Сокровище страны Бохай отрывок

Глава 1. Возвращение на родину Пронзительный крик чайки нарушил благословенную тишину начинающегося дня. Море казалось сонным и даже чуточку ленивым. Оно просыпалось со светом наступающего дня. Стоял полный штиль. Клочки тумана над водой медленно таяли под лучами восходящего солнца. Тишина, разорванная криком чайки, вновь воцарилась, заполняя все пространство у воды, казалось, что и время остановилось. Когда дымка тумана окончательно развеялась, открывая горизонт синих морских далей, можно было наблюдать нежнейшие переливы цвета водной глади с вплетёнными в неё нитями солнечных лучей. Вода светло-синего, даже зеленоватого цвета, стояла не шелохнувшись и лишь изредка «дышала», медленно двигаясь всей массой, не образуя волн и пенных барашков. Очередной вздох моря медленно легким всплеском за бортом двигал корабль, спокойно парящий на её глади. На тёмно-голубом небе медленно плыли кудрявые облака. Очертания корабля отражались в спокойной воде в ореоле легких облаков, создавая впечатление полёта. Снасти корабля еле слышно поскрипывали, не нарушая спокойствие и умиротворение. Было жарко. Горизонт чуть заметно дрожал. После длительного морского перехода корабль отдыхал, опустив паруса и покорившись полному штилю. Команда тоже отдыхала с чувством выполненного долга. Вдалеке уже виднелась гряда скалс причудливыми очертаниями, возвышающаяся над водой. До них было ещё далеко, но вид берега успокаивал и внушал уверенность, что плавание завершится благополучно. Своим строгим присутствием в мире безмятежности и спокойствия морских гладей, береговые скалы утверждали границу, дальше которой корабль должен двигаться осторожно, из-за опасности наскочить на подводные камни, торчащие у берега из воды. Можно было сесть на мель на песчаных отмелях, окружающих скалы. Но вперёдсмотрящий, нёс свою вахту и зорко всматривался в очертания долгожданного берега. Порой дремота пыталась его одолеть, но, зная строгость капитана, он упрямо глядел в сторону возвышающихся скал. Длительное плавание корабля было удачным – не было ни штормов, ни неожиданных приключений. Попутный ветер надувал паруса, гудели снасти, и корабль легко резал голубую сверкающую воду, оставляя за собой белый пенистый след. Свежий бодрящий ветер сопровождал всё плавание, гоняя за бортом мелкие белоголовые волны.Морской ветер очищает душу человека, но, если она черна, то ничто не сможет её очистить. Когда берег уже стало видно, ветер внезапно стих. Слепило горячее солнце. Вокруг корабля кружили острокрылые чайки, пронзительными криками сообщая, что берег близко. Капитан разрешил всей команде отдохнуть. Безвольно повисший во время штиля парус утвердил всеобщую безмятежность. Но, кроме вахтенного моряка, на корабле бодрствовал юноша лет восемнадцати, ему спать не хотелось. Он не был членом команды, и об этом свидетельствовала его одежда – длинный темно-синий плащ. Волосы, достигающие плеч, были аккуратно собраны на затылке в хвост. Два меча, один длиннее, другой короче, за широким поясом выдавали в нём воина-самурая. Юношу звали - Путагу.Несмотря на воспитанную сдержанность, вид родной земли взволновал юношу, внёс смятение в ход мыслей и ощущений. Никогда его сердце не билось так громко и сильно, и остановить этот ураган чувств было невозможно. Великая радость охватила Путагу, долгих десять лет он ждал этого момента, но даже представить его не мог… Строгость воспитания самурая, постоянные боевые упражнения и тренировки выносливости тела не давали ему возможности задуматься о своих родных и о стране Бохай, где он родился и жил восемь лет. Бохай на языке его родины означало «воин» и теперь через много лет он стал воином и возвращался домой. Картины воспоминаний заставили Путагу вернуться мысленно за горизонт, где лежала страна Япония, по воле судьбы ставшая его второй родиной. Путагу поймал себя на мысли, что даже в состоянии внутренней радости и умиротворения, он продолжает себя сдерживать, как подобает самураю. Но испытания его судьбы были завершены, хотя это можно было оценивать и иначе. Так много лет рядом не было любимого отца, друзей, родной земли, где рождались его первые детские мечты и грёзы. Он помнил, как