(Как и ранее, при анализе текста будем исходить из него самого.)
Слово «Дунай» встречается в тексте пять раз.
Первые два раза Дунай называется в связи с Ярославом Осмосмыслом:
«Галичкы Осмомысл; Ярославе! Высоко с;диши на своемъ златокованн;мъ стол;, подперъ горы Угорскыи свои жел;зными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча времены чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текутъ, отворяеши Кіеву врата, стр;ляеши съ отня злата стола салтани за землями. Стр;ляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» (130 – 132)
Это панегирик старому и, как сообщает летопись, мудрому Ярославу Владимировичу Галицкому, отцу Ярославны, жены Игоря. Так Великий Святослав призывает могущественного тестя отомстить за раны зятя. Прозвище Осмосмысл (8 + смысл), вероятно, можно перевести как Многомудрый. Граница галицкого княжества с Венгрией проходила по Угорским (Венгерским) горам, ныне называемых Карпатами. Таким образом, галицкий князь затворял ворота на русскую землю венгерским королям. Самая южная граница галицких земель шла по нижнему течению Дуная.
Для нас сейчас важны два момента. Во-первых, что Дунай в данном отрывке – это река Дунай, которая упоминается в связи с отцом Ярославны. И, во-вторых, Дунай назван как дальняя граница русских земель, самый её край – Ярослав Осмосмысл суды рядит аж до самого Дуная!
(Кстати о повторах, вот и «угорские» встречаются ещё раз: «полелея отца своего между угорскими иноходьцы…»)
Отметим также, что непосредственно перед призывом Киева к Ярославу Осмосмыслу отомстить за раны Игоревы идёт аналогичное обращение к Рюрику и Давид, которые в нашем тексте идут всегда парой. Вот это место:
«Ты, буй Рюриче, и Давыде! Не ваю ли злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури, ранены саблями калеными, на пол; незнаем;? Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» (127 - 129)
Упоминаем это потому, что следующие два Дуная в тексте встретятся также следом за упоминанием Рюрика и Давида. Вот этот фрагмент целиком:
«О, стонати Руской земли, помянувше пръвую годину и пръвыхъ князей! Того стараго Владиміра нельз; б; пригвоздити къ горамъ кіевскимъ; сего бо нын; сташа стязи Рюриковы, а друзіи – Давыдовы, нъ розно ся имъ хоботы пашутъ. Копіа поютъ. На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ, зегзицею незнаемь рано кычеть. «Полечю, – рече, – зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каял; р;ц;, утру князю кровавыя его раны на жестоц;мъ его т;л;»». (164 – 171)
Смысл отрывка – теперь не то, что раньше: Старого Владимира нельзя было приковать к горам Киевским, т.е. в аналогичной ситуации он бы быстро усмирил половцев. Но сейчас стяги его достались Давыду и Рюрику, знамёна которых веют в разные стороны, т.е. они борются между собой за власть. Это вместо того, чтобы объединиться и отомстить половцам за обиду Игореву.
Что касается Дуная. В первом издании напечатано: «…хоботы пашутъ, копіа поютъ на Дунаи.» Дальше идёт красная строка и новый абзац начинается: «Ярославнынъ гласъ слышитъ…» Сейчас принято разделять (понимать) текст по-другому: «…хоботы пашутъ. Копіа поютъ. На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ…»
Учитывая синхронность двух фрагментов и двух Дунаев позднюю поправку в данном случае считаем разумной. Чисто формально Дунай должен относиться к Ярославне.
Но Ярославна ведь плакала на забрале Путивля, а Путивль находится на правом берегу реки Сейм. Поэтому и мысленно лететь она вроде бы должна по реке Сейм. По этой причине многие комментаторы стали полагать, что Дунай в этом отрывке – это фольклорно-обобщённое название реки вообще (такова официальная точка зрения). По нашему мнению это не так. Как и в предыдущем отрывке про Ярослава Осмосмысла Дунай здесь – это именно Дунай.
Смысл отрывка: на Дунае слышен голос Ярославны (её отец слышит-прислушивается как плачет о муже дочь). Свой плач она также начинает словами «полечю зегзицею по Дунаеви…» Дунай в этом фрагменте понимают обычно как реку вообще, но это представляется излишним, поскольку Ярославна вспоминает свою родину. Почему она сразу не летит к Каяле реке, а предпочитает начать путь с Дуная? Потому что она может перемещаться только вдоль рек. Таковы условия данной игры, которые как раз и используются в следующем фрагменте с Дунаем:
«Девицы поют на Дунаи, вьются голоси чресъ море до Киева». (212)
(Когда я писал это, я не знал, что так в тексте обозначается водный торговый путь, очень важный для Руси. Угадав это, акад. Б.А.Рыбаков, назвал этот путь почему-то Гречником, но, возможно, это Соляный путь, поскольку соль добывали тогда в Карпатах. К слову, отчасти этим путём, т.е. вниз по Дунаю, далее через море к Каяле (устье Дуная), летит зегзица. Если добавить к этому обращённое к Днепру Словутичу "прилелей мою ладу ко мне", то в сумме как раз и получится этот самый торговый путь. Что же касается фраз "копья поют на Дунае" и "девицы поют на Дунае", то, скорее всего, здесь имеется в виду успешное восстание болгар против владычества Византии 1185 - 1186 гг.).
