Мы семья. Книга 1. Осколки разбитого счастья

ГЛАВА 1

Белесые звезды гасли в предутреннем небе. Туман сизой струйкой расползался по спящему  городу, запуская свои промозглые щупальца в маленькие улочки.
Николай Петрович, стоя на балконе, с упоеньем наблюдал за этим волшебством природы, затаив дыхание,  боясь спугнуть наступавший рассвет.
Всю ночь он не сомкнул глаз. Жизнь проплыла перед ним, как кадры какого-то фильма. Воспоминания шли с самого далекого детства, когда он, деревенский мальчишка запускал на скошенном лугу бумажного змея, и завороженным взглядом следил, как тот, покачиваясь вощеными боками,  взмывал в яркую, пронзительную синеву, становясь все меньше и меньше. Именно тогда, маленький рыжеволосый мальчик Коля понял, что там, среди причудливых, плывущих в  даль, невесомых облаков- его жизнь.

Шли годы, но непреодолимая,  тоска по небу не уходила. Наоборот, она становилась  сильнее и сильнее. Часто, наблюдая за пролетавшими в пронизанной солнечными лучами лазури, самолетами, он мысленно взмывал в небо,и подобно птице, свободный и независимый, словно стрела рассекая воздух,  несся навстречу ветру.
 
Но действительность оказалась более жестокой, чем в мальчишечьих  мечтах. Подвело зрение. В авиацию Коле путь был закрыт. Мальчик, не теряя надежды, поступил в аэрокосмический институт. И тут его захлестнуло новой, еще не изведанной волной. Знания, которые пролились на него мощным потоком,  закрутили парня и понесли в мир самолетостроения.
Окончание института. Красный диплом. По распределению он попал в Иркутск на авиационный завод  рядовым инженером.

Вскоре у Николая появилась семья.
Маша, его любимая жена, которая все эти годы была рядом, всегда понимала его с одного взгляда. Николай Петрович как сейчас помнит, когда он впервые увидел ее. Хрупкая девушка, в простеньком ситцевом платьишке, смешно морща носик, утыканный яркими веснушками, с серьезным видом, совсем не подходившим ее возрасту перебирала какие-то бумажки, пытаясь навести порядок на рабочем столе. Николай Петрович случайно забрел в отдел снабжения, находившийся в другом конце их громадного здания. Но до сих пор он благодарит судьбу, что именно в тот момент зашел сюда. Увидев смешную девчонку, Николай рассмеялся. Маша подняла голову, и их глаза встретились. Все происходящее вокруг переместилось на второй план. Да что там на второй, исчезло в небытие. Только эти темно-карие глаза со смешливыми искорками, смотрели прямо в душу. То была любовь, настоящая, светлая, большая любовь, которую они пронесли через все эти годы,  не расплескав ни капли,  а наоборот приумножив   великое чувство.

Он помнил ; каждое мгновение, когда они были рядом, как гуляли по набережной Ангары, как он с упоением читал Маше Есенина, Блока, и с какой любовью она смотрела на него, боясь пропустить хоть слово.
Потом  свадьба. Работа,  трудная  но интересная. Что-то получалось, что-то не очень. Было многое, всего и не упомнить. Но всегда его Маша была рядом с ним. Она, как добрая волшебница, знала, что нужно ее любимому человеку, чтобы быть по-настоящему счастливым.
Счастье это было безгранично. У них родились близнецы, два чудесных мальчика Костя и Игорь. А через два года еще и дочка Сонечка.
Мальчикам  уже по девять лет, а  Соня пошла в первый класс.
Как летит время, кажется, это было еще вчера. Только теперь Николай Петрович  Быстров  не простой, молоденький инженер, недавно окончивший институт. Сейчас, он ведущий специалист конструкторского бюро завода. Много сил и знаний отдал Николай Петрович любимому делу. Да, были неудачи и промахи. Все это было, но теперь он добился ошеломительного  успеха. Ему удалось разработать совершенно  новый реактивный двигатель, и его изобретение стало невероятным прорывом в самолетостроении.

Мог ли он мечтать, будучи молодым, неопытным студентом, что спустя годы его детище будет презентоваться на мировом авиасалоне во Франции.
Сегодня утром у них самолет до Москвы, а оттуда прямым рейсом в Париж.
Николай решил, что Маша полетит с ним. Они давно мечтали об этом.
Монмартр, Елисейские поля, Лувр, и они наедине друг с другом. Все это привносило романтики в их отношения.
Чувства вспыхнули с новой силой. Любовь и нежность переполняла душу Николая,  унося его в сказочный мир грез .

