Слуга

Слуга

I.

Ксения Петровна была огорчена и не скрывала этого.
- Ну, ну, Ксюша, - утешал её Павел Брониславович, - успокойся. Конечно, жаль, что не вытянул на медаль, но ведь это не главное в жизни. Был бы хорошим человеком.
- Почему, Паша? – твердила жена. Ведь всё было хорошо. Что случилось?
- Жаль, Ксюша, но успокойся. И так не пропадёт. Он парень с головой. Поступит в своё училище. Вот посмотришь. Там нужна не медаль, а желание, а у него оно есть.
Славик пришёл домой поздно, закрылся в своей комнате, и родители долго молча ждали его в гостиной. Появился и сразу спросил:
- Мам, а что можно покушать? А?
- Сейчас, сынок, сейчас сделаю, идем на кухню.
Вся семья пошла за Славиком. Кушал молча, под вопросительными взглядами родителей. Потом его прорвало:
- Да что вы расстраиваетесь! Ну её. И так поступлю.
- Вот и хорошо! - обрадовался отец. - Вот, смотри, Ксюша, он соображает! Хорошо, сынок! Так и будет. Ну, пора на боковую. Завтра обсудим подробнее.
- Иди, сынок, отдохни. Утро вечера мудренее, - Ксения Петровна погладила сына по голове.
- Ну, что ты, мама! Не маленький! – отдёрнул голову Славик.
- Ладно, ладно, сынок, - Ксения Петровна улыбнулась. “Взрослый уже!” подумала она, “Боже, как быстро летит время! Только вчера отвела его в детсад, а вот уже…”
- Пойдем, Ксюша, пора спать, - Павел Брониславович направился в комнату.
Через несколько дней Славик уезжал в Тулу, где было знаменитое училище, куда он так старался поступить. В военкомате дали ему отличную характеристику, как одному из призеров города по стрельбе и хорошо подготовленному парню. Родители волновались, но улыбка не сходила с их лиц, когда они провожали сына.
- Сынок! Успехов тебе! Мы надеемся на поступление. Сообщи, как доехал, - Павел Брониславович крепко жал руку сына. Ксения Петровна обняла, прижала к груди и так вот минуту не отпускала дорогое существо, свою кровинку. Славик понимал волнение дорогих ему людей.

- Сообщу, сообщу, пока! Всего хорошего! – и вскочил в тамбур вагона.
- Успехов тебе! – услышал он снова голос отца, и поезд тронулся.
Вернулся через месяц. Хмурый, от стыда не мог говорить. На немые вопросы родителей коротко бросил:
- Не добрал один балл! Всего один!
- Да как же, сынок? – спросила Ксения Петровна.
В ответ только молчание.
- Гольков, Вячеслав! А ну, иди сюда, - майор, дававший ему характеристику, в военкомате остановил Славика.
- Добрый день, товарищ майор! Вот пришел.
- Вижу, вижу! А что с училищем? Я не сомневался, что поступишь. Так что?
- Не добрал один балл.
- А-а-а! Эка штука. Жаль, жаль. Ну не грусти. Определим тебя в десантники, определим. Парень ты отличный и стреляешь отлично. А там это, ох как важно. Понимаешь?
- Да.
- А тогда, после срока, - прямая дорога в твое Тульское. Это уже на все сто!
- Да.
- Что ты бубнишь все – да и да! Выше голову! В хороших войсках будешь. Цени.
- Спасибо, товарищ майор.
Срок службы подошел как-то незаметно. И вот уже стриженный Славик, со спортивной сумкой, во дворе городского военкомата и целая группа таких же, как он молодых людей ждут последнего прощания с родными перед уходом в армию. Все веселы, задорны, но как только появляются многочисленные родственники, близкие, знакомые и друзья, становятся серьезными.
- Служи честно, сынок! – Павел Брониславович возбужден и взволнован. – Пиши, не забывай нас.
- Пиши, пиши, сынок, - вторит Ксения Петровна, обнимая сына.

- Буду писать! Не волнуйтесь. А со мной будет служить Толя Ганшин, мой товарищ.
- Построиться! – звучит команда, и все, кто был во дворе военкомата, резко делятся на две группы: одну четкую молодую, задорную, другую – бесформенную, неорганизованную, гораздо б?льшую и растерянную случившимся. Возгласы, пожелания, какие-то последние просьбы – все это продолжает нестись из недр второй группы.
- Ровняйсь! Смирно! Нале-во! Шагом марш!
Армейская служба началась…
Командир учебного взвода, куда попало новое пополнение части, был строг. Старшина группы, сверхсрочник, несколько свысока смотрел на “птенчиков”, как он говорил, и не допускал поблажек.
- Медведев! Ну как ты держишь боевое оружие. Ты держи его как девушку: крепко и нежно! И не бойся. На огневую, заряжай! – Смущенный Медведев не смог перезарядить карабин.
- Повторить! – старшина выходил из себя. У Медведева ничего не получалось.
- Отставить! Уйти с позиции. Вот, показываю еще для совсем дураков. – Он быстро и четко показал прием и улыбнулся. – Ну что, поумнели?
- Так точно! – нестройный хор был весь во внимании.
- Гольков! На позицию! Одиночными. Заряжай. – Славик четко выполнил команду.
- Огонь! –прокричал старшина.
Славик плавно опустил крючок и дал серию одиночных. Старшина поднял бинокль, посмотрел и, повернувшись к Славику, спросил:
- Держал оружие раньше?
- Да.
- Какое?
- Спортивное. Несколько раз боевое, в тире милиции.
- Ложаться кучно! Молодец. А скорострельно?
- Могу, Славик снова прицелился и дал несколько коротких очередей по цели стоя, затем припав на колено и распластавшись на траве. Сделал быстро, умело, как на тренировке.

- Ну, парень, ты даешь! – старшина, опуская бинокль, от неожиданности даже улыбнулся, что удивило всех. - Ай да Гольков! Так даже я не смогу. - На мишени был выбит квадрат, в центре которого было одно отверстие.
- Разойдись! Перекур десять минут, - весело прокричал старшина, - Гольков, ко мне!
- Есть! – Славик подошел к старшине.
- Почему раньше не сказал?
- Так ведь не спрашивали, а в личном деле есть рекомендация военкомата, там написано.
- Ясно! Значит был победителем городских соревнований?
- Был, товарищ старшина. Три года держал первое место.
- Порядок! Будешь моим заместителем в группе. Покажи всем, как с оружием обращаться! Как стрелять, - он повернулся к группе, которая отдыхала на траве.
- Подъем! Положить оружие! К мишеням.
Когда молодые бойцы увидели мишень Славика, наступила полная тишина. Паузу прервал старшина:
- Вот! Так надо стрелять в цель. Цель – это ваш будущий противник! Никаких шансов не оставлять ему. Иначе… Гольков! Объявляю вам устную благодарность! Всем ровняться на Голькова. Сам проверю! Все. На позицию.
После этого случая, Славик стал знаменитостью учебной роты. Даже “старики” жали ему руку, как равному, а молодые бойцы с особым вниманием слушали его объяснения, четко выполняя команды. Командир роты хвалил старшину:
- Хвалю, Сенцов! Хорошего помощника нашел. А главное, бойцы слушаются его, прямо в рот смотрят. Да! Парень боевой! Такого стрелка у меня еще не было. Ну, да ты на лаврах то не засыпай! Подтяни физическую подготовку, матчасть, кросс, маскировку, условные знаки. Сам знаешь, все нужно в бою, не только стрельба. Думать головой – вот главное! Поясни молодежи. Скоро выпускаем, а там … - он замолчал.
- Ясно, товарищ майор! Разрешите идти?

