Вон, видишь, сынок, вода будто светлеет? Нет, до мелей Сэйбла еще очень далеко. Не поминай их всуе… Хорошо, что сейчас нет никакого большого церковного праздника. Знаешь, я разок слышал это — до того жутко! Что слышал-то?
Погоди, сейчас расскажу…
Сам знаешь, вокруг Британских островов полно островов и островков помельче. В старину на каждом из них жил клан или племя с королем во главе. Где-то — ирландцы, ведшие свой род от богини Дану, да простит их Господь, а где-то — шотландцы в килтах… В те давние времена здесь, где светлеет вода, лежал островок Ис. Был он уж очень маленький. Нынче на таких маленьких островах селиться невыгодно, вот люди и уезжают, но тогдашним людям мир казался огромным, а клочок земли — большой ценностью. А во времена, предшествовавшие появлению Вильгельма Завоевателя, было бы совсем уж удивительно, чтобы остров Ис остался без своего короля.
Однако же остался. Но не потому, что люди не пожелали на нем поселиться. На острове побольше жил старый и воинственный король, и было у него сокровище, которое он любил превыше всего: его дочь, маленькая принцесса Мохут. Принцесса постоянно повторяла отцу: «Зачем воевать, если можно танцевать и веселиться?» Король пытался объяснить ей, что без войны в этом жестоком мире не обойтись. Под конец он сдался. Видишь, сынок, Ис лежит в стороне от морских путей и вдали от островов побольше, да и мал он очень — вот этот король и подумал, что на него никто не позарится.
По его приказу на острове Ис выстроили замок Каэр Ис, красивей которого нигде не было. Его стены были окрашены в яркие цвета, во дворике росли цветы и фруктовые деревья. Для принцессы привезли редких и красивых птиц, повесили качели и выткали гобелены со звездами и месяцем. Когда принцессе надоедало смотреть на звезды, она отдергивала один гобелен — а из-под него виднелся другой, с облаками, или с птицами, или с солнышком. Вот какая красота досталась принцессе Мохут! А чтобы принцесса не скучала, король повелел переселиться на остров Ис простолюдинам с детьми, и менестрелям, и шутам, и музыкантам. Само собой, был у нее и отряд воинов для охраны. Но маленькая Мохут вовсе, казалось, не понимала, для чего им оружие. Ведь на ее острове не было места войне. Каждое воскресенье в замок Каэр Ис приглашались люди из деревень, священник служил для них службу, а потом начиналось веселье: музыка, песни, пляски, угощения… И казалось бы, с чего бы взрослым людям выполнять прихоти малютки на троне? А ведь нет — вскоре подданные принцессы Мохут сделались такими же, как она, ребячливыми, веселыми и легкомысленными.
Раздавались голоса, называвшие принцессу мудрой.
Были и те, кто осуждал принцессу и ее батюшку-короля, потакавшего прихотям ребенка. Но разве их слова доходили до ушей Мохут?
Однажды один священник, падре Этельстан, явился, чтобы вразумить ее. Одетый в рваную рясу, подпоясанный пеньковой веревкой, босой, этот суровый муж остановился во дворе замка Каэр Ис и начал горячо проповедовать, взывая к разуму советников принцессы и требуя прекратить праздные забавы.
— Ах, — воскликнула принцесса Мохут, увидев его, — бедняжка, у него нет башмаков! Он замерзнет и заболеет! Понятно, отчего он так сердится! — и повелела немедленно подарить падре Этельстану десять пар лучших сапог и накормить его до отвала, а потом устроить танцы, чтобы развеселить его.
Советники Мохут советовали ей изгнать падре Этельстана из замка, а некоторые даже склонялись к мысли, что злополучного слугу Божьего следует по-тихому придушить и бросить его тело в море, а принцессе солгать, будто он сам пожелал отбыть. Но Мохут предпочла приблизить падре к себе и вела с ним долгие разговоры. Его страшные слова, в которых он порицал Мохут и грозил ей карой Божьей, ничуть не пугали девочку, напротив — забавляли.
