Помните, как в замке Иф аббат Фариа говорил Эдмону Дантесу, будущему графу Монте — Кристо:
– В принципе, человек может вспомнить всё, даже своё пребывание в утробе матери…
Педагоги и психологи утверждают, что осознанно мы помним себя лет с семи – восьми, а одиночные эпизоды – и с более раннего возраста.
Психологию у нас в институте вела строгая представительная дама в очках, примерно, лет сорока, не зануда, но требовательная, мы её уважали и называли между собой «психологиня».
– Поднимите руки, кто помнит яркие эпизоды своей жизни с шести лет? – спросила она однажды на лекции, – помнит именно сам, а не по рассказам кого – либо.
В аудитории – амфитеатр, где находилось в это время 3 группы нашего факультета – человек 80, взметнулось вверх больше половины рук.
– С пяти? – продолжала она опрос.
Рук поднялось значительно меньше.
– С четырёх?
Их было двое, и психологиня попросила рассказать, что именно они помнят. Одна, тоненькая голубоглазая блондинка, в 4 года впервые увидела море, отправившись с родителями в отпуск. Она пыталась рассказать нам о том впечатлении, которое испытала от «сказочной красоты» увиденного, но не находила слов – её захлёстывали эмоции.
Второй подарили долгожданного котёнка, как раз на День рождения.
– Он был очень милый, и я сказала маме, что он похож на меня, и у нас с ним «одинаково» зелёные глаза.
Преподаватель, улыбаясь, решила уточнить:
– И окрас тот же?
Девушка утвердительно тряхнула копной кудрявых медно - рыжих волос, и мы все рассмеялись.
– Видите, какие замечательные события вам запомнились. Ну, а с трёх лет?
Все молчали. Немного поколебавшись, я подняла руку и встала.
– Я помню один эпизод, но мне тогда ещё не было трёх лет.
В аудитории воцарилась тишина, и я заметила несколько изумлённых и недоверчивых взглядов, устремлённых на меня.
– Очень интересно, продолжайте, мы внимательно слушаем, – кивнув мне, сказала психологиня и сцепила руки в замок. Она всегда делала так, когда была чем - то заинтересована.
– Это было летом, через 4 месяца мне исполнялось три года. Мама впервые отвела меня в детский сад. Я не помню больше ничего, только свои красные туфельки, которые застёгивались на пуговички.
– «Больше ничего» – это как раз естественно. А про туфельки мама Вам никогда не напоминала?
– Нет, никогда, но я так ясно их вижу, как будто они стоят передо мной.
– В два с половиной года...Этому должно быть объяснение. Что - то тогда всё -таки произошло.
– Фантастика, – прошептала моя соседка по парте, как только я села на своё место, – такое даже представить невозможно.
Я не знала, что ей ответить, поэтому промолчала. Началась лекция, и мы больше не отвлекались – у психологини с этим было строго.
Ночью мне приснился странный сон: суетились и шумели какие - то люди, а за высоким густым кустарником спряталась от них маленькая девочка в платьице в горошек и в красных кожаных туфельках, застёгнутых на пуговички. Кроме этих туфелек, всё в этом сне было серым: кусты, деревья, одежда, и даже лица у людей были невнятно - серые.
– Вот тебе, и психологические разборки, – подумала я утром, решив никому не рассказывать о «сером видении», даже своей подружке – соседке по комнате в общежитии, с которой мы с первого курса делили печали и радости.
Через несколько дней я смогла поехать к родителям, которые жили в небольшом городке в соседней области, за 200 км от города, где я училась. После вкусного обеда, устроившись рядом с мамой на диване, я рассказала ей и про туфельки, и про странный сон. Никогда ещё я не видела такого изумления на её лице.
– Вот это да, – сказала она, – как ты можешь помнить, что тогда случилось? Я тебе об этом не рассказывала.
– Ничего я не помню, кроме этих туфлёшек.
– Да, как же не помнишь, когда ты сама рассказала про людей, которые тебя искали.
– Мама, ну, это же просто сон.
– Не просто сон.
Мама вздохнула и поведала мне такую историю:
– Раньше детей отдавали в ясли с двух месяцев, но тебя вызвалась нянчить бабушка - соседка, « а то будет болеть -- кто там за малышами смотрит, как следует», а когда тебе было почти три годика, я оформила тебя в детский сад.
Купила красивое белое платьице в красный горошек, красные кожаные туфельки, нарядила и повела в садик. Мы с тобой договорились, что я заберу тебя домой после того, как ты пообедаешь с детками в группе; ты согласилась и даже не заплакала, когда я тебя оставила там и пошла на работу. / Моя мама работала в целинном посёлке сначала агрономом – селекционером, а потом бухгалтером. На Целину они с отцом попали по комсомольским путёвкам. *Прим. автора./
Перед обедом в поселковой конторе раздался звонок. Дежурная сняла трубку, послушала и ответила:
– Всё ясно, сейчас доложу.
Она соединилась по селекторной связи с кабинетом директора:
– Николай Иванович, звонили из детского сада, у них из младшей группы во время прогулки пропала девочка ( она назвала имя и фамилию). Они говорят, что не могут её найти и просят срочно помочь.
Я и ещё несколько женщин работали в соседнем помещении, дверь была открыта, и мы всё слышали. Утром я поделилась с ними радостью, что ты будешь ходить в садик; теперь они стали мне что - то говорить, но я вскочила и побежала в детсад. Сразу следом за мной из конторы в ту же сторону направилось несколько человек – искать тебя.