- Иди, Сенцов! Доволен тобой. Так держать!
Из учебного взвода Славик попал в часть вместе со своим дружком Толей Ганшиным. Правда, сейчас на погонах Славика красовались ефрейторские лычки. Конечно, приятно было ему сообщить в письме домой о своих успехах. “Пусть порадуются родители, особенно отец”, думал он и сердце его наполнялось любовью и признательностью. “Как там мои?” подумал Славик. “Хорошо бы повидаться, если разрешит командир”. К некоторым солдатам приезжали родители, посмотреть на их службу, повидаться. Но, это было огромное поощрение за успехи в боевых делах и учебе.
В одночасье размеренная жизнь части с ее учебными тревогами, полевыми занятиями, командирскими “играми” кончилась. Приказ был четок и неумолим: Чечня! Отборная рота из самых умелых и достойных срочно собирались в поездку. Славик и его дружок Толя Ганшин попали в списки.
- Ты как, Славик?- спрашивал Толя.
- Не знаю, Толик. Страшновато, но надо, - Славик смотрел на Толю Ганшина, который явно нервничал.
-Брось, Толян! Прорвемся. Это ведь на два месяца, потом нас сменят.
- Два месяца в Чечне! Как напишу своим?
- Никак, Толя. Письма не берут. Так надо. Хорошо, что вдвоем. Не дрейфь, не пропадем.
- Посмотрим, - промолвил Толя Ганшин и улыбнулся натянуто и нервно.
Стремительный бросок по воздуху в Моздок, затем в боевых машинах под усиленным прикрытием в расположение части. Попали в разведроту, которой командовал капитан, усталый, много повидавший и повоевавший.
- Будете во взводе Левшина. Ко мне Левшина, - бросил он дневальному.
Левшин, высокий плотный здоровяк с веселым взглядом доложил о своем прибытии.
- Старлейт, садись. Вот тебе пополнение. Молодые бойцы из России. Один вот, Гольков, - он посмотрел в бумаги, - да Гольков…

- Я, товарищ майор, откликнулся Славик.
- Да, Гольков, хорошо! Так вот мастер по стрельбе. Написано, что стреляет отлично! Это мы еще посмотрим в бою, а второй Ганшин, видно дружки.
- Друзья! – выпалили оба новобранца.
- Вижу, вижу, - капитан махнул рукой. – Забирай парней старлейт. Расскажи что и почем. Сам знаешь. В дело брать пока повремени, пусть пообвыкнут, присмотрятся. А там … с Богом!
- Сделаем, товарищ капитан, не обидим.
- Иди, исполняй. А вам молодцы – удачи и будьте всегда здоровы! Поняли?
- Так точно! – и группа ушла.
Первый бой случился через неделю. Взвод проверял дальние подходы к большому селу на берегу реки. Там находилась база противника, регулярно корректирующая удары по нашим частям. Обезвредить базу было просто необходимо. Разведка получила приказ проверить возможные пути штурма. Вышли глубокой ночью. Путь был далекий и опасный. К утру были на позиции. Там, за рекой мирное село, просыпалось, дымились трубы домов, гуляла по улице скотина, собираясь в стадо. Тишина, благодать, ну просто мирная идиллия. Затихли, стало светлее, и начали обнаруживаться огневые точки, минные заграждения, вооруженные люди и техника буквально за каждым домом околицы и во дворах.
- Хорошо сидят, духи, - прошептал Левшин, - тепло, сладко, сытно. Вот как укрепились.
- Попугать? – спросил старшина Филин .
- Рано, Филин, подождем, пусть все встанут по местам. А где Гольков?
- Тут я, - прохрипел Славик.
- Ты выдвинься вот в ту лощину, Гольков, только тихо. Настрой свой инструмент и, как только они высветятся – бей. Посмотрим как они поведут себя.
- Ганшин, с Гольковым и без недоразумений мне. Без спешки. Понятно?
- Понятно, мы пошли.

Когда Левшин понял, что пора, он дал отмашку и с двух точек ахнули гранатометы по высокому забору, скрывавшему укрытие группы вооруженных людей.
Тишина разорвалась и тотчас со всех точек началась стрельба. Левшин, не отрывая бинокля, следил за работой Славика. А тот, прикрытый Толей Ганшиным, холоднокровно, монотонно посылал разящие пули по светящимся точкам.
- Хорошо работает, Гольков. Молодец. Вот какой переполох устроил. Давай Славик, дави их. А ты засекай, сейчас позовем ракетчиков, - бросил Левшин своему заму.
Бой длился уже целый час. Место, где были Славик и Толя было пристрелено, и Левшин дал команду пройти влево на двести метров. Огонь с новой позиции был не долог. Начался ракетный удар и группа, спешно собравшись, двинулась к своим.
- Все на месте?
- Все, товарищ командир, - ответил зам.
- Быстро, без шума, домой! – и Левшин замкнул отступление с позиции.
К полудню вернулись в расположение части, а там приказ о новой дислокации, в ту деревню, которую видели утром и которую к полудню взяли наши.
- Хорошо сработали, Левшин, - капитан устало улыбнулся. – Как молодежь?
- Нормально! Ребята, как ребята. Гольков и вправду метчило. Здорово играет на своем инструменте. Положил не менее десятка духов.
- Доволен пополнением?
- Посмотрим, товарищ капитан. Еще много работы впереди.
- Береги людей, Левшин.
- Берегу. Как без них?
- Ну, по коням. Твоя группа будет квартироваться в школе. Короткий отдых и новая задача. Завтра покумекаем, как ее решить. Все!

II.

Обстоятельства складывались так, что командировка затягивалась.
- Слав, а Слав? – Толя Ганшин спрашивал Славика, нервно теребя отросшие усы. – Когда же нас сменят? Ты там ближе к начальству, скажи?
- Толик, успокойся. Не знаю. Сам жду.
- А что старлейт говорит?
- Молчит и лыбится только.
- Да! Вот попали. Только бы живым выбраться. Я так их ненавижу, этих духов. Давить их надо и все.
- Так мы и давим. Правда, и они с нами не церемонятся. Вот как Витьку Рындина порезали. Жаль парня.
- Отомстим, Славка, точно! – Толик Ганшин повернулся в сторону гор и погрозил кулаком.
А война не ждала. Работа шла. Боевая, опасная, свирепая борьба, где нет компромиссов: или я, или меня! Противник потеснил наши передовые посты. Разведка должна была определить точно – сколько сил, боевые средства, есть ли скрытые подходы. Отправлялись, как обычно, ночью. Часа через три наткнулись на засаду. Бой был быстрым и ожесточенным. Выбили духов, как уже привыкли говорить. Расслабились. Дали шифровку в центр: Что делать? Получили приказ: выполнять ранее полученное задание. Снова двинулись в путь. И уже подходя к точке, увидели группу наших в руках у чечен. Не сговариваясь открыли огонь. Отбили наших ребят. Боже! Сколько радости было на их изможденных лицах.

- Братцы! Голубчики! Спасибо за свободу! Намучались у них в подвалах. Дайте оружие.
- Берите трофейное, - Левшин показал на трупы. Когда подбирали оружие, один из, казалось убитых, вдруг ожил и дал очередь по ребятам. Двое упали, третий кинулся на чеченца и голыми руками с остервенением начал душить его.
- Постой! Дай я, - Славик дал короткую очередь. Все окончилось. – Вот гнида, ребят зря убил. – Он еще раз дал очередь.
- Гольков! Отставить! – Левшин выбил оружие из рук Славика. –Ты что, очумел?
- А что они наших?
- Отставить! Мы не убийцы. Мы – солдаты! Ясно!
- Ясно, - Славик поднял оружие с земли.
- Всем! Быстро, тихо! Уходим.
Уже у цели встреченные плотным огнем, залегли. Противник видимо ждал их. Окружил. Дрались в окружении. Славик получил ранение в левое плечо, Толя Ганшин очередью по ногам. Идти уже не мог. Духи навалились плотной стеной. Плен. Самое страшное и позорное…
А дома, в неведении и тревоге Ксения Петровна и Павел Брониславович уже и не знали, что предпринять. Шел четвертый месяц как официально сообщили им: пропал без вести. Не вернулся с задания. Сколько бессонных ночей, слез и тяжелых дум…
Наши наступали в направлении горной гряды, где залегли остатки большого отряда. Артиллерия “пахала” квадрат. Затем шла пехота. В подвале большого дома, запертые сверху крышкой, сидели двое: Славик и Толя Ганшин. Плечо зажило, хотя еще ныло. Толя кое-как мог передвигаться с костылем.
- Толян! Что это за канонада, а?
- Наши! Наши, - догадался Толя Ганшин.
- Духи убежали, надо выбираться, Слава.
- А как? Давай я обопрусь на стену, а ты мне на плечи. Ничего, потерплю, дружок.
Так и сделали. Крышка, как это показалось ни странно, поддалась сразу. Славик ухватился за край проема и поднял ноги, зацепился за пол.
- Никого! Поднялся наверх, нашел лестницу и опустил в подвал. Помог Толе Ганшину. Спрятались у подоконника и выглянули на улицу. Никого.
- Бежим, Толя!
 