— Если Бог любит нас, — говорила она, — значит, он рад, когда рады мы, а тебя, добрый падре Этельстан, просто плохо научили!
Как-то раз, в субботу, падре Этельстан особенно горячо проповедовал, и его слова наконец-то нашли дорогу к сердцу Мохут. Она задумалась. И в это время дворцовая стража ударила в колокол.
Кто-то прибыл на остров Ис.
Все — и стража, и советники — вышли, чтобы посмотреть на гостей. Мохут выбежала вперед всех: так ей было любопытно, и никто не осмелился удержать ее. Остров Ис был так мал, что невозможно было пристать к нему и остаться незамеченным, однако никто не увидел, чтобы в бухтах и заливах острова стояли лодки. А между тем к замку шли чужаки: высокий человек в красном и с короной на челе, а за ним дамы и господа — по-видимому, его свита.
— Гости! Гости! — вскричала Мохут и захлопала в ладоши. — Вот видишь, добрый дядюшка Этельстан, а ты говорил о Божьей каре!
Падре Этельстан все время ждал подвоха от странных гостей. Однако их тепло приняли, осыпали знаками милости от Мохут, а сами гости преподнесли богатые подарки, и мало-помалу его недоверие рассеялось.
С тех пор Человек в красном и его свита каждую субботу навещали остров Ис. Всякий раз Мохут приказывала устраивать в их честь праздники один богаче другого. Она необыкновенно полюбила гостей, а Человека в красном называла своим милым дядюшкой и даже обещала выйти замуж за его сына. Падре Этельстан и один советник Мохут, по имени Патрик, были в ужасе, ибо знали, что батюшка Мохут не одобрит такой затеи и, чего доброго, проклянет уж слишком своевольную дочку. Уединившись в одном из залов Каэр Ис, они держали совет, как же быть. И вдруг к ним вошел сам Человек в красном.
— Может быть, вы, господа, не уверены, что я имею право быть принятым ее высочеством, — непринужденно сказал он. — Да будет вам известно, что я ношу титул короля в своих землях. Мой сеньяль — Король-Тюлень, ибо море мне роднее, чем земля. Та, что изберет моего сына в мужья, будет счастлива, ибо мой род несметно богат, а сын мой славится добрым сердцем и благочестием. А теперь позвольте сделать вам небольшие подарки.
И он преподнес падре Этельстану святые мощи — перстень, который носил сам святой Петр, и фалангу его большого пальца, а Патрику — охотничий нож в роскошных ножнах, усыпанных жемчугом. Падре Этельстан, заполучив такое сокровище, лишился языка от восторга. Патрик же воскликнул:
— Какой прекрасный нож! С таким ножом я не побоюсь выйти на медведя или волка!
— Это нож для сражений с акулами, — смеясь, возразил Король-Тюлень.
Принцесса Мохут в тот день также получила от него подарок, равного которому не было ни на одном острове: зеркало, которое показывало все, что происходит вдали от принцессы, и все, что будет происходить в скором времени. Мохут заглянула в него и ахнула: ее батюшка король восседал в пиршественной зале, красный как вареный рак и пьяный в стельку, а его придворные, столь же пьяные, шумно веселились и бранились на чем свет стоит. Король открыл рот и изрыгнул столь затейливое сквернословие, что Мохут захихикала, а советникам стало неудобно, и они начали умолять принцессу не смотреть в это зеркало без их согласия и одобрения.
— Фи! — сказала на это принцесса. — Уж будто я не знала, что папочка умеет загнуть почище всех морских разбойников, вместе взятых!
Но на глазах у нее внезапно появились слезы, и все поняли, что принцесса очень тоскует по отцу.
С того вечера она ежедневно смотрела в волшебное зеркало. И хотя оно показывало короля не всегда в достойном виде, принцесса подолгу не могла отвести глаз.
Падре Этельстан наконец понял, что король, подарив Мохут замок, запретил ей показываться в королевском дворце. Ибо принцесса, отвергавшая войну и страх, могла нанести государству больший ущерб, нежели враги.