Твоя воспитательница, которая утром показалась мне серьёзной и надёжной, сидела в кабинете у заведующей и выглядела таким маленьким несчастным подростком. Она пыталась что - то объяснить, но сквозь рыдания ничего нельзя было понять. У заведующей, могучей тётки с большим опытом работы, лопнуло терпение и она закричала:
– Сейчас же прекрати! Будешь мне тут размазывать слюни и сопли. Битый час не можешь ничего толком объяснить.
Воспитательница громко всхлипнула, вытерла двумя руками красные опухшие глаза и неожиданно чётко стала докладывать:
– После завтрака мы стали собираться на прогулку, а новенькая девочка села на стульчик и сказала, что никуда не пойдёт и будет ждать маму. Я ей объяснила, что мы пойдём гулять на улицу, будем там играть, вернёмся в группу, покушаем, а потом, после обеда, сразу придёт мама и заберёт её. Вдвоём с няней еле уговорили, чтобы пошла вместе со всеми детьми.
– Она плакала? – спросила заведующая.
– Ни слезинки не было. Насупилась, как сыч, – и ни с места. Она и утром не плакала, да вот и мама подтвердит.
Я кивнула; что - то сказать, или спросить – не было сил.
– Вышли мы все во двор, я их пересчитала, как положено, они играли, бегали. Глядь, а новенькой нет.
Она снова стала плакать и сквозь слёзы всё повторяла, что от детей не отходила ни на минуту.
– Ну, да, – снова повысила голос заведующая, – а ребёнок надел шапку - невидимку и ушёл. Всё, идите, – сказала она, досадливо отмахнувшись от воспитательницы рукой.
Та встала и, всхлипывая, вышла из кабинета.
– Мы здесь на территории и в здании всё осмотрели, домой она тоже не пошла – к Вам я сразу послала человека: хоть и далеко, а вдруг – мало ли что. Перед Вашим приходом позвонил директор совхоза и сказал, что людей уже выделил. Вы не переживайте, сейчас они её найдут. Обиделась на что -то и спряталась неподалёку. Посидите, подождите…
– Нет, я не буду здесь сидеть, я тоже пойду искать, – перебила я заведующую и встала.
Та пожала плечами: что, мол, тут скажешь.
Два часа несколько человек прочёсывали весь посёлок, нас становилось всё больше – постоянно присоединялись новые люди. И вот, когда я подходила к цветущему кустарнику, который находился немного в стороне от детсада, с криком : «Мамочка, ты пришла за мной» ты выскочила откуда - то из середины куста и бросилась ко мне. Я схватила тебя в охапку, ты не плакала, только крепко обняла меня за шею.
– Слава, тебе, Господи! – громко сказал парторг, который находился рядом.
/ Парторг – коммунист, секретарь партийной организации совхоза. *Прим. Автора./
– Так значит, я видела этих людей, которые меня искали, да ещё, наверное, по имени звали, стояла в глубине кустарника, кто же такую малявку там заметит, и ждала, пока появишься ты; а всё это время разглядывала свои туфли и запомнила их на всю жизнь. И ты меня не выпорола?
– Деточка моя дорогая, разве я тебя когда - нибудь большую наказывала, а тут такая крошка, разве можно? У ребёнка и так ужасный стресс.
– Да, стресс, но всё хорошо закончилось.
– Я тоже так думала, – ответила мама и снова тяжело вздохнула.
– Как, это не конец истории? Что я ещё натворила?
– Принесла я тебя домой и уложила спать, на работу в тот день уже не пошла. Когда ты заснула, пришла соседка – бабушка, что тебя нянчила, и сказала, чтобы больше не вздумала ребёнка в этот «проклятый сад» вести, «чуть не загубили дитятко».
На следующий день, когда я пришла пообедать, твоя няня, вся в слезах, сообщила мне, что ты перестала разговаривать.
– И стишки же рассказывала, и песенки пела, а теперь, нате вам, молчит, как рыба. Сглазили ребёнка, ироды.
Мы с ней попытались разговорить тебя, развеселить – всё было бесполезно. Не пообедав, какой там обед, я пошла в наш ФАП, рассказала фельдшеру о своей беде и попросила направление в город к педиатру.
– Направление дать не сложно, да толку от этого: маленький ребёнок такое потрясение перенёс: подождать надо – время,как известно, лечит. А лучше вот что сделайте: поезжайте в город и купите ей самую красивую куклу – это «лекарство» непременно поможет.
Я решила последовать её совету, сразу пошла к директору, всё ему рассказала и попросила выходной. Он мне ответил, что завтра уезжает на совещание, и оттуда обязательно привезёт тебе такую куклу, которую я нигде не найду. Обещание он своё выполнил, и через несколько дней его водитель доставил нам домой куклу в красивой коробке. За все эти дни ты не произнесла ни слова.
Когда вечером я пришла с работы, ты сидела с няней на лавочке в обнимку со своей новой куклой.
– Мама, смотри, какая у меня Катя. У неё настоящие волосы и моргучие глазки.
Ты что - то ещё сказала, но я уже не слышала. Села на траву рядом с лавочкой и молча вытирала слёзы с лица. Няня сидела рядом с тобой, тихонько пошмыгивала носом, и на лице у неё была загадочная улыбка, почти, как у Джоконды. Ты подошла ко мне, погладила по голове и сказала:
– Мамочка, не плачь, я тебе тоже дам Катю – поиграть...потом.
После окончания института я вышла замуж и, когда у меня родилась дочка, обошла великое множество магазинов, но всё - таки купила то, что искала – красные кожаные туфельки с застёжкой на пуговичке.