- Могу только кондыбать, Славка.
Давай руку, клади на плечо, держись за шею, пошли, - Славик осторожно открыл дверь, посмотрел во двор. Никого. В заборе была дыра от разрыва снаряда.
- Давай туда! – Волоча на себе Толю Ганшина, прошли сквозь пролом, и огородами в лес. Там отдышались.
- Куда идти? – растерянно спросил Толя Ганшин.
- Не знаю. Давай соображать. Стреляли вот с той дороги, за грядой. Там наши. Пока светло – пойдем на тот перевал. Дальше, посмотрим.
Так шли три дня. Кругом лес, лес, лес.
- Слава, мы плутаем по кругу, - заметил Толя Ганшин. – Вот ту березку я уже видел раньше. Она подрублена снарядом.
- Да? А я и не заметил. Ты хорошо помнишь?
- Да, там еще мох и пеньки, три пенька.
- Верно, пойдем к ней, отдохнем, Толик.
- Подошли на поляну из зеленого мха и… провалились в темную яму.
Когда глаза привыкли к темноте, увидели, что это схрон. Хорошо оборудованный, с лежанками, столом, печкой и многим другим. Нашли запас пищи и воды. Нашли бутылку водки.
- А говорили, что чечены не пьют, - впервые улыбнулся Толик Ганшин. – Давай по глотку, для сугрева. - За много-много дней вдоволь поели. Бутылка опустела быстро. Сколько спали не помнили, только снова канонада и крики людей.
- Что делать, Слава?
- Выбираться и залечь, Толя. – Быстро выползли наружу и спрятались за ивняком, росшим в десяти метрах. Славик прихватил с собой зеленый армейский ящик.
Бой был горячим. Трое духов бежали к ивняку, но пули наступающих настигли их. Славик вдруг рванулся вперед и пополз к трупам, снял оружие, гранаты и вернулся к Толе Ганшину.

- Поможем своим, Толя. Бери гранаты. Я с автоматом. Как только начнут, пальнем.
К схрону приближалась большая группа. Ребята замерли.
- Взять ящик с документами и пленками, ничего больше не брать, - властный голос приказывал резко и грубо.
Когда группа подошла к схрону, Славик открыл прицельный огонь. Группа растерялась, не ожидая огня в спину. Многие упали, часть спрятались в землянке.
- Давай, Толя! Забросай их гранатами.
Толя, встав на колени, метнул две гранаты в сторону землянки. Раздался мощный взрыв. Это сдетанировал запас тротила, спрятанный в схроне.
- Все! Вот здорово, - Толя Ганшин чуть ли не плакал от счастья, -Пошли, посмотрим.
Медленно приближались к землянке, где была только большая воронка. Рядом услышали стоны.
- Что, не сладко! А как нас мучали! Вот вам гады, - и Славик дал автоматную очередь.
- Так их, у-у-у, ублюдки! – Толя ковылял, опираясь на автомат.
Послышались выстрелы. Легли, заняли оборону, приготовили оружие к бою.
- Живыми не сдадимся, Славик, так!
- Так, Толя. Эх, пропадать, так с музыкой.
- Эй, там, что молчите, сдавайтесь, мать вашу! – послышался грубый окрик.
- Толя, так ведь это свои!
- Мы свои! Мы свои! Не стреляйте, - Толя Ганшин махал автоматом.
- Тоже мне свои! Сдавайтесь, иначе перебьем всех. Ну!
- Да мы свои, братцы! Из плена чеченского. Мы из разведки.
- Во дает! А кто там у вас главный в роте?
- Капитан Сомов! – крикнул Славик.
- Точно! Хороша ваша разведка! А что он курит?
- Ничего! Он и не пьет!
- Верно!

- А что у него в правом кармане гимнастерки. А?
- Последний патрон! Мы свои!
- Ребята! Свои! – К ним бежали наши парни. Среди них был заместитель капитана Сомова – лейтенант Самойлов.
- Гольков! Вот черт! Ганшин! А мы вас уже и не ждали. Все тискали их и радовались такому редкому случаю на этой страшной, мерзкой, непонятной войне.
- Подождите, товарищ лейтенант. Там в ивняке, ящик с документами, я спрятал на всякий случай.
- Ну, ты и герой, Гольков! А мы его уже вторую неделю ищем. Там такое! –Лейтенант обнял Славика, прижал к себе. – Вы золотые парни!
Толя Ганшин не скрывал счастливых слез.
- Ты, сынок не тушуйся! Награда на войне многого стоит, - командующий обнял Славика. – Герой! И товарища выручил, и важные документы достал. Истинно разведка! Так ты куда сейчас?
- Да к родителям. Ждут меня.
- Это хорошо! Родителей надо уважать и любить. Небось заждались, а?
- Ждут!
- Только с поступлением не тяни. Я вот направление подписал. Примут! Ничего, что средь года. Герой, ведь! Если что, сам позвоню. Ты только сообщи мне. Лады?
- Хорошо, товарищ командующий, - смутился Славик.
- Будь здоров, герой! А твоего дружка подчистую комиссовали. Ходить будет, да и танцевать тоже, но чуть позже. Удачи вам, ребята!
Бедные, бедные счастливые родители. Какая радость пришла в их дом. Вернулся сын, Славик! Столько бессонных ночей, дум за эти долгие, долгие месяцы неизвестности и ожиданий.

- Сынок! Живой! - Ксения Петровна обнимала сына, не веря в счастье.
- Ну, что ты мама! Вот я, живой, здоровый! Не плачь.
Славик целовал мать в мокрые от слез щеки, и сердце его замирало от этих простых и понятных чувств. Война постепенно отступала, но еще крепко сидела в сознании. И каждую ночь он просыпался от того кошмара, продолжал воевать и убивать на этой войне, уже во сне.
- Ты, сынок отдохни, погуляй, - видя настроение сына, советовал Павел Брониславович.
- Так я и отдыхаю пока. Здесь тихо, хорошо спокойно. А там было так… - и он умолкал, глядя невидящим взглядом куда-то в даль. Война не отпускала.
- Поехал бы куда, отвлекся. Вот сколько маршрутов, - показывал журнал путешествий Павел Брониславович.
- Поеду, папа. Вот только Толю Ганшина проведаю, как он там в госпитале. А потом вернусь.
В центральном госпитале, где Толя Ганшин проходил курс лечения и реабилитации, было много молодых парней с похожей судьбой. Толя уже ходил.
- Славка! Дружок! Вот здорово! – встретил Славика Толя Ганшин. Они обнялись. Молодые ребята, бывшие солдаты, с интересом смотрели на Славика, его новую армейскую форму и боевые награды.
- Вот, парни! Если бы не он, не жить мне. Нес меня несколько суток по лесу там в горах. Вместе отбивались от духов, сидели в яме. Было все! Это настоящий друг! – Толя Ганшин обводил всех радостным взглядом. Парни подходили к Славику жали руку.
- Ты как Толя?
- Вот, еще пару недель и выпишусь. Ноги уже ходят, а там, увидим. Поеду в Москву к брату. Обещал работу. А может вместе, а?
- Так я нацелился в училище, Толя.

- А-а-а! Понравилось стрелять? – Толя Ганшин посмотрел на Славика и улыбнулся.
- Нет! Ты не прав, Толян. Просто давно хотел поступить в Тульское десантное.
- А-а-а, - снова промолвил Толя Ганшин. А вот я только на гражданку. Как вспомню этот ад, дрожь берет. Сколько мы выстрадали! А в награду получили вот это, - он показал на свои ноги. – Хорошо, что еще ходят. Нет! Не хочется вспоминать.
Все будет хорошо, Толян! – Славик обнял Толю Ганшина. – Так я пошел. Сообщи, когда устроишься в Москве. Подъеду. Погуляем! Будь здоров!

III.