-Милый, ты так и не уснул?
Слова Маши вывели его из оцепенения, возвращая из сказки в реальность жизни.
-Нам пора. Мама уже приготовила завтрак.
-Да, конечно, дорогая.
Он нежно обнял ее за плечи и поцеловал в теплые, пахнувшие клубникой и еще чем-то родным губы.

Наталья Семеновна, мама Маши, уже давно возилась на кухне. То и дело, суетливо мечась от одного шкафчика к другому.
- Молодежь, ну сколько вас ждать? – бархатным, с придыханием голосом, скорее пропела, нежели проговорила Наталья Семеновна, - на рейс опоздаете.
-Да нет, мама, уже идем, - в один голос ответили Маша и Николай. Они сели за стол, стоявший посреди  просторной кухни. Розовый абажур наполнял все вокруг уютом и домашним теплом. Яркие блики,  как в калейдоскопе скользили по стенам, постепенно сходя на нет, и исчезали  в струившейся из окна предрассветной мгле.
-Кушайте,  родные мои, когда еще отведаете домашних блинчиков.
Наталья Семеновна, видимо встав еще затемно, напекла огромную стопку блинов. К тому же она достала из  каких-то одной ей известных запасов, целую батарею всевозможных баночек с вареньем, медом и еще с чем-то неподходящим не под одно кулинарное описание.

Завтракали в тишине. Просто хотелось помолчать, окунуться в свои мысли и чувства. Вещи были собраны с вечера, такси тоже вызвали  вчера,  так,  что немного времени еще было.
-Ну что же, пора,- нарушил затянувшееся молчание Николай, вставая из-за стола. Из приоткрытого окна послышался сигнал подъезжающего такси.
Через несколько минут они уже были готовы.
Тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить детей, Маша и Николай зашли в спальню. Обнявшись, они долго наблюдали как смешно посапывая, укутанные в одеяла спят  малыши, счастье всей их жизни.
-Маша, Коля, ну что вы там? - приоткрыв дверь, забеспокоилась Наталья Семеновна.
Поцеловав детей, они вышли в прихожую, где суетливая теща заставила их присесть на дорожку.
-Так надо, и не спорьте со мной.
Помолчав минуту, Николай встал.
-Ну,  нам пора.
Быстро одевшись и поцеловав на прощание маму, они вышли на улицу, а Наталья Семеновна, стоя у окна, еще долго провожала взглядом  такси, как будто подмигивающее ей своим зеленым огоньком.

ГЛАВА  2

Аэропорт, встретил их гулом взлетающих авиалайнеров и металлическим голосом диспетчера объявляющего посадку. Не смотря на раннее утро, жизнь здесь не останавливалась ни на миг. Огромные толпы людей сновали туда-сюда. Вереницы очередей у билетных касс. Разномастные пассажиры, разместившиеся кто как мог в зале ожидания.
Через десять минут, они пройдя регистрацию уже поднимались по трапу самолета.
Заняв свои места, Маша и Николай взялись за руки.

Худенькая светловолосая стюардесса провела инструктаж. Вот и все. Ремни пристегнуты. Самолет вырулил на взлетную полосу и набирая скорость, понесся  навстречу едва показавшемуся из-за горизонта багровому диску. Остановка. Еще один разворот. Рев двигателей усилился, и наконец, огромная серебристая птица, словно стрела выпущенная рукой исполина, понеслась вдогонку  за исчезающей ночной пеленой.

Николай закрыл уставшие от бессонной ночи глаза.
Ту-134 оторвался от земли и стал набирать высоту. Три метра, пять метров. Но вдруг Николай на подсознательном уровне почувствовал, что-то пошло не так. Посторонний гул,  непонятная вибрация, прошла по всему фюзеляжу. Кто-кто, а уж он знал как должны работать двигатели. Огненный шар пронесся по  салону и разорвал тишину просыпающегося города, закрутив в смертельном вихре обломки искореженного металла и человеческие останки, разбрасывая их на пожухлую сентябрьскую траву.

Наталья Семеновна, проводив детей прилегла отдохнуть. Лишь только пожилая женщина стала проваливаться в сладкую полудрему, как тишину квартиры разорвал телефонный звонок.
Чуткое материнское сердце сдавил ледяной, щемящий душу холод. Чтобы не разбудить  внуков, она, стараясь не шуметь, тихонько прошла в гостиную и сняла  трубку. По мере того как женщина вслушивалась в слова говорившего на том конце провода ее лицо становилось сначала  темно-багровым, затем посинело. Ей не стало хватать воздуха. Последнее что услышала Наталья Семеновна, это слова: «Простите, но никто не остался в живых».
Ноги  подкосились и обмякшее тело рухнуло на пол, а из судорожно зажатой в руке телефонной трубки доносились короткие гудки.

