Как будто предчувствовал, что затронут тему о военнопленных немцах, которые содержались в концлагерях на территории СССР. Я только скажу о своей малой родине, которую затронула война, где содержались военнопленные немцы. Но это было ещё до моего рождения, а после смерти Сталина им всем была амнистия, всех отправили в фатерлянд, даже тех, кто не хотел уезжать по каким-либо причинам. Всех живых поголовно...
[19.08.2017 12:18] Петр Костромин:
Елена Пелевина/Агапова. Привет. Я вот по какому вопросу. От стариков часто слышал, что в Камышево содержали военнопленных немцев. Да и среди нас, пацанов, тоже разговоры ходили, что в церкви, в западной половине тоже немцы содержались, там после даже все фрески забелили. И на Постройке в каком-то бараке. Среди них были туберкулёзные больные. Когда после отправки в фатерлянд последних, барак переоборудовали, там почти вся бригада ремонтников получила туберкулёз. Это мой отец, потом Геннадий Попов (если я не путаю, его дом был по правой стороне второй от начала улицы Коммуны) и ещё кто-то.
Только у меня вопрос не об этом, хотелось бы узнать, где хоронили умерших немцев? В окрестностях Камышево отдельного кладбища не припомню, а на том кладбище, где хоронили местных, внутри кладбищенской ограды немцев бы похоронить не позволили. Может быть куда-то отвозили? Смутно помню, что в глубине леса за кладбищем были какие-то неухоженные могилы, там было неприятно находиться и мы туда не ходили, но, как мне кажется, это не они.
[20.08.2017 18:18] Елена Пелевина/Агапова:
Добрый вечер. К сожалению у меня нет об этом ни какой информации. Может быть Алевтина Ильинична Бочкарёва что-нибудь об этом знает. Позвоните ей.
[20.08.2017 18:34] Петр Костромин:
Вечер добрый!
Вряд ли. Тётке Алевтине в то время было лет десять-двенадцать, а потом, она жила в Баженовом краю, за рекой, а в школу ходила с плотины по высокому берегу, в центре села бывала редко.
Почему так? А потому, что в здании начальной школы под охраной содержались военнопленные немки, их под конвоем водили на работу на фабрику, а Иван Васильевич, муж Алевтины Ильиничны, в то время служил в армии, многие камышевские события пропустил, естественно, что о пребывании немцев в Камышево знать мог только по письмам из дома, если сестра (моя мама) чего ему писала. Возможно, что знала моя мама, может быть и писала брату, но её не стало весной 2010 года, а вскоре и Ивана Васильевича не стало.
[20.08.2017 18:38] Петр Костромин:
Я совсем забыл, у меня же есть ещё один свидетель тех лет, младший брат отца, Володя, ему сейчас 81 год, правда в Камышево они с матерю и братом Сергеем переехали в конце сороковых, когда мой отец в армию ушёл, но какой-то период пребывания военнопленных немцев он застал.
[20.08.2017 19:27] Петр Костромин:
Поговорил с дядюшкой. У него другая информация, ведь он приехал в Камышево только в 1949 году весной, после того, как умерла хозяйка дома номер 47 (но нумерацию поменяли в середине 70-х, а до того у дома был номер 12) по улице Ленина, где снимали комнатку в полуподвале моя прабабушка Прасковья и её дочь, а после смерти хозяйки дома получили его в наследство.
Так, что было в сороковые годы (во время войны и после, до 1949 года), он не знает, где и кого размещали, про Постройку и церковь, что там жили немцы - категорически отрицает, говорит, что там жили эвакуированные из Украины и Белоруссии, а немцы жили только в здании начальной школы и парни и девчата, типа, что это не военнопленные даже, а спортивно-трудовой лагерь. Им выделялось личное время, тогда они выносили во двор патефон или два аккордеона и устраивали танцы, часто играли в волейбол во дворе. Кормили их три раза в день, но как и чем - никто не видел, они завтракали и ужинали в помещении, продукты им привозили на закрытой машине, а готовили - у них для этого были свои повара. Обедали они в фабричной столовой, но не в одно время с местными рабочими, а деревенских детей на территорию фабрики даже не пропускали рыбу ловить, уж не говоря о том, чтоб пойти в столовую. Периметр вокруг школы был огорожен трёхметровым глухим забором и колючей проволокой поверху. часть того забора, та, которая с запада, сохранилась до середины шестидесятых, упала только тогда, когда столбы, на которых забор держался, сгнили в основании.