Вскоре все подданные Мохут оценили чудесный подарок, ибо с его помощью Мохут предсказывала погоду и, если надвигалась буря, своим повелением запрещала рыбакам выходить в море. Вот только посмотреть на принца, которого сама Мохут легкомысленно назвала своим суженым, она никак не могла. Зеркало показывало ей море и резвящихся тюленей, дельфинов, рыбу — но не юношу.
— Должно быть, он любит море, — говорила Мохут, — и не сходит на землю с корабля.
Однажды, когда она в очередной раз попыталась посмотреть на принца, зеркало показало ей необычные корабли. С огромными широкими парусами, сильные и обтекаемые, точно хищные киты-косатки, они стремительно двигались по волнам. Яркие щиты были выставлены поверх бортов, то и дело взмывали над водой весла, а носы кораблей делали их похожими на свирепых драконов.
— Какие красивые, — воскликнула Мохут, подумала и добавила: — Но злые.
Она кликнула советников, чтобы спросить их, стоит ли принимать таких гостей. Патрик увидел корабли и воскликнул:
— Это же драккары! Норманны! Они идут сюда!
— Нет, — возразила Мохут, — они идут к другим островам. А отчего ты так испугался, дядюшка Патрик?
— Норманны — это смерть, — побледнев, как белые скалы Альбиона, прошептал Патрик. И все советники Мохут подтвердили его слова.
— Тогда папочке и соседям будет плохо! Как бы их предупредить?
И она велела снарядить корабль, чтобы отвезти весточку отцу. Но Патрик и падре Этельстан понимали бессмысленность стараний Мохут и пытались отговорить ее.
— Мы не успеем никого предупредить, а норманны нападут на наш корабль и убьют ваших подданных, принцесса, — говорили они.
В самый разгар этих споров на берег вышел стройный, прекрасный обнаженный юноша. Рядом с ним стояли несколько отроков и две девушки, так же обнаженные и ничуть не смущенные своей наготой.
— Я старший сын Короля-Тюленя, Человека в красном, — воскликнул юноша, — а это мои братья и сестры!
— Принц! Мой жених! — обрадовалась Мохут.
— Я помогу тебе, невеста, — улыбнулся юноша.
Патрик был весьма недоволен, так как первая встреча жениха и невесты прошла совершенно не в соответствии с этикетом, да и как можно было допустить, чтобы молодые люди показывались без одежды? Но Мохут так обрадовалась и так благодарила юных принцев и принцесс, что даже Патрик наконец был тронут и прослезился.
Падре Этельстан же задумался о другом. Ни разу он не видел, чтобы к острову Ис приставали лодки, с которых сходили бы Король-Тюлень и его свита. И не знал он такой земли, откуда принцы и принцессы могли бы добраться до Ис вплавь…
Надо было, однако, готовиться к отражению норманнского нападения. Патрик кликнул немногочисленных воинов и рыцарей из свиты принцессы. Всех простолюдинов оповестили, и они спешили укрыться в замке Каэр Ис. Вот только много ли проку можно было ожидать от него? Этот замок строился для развлечений маленькой девочки, а не для защиты от нашествия врагов…
Мохут напряженно вглядывалась в гладь волшебного зеркала, надеясь и страшась. Принц сдержал слово. Предупрежденные им король и соседи спешно собирали войска, сооружали ловушки и заграждения, изобретали военные хитрости. Но все было тщетно. Враги были слишком многочисленны и умелы…
Вот первое поселение, дрогнув, пало под ударами норманнов — сильных, свирепых, дорвавшихся до сытной еды и молодых женщин, а пуще всего — до свежей крови. Защитники поселения храбро сражались, но были истреблены до последнего человека — стальные мечи и копья берсерков, отшвырнувших щиты, взрезывали им грудь, вспарывали животы, на оскепища наматывались кишки, и отрубленные руки и ноги втаптывались в кровавую грязь, а головы подбрасывались в воздух… Вот запылали дома. С диким хохотом норманны ловили и забивали скотину, жаря мясо на кострах. Облизывали текущий жир с грязных, покрытых заскорузлой кровью ладоней — и этими же руками хватали за волосы избитых женщин, срывая с них одежды...