с друзьями ловко взбирался на сопки и далеко углублялся в тайгу, собирая ягоды и грибы, как купался в студёной воде таёжной речки и ловил безмятежную форель, слушал шум горных водопадов. Услышав в душе зов родной земли, воспоминая стали ярче и отчётливее. Путагу вновь вгляделся в строну береговой черты, и сердце учащённо забилось. - Это земля Бохай, я вернулся! Но как встретит она меня после долгих лет разлуки? – горло юноши непривычно сдавило от волнения. Никакие тайны чужой страны не смогли в нём заслонить горячее желание вернуться домой, окунуться в детские воспоминания и найти подтверждение, что его помнят и ждут. Пред внутренним взором Путагу появился образ отца – Совена, советника Верховного правителя Бохай по делам казны, самого близкого человека. Отца он запомнил хорошо, так как матери у него не было. Она умерла от неизвестной болезни, и образ её давно стёрся из памяти. Отец больше не искал себе жену, отдавая всю свою любовь сыну и служению стране. Он старался уделять маленькому Путагу много времени – брал его с собой во все поездки. Мальчика это не тяготило, он любил путешествовать и находил для себя много интересных занятий, пока взрослые занимались решением важных дел страны. Так было и в тот очередной раз, когда маленький Путагу, в очередной раз, оказался на корабле с отцом и с другими послами Бохай. Они отправлялись в Японию, чтобы принять участие в состязании в философии и искусстве слова с японскими мудрецами и поэтами. Путь их лежал в провинцию Тадзима, с которой особо близко дружили бохайцы. Япония и Бохай поддерживали тесную связь, имея взаимные посольства. Они постоянно обменивались товарами, их цивилизации были несколько схожи. Об этом знал от отца даже маленький Путагу и нисколько не беспокоился во время плавания, словно он ехал погостить в соседнее поселение. В столице провинции Тадзима*, куда прибыли послы Бохай, находился большой храм, где учились юноши – бохайцы, отправленные Верховным правителем для приобретения ценных древних знаний, которыми готовы были делиться монахи храма, одетые в пурпурные одежды. Пятеро монахов из храмов Японии – Нансюндзи и Мёсиндзи были отправлены в бохайские земли, чтобы основать там школы древней мудрости и помочь научится выращивать рис. В долинах между сопками уже возделывали поля и орошали их небольшими каналами от рек. Для бохаев это было хлопотным делом, они больше предпочитали выращивать овёс, пшеницу и другие злаки. Постоянный контакт бохайцев был именно с провинцией Тадзима, куда благополучно прибыли на корабле послы. В этой очередной делегацииПутагу был самым юным представителем своей страны. Все были поглощены подготовкой к предстоящим состязаниям, отец вёл переговоры, и мальчик ощутил полную свободу. Больше всего его интересовало оружие охранников и устройство корабля. Отец Путагу – Совен не стал излишне опекать сына, зная его послушание, тем более, что он нашёл достойного друга – познакомился с сыном правителя одного из кланов провинции Тадзима. Визит проходил в обстановке спокойствия, но бохайцы мало знали о том, что скрытая война между кланами в Японии никогда не прекращалась и судьба распорядилась так, что маленький мальчик Путагу оказался в центре событий этой войны… До сих пор явственность воспоминаний тех событий заставляла напрягать мускулы тела молодого воина Путагу, а разум напитывался горечью пережитой разлуки маленького мальчика со своей родной землёй, со своим светлым миром и с отцом, без которого он остро ощутил тогда свою беспомощность. В тот роковой день он беспечно играл с сыном японского правителя и игры их затянулись до вечерних сумерек летнего дня. Они были почти ровесниками, им никто не мешал и не охранял, считая, что в саду правителя они в полной безопасности, так как дворец тщательно охранялся японскими воинами.