Соня проснулась первой. В окно  возле ее кроватки, будто желая девочке доброго утра, проскользнули лучики выглянувшего из дымки сероватого тумана, солнца.
Сонечка, сладко зевнув потянулась.
-Здравствуй, солнышко.
-Хорошо, что сегодня воскресенье,- подумала она, можно подольше понежиться в постели.

 Взяв с прикроватной тумбочки игрушки, девочка, с присущим только детям упоением, принялась играть, разлаживая их в том порядке который был понятен лишь ей. Среди всех многочисленных кукол и зверушек, выделялся белый плюшевый медвежонок Виталик. Его подарили когда Соне было три года, и с тех пор он стал неотьемлимой  частью всех ее игр. Девочка не разлучалась с ним ни на минуту. Ложилась ли спать, садилась ли за стол, или шла гулять, он всегда был рядом.
На сегодня Виталику выпала роль сказочного принца, которому предстояло сразиться с маленьким зеленым крокодильчиком, а на самом деле злобным, гигантским драконом, заточившим прекрасную принцессу в неприступной башне.
Игра так увлекла девочку, что она забыла обо всем на свете, и лишь когда злые чары были разрушены, и Виталик поднявшись на башню поцеловал принцессу, девочка взглянула на часы.
Было уже четверть десятого.

-Странно,- подумала она, в это время бабушка обычно звала всех завтракать.

 Соня прислушалась, не доносятся ли из кухни бабушкины шаркающие шаги? Но ничего не было слышно. Ни шагов, ни аппетитных запахов  блинчиков.
Девочка, выскользнув из-под одеяла всунула ноги в теплые домашние тапочки, и смешно пританцовывая вышла в гостиную.
В полумраке задернутых штор, она споткнулась о что-то мягкое и шлепнулась на ладошки. Поднявшись, Соня увидела бездыханное  тело лежавшее посреди комнаты. Синее лицо женщины покрылось черными пятнами, а полуоткрытый, искореженный предсмертной гримасой рот, пытался что-то сказать.
Ужасу девочки не было предела, ноги онемели. Несколько мгновений она стояла не в состоянии шелохнуться. Воздух, противным сладковатым комом застрял у нее в груди. Наконец, выдохнув этот ком,  Соня закричала, истошным и пронзительным, то и дело, срывающимся на визг криком.

Проснувшиеся от крика сестры мальчишки, ничего не понимая спросонок, запинаясь и путаясь в простынях упавших на пол, кинулись к ней. Увидев распластанную на полу Наталью Семеновну, ребята попытались растормошить безжизненное тело женщины, но смерть, что наложила мрачный отпечаток на ее лицо, давно уже унесла бабушкину душу в мир небытия.

Дети не знали, что делать. В испуге выбежав на лестничную площадку, они что есть сил стали звать на помощь, стучась во все двери.
Услышав шум, их соседка тетя Валя, полная седоватая женщина, вышла на площадку. Они были подругами с Натальей Семеновной, часто ходили друг к другу в гости, подолгу засиживаясь длинными вечерами за чашкой чая.
Перепуганная тетя Валя, в наспех запахнутом домашнем халате, старалась разобрать, что хотят сказать ребята, но из бессвязных обрывков  речи, вперемешку со слезами, она с трудом поняла только два слова:" Бабушка не просыпается".

Тетя Валя осторожно вошла в соседскую квартиру, и пройдя через прихожую, заглянула в гостиную.
То, что она увидела там, повергло ее в ужас. В голове у женщины помутилось, она судорожно перекрестившись несколько раз опустилась прямо на пол.
Через какое-то время тетя Валя стала приходить в себя. Мысли,  беспорядочной вереницей роились в ее голове.
-Что же делать, что делать? Дети, нужно увести детей…
Медленно опираясь на пол она поднялась и, покачиваясь, вышла из квартиры . Ребята, прижавшись друг к другу забились в  угол, и с немым вопросом в глазах, испуганно смотрели на вмиг постаревшую и осунувшуюся соседку.
-Пойдемте, деточки.
Валентина Александровна завела их к себе домой и усадила за стол.

-Ваша бабушка умерла. Ах, горе-то какое.- Опять запричитала она, то и дело всхлипывая и крестясь.