Поначалу немцев водили на фабрику строем под охраной Дмитрия Черкашина (может Тамара Дмитриевна что-то вспомнит из рассказов отца), а это, в основном, была молодёжь, парни и девушки, которых загнали воевать буквально в последний год войны, те, которые 1927-30 года рождения. Кто из них умер, мой дядюшка помнит только два случая, утонул один малый, они с другом на спор поплыли от затворов (там было ограждение, чтоб затвора не повредить весной льдинами, были вбиты сваи, сделан настил и сверху завален крупными камнями) и до Раструса (где им было разрешено купаться). Один доплыл, а второй нет, там расстояние вдоль плотины метров двести, глубина метра четыре и небольшое встречное течение.
И фройляйн одна, тоже по собственной глупости. В конце срока пребывания они ходили на фабрику уже не под конвоем, а небольшими группами или даже в одиночку, так вот, немку корова рогом зацепила в живот. Думала девица, что поболит и пройдёт, но случился перитонит.
С местными жителями они вели себя дружелюбно, да и их никто не задирал, а конвойные поначалу и были для того, чтоб, скорее, немцев от местных обезопасить, чем наоборот.
Так, что у них были такие вот нелогичные потери, не по болезням, а по собственной глупости. И хоронили их где-то в середине расстояния от начала кладбища до леса, если идти по левому краю от каменного родника по оврагу, вдоль ограды кладбища. Похоронены за кладбищенской оградой.
За могилами даже кто-то ухаживал, потому, что когда мне было лет двенадцать, на металлических могильных пирамидках были подновлены надписи, ту фройляйн звали Rose- (остальную часть имени не написал, хоть и вертится в памяти, но боюсь ошибиться).
Так, в Камышево было немного захоронений военнопленных немцев.
Возможно, что на центральной усадьбе совхоза Хромцово содержались военнопленные немцы, но это было чуть раньше, чем в Камышево, в последние два года войны. Их использовали на лесоповале и через Камышево возили на работу в лес в крытом грузовике и всегда под конвоем. Это я слышал от отцовской крёстной ещё в детстве. Но где они содержались в Совхозном и в каких условиях - это могут сказать только старожилы из Совхозного. И хоронили тех немцев, если хоронили, а не отправляли в крематорий, то точно не в Камышево, хотя, жители Совхозного хоронят своих родственников на камышевском кладбище, с начала 70-х и только со стороны своего посёлка, в восточной части кладбища. Там много немцев похоронено, но, скорее всего, они имеют мало отношения к бывшим военнопленным. Скорее, это переселенцы из Поволжья и с Украины, которые после войны остались на Урале. Их логику можно понять, приедут на ту территорию, где была оккупация, а там народ помнит, как их соплеменники на оккупированной земле хозяйничали. Не захотели неприятностей, остались на Урале, где народ, хоть и угрюмый, но миролюбивый, если его не злить.
Когда я учился в старших классах, то общался с некоторыми ровесниками из Совхозного, немцами, но о происхождении никого не спрашивал, то ли это были дети бывших военнопленных, которые остались в СССР после войны, то ли это были потомки екатерининских немцев, эвакуированных из Таврических степей и из Поволжья в начале войны. Виктор Матц упоминал, что одна из его бабуль - хохлушка, выходила замуж за немца-колониста. Вот только спросить было неудобно, обычная тактичность, если надо будет - сами расскажут. Но, видимо, им не очень приятно было семейные тайны ворошить, поэтому и не рассказывали ничего.
При помощи отцовского младшего брата выяснил, что во время войны и после войны туберкулёзом болели только украинцы и евреи, которые уходили из родных мест в начале войны вместе с отступающими войсками, а после жили на Урале до начала пятидесятых. Потомки некоторых беженцев живут в селе до сих пор, а вот из военнопленных немцев, которых привезли на Урал, скорее всего, для того, чтоб перековать и исправить их сознание, умерли только двое, да и то по собственной глупости, остальные были отправлены на родину.