Дни шли, Славик все тянул и тянул со сдачей документов в Тульское десантное училище. Павел Брониславович, видя настроение сына как-то спросил:
- Сынок! А может уже навоевался. Послужил родине, не прятался за спинами других в бою. Вот и награда, и благодарности есть, и столько мук принял там. А?
- Пап! Сам не пойму. После Чечни все перевернулось, что-то случилось, там. Вот, все ходят, смеются, веселы и беззаботны, а я все там, в пекле и все воюю.
- Подожди, сынок! Время лечит все раны. Понимаю.
- Подумаю еще, папа. Вот, съезжу к Толику Ганшину в Москву, деньги еще есть, а потом решу. Хорошо?
- Отлично, Славик! – отец обнимает Славика. – Ну, веселей, солдат! Гуляй, пока молод.
Недели через три Славик уехал в Москву. Столица удивила его своей бурной жизнью, динамичным движением транспорта  и широкими веселыми улицами. Толя Ганшин встретил его радостно, дружески на пороге своей квартиры, которую, как сказал, снял ему брат.
- Вот! Живу не тужу, Славка! Работа есть, деньги пока тоже, а дальше все зависит от меня.
- Хорошо у тебя здесь. Молодец, Толян.
На радостях, сидя в уютной кухне, распили бутылку белой. Вспоминали войну, ребят, плен. Потом помолчали.
- А что, ты на работу не спешишь, Толь?
- Да-а-а я … а у меня посменно, - вдруг выпалил Толя Ганшин.
- А что за работа? – снова спросил Славик.
- Работа не пыльная, дружок! В команде. Каждый знает свой маневр. Соображаешь?
- Нет, Толян! Объясни понятнее.

- Да ну ее! Давай еще дернем. У меня в холодильнике еще одна в морозилке.
- Нет! Хватит, Толя! Мне уже хватит. – Славик снова посмотрел вокруг. – А квартирка хороша. И в центре. Здорово! Весело живешь, Толян.
- Хочешь жить так же?
- А как? У меня нет брата в столице.
- У тебя есть друг, Славка! – Толя Ганшин даже встал. - Друг боевой, кровушку вместе проливали. Так ведь?
- Так, так, Толян, садись. И тебе хватит, угомонись.
- Нет, я серьезно. Хочешь поговорю с братом. Возьмет он тебя в дело, попрошу.
-А что за дело, Толян?
-Да пока и сам толком не знаю. Только на посылках, но платят хорошо. И ребята боевые.
- Так что же делать я буду?
- Работать, Славик. Так я прошу, да?
- Проси, Толя. Пока я погуляю в столице недельку, ты спроси.
- А ты оставайся на месяц. Место есть, что тут думать.
- Денег маловато, Толик. А так остался бы и дольше.
- Так это не вопрос. Сколько? – Толя Ганшин ушел в комнату и вернулся с пачкой сторублевок. – Вот, хватит теперь!
- Это даже с лихвой, Толя. Возьму тысчонку, верну, как устроюсь.
- Да будет тебе, Славка! Не спеши. Устройся. Думай, что говорю.
- Ладно, посмотрим, дружок! Давай отдохнем малость и по Москве.
- Идет! – Толя Ганшин улыбнулся, обхватил Славика за плечи, и друзья пошли в комнату.
А еще через два дня Славик был в офисе брата Толи Ганшина. Сам Толя был уже тут. Пока проводили к главному, Славик понял, что здесь все организовано четко, солидно, с размахом.

- Так вот ты какой, герой! Солидный мужчина жал руку Славику. Толька рассказал мне о ваших подвигах. Да, пацаны, хлебнули вы с лихом. Ну, да и школа хороша! Молодцы! Что умеешь делать?
- Так он стреляет, как Бог, Стас, - выпалил Толя Ганшин.
- А ты помолчи, братан, когда я спрашиваю, - отпарировал Станислав Ганшин, и Толик умолк.
- Пожалуй умею только воевать, - подумав, сказал Славик. – Но готов учиться всему.
- Ладно! Люблю честных и смелых людей. Готов дать тебе работу, конечно, с испытательным сроком. А там, если подойдешь, перспективы широкие. Все от тебя будет зависеть. Для начала сотен восемь, идет?
- Восемьсот рублей? – переспросил Славик.
- Зеленых, зеленых, парень, - усмехнулся Станислав Ганшин. – А жить пока с Толькой. Там посмотрим.
- Я подумаю. Можно?
- Думай, только завтра дай ответ. Все. Гуляйте пацаны, мне некогда. – Толик Ганшин вывел Славика на улицу.
- Что тут думать? Если ты получишь такие бабки, Славик?
- А что же все-таки делать, Толька?
- Что скажут. Это мы уже проходили там, в Чечне.
- Так там же война была, - не сдавался Славик.
- А вся жизнь, это борьба и война, - философски изрек Толя Ганшин. – И хочется быть победителем. Мы с тобой это заслужили, Славка.
Ночь прошла в бессоннице. А утром Слава, позвонив родителям и сообщив что устроился в Москве и что подробно все напишет, дал свое согласие. Детская мечта быть десантником отступила и осталась там, где-то далеко-далеко. Жизнь предлагала иные возможности. Радости не было.

Оставался неприятный осадок в душе. Радовался только Толя Ганшин.
- Опять вместе! Вот здорово! Я рад, Славка.
- Посмотрим, Толя, - хмуро произнес Славик, - посмотрим.
Тандем, вот уже второй месяц работал слаженно, четко, как часы. Старший Ганшин был доволен да и Славик получил несколько дней тому назад прибавку за хорошую работу.
- Молодцы, пацаны! – улыбаясь, изрек Станислав Ганшин. – Чувствуется, что сроднились! Вот что значит солдатская дружба.
- Спасибо за прибавку, - смутился Славик.
- Это за работу Гольков и аванс в счет будущих больших дел. Понял?
- Да. А какие дела?
- В свое время узнаете, пацаны. Готовьтесь. Ты, Толя, возьми на прокат подержанный Жигуленок, старенький, не броский. Справишься?
- А то! Сделаю.
- Постой. Покатайтесь по очереди за рулем. Изучите маршруты по центру, светофоры, дворы, проезды. Все на заметку.
- Хорошо, братан.
- Вот так. Действуйте, - и старший Ганшин, пожав парням руки, распрощался.
Шикарная иномарка плавно подкатила к сверкающему подъезду “Национали”. Солидный мужчина в белоснежном костюме предложил руку молодой даме, и они вошли в распахнутые двери холла. Привратник был предупредительным.
- Вещи в номер, - бросил мужчина.
- Будет сделано, - тотчас ответил привратник.
А через час этот господин входил в офис старшего Ганшина. Беседа была конфиденциальной, долгой и весьма неприятной для господина. С несколько помятым лицом и костюмом он буквально вскочил в ожидавшую его машину и умчался на большой скорости.

К пяти вечера, Толя Ганшин, передав Жигуленок Славику, попросил быть в Никитском переулке, на стоянке ровно в семь.
- Будешь ждать меня в машине. Вот сумка, привези.
- Хорошо, Толь! Это пару пустяков.
- Вот и хорошо, дружок.
В семь вечера Толик Ганшин забрал сумку из машины, предупредив, что будет через двадцать минут и что  его уже ждут, так что придется здорово рвать.
- Куда?
- В аэропорт, Слава. В аэропорт! – сказал и скрылся.
Через полчаса Толя Ганшин нервно забросил сумку на задние сиденье и прохрипел:
- Гони, Славка. Уже опаздываем!
- Ты что так нервничаешь, Толян, успеем.
Они успели на последний вечерний рейс в Санкт-Петербург, где провели целую неделю, шатаясь по Невскому и обозревая пригороды с их дворцами и парками. Толя был уже весел, спокоен, но каждый день не пропускал последние новости по телевизору. На третий день по их приезду, прошел сюжет о убийстве в “Национале” крупного итальянского бизнесмена.
- Ты ждал этого сообщения, Толик? Да?
- Ты о чем, Славик?
- Ты ждал это сообщение! Не финти. Это ты?
- Слав, ты чего? – безвинные глаза Толика смотрели широко и спокойно.
- Ладно, дружок. Между нами уже секреты. Ну, ну!
- Слав! Зачем тебе подробности. Это серьезное, очень серьезное дело. Забудь. Так лучше всем. Особенно тебе.
- Забыл уже, Толя! Только за чмурика ты меня не держи. И брату скажи. Не маленький уже.
- Хорошо, хорошо, Славка! Гуляем и возвращаемся в понедельник домой.
- Как я понимаю, в сумке был инструмент? – продолжал Славик.
- Был и баста! Толя Ганшин выходил из себя. Кончай! Все.