Через полчаса, в квартире Быстровых уже появились санитары морга и молоденький участковый, вызванный тетей Валей.
-Ну что, увозите,- обратился он к стоявшим в прихожей санитарам, там же находилось уже накрытое простыней безжизненное тело Натальи Семеновны. Те послушно взяли носилки и вышли в подъезд.
-Что же теперь будет с детьми?- опять запричитала соседка.
-Успокойтесь, Валентина Александровна,- участковый усадил  расстроенную женщину и накапал ей стоявшее на журнальном столике успокоительное.
-Скажите, а родители у них где? - продолжил он.
Женщина, понемногу приходя в себя, стала объяснять что Николай и Маша- родители детей, сегодня утром должны были улететь в Москву, а оттуда в Париж на какую-то выставку или еще что-то. В общем, толком она не знала.
Молодой лейтенант нахмурился и вытер носовым платком, вспотевший под фуражкой затылок.
-А каким рейсом вы случайно не знаете?
-Пожалуй знаю,- немного подумав, тетя Валя подошла к телефону и взяв справочник стала перелистывать его.- Вроде бы Наталья Семеновна где-то записывала номер рейса. Да, она при мне звонила в авиадиспетчерскую, уточняла время вылета. Вот, нашла. Рейс 769 Иркутск- Москва, вылет в семь тридцать.
-Ну что, попробуем позвонить -, милиционер набрал номер аэропорта.
-Алло, диспетчерская? Здравствуйте, это из милиции вас беспокоят. Не подскажете ли вы время прибытия в Москву рейса 769.
По мере того, как он слушал что ему отвечают, его глаза округлялись, а без того мокрый затылок вспотел еще больше.

Наконец положив трубку, лейтенант несколько минут сидел молча.
-Ну что там?- первой не выдержала тетя Валя.
-Самолет потерпел катастрофу, никто не уцелел, - как будто выдавливая из себя каждое слово, ответил участковый.
-Что же теперь будет с детьми?- засуетилась  соседка.
-Послушайте, Валентина Александровна, может быть у них есть,  какие-то родственники?
-Родственники? Пожалуй, нет. Родители у Николая умерли уже давно, да и у Маши была только одна мама, хотя…,- немного подумав, женщина вспомнила. -  Да, точно, у Коли был двоюродный брат Григорий по-моему? Но я видела его всего лишь один раз, да и то это было много лет назад. Кажется, он моряк, капитан что ли.
-А где проживает, не помните?- спросил участковый.
-Вроде бы в Ленинграде ,- женщина напрягла свою память.- Да, точно, в Ленинграде, но  адрес извините не знаю. Может быть у Николая где-нибудь  записан?
-Давайте посмотрим, хорошо бы найти что-нибудь,– милиционер, сняв мешавшую ему фуражку, принялся перелистывать страницы настольного ежедневника, который лежал тут же на столике рядом с телефоном.
-Так… это не то… нет, это тоже не то… ага, кажется, нашел, вот. Костомаров Григорий Тимофеевич, город Ленинград, улица Ленина, дом 16 квартира 3. Да тут и телефончик  есть,- обрадовался  участковый.
Заказав переговоры, они стали ждать звонка.
Минут через сорок, короткими сигналами, телефон известил их что межгород на связи.
-Алло, здравствуйте, это квартира Григория Тимофеевича Костомарова?
-Да,- ответил на другом конце провода приятный женский голос,- только хозяина сейчас нет, он в плавании, будет месяца через три-четыре. А вы кто?
-Я соседка Григория Тимофеевича, он оставил мне ключи от квартиры чтобы я за собакой присматривала. А что случилось?
-Видите-ли, - начал, нервничая, лейтенант, - мы звоним вам из Иркутска. В общем, произошла трагедия с его двоюродным братом и всей его семьей, а их дети остались совсем одни. Если есть какая-то возможность связаться с Григорием Тимофеевичем, то пожалуйста сделайте это.
-Да, конечно я попытаюсь, - ответил женский голос, - но ничего обещать не могу, ведь он в загранплавании.
-Ну что же, еще раз извините за беспокойство.
Положив трубку, участковый обратился к сидевшей рядом Валентине Александровне :"Итак, вы все слышали сами. Будем отправлять детей в приют для сирот".
 
ГЛАВА 3

Ранним утром, пропитанным сыростью и запахом прелой листвы, видавший виды УАЗ остановился у ржавых, перекошенных от времени ворот детского дома, находившегося далеко на окраине многотысячного города жившего своей жизнью. И этому городу, не было абсолютно никакого дела до  трех раненных судьбой детишек.