— Мой отец их победит! — вскричала Мохут, рыдая. — Он сильнее всех!
Второе поселение пало так же, как и первое. А за ним — и следующее. И вот норманны захватили владения отца Мохут, а его самого зарубили мечом. Король был смел и силен — он сумел убить пятерых норманнов, пока шестой не всадил меч ему в грудь.
Теперь у норманнов были рабы — много рабов и особенно рабынь, поэтому они забивали тех, что послабее. Убитые женщины полуголыми валялись вокруг их кораблей, а завоеватели развлекались, подбрасывая детей и ловя их копьями… Мясо убитых скармливалось псам, чтобы не тратить время на похороны. То и дело огромные, потные норманны вываливались из захваченных домов, чтобы проблеваться или помочиться, вытаскивали за волосы очередных женщин, перерезали им горло или разбивали черепа о первый же угол, бросали труп под ноги — и снова отправлялись веселиться и пьянствовать…
— Не смотрите, принцесса, — шептал Патрик, но Мохут сжимала кулачки — и смотрела.
— Мы же не сдадимся, так? — говорила она.
— Конечно. Они нас не найдут, — солгал Патрик, про себя подумав, что сам убьет принцессу, если норманны их схватят.
И наконец норманнские корабли, распустив паруса, направились к острову Ис.
Патрик проверил тот самый охотничий нож для сражений с акулами. Что бы ни сотворили норманны, принцессу они не получат, и меня живым не возьмут, — так решил он. Падре Этельстан знал о его решении и всячески поддерживал, так как понимал, что принцессе в случае плена грозило худшее, чем смерть. О Человеке в красном, Короле-Тюлене, он и не вспоминал, поскольку полагал, что он тот пал, как и большинство окрестных повелителей.
Внезапно в ворота замка постучали.
— Откройте! — крикнул знакомый голос. — Это я, Король-Тюлень!
«Он пришел спастись, а мы и сами не знаем, защитят ли нас стены Каэр Ис», — с грустью подумал падре Этельстан. «Поместится ли его свита?» — обеспокоился Патрик. Но Король-Тюлень и его сын пришли вдвоем.
— Мы не сможем защитить вас на земле, — сказали они, — но приглашаем укрыться в море вместе со всеми подданными. Вы согласны?
Принцесса Мохут очень обрадовалась.
— Конечно, согласны, — закричала она и захлопала в ладоши. — А где ваши кораблики?
— Не кораблики, дитя, — мягко сказал Король-Тюлень. — Не кораблики…
Медленно-медленно остров Ис начал опускаться, и за стенами Каэр Ис зашумели волны. Волны бились в стены, и чайки закружились над сводами замка. А люди сгрудились на подворье Каэр Ис, и тела их стали так же медленно изменяться. Принцесса взяла юного принца за руку и приказала падре Этельстану:
— Святой отец, обвенчайте нас прямо сейчас!
Падре Этельстан начал служить венчальную службу, и едва успел произнести «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, объявляю вас мужем и женой!», как понял, что его собственное тело тоже изменилось странным и таинственным образом. И вдруг морская вода хлынула поверх стен Каэр Ис, и падре Этельстан, шевельнув ластами, изогнулся, чтобы удержаться в водовороте…
Говорят, что в ту ночь сотни тюленей под покровом тьмы подплыли к норманнским кораблям под покровом тьмы, раскачали и потопили их, не дав никому из завоевателей уйти живым.
Еще говорят, что Мохут после того жила долго и счастливо с юным Принцем-Шелки. Их дети сохранили способность превращаться в людей, но мало кто видел шелки в человеческом образе: люди слишком жестоки, а потомки Мохут, как и сама принцесса, любят танцевать и веселиться и ненавидят войну.
А то, что временами, в дни больших церковных праздников, из-под воды раздается звон колоколов — это я и сам слышал, сынок. Так завещал падре Этельстан своим преемникам, потому что все шелки — добрые католики, куда добрее нас с тобой.