Мальчики хорошо понимали друг друга, хотя говорили на разных языках, у них был свой язык – жестов. В сгущающихся сумерках Путагу, изображавший охотника, спешил углубиться в заросшую часть сада, примыкающую к внешней стене ограды дворца. Он торопился, чтобы поймать «добычу» до наступления темноты ночи. Всё внимание Путагу было приковано к поиску спрятавшегося друга по игре. Он ничего не успел понять, когда перед ним бесшумно возникли три тёмные фигуры, не успел издать ни звука… Очнулся мальчик в тёмном мешке с кляпом во рту. Мешок был большой, но дышать было трудно. Потом была долгая бешеная скачка на лошадях – это всё, что помнил Путагу об этом дне. Он не мог определить, сколько времени это продолжалось, всё казалось затянувшимся дурным сном. Всадники, похитившие его, только изредка снимали мешок с коня и бросали ему какую-то пищу и немного воды. Отдых был недолгим, потом всадники снова куда-то скакали, Путагу не видел лиц похитителей и не смог бы их узнать, но помнил, что они были в боевом облачении и лица их скрывали маски. Кто были эти воины? Кому они служили? Что нужно было им от маленького бохайского мальчика? Разве мог он тогда что-то понять. Путагу был в отчаянии, тело его дрожало от страха и напряжения долгой скачки. Наконец небольшой отряд достиг какого-то селения, обрамлённого невысокими сопками, покрытыми густыми зарослями. Послышался лай собак и чьи-то голоса. Путагу освободили от мешка и вытащили кляп изо рта. Он стоял посередине толпы людей, это были воины и жители деревни. Любопытные мальчишки норовили дёрнуть его за края куртки. Один из воинов с красным шлемом на голове, в богатом воинском облачении, всё время что-то громко говорил и тыкал пальцем в лицо мальчика. Было понятно, что он ругал других воинов, которые привезли Путагу, и в порыве гнева почти выхватил из ножен свой длинный меч, обнажив наполовину сверкающий клинок. Все молча отступили, было понятно, что воины похитили не того мальчика… Долго сокрушаясь, предводитель воинов махнул рукой и куда-то удалился в сопровождении своих телохранителей. Любопытная толпа стала разбредаться следом за своим господином. Однако для маленького Путагу конец мучениям ещё не наступил. Судьба его висела на волоске, так как воины решали, кто допустил ошибку и должен убить мальчика. Путагу ничего не понимал, из их спора, но догадывался, что речь идёт о нём. Но мог ли подумать он, что смерть приблизилась к нему так близко… Мальчик - бохай стоял один, маленький и беспомощный, среди окружившей его плотной толпы. Чем бы это кончилось – неизвестно, но в круг спорящих воинов вошёл шаркающей походкой седой мужчина с палкой. Его левая нога с трудом сгибалась, лицо было обезображено шрамами. Воины с почтением расступились. Не обращая ни на кого внимания, седой японец взял мальчика за руку и повёл за собой. Кто-то из воинов возмущённо его окрикнул, но он остановил его жестом руки с палкой. Всё затихло. Было понятно, что авторитет его был среди воинов непререкаем. Смерть уже не угрожала мальчику, и никто больше не претендовал на его жизнь до самого отъезда из Японии. Так сложилась судьба бохайского мальчика, похищенного по ошибке и спасённого израненным японским воином – самураем - Сато. Путагу стал его учеником, а затем и сыном на долгие десять лет. Эти годы жизни пролетели как один день. Старый воин Сато, не имевший семьи и детей, подарил всю свою любовь и заботу своему подопечному. Он обучал Путагу самурайскому искусству воина и при этом – письму, чтению и японской философии. Для этого Сато не раз на длительное время отправлял маленького Путагу в ближний монастырь, пользуясь своим авторитетом и влиянием. Воин – самурай был требовательным учителем, но Путагу всегда чувствовал его любовь и заботу и Сато получал в ответ трогательную гамму чувств благодарности и почитания от усердного ученика. Однако любовь Сато простиралась ещё глубже - она была жертвенной и безусловной. Воин всегда помнил, что Путагу лишили семьи и родины, а значит, он когда-то должен вернуться домой… Когда до Сато дошли слухи из монастыря, что из Тодзимы в Бохай отплывает корабль с монахами из храма Мансюдзи, он немедленно отправил туда Путагу, пользуясь тем, что между враждующими кланами установился временный мир. Помогло и то обстоятельство, что между правителем Тодзимы и Верховным правителем Бохай появилась договоренность о том, что японские воины-самураи будут обучать воинскому искусству бохайских воинов. В Бохай отправлялись три самурая: Есиро, Мацумото и Дзитуки. К ним-то и пристроил Сато своего воспитанника, ставшего к этому времени умелым воином...