Из контекста следует, что, скорее всего, поют девицы от радости за избавление князя из половецкого плена. Это также следует из симметрии целого, поскольку ранее пели готские девы, радуясь победе половцев над русскими.
Вспомним, что по Дунаю проходила самая дальняя граница Галицкого княжества (с Венгрией), родины Ярославны. По всей видимости общий смысл пассажа: «И в самых дальних уголках народ радуется избавлению Игоря из половецкого плена».
«вьются голоси чресъ море до Киева» – здесь обыгрывается метафора: речь (молва) – река.
Если Дунай – современный Дунай, то получается, что девицы поют на галицкой границе Русской земли, потом голоса их текут вместе с водами Дуная (следить за пением естественно по направлению течения реки) через чужие земли до Чёрного моря (в те времена называемого Русским), дальше через море до наших берегов, а потом уже и до Киева.
Возможно, девицы узнали о побеге Игоря от врагов, например, тех же половцев. Поэтому движение голосов (весть о побеге) происходило как бы параллельно возвращению самого Игоря. Видно, по воде молва распространяется быстрее чем по суше.
(Комментарий о том, что Дунай в этом фрагменте может означать реку вообще и аппеляция к фольклору кажутся избыточными).
(В этом месте нужно поместить карту Киевской Руси и показать на ней стрелочками, как по воде плывут слухи с Дуная через море до Киева.)
Здесь можно также в связи с песней дев на Дунае вспомнить зеркальные им песни готских дев:
«Се бо готскія красныя д;вы въсп;ша на брез; синему морю, звоня рускымъ златомъ, поютъ время Бусово, лел;ютъ месть Шароканю.» (109)
А ещё ранее русские жёны плакали, что половецкого злата им не «потрепать».
Говорят, что готы в этом отрывке – это крымские готы, жившие в XII веке по берегу Чёрного моря. Эти готы были союзниками половцами. Иногда также утверждают, что готы в случае поражения русских обогащались за счёт торговли и что именно таким образом к ним попадало русское золото.
В любом случае, в силу симметрии двух отрывков можно предположить, что «девицы на Дунаи» находятся примерно в том же отношении к русским, как «готские девы» к половцам, т.е. они союзники. Возможно также, «Готские девы» и «девицы с Дуная» обитают неподалёку, они как бы две деревни с двух сторон реки.
Для того, чтобы прояснить эти вопросы необходимо знать географию и историю. Тогда как сам текст даёт ориентиры для поиска.
РЕЗЮМЕ:
Дунай встречается в тексте 5 раз: первые 2 раза в обращении к Ярославу Осмосмыслу, отцу Ярославны, последующие 2 раза применительно к самой Ярославне и последний раз как пример того, что и самые дальние уголки Руси (для примера взят тот же самый Дунай) радуются избавлению Игоря из плена.
В первом фрагменте Дунай – это известный нам Дунай, южная граница Руси. Обращению к Ярославу Осмосмыслу предшествует аналогичное ему обращение к Рюрику и Давиду.
Следующие 2 раза Дунай называется в связи с Ярославной. Этот фрагмент также следует вслед за упоминанием Рюрика и Давида, что задаёт определённый ритм и является определённым прояснительным маркером. Лететь зегзицею* по реке – значит путешествовать исключительно по реке. Следующее путешествие по Дунаю нам встретится нам в последующей фразе с Дунаем.
Поскольку именно Ярославна говорит о Дунае, то и в данном фрагменте Дунай – это скорее всего тот же самый Дунай, что и раньше.
(Синхронность двух фрагментов делает перенесение 3-го Дуная к Ярославне логичным – так автор заблаговременно позаботился о том, что его текст в случае недопонимания можно будет из симметрии похожих фрагментов восстановить.)
Последнее полнозвучное называние Дуная происходит в конце. Считаем, что используя общеупотребительную метафору «речь – река» автор оживляет метафору и придаёт ей буквальный смысл распространения слухов именно по рекам.
Движение от Дуная до Киева (оттуда сюда) обратно мысленному полёту Ярославны со стен Путивля на Дунай. Также как бегство Игоря из плена в Русскую землю обратно походу на половцев. Сначала туда, потом обратно. "Через море" говорит о пересечении границы.
Образ вьющихся голосов оттуда сюда напоминает также Мысленное Древо Бояна ("свивая славы оба полы сего времени"), задаваемый как Правило в самом начале.
* Зегзица – птичка, обнаруживаемая только в «Слове». Некоторые считают её кукушкой, некоторые чайкой. Мне лично, учитывая контекст плача и полёта над рекой, больше нравится чиж, береговая ласточка. Имя зигзица – вероятно, звукоподражательное от «зиг-зиг», возгласа, который издаёт эта птица.
Забавно, что автор «Задонщины» перевёл «зегзицу» как просто кукушку (или всё было наоборот), т.е. также звукоподражательное двухзвучное имя. Кукушка = ку-ку + ушко.