Впервый он квидел ее, когда она, босая, стояла по стопы в воде, держа в руке все те же ромашки. Она смотрела на заходящее солце в ожидании встечи с луной. Должно быть она его не заметила, но он, в свою очередь, так хорошо запомнил ее, что придя к себе сразу взял карандаш и краски: так уж сильно она впечаталась в его голову.
Дождь все еще шел. Отводя взгляд от рисунков, она снова посмотрела на него. Он уже весь промок, но стоял, сияя от радости, ничуть этого не замечая.
Ни она, ни он не помнят, что было дальше, да только мгновением позже они очутились в ее доме. Его плащ сох на вешалке, однако шляпу он не снял: кто знает, может быть он просто растерялся или прятал какой нибудь шрам или изъян. Но он надеялся, что ей это было не важно. Они присели на большие уютные кресла, стоявшие, как показалось, слишком близко друг к другу и заговорили.
Глава 3.
"Они"
...Дождь уже давно утих. Из-за рассеивающихся туч выглянул белесый молодой месяц. Плащ уже высох.
Они все еще сидели на креслах, разговаривая обо всем на свете: о книгах, кино, музыке, скрипках, барабанах, цветах, художниках и картинах, науке, прошлом, будущем, любви и счастье. И ему это безумно нравилось, он надеялся, что и ей это по душе.
Так они разговаривали всю ночь и еще много ночей после этой. А что было затем никто не знает, возможно, было все.