- Лады. Посмотрим.
Вернулись в столицу. На следующий день Толик Ганшин, передавая крупную пачку зеленых Славику, заметил:
- Братан благодарит тебя за хорошую работу. Этот макаронник “кинул” нашу фирму на очень большие баксы. А этого так делать нельзя, Слава. Поэтому получил расчет, по полной. Все по справедливости. – Славик молчал. Бросил пачку в сумку и снова запихнул ее ногой под кровать.
- Я не знаю ваших дел, но я хочу знать все, когда иду на работу. Ясно?
- Вполне! Так и будет. Стас верит тебе. Я с ним уже договорился.
- Вот и хорошо, - наконец улыбнулся Славик. – Пойдем куда-нибудь, оттянемся. Что-то захотелось повеселиться.
- Сделаем! Заглянем к Варьке! Вот отличница! Я тебя с ней сегодня познакомлю. - Так и сделали.
Вечером, часов в десять, подъехали к Черемушкинскому рынку, там, за боулингом, на открытой площадке топтались яркие, длинноногие жрицы любви. Поодаль – серьезные парни- следили за подъезжающими клиентами.
- Эй! Робинзон! - Толя Ганшин, не выходя из машины, окликнул высокого парня в красной футболке с логотипом “СССР”.
- Кого я вижу! - Робинзон подошел к машине. - Что, сладенького захотелось? Кого сегодня?
- Ты ведь знаешь! Варьку и ее подругу, - ответил Толя Ганшин.
- А что тут не понять. Варька классная лошадка. – Робинзон отошел и через несколько минут вернулся с двумя девицами.
- А-а-а! Старый знакомый, - Варька наклонилась к Толе Ганшину. – А кто это с тобой? Что за бука?
- Варь, садитесь, познакомлю. Дамы впорхнули на заднее сиденье и Толя дал газ, махнул рукой Робинзону. – К вам, девочки? – спросил Толя Ганшин.
- Если по двойной, то к нам, - нашлась Варька.

- По двойной, не бойся! И на всю ночь.
- А я и не боюсь. Вот ты то все ночь осилишь? Или, как в прошлый раз? А твой молчальник?
- Это Славик, мой самый близкий дружок, Варька.
- Слав, а ты тоже на всю ночь? - Варька ждала с луковой улыбкой.
- Да не пытай ты его, Варька, - подруга останавливала ее.
- А ты, что? Понравился? Скажи, Зойка?
- Все они кобели, Варька, все на одно лицо, - Заметила Зойка.
- И то верно, подруга. Ты куда, останови, уже приехали, - теребила за плечо Толю Ганшина Варька.
- Ладно. Припаркуем здесь. Пойдем пешком, рядом, - заметил Толя Ганшин, и компания вывалилась из машины.
- Ты то хоть раз женщину ласкал, а? – Варька насмешливо спрашивала Славика. – Ты хоть знаешь, где что находится?
- Да-а-а! Знаю, - ответил Славик, совершенно обалдев и от Варьки и от ее насмешливых вопросов.
- Вижу, вижу! Врать-то ты не умеешь. Еще не научился. Такого у меня давно не было! Слышишь, Славик?
- Слышу! Ты что-то разговорилась?
- А интересно! Хочешь научу. Я многое умею.
- Покажи, что то ты умеешь, - с интересом и ожиданием чего-то необычного попросил Славик.
Уже под утро, когда Варька исчерпав свой профессиональный арсенал обессилено упала рядом, Славик, обнял ее и стал нежно целовать в губы.
- Ты чего! Совсем сбрендил! В губы нельзя. Все остальное – пожалуйста,  а в губы нет!
- Почему, Варь? – спросил Славик. – Ты мне нравишься.
- Ишь ты, раскатал губы. Я дорого стою, мальчик. Скажи спасибо, что научила тебя кое-чему. Нравиться – это не про меня.  Я на работе. Понял?
- Нет, Варь! Я говорю правду. Понравилась ты мне, очень.

- Да и ты, мальчик ничего, - улыбнулась Варька. Не испорчен еще. Только это быстро пройдет! Сама знаю. Ну, давай тихонечко поспим пару часов. Хорошо?
- Хорошо, Варь, - Славик обнял ее и, уткнувшись в ее шею, тихонько засопел. “Мальчишка! Просто, мальчишка. Хороший, милый неопытный мальчик.  А я вроде, как мама ему. Фу ты, Господи! И приключилось то несуразное. Это в нашем то мерзком мире обмана, похоти и унижения”, подумала Варька и погладила Славика по голове. А он уже не чувствовал этого теплого жеста – сон сморил его рядом с женщиной, так понравившейся ему.
- Гольков! Идете с Толей вместе. Ты, как обычно, в машине. Толян тихо, без лишнего интереса, внутри, а потом – отвал. И неделю я вас не вижу. Координаты и пути перед заданием – у Витька. Он пасет клиента и все о нем знает. Вопросы?
- А может я? – спросил Славик.
- Ты еще успеешь. Гляди, чтобы не замели Тольку. Идите, пацаны. Я жду результатов.
Все проходило в обычном варианте. Славик припарковался, стал ждать. Толик Ганшин подошел, взял сумку и скрылся. Прошли полчаса. Час. Из подъезда выскочил через полтора часа Толик Ганшин. За ним гнались два дюжих парня с оружием. Не стреляли. Хотели взять живым. Толя пробежал мимо машины. Славик вдруг отбросил крышку люка, высунулся до пояса, встав на сиденье, и двумя короткими очередями уложил догонявших. Включил двигатель, дал газ и открыл дверцу рядом с собой.
- Вскакивай, Толян! – догнал он Толю Ганшина. Тот на ходу вскочил в машину и они скрылись за первым поворотом.
- Спасибо, друг! – Толя был в трансе.
- Хорошо, что взяли “мерс”, Толька! Теперь порядок! – Славик плутал и плутал по переулкам, дворам и проездам. Где-то за Садовым кольцом в переулке бросили машину, в соседнем, в мусорном баке – оружие и, разбежавшись, укрылись в спокойных местах.

Когда Варька на звонок открыла дверь, она просто обомлела.
- Ты что, мальчик? Совсем чокнулся. Ты что приперся? А?
- Пришел к тебе, Варя. Можно зайти?
- Нет! Ты совсем очумелый. Робинзон убьет меня, когда узнает, что я принимаю без его ведома. Иди, иди, чудик! Я сегодня выходная. Не рабочий день у меня.
- Так я и пришел побыть с тобой. Мне ничего не надо. Только посидим, поговорим…
- Ты дурной, да! Ты кому это говоришь? А ну, зайди. Я проститутка, это моя работа! Мужики для меня, ну просто клиенты! Понял? А ты говоришь посидеть со мной!
- Варь! Брось все. Я хочу чтобы мы были вместе, - Славик ждал ответа.
- А как же жить? Не работать? А как же это? Да и Робинзон не отпустит. Нет, нет парень. Вали отсюда, пока никто этого не слышал. Я тоже ничего не слышала. А что слышала – забыла.
- Ладно, я пойду! Только я снова вернусь, Варь. И буду снова твердить о том же. -  Славик посмотрел на Варьку, притихшую и взволнованную.
- А и в правду не шутишь?, Славик? Ну, хочешь я тебе дам так, без денег. Только выбрось из головы это все. Мне одна дорожка. А как поднакоплю деньжат, найду женишка. Мужчины падки на длинные ноги и большие бабки.
- Зачем ты так. Ты мне очень нравишься, Варь. А с Робинзоном я поговорю. Договоримся, Варь.
- Так он и уступит! Держи карман шире. Это такая падла, зверь. Пустят меня по субботнику! Нет! Нет! Уйди! Не встревай в мою жизнь!
- Хорошо, хорошо! Ухожу! Но я еще вернусь, - Славик открыл дверь и, не прощаясь, пошел к лифту.

IV.

Целый день сидели в засаде. Фургон не появлялся. Толик Ганшин совсем потерял терпение и все выбегал на шоссе. К утру, наконец, фургон появился. Толя Ганшин вышел на шоссе, встал на осевую поднял руки. Фургон затормозил, встал на дыбы, как бык. Выскочивший заспанный мужчина резко толкнул Толика Ганшина, тот от удара упал. Мужчина хотел ударить его ногой, но сам упал вдруг рядом. Двое из фургона выскочили на дорогу, держа на изготовку пистолеты. Пробежали два метра и тут же уткнулись головами в асфальт. Водитель, открыв дверцу вывалился наружу и, пригнувшись, побежал в лес. У первой сосны упал. Толя Ганшин, поднимаясь и держась за живот , простонал:
- Вот гад, чуть не убил! А ты молодец. Вот как ловко их положил. Давай в кабину, - и сам полез за баранку.
- Ты поведешь, Толян? Сумеешь?
- Давай, Славка, надо драть отсюда, да побыстрей.
В час дня въехали в придорожный автосервис. А через два часа, два тентованных Камаза покинули автосервис, направляясь снова к границе. Таможенные декларации, осмотр, документы, все было в полном порядке. Да и груз оказался знакомым таможенникам, часто пересекал границу: лом цветных металлов. Дальше повезли этот груз парни с той стороны. Ребята получили недельный отпуск и большое вознаграждение.
Варька долго не открывала дверь. Славик был настойчив, но и он уже терял терпение. Наконец, дверь открылась и… Славик не поверил своим глазам: Варька, совершенно избитая и истерзанная, молча стояла перед ним.
- Варь! Что произошло? Кто это? Ну? Скажи мне. – Варька молчала, потом повернулась и пошла в комнату. Славик за ней.
- Вот видишь, я тебе говорила, а ты не верил. Выследил он. Боже! Боже, как все болит! Какой это зверь! Ублюдок.
 
- Это Робинзон, да?
- Да! А что ты можешь ему сделать? Видишь, какой это зверь, - снова повторила Варька.
- Помочь чем, Варь?
- А чем ты поможешь? Вот, - показала руками на себя , - уже помог.
- Варь. Ты прости меня! Обещаю, что больше он даже пальцем не притронется к тебе, даже взглядом. – Он повернулся и пошел к двери. – Ты лежи, я приду. Принесу всего, жди и не бойся. Все будет хорошо. – Варька его не слушала, уткнувшись в подушку головой.
Робинзона на площади не было. Славик нашел Зойку. Та шарахнулась от него, увидев его лицо.
- Ты чего, Слав?
- Где Робинзон?
- Зачем он тебе? Вон как Варьку отделал. А все из-за тебя. Нам нельзя без него. Понял?
- Где, где он? – повторил Славик.
- Дома, небось. С друзьями водку жрет. У него запой.
- А где это, скажи?
- Ну ты и герой! Да он тебя удавит, как курчонка, Слав. Ну его!
- Адрес скажи. Ты ведь знаешь.
- Знаю, но я тебя не видела и ничего не говорила. – Зойка зашептала на ухо Славику адрес.
- Спасибо, Зойка! Вот возьми, - и он сунул ей в декольте платья две сотенные зеленые бумажки.
- А ты щедрый, пацан, Славка. Только бойся Робинзона, осторожнее. Слышишь? – Славик уже вскочил в Жигули и дал газ.
На звонок в дверь вышел сам Робинзон. Он был уже очень навеселе.

- Тебе чего, пацан? – спросил он Славика, пропуская в дверь. – Заходи, если смелый, потолкуем. – Славик вошел в комнату, где сидели два дружка Робинзона, тоже уже изрядно выпившие.
- Робин? Что это за чмурик? – спросил гнусавый.
- А, это Варькин хахаль, братва. Герой - любовник сраный. Сам, видишь ли, выбирает место и время. Я ему уже не указ. Видно, смелый.
- А что, посмотрим, - поднялся крепыш, закатывая рукава.
- Не тронь! Я сам разберусь, Павлин, - поспешил Робинзон.
- А что с этой соплей разбираться, Робин? Размазать по стене и баста. Жалко только стенку. – Славик, до сих пор молчавший выпалил в лицо Робинзона:
- Если еще раз, тварь вшивая, Варьку пальцем тронешь – убью! Понял?
- Ты это мне? – Робинзон опешил.
- Тебе и твоим дружкам. Варьки у вас больше нет! Все, я предупредил, повторять не стану, - Славик повернулся и пошел к двери. И это у него в доме, где он хозяин, какой то  малец угрожает ему в присутствии братвы! Этого Робинзон выдержать не мог!
- Удавлю сейчас же! – кинулся он на Славика, схватив со стола нож. Славик резко повернулся и холоднокровно приставил к животу Робинзона свой Макаров. Дружки ахнули. Опустив пистолет еще ниже, Славик, смотря в глаза обезумевшему Робинзону, как всегда, плавно нажал на курок. Робинзон упал с отстреленными гениталиями. Дружки опешили. Славик уже ничего не видел, только эти свиные рожи в страхе. Два выстрела прозвучали друг за другом. Покидая место мести, Славик плотно закрыл дверь и выбросил тщательно вытертый пистолет в мусоропровод. Полдня бродил по городу, пока совершенно устал и направился домой.

На торжище у Черемушкинского рынка, там за поликлиникой – полный переполох. Такого еще не было. Клиенты, не понимая что происходит, разводили руками.
- И за большие бабки не снимаются! Вот стервы. А бывало сами прыгали в авто. Ну и жизнь пошла. Что же это случилось? Так продолжалось две недели, пока новый хозяин не объявил: “Все работаем, как обычно. Я ваша “крыша”. И все закрутилось – завертелось. Жизнь продолжалась по старому сценарию: “Сюда не зарастет народная тропа”, - пропела Зойка. “Конечно, это Славик, какой молодей! Трех поддонков и насильников пригвоздил. Молодец! Но, тихо, молчок. Можно и жизнь потерять”, - подумала она.
Только Варька не радовалась случившемуся. Такое без наказания не могло остаться. Нет, не менты, не они. Новые не простят! Хотя Робинзон мешал многим, самовольную расправу не поощряли. Только сходняк решает такое. И в тоже время: “Молодец! Вот это защитник! Будут теперь знать почем я. Что там жалкие бумажки! За мои страдания заплатили жизнью”. Но успокоения не было.
- Варь! Ты теперь свободная. Вот! Возьми денег, хватит до конца года, а там еще принесу. Хочу заботится о тебе.
- На что я тебе такая, Славик? Я ведь проститутка, шлюха, подстилка. Я лежала под многими и твоим дружком Толей тоже. Неужели ты возьмешь меня, как чистую?
- Возьму, Варька! Хочешь поженимся? Уедем. Начнем все по-новой?
- Нет! Ты точно чокнутый! Это ты ведь порешил Робинзона, ты?
- Ты о чем, Варька? Я сам узнал только вчера. Да, искал его на торжище, поговорить решил, но не нашел. И Зойка не знала где он, и у других двоих выпытывал. Но он уже три дня не показывался.
- Ты, ты! Кто еще?
- Да мало кто? Может по пьянке и перестреляли друг друга.

- Да, да, по пьянке? А почему же ему отстрелили яйца, а? По пьянке морду бьют, пером ковыряют, но не одним стволом сразу троих! Кто это, да так метко, прямо в лоб?
- Варь! Брось, забудь! Ты свободна и я тебя в обиду не дам. Поняла?
- Поняла, поняла. Так что, как с женой будешь жить? И распишемся, а?
- Точно! - Обрадовался Славик, - так и будет. - Варька улыбнулась и обняла Славика.
- Милый мой, хороший! Ты и сам не знаешь, что творишь.
- Знаю! Вот сниму другую квартиру, переедем и заживем.
- Дай Бог, чтобы было так. Не верю, что все кончится, - Варька даже прослезилась.
Толя Ганшин просто потерял дар речи:
- Ты, ты и Варька? Я не ослышался? Ты женишься на этой шлюхе? Да я ее драл, как кошку! И другие тоже. Славик? Дружок! Очнись. Это верно, что на тебя подумали, что порешил Робинзона. Теперь я понимаю.
- Все это разговоры, Толян. Мало кто мог это сделать. Я люблю Варьку.
- Так трахай ее! Деньги есть. Купи ее на месяц, год!
- Я люблю ее, Толя! – Славик смотрел в глаза другу.
- Ну… я не знаю…делай, что хочешь. Не маленький. - Это же надо! А Варька красивая. Нет! Нет! Не буду больше. Решай сам.
Через неделю Славик привез Варьку в новую квартиру, хорошо обставленную, большую, на высоком берегу реки.
- Вот! Хозяйничай, Варь! Здесь ты хозяйка. Вот тебе деньги, - снова толстая пачка зеленых легла на стол. – Как кончатся, скажи. За квартиру уплачено до конца года, так оказалось дешевле, - добавил он.
Жизнь поменялась снова. Другая, не похожая, с широкими горизонтами и далекими планами. С чудным и добрым человеком, так искренне любящим ее. Варька не верила своему счастью.

Буквально промелькнуло лето, кончилась осень. Подули холодные ветра, посыпалась пороша и уже все, все вдруг стало белым, холодным, но сердце Варьки ликовало. Да и Славик не мог без своей красавицы прожить и дня. А если выпадали дальние поездки, все мысли были здесь, дома, подле Варьки.
- Ты совершенно изменился, Слав! Мы уже не встречаемся после работы, не выпиваем, как прежде. Понимаю! Семья, любовь! Доволен?
- Да, Толя! Мне хорошо с Варькой. Никуда не хочется, только к ней. Пойми.
- Понимаю, дружок. Ты счастливый.
О Варьке Славик написал родителям. Те очень обрадовались.
- Видишь, Ксюша! И наш остепенился. Нашел хорошую девушку, собирается жениться.
- Вижу Паша! Господи! Неужели все сбудется. И внуков понянчу. Скорей бы. – Ксения Петровна умильно улыбалась далекому Славику.
Весна, вплоть до мая прошла в дальних поездках, охране важных грузов, добывании материалов для контейнеров и упаковочной тары. Старший Ганшин готовил крупную операцию. Большая партия “лома цветных металлов” скопилась на периферийных складах и ждала своей очереди. В конце мая, когда все было готово, обчистили большой склад. Следы вели в Калининград.
- Кто причастен, сколько взяли, кто сторожил, почему охрана спала? - Станислав Ганшин был свиреп.
- Николай, завтра к вечеру – все узнать! Виноватых ко мне, участников к ногтю. Никакой пощады. Вот быдло! Да ведь теперь нами займутся серьезно фээсбэшники. Удавлю поддонков собственными руками. Фитгольца ко мне. И всю его свиту. Пусть думает. К утру мне нужно решение. Эти крючкотворцы должны найти выход. Не зря же я плачу им такие гонорары. Пора отрабатывать.
- Сделаю, Стас! Если нужно приволоку за уши.
Через два дня выявилась вся картина.
Через четыре – кто, куда, сколько.
Через пять дней:

- Толян, Славик – слетайте в Калининград, к Гундобину. Он знает где. Найдите. Я пришлю подмогу. Все вернуть. Всех наказать. Гундобин скажет кого.
На окраине Калининграда в особняке, при круговой охране в подполье лежал груз. Охрана человек двенадцать и хозяин особняка. Рядом пост милиции . Задача не из легких.
Вечером отвлекли пост. Забросали особняк гранатами с газом. Положили охрану. Затихли. Дня два – тишина. Запросили транспорт. Местные помогли. Старший получил стройматериалы для ремонта офиса, оборудования и связи. Снова два Камаза мчались к границе. Таможня, документы, осмотр. Молодой таможенник попросил открыть один ящик. Не понимали просьбы.
- Так все уже оформлено, браток!
- Будьте любезны, откройте вот этот.
- Зачем? Клиент уже ждет? – Большие, искренние глаза.
- Откройте! – Таможенник вдруг упал у последней оси Камаза.
- Гони! – Камаз вздрогнул и понесся на ту сторону. В ответ – стройная стрельба и все скаты в клочья.
Славик снимает передний пост. Бегут люди в комуфляже. Много людей с оружием.
- Славка, ко мне! – Толик Ганшин в угнанной машине, развернувшись, мчится в сторону Калининграда, подхватывает Славика и на полном газу удаляется от таможенного поста.
- Только бы оторваться, - твердит он. Сзади – никого. - Пронесло! Ну теперь что будет! Думать даже страшно!
- А что, Толя?
- Ты пойми, Славка, там оружие. Заводское, в солидоле.
- Оружие? – переспрашивает Славик.
- Да, а ты не понял?
- Так ведь по документам металлолом.
- Это так, обманка. Ну, Стас озвереет сейчас. Хоть на глаза не показывайся.
- А куда оно?
- Не знаю, Слав. Говорили, что туда.
- Куда туда?
- В Чечню.
- В Чечню?! Там ведь наши ребята, Толь. Как это? И мы были там, и по нам стреляли. Ведь из этого оружия?

- Ну и что. Это бизнес. Деньги не пахнут.
- Иди ты, знаешь куда! Я больше не играю в эту игру. То же мне друг. Почему сразу не сказал? Почему темнил?
- А что я мог. Стас убил бы меня. Да и бабки клевые мы получали. Вот и Варьку купил насовсем.
- Останови, слышишь, останови. Я выйду.
- Ты что? - Толя Ганшин сбавил скорость, затормозил, остановился. Сидели молча. Славик вдруг сказал:
- Ладно, домой, а там я ухожу. Поехали дальше.
Дома их уже ждали.
Бросили машину перед въездом в город и пересев на автобус, разбежались по своим адресам. Уже подходя к дому, Славик заметил под аркой группу парней, здоровяков с озабоченными лицами и цепкими взглядами. “Вычислили”, подумал он. “Надо уходить”. Как там Варька, что с ней?
Вернулся на квартиру к старой хозяйке.
- А! Славик, давно, давно не заглядывал. Как ты?
- Ничего, Людмила Семеновна. Можно переночевать у вас, я заплачу. – он вынул из кармана несколько купюр.
- Ладно! Твоя комната не занята. Да и вещи пока целы. Живи.
- Спасибо! Я утром уеду в командировку.
Утром, чуть свет, Славик вышел из дома и прямиком на стоянку. Старые, знакомые Жигули были на месте. Завел, выехал и подался на окружную. Уже на окружной увидел хвост. Цепкий, грамотный, неотступный. “Что делать?” подумал со злостью. “Хвост” не отставал. Дал газ. Бесполезно. Разогнался и резко повернул с притормаживанием. “Хвост” оказался прямо впереди. Пока он тормозил, Славик ударил его в бок и столкнул с шоссе в глубокий кювет. Что там, не стал смотреть и подав влево помчался назад. Странно, новый “хвост” неотступно следовал за ним. Это вконец разозлило его. Резко затормозил, остановился и к “хвосту”. А там полковник за рулем и все. Подошел к нему.

- Ты что это делаешь, стервец, - возмутился из машины полковник. – Ты что это людей гробишь!
- Молчать! На колени! – прокричал  Славик, направив свой Макаров на полковника. - На колени! – вне себя кричал Славик.
Старый вояка, прошедший и Афган, и Чечню, и еще многое что, испугался, но злость была выше. Уже стоя на коленях, он процедил:
- Паскуда! Попался бы ты мне там … в бою!
Славик дал несколько выстрелов в землю, прямо у ног полковника, затем в кокарду его упавшей фуражки и, опустив пистолет, промолвил:
- Живи, полковник. Я в однополчан не стреляю. – Сел в машину и укатил.
Старый вояка встал, вытер со лба холодный пот и достал мобильник.
- Семенов! Это Говоров. Сообщи в ГАИ, срочно: жигуль, старый, серенький, последние три цифры 762, больше не помню. Фу. Совсем нервы сдали. Все.
Дальше - было делом техники. Когда пришли на старую квартиру, Славик спал. Двое навалились, придушили, одели наручники. Он даже не сопротивлялся. При обыске нашли оружие, деньги. Деньги в старой спортивной сумке, под кроватью. Много, много зеленых бумажек. И все.

V.

- Как продвигается дело, Юрий Семенович? Когда передавать будем?
- Почти закончил, Николай Ермолаевич, осталось чуть поднажать, пару следственных экспериментов, уж больно молчалив Гольков.
- Да! Парень непростой. А вот биография у него обычная, я даже сказал бы вполне благополучная. Читал, читал. И семья интеллигентная. А вот поди ж ты.
- И сам не пойму, откуда такая жестокость? И безразличие к жизням других. И это у такого молодого человека! – подхватил Юрий Семенович.
- Вот-вот, Юрий Семенович, разберись до конца. Никаких нелепостей. Все, все дознай. Причина, видимо, одна. Война! Это синдром войны. Ну что они умели до этого. Ничего. А здесь кровь, смерть. И жизнь в бою – копейка. Ох, много еще ребят требуют ухода, реабилитации после этой войны. Вот так и идут бездушно в это дело. Одно слово – прислужник, слуга Харона, преданный, безмолвный, исполнительный. Убить прикажут – сделает. И совесть чиста: исполнил приказ. Вот как обернулось то все. Думали далеко, да вот вошла эта война и в мирные города, в семьи, в души людей.
- Адвокат Голькова очень напорист, Николай Ермолаевич.
- Это хорошо! Пусть защищает. Все должно быть по закону и по норме. Хорошо, если найдет смягчающие обстоятельства. Но все по закону. И только!
- Так я пошел? – старший следователь встал и направился к двери.
- Сроки следствия соблюдай, - кинул ему в догонку руководитель следственной группы.
Фитгольц уже выходил из себя.
- Ты не молчи, Гольков, говори, что я тебе велю. Это вернее. Да и на воле о тебе знают и пекутся. Сделай как говорю, будешь жить и дело не завалишь. А то, смотри…
- Да пошел ты, козел! Очень ты мне нужен. Славик снова умолк и замкнулся.
- Напрасно, напрасно, Славик! Станислав сам о тебе спрашивал. А это значит много. Да и Варвара уже должна рожать. Сечешь?
- Как рожать? Ты что говоришь, Фитгольц? А?
- Обыкновенно! Папашей будешь вот-вот!
- Врешь! Берешь на понт, Фитгольц. Поклянись!

- Так я не блатняк. Это у вас клятвы. Говорю то, что есть. Вот и привет тебе передавала. Говорит, что любит, ждет. Так что давай работать, Слава. Идет?
- А что надо?
- А, надо вот что! – И Фитгольц четко обрисовал дальнейшее поведение Славика.
Следственный эксперимент должен был пройти в старой квартире Славика. Знали об этом следователи. И только. Время выбрали раннее. Но накануне Фитгольц намекнул Славику, что другого момента может и не быть. Так что соображай. Третий этаж, сто метров до сквера, а за ним… На том и разошлись.
На утро волновался страшно, но внешне был сонным, неторопливым.
- Что это так рано? Почему спать не дали?
- Успеешь еще, вперед! Стоять, руки назад. Так! И так до машины. А в ней с наручниками, охраной, злыми взглядами всех. Как со зверем. “Показал бы им”, подумал Славик, но как тут покажешь.
-А парень-то сварился! – охранник делился с напарником.
- И не такие ломались. А этот! Фу ты! И в чем душа держится?
Во время следственного эксперимента расставил всех по местам, сам вошел в круг, показал, что просили, подошел к окну, внезапно плечом вышиб стекло и вот так, плечом вперед падал. Все сделал, как учили в учебке, приземлился, кувыркнулся и дал деру к парку. А там бешено искал, искал что-то, что могло быть ему полезным. Нашел! Жигуленок, а в нем его дружок – Толя Ганшин. Спасен, спасен!
Плутали долго по городу, дворам, переулкам, пустырям. Затем, на квартиру и затихли.
- Славка! Славка! Черт! Опять вместе, - Толя Ганшин ликовал.
- Что дальше, Толян?
- Дальше замри. Сколько? – посмотрим. Ясно?
- Вполне, Толь. А как Варька?
- Жива, здорова, ждет ребенка. Твоего. Понял.

- Понял Толь, - в первый раз за много месяцев Славик улыбнулся.
Толик Ганшин стал приходить редко. Было не безопасно, могла быть слежка за ним. Но все пока было тихо.
- Стас, а Стас! – канючил младший Гашин, - переправь Славку в Грецию. У тебя есть же канал. А?
- Что? Дружка пожалел?
- Да, да! Он меня спас там, в Чечне. Понимаешь?
- Да, чего не понять! Подумаем. Может и вправду туда его. Жди. Но ему скажи, чтоб сидел тихо, как мышь. Вот вся ментура на ногах из-за него. Да и сам, только если скажу, повидаешься. Пусть новые парни будут на связи с ним. Понял?
- Да! Только ты переправь, Стас, очень прошу. Ему здесь крышка, сам понимаешь.
- Иди, иди, братишка, дел много. Сказал, что подумаю… Иди.
Проходили дни, недели, прошло лето, окончилась долгая осень, стало сухо и по ночам морозно. Славик потерял счет дням. В замкнутом пространстве, в ожидании, волнении и безысходности стал раздражителен. Несколько раз даже пытался покинуть свое место, но бдительная братва не дала этого сделать.
Где-то в начале зимы пришел радостный Толик Ганшин и сообщил:
- Слав! В Грецию поедешь! Понял? Вот здорово. Ребята уже готовят все. Понял?
- Понял, понял. А когда?
- Скоро! Стас обещал, скоро.
- Хорошо бы. А то совсем взвоешь в этом углу.
- Потерпи, Слав, еще немного. Хорошо?
- Ладно, Толян. Спасибо. Небось это ты попросил? Так?
Толя Ганшин промолчал, однако Славик понял, что это он просил брата.
Пошел первый снег. Вот в это время Варька родила мальчика. “Сын, Боже, у меня сын!” радовалась она крепко прижимая маленький конверт в кружевах с родным существом. “Вот бы Славик узнал! Обрадовался”, думала она, не зная где он, что с ним, но твердо надеялась, что теперь то уж появится.

Толя Ганшин молчал и только смотрел на Славика, который почувствовал, что произошло что-то. Что-то важное.
- Что? Пора драпать, Толь? Ты что молчишь?
- Да ничего, Слав. Все хорошо. Ты что суетишься?
- А что? Говори?
- Знаешь! – Толя не выдержал, и хоть понимал, что это резко изменит планы, выпалил смеясь:
- Ты отец, Славка! У тебя сын!
- Родила? Когда?
- На прошлой неделе, Слав. Вот здорово! Поздравляю, - и они обнялись.
- Хочу посмотреть только хоть одним глазком, Толь! А?
- Ты что! Нельзя! Кругом ищейки, засекут.
- Хочу, Толь, - твердил Славик.
- Ну, я не знаю… Спрошу Стаса. Хорошо?
- Спроси, спроси Толь. Очень прошу, сын ведь.
Когда настал час переброски в Грецию когда все было готово, когда нервы были на пределе и все понимали опасность затеи, Славик сбежал.
- Головы поотрываю, шпана! Ищите, ищите, - Стас Ганшин был страшен. – Столько людей подняли, а он, засранец, все коту под хвост.
- Не волнуйся. Приведу, - Толя Ганшин решительно направился из офиса фирмы.
Прежде чем зайти в подъезд, долго стоял в кустах во дворе, смотрел за домом. Ничего! Вошел и тотчас к Варьке. А там она с ребенком.
- Где Слава, Варь? Ему пора! Пойми. Не тяни, наши его кокнут за это.
- А я не знаю…
- Я здесь, Толь. Прости! – Славик вышел из кухни с пистолетом в руках.
-Фу-у-у! Давай бегом на хату. Завтра уезжает трайлер, поедешь в нем. Дуй. А я за тобой чуть погодя.

Славик обнял Варьку, поцеловал сына.
- Назови Игорьком, Варь, - и быстро скрылся за дверью.
Из подъезда -  в посадку, за ней к обрыву над рекой, скованной первым льдом, сероватым и непрочным.
- Стой! Стрелять буду! – окрик резкий, грубый.
Славик оглянулся и вытащил пистолет.
- Бросай оружие! – другой голос.
Славик остановился, присел и прицелился.
Одиночный выстрел отбросил его к обрыву и он покатился по крутому спуску, ударяясь о молодые березки, комья снега, кусты и выпал на лед реки. Молодой лед обломился, открыв полынью у которой застыл Славик, разбросав руки и глядя в небо немигающим взглядом.
- Ты его подстрелил! – подбежавшие люди начали спускаться по склону осторожно и медленно. Они почти добрались к воде, когда лед снова треснул и студеная, черная вода поглотила тело Славика.
- Вот черт! Что делать? – сказал один из людей и прокричал в рацию:
- Первый! Объект утонул! Сейчас вот только! Ровно в двенадцать сорок. Есть. Будем ждать на месте. Примем меры. Скорее присылайте.
Двенадцать сорок…
Ксения Петровна вскрикнула и упала на пол в кухне.
Павел Брониславович судорожно пытался поднять ее. Кое-как дотащил до кровати.
- Ксюша, ты что? Ксюша! – Но она не слышала его. Глубокий паралич сковал ее тело. Открытые глаза говорили что-то, но Павел Брониславович не мог понять что. Так и сидел, не смея шелохнуться, затем ринулся к телефону, за скорой.
Двенадцать сорок…

Игорек выпустил грудь, которую только-только начал сосать, и зашелся плачем.
- Ты что, мое золотце? Что с тобой? – Спрашивала Варька, но он еще больше и больше заливался крупными слезами и громко плакал.
Вселенский плач младенца о убиенных. Безвинные слезы, горький плач…
… А безмолвный Харон уже перевозил, как это он делал всегда, своего верного слугу в царство теней. Обычная работа. “Вот только, что это они так спешат?” думал вечный Харон и продолжал свою работу. Так же, как делал это всегда, всем. Вечную работу…

21.08.2003.