 Где-то рядом,  в унисон приглушенному городскому шуму, раздавался монотонный стук вагонных колес, кативших в безвестную даль постепенно стихая и сходя на нет.   Лишь изредка эти упорядоченные звуки нарушались громкими гудками товарных составов, несущих свой многотонный груз подобно быстрой реке, которая ворочая как пушинки огромные льдины, словно проснувшийся от зимней спячки великан, стремительно увлекает их к далекому океану.

За железной дверью послышались шлепающие на одну ногу шаги и глухое, недовольное ворчание. После долгой возни, которая сопровождалась сухим, прокуренным кашлем, ворота наконец отворились жалобно повизгивая давно не смазанными петлями.

Уазик, пыхнув синеватым дымом из выхлопной трубы, трясясь и скрежеща всем своим стальным организмом, медленно въехал во двор и остановился у  оскаленного как беззубый рот, выбитыми перилами- крыльца. Дверь кабины распахнулась и из нее в подстывшую осеннюю грязь ступила женская нога в коричневом замшевом сапоге. За ней появилась вторая, и наконец сама их владелица подобрав полы серого драпового пальто явила свое лицо. Лицо пятидесятилетней женщины, на которое жизнь наложила свой отпечаток.

Некогда, наполненные радостным блеском ее голубые глаза  потускнели, стали пустыми и бесцветными. Искорки счастья погасли в них, и на смену веселым, задорным огонькам пришла жизненная мудрость, горечь утрат и душевная боль.

Мужчина открывший ворота, прихрамывая подошел к ней. Это был человек, возраст которого не представлялось возможным определить, ввиду воздействия на его организм алкогольной продукции различных сортов и консистенций.
Кроме того, у него не было левой ноги, а вместо нее из-под залатанной штанины виднелся поцарапанный деревянный протез, первоначальный вид которого давно канул в небытие  жизненных перипетий.

-Здравствуйте, Анна Григорьевна, - опустив глаза и стараясь не дышать в ее сторону сказал мужчина. Но даже на расстоянии в несколько шагов, нельзя было скрыть амброзии вчерашних возлияний.
Анна Григорьевна несколько минут с укоризной смотрела на этого жалкого человека в мятом пиджаке, с не бритым, синюшным лицом, на котором, как лучик солнца пробивающийся сквозь гряду серых туч, выделялся уже пожелтевший огромный синяк.

-Михаил Антонович, - тяжело вздохнув, произнесла она, - ну сколько можно? Ведь здесь же дети, остановитесь, прошу вас.

Мужчина, как нашкодивший ребенок опустил седую, давно не видевшую ножниц и расчески голову не находя что ответить.

Надо сказать, что Михаил Антонович далеко не всегда был таким. Много лет назад, он, подающий большие надежды молодой, перспективный химик,  смог даже защитить докторскую. У него была жена и сын. Но, в какой-то момент все разрушилось как песчаный замок во время прилива. Его жене надоело влачить жалкое существование на небольшую зарплату ученого, и она недолго думая собрала вещи, ребенка,и махнула в Крым, к новоиспеченному любовнику.
С тех пор  жизнь Михаила Антоновича потеряла всякий смысл. Он начал пить запоями, каждый день надираясь до такого состояния, что его больной мозг не мог осознавать, происходящего.

Михаил Антонович пропил абсолютно все. Потерял работу, лишился жилья. Только тогда на него нашло временное просветление. Именно в эту пору ему посчастливилось устроиться в детский дом сторожем. Да и жил он тоже здесь, в маленькой каморке под лестницей, где хранились ведра, швабры и еще всякий хлам.
Пить дядя Миша стал меньше, но насмотревшись за несколько лет работы на искалеченные детские судьбы, он нет-нет да и заливал горькую.

Анна Григорьевна,  придерживая ребят за руки, помогла им выбраться из машины. Женщина, более двадцати лет проработала с детьми-сиротами, но ее сердце так и не зачерствело от увиденного, и  она переживала чужое горе, как свое личное.
Этот раз тоже не был исключением. В ее голове никак не укладывалось, почему к одним судьба чересчур  благосклонна. У них даже не заслуженно, но есть все, а у других безжалостно рвет последнюю ниточку, связывающую их с надеждой на будущее.

Мальчики, крепко обняв сестренку молча смотрели на это черное двухэтажное строение, скорее напоминавшее старый амбар нежели место где можно жить человеку. Грязные, с облупленной краской окна, треснутые стекла коряво заклеенные разноцветной изолентой,  добавляли еще больший ужас в и без того обожженные бедой детские сердца.

-Ну что пойдемте, бедные вы мои,- жалобно вздохнув, сказала Анна Григорьевна и открыла входную дверь, обитую до половины дерматином. Вторая же половина была покрашена краской ядовито-болотного цвета, и это, совершенно гармонично сочеталось со всем окружающим.

Пройдя по узкому, с белеными стенами коридору, пропитанному хлоркой и еще чем-то непонятно мерзким, они поднялись на второй этаж в кабинет заведующей. Постучав в дверь, Анна Григорьевна не дожидаясь ответа вошла, пропуская детей впереди себя.
-Здравствуйте, Анастасия Владимировна,- нарочито официальным тоном, сухо поздоровалась она.
Честно говоря, женщина недолюбливала заведующую этим детским домом. Да и было за что.

Заведение пользовалось дурной славой во всем городе. А с тех пор, как появилась Анастасия Владимировна, все стало только хуже. Дети были вечно завшивленные и полуголодные, то и дело ходили с синяками. О санитарном состоянии и гигиене, вовсе говорить  нечего.
Но вот что странно, новой заведующей все всегда сходило с рук. Поговаривали, будто у нее кто-то из родственников работал в обкоме партии, и видимо занимал там не последнюю должность, раз ни одной комиссии, ни одной проверке не удавалось выявить ни малейших нарушений.

Анастасия Владимировна Поваляева была женщиной властной, привыкшей добиваться своей цели любыми способами. Маленькие колючие глазки, глубоко утопленные под низкими, нависшими бровями, сверлили насквозь, пробирая до самой макушки, и любой человек заглянув в них, чувствовал себя кроликом перед голодным удавом.
Вот и сейчас, брезгливо оглядев вошедших, она вкрадчивым змеиным голосом прошипела:
- Ну, здравствуйте, Анна Григорьевна, передайте пожалуйста документы.

Когда все формальности закончились, детей наконец-то развели по группам. Сонечку к девочкам примерно ее возраста, а Костю и Игоря к мальчишкам постарше.
 Чрезмерно пышных форм женщина с квадратной челюстью, похожая скорее на бульдозер завела их в комнату с давно не видевшими ремонта, обшарпанными стенами, вдоль которых стояли, напоминая останки гигантских животных десять или двенадцать двухъярусных  кроватей.
-Ну что, малолетние уголовники, - мрачно пробурчала она, - принимайте пополнение.

Изо всех углов, словно тараканы стали выползать обитатели этого, если так можно выразиться, жилища. Такие же серые, как оно само.
Несколько пар детских глаз, по волчьи затравленным взглядом долго смотрели на вновь прибывших, словно  проверяя их на прочность.
Наконец, молчаливую паузу прервал мальчишка  лет тринадцати- четырнадцати. По всему было видно, что он  здесь главный.
-Что встали? Проходите, устраивайтесь. Вот  ваши шконки, - он  указал на двухъярусную кровать с подвязанной куском простыни провалившейся сеткой.
Когда мальчики расстелили выданную  завхозом постель и разложили на них свои пожитки, он  позвал их снова.
-Идите сюда, будем знакомиться.

Костя и Игорь осторожно присели на его кровать, и вопросительно посмотрели на не по годам взрослого паренька.
-Меня зовут Женька,- продолжал он, - Женька Рваный. Я здесь старший, если что, обращайтесь ко мне. Ну а вы кто и откуда?
Братья рассказали Женьке все что знали. Хотя и знали-то они немного. Все, что с ними случилось произошло так быстро, что мальчики не в силах были осознать глубину горя свалившегося на них.
Выслушав их рассказ, Женька помолчав немного для важности, авторитетно протянул.
- Да, не повезло вам пацаны. Ну да ничего, здесь почти у всех так. У Васьки вон отца на шахте задавило, мать инвалид, не может его забрать.
Тут все дети как по команде, перебивая друг друга, принялись рассказывать каждый свою историю, одну ужаснее другой.

Витька Шмыга, невысокий светловолосый и вечно шмыгающий носом мальчишка, поведал ребятам что его отец напившись в хлам, однажды уснул в загоне для свиней. Поутру его обглоданные кости нашла соседка, а маму после  этого парализовало.

Костя и Игорь с замиранием сердца слушали эти откровения, и в детских умах весь мир становился с ног на голову. Они, до сего времени жившие в другом измерении, обласканные родительским теплом, кажется оказались за гранью реальности, которая как выяснилось была полной, словно зеркальное отражение, противоположностью человеческому счастью.
Молча выслушав все истории, мальчишки наконец осмелились и в один голос спросили:
-А у тебя, Женька, где твои родители?
-У меня все просто. Батя  в тюрьме, его посадили, когда мне было полтора года, так что я его почти и не помню. Мамка допилась до белой горячки и теперь лежит в «психушке». Есть еще бабка. Живет в деревне, на Урале. Но она уже совсем старая. Там хорошо, лес, река. Я уже два раза сбегал отсюда. Лето проболтаешься в деревне, помогаешь пастухам пасти лошадей, а на зиму обратно в приют. Так что весной я опять "лыжи навострю". Только об этом никому, ясно?

-Слушай, Женя,- Немного стесняясь, спросил Костя, - а почему у тебя такая кличка - «Рваный»?
Женька с важным видом закатал левую штанину. На его щиколотке зиял большой рваный шрам.
-В прошлом году, когда был в деревне волки подрали. Хорошо пастухи вовремя подоспели. Насилу отбили, а то бы совсем разорвали сволочи.
Вопросов больше не было. Все сидели молча, мысленно переживая вновь нахлынувшую боль.

Тишину прервал зычный голос поварихи бабы Любы.
-Дети, на обед,- певуче и по-домашнему тепло звучали ее слова, сопровождаемые металлическим стуком поварешки о крышку кастрюли.
-Ребзя, пойдемте, а то есть очень хочется, - загнусил Шмыга.
Долго упрашивать никого не пришлось, уже через пару минут они сидели за длинными столами покрытыми клетчатой клеенкой, и уплетали за обе щеки щи из квашеной  капусты.

Баба Люба, как практически  и все повара, не отличалась стройностью, но все  ее сто с лишним килограмм излучали добродушие и материнское тепло.
Она всегда старалась приготовить что-нибудь по вкуснее. То пирожков напечет, то оладушек. В дни зарплаты добрая повариха покупала детям целый пакет конфет или фруктов, и все обитатели детского дома платили ей своей любовью. Никогда не отказывались помыть полы на кухне или почистить картошку. Правда, для этих дел выбирали дежурных, но желающих было хоть отбавляй. И повариха всем находила занятие.
Когда с первым было покончено, дежурные принялись сновать между столами разнося второе. Это была пшенная каша, приправленная доброй ложкой сливочного масла.

Костя с Игорем не привыкли к подобной пище, и  едва ковырялись ложками в  тарелках. Сонечка, сидя среди  сверстниц за столом напротив, тоже не проявляла особого аппетита.

Всего в столовой обедало около пятидесяти-шестидесяти детей разного возраста. Здесь были и совсем маленькие, лет пяти-шести, и уже взрослые парни и девушки. Витька Шмыга, сидевший рядом с Костиком, уже выскребал остатки из своей тарелки, а сам голодными глазами косил на едва тронутую кашу мальчика.

-Что, не нравится? Это по началу кажется не вкусно, потом привыкаешь. Ну, если не хочешь давай я доем, не пропадать же добру.
Получив вторую порцию, Витька сразу подобрел. Его карие глаза наполнились сытым блеском.
-Вот до бабы Любы была повариха,- продолжал он. - Так она вообще стремно готовила, жрать невозможно было. А баба Люба – человек.

После обеда ребята вышли во двор. Женька, стрельнув у дяди Миши пару папирос, двинулся с пацанами за баню покурить, а Игорь с Костей пошли искать сестренку. Братья нашли ее в старой, увитой пожелтевшим плющом, беседке. Соня сидела одна, не обращая внимания на происходящее вокруг нее, лишь крепко прижимала к себе своего любимого медвежонка - единственное, что она взяла с собой, и что напоминало ей о тех счастливых днях когда они были семьей.
По щекам девочки текли слезы, догоняя одна другую и оставляя на лице ручейки горечи и тоски по прошлому.

Мальчики сели рядом и обняли ее с обеих сторон, крепко прижавшись друг к другу. Казалось, весь мир исчез за серой дымкой небытия, и лишь три детских сердечка бившихся в унисон, остались на этом белом свете.
Запыхавшийся Витька вывел их из оцепенения.
- Костик, Игорь, пошли скорее, вас Бес зовет!
- Мы сейчас, Соня,- сказали братья и направились вслед за Шмыгой. Завернув за угол деревянной бани, ребята увидели человек восемь-десять куривших подростков, среди которых по росту, да и видимо по статусу выделялся один, Леха Бессонов, но все звали его Бес. Сразу было видно, что он имел здесь непререкаемый авторитет. Все, всегда и во всем старались ему подражать. С открытыми ртами ловили каждое его слово. А если Леха оставлял кому-нибудь покурить, лихо откусывая мундштук папироски, то это считалось пределом уважения, и все мальчишки с завистливыми глазами смотрели на счастливчика удостоившегося почти царской почести.

Леха Бес был высоким, крепким парнем. Ему уже исполнилось семнадцать лет, и как считалось он уже одной ногой шагнул в самостоятельную, свободную жизнь. Увидев братьев, Леха поманил их к себе. Ребята, подойдя поближе, вопросительно смотрели на него, а тот, докуривая папироску пускал по-взрослому кольца, выдерживал паузу, которая, как ему казалось придавала  еще большую весомость в глазах окружающих.

-Новенькие? - наконец кончив упиваться своей значимостью, обратился он к мальчикам. И ребятам вновь пришлось пересказывать Лехе свою  историю. Историю, которую они  хотели забыть, как страшный сон.
-Ну ладно, добро, - наконец выслушав рассказ, Бес обратился к Женьке. - Короче, Жека, объясни пацанам что к чему, а после отбоя будем их прописывать.
Когда шумная толпа мальчишек разошлась, ребята догнав Женьку, наперебой стали спрашивать что это за прописка.

-Ну это знаете, как бы посвящение в пацаны, в детдомовцы. Да вы не трухайте, все через это прошли.
-А без прописки нельзя?- поинтересовался испуганный Костик.
-Понимаешь, Костян, если вы не пройдете прописку, то никто вас не станет уважать как нормальных пацанов. Ведь здесь же как, нужно сразу поставить себя, а то зачморят и постоянно будут гнобить, - популярно объяснил Женя.
Ребята толком ничего не поняли из сказанного кроме того, что это необходимо.

 Расстроенные и  напуганные, они провели остаток дня  с сестренкой. Уединившись от остальных детей,  ребята вновь и вновь переосмысливали все что  с ними случилось, и никак не могли взять в толк почему это выпало на их долю, и как теперь  жить, когда  жизнь превратилась в кошмар.  Дети понимали и то, что среди всей вселенной у них нет никого ближе и родней друг друга. Они верили, что отныне всегда будут вместе.

ГЛАВА 4.

Устав за день, от всего что  за столь короткое время обрушилось на них, мальчишки едва прикоснувшись к подушкам сразу  заснули, уносясь в волшебную страну  грез, где они были счастливы, где мама и папа были еще живы.
Женькин голос, долетел откуда-то издалека и бесцеремонно прервал их счастливые сновидения: « Пора, пацаны, вставайте».
 Братья зевая, быстро одели  штаны , и в тапочках на босу ногу спустились на первый этаж.

-Тихо, - приложил палец к губам Женька, проходя мимо спящего в фойе дяди Миши, но увидев стоящую на  тумбочке рядом со скрюченным на диванчике сторожем «чекушку», мальчик расслабился: «Опять в драбадан, теперь его уже из пушки не разбудишь».
 Ребята прошли по длинному коридору и свернув направо, оказались в туалетной комнате. Человек тридцать мальчишек уже собрались  здесь, ожидая их.

 Серо-зеленого цвета  стены нагнетали и без того мрачную обстановку, а вечно не закрывающиеся краны, монотонно дребезжа струйками воды, заставляли детские сердца биться сильней и сильней.
Неизвестность предстоящего сковала тела мальчиков, ноги стали совсем ватными и казалось, они не могут сделать ни единого шага.

-Ну что пора начинать,- вышел вперед Леха Бес. - Запомните,- обратился он  к Игорю и Косте, -  сейчас мы будем принимать вас в свою семью. Это значит, что вы всегда и во всем должны помогать друг другу, ни когда не бросать в беде, не сдавать, не «крысить» у своих. Вы должны на огне поклясться в этом.

Поднесли две зажженные свечи, и мальчишки держа руки над пламенем,  морщясь от  боли повторили клятву. На обожженных ладонях мгновенно вздулись водянистые волдыри.
-А теперь на крест,- продолжал Леха.
Братьев поставили лицом к стене с раскинутыми в стороны руками, напоминавшими распятие.
 Женька достал две алюминиевые ложки и дал ребятам: «Сожмите зубами и терпите изо всех сил. А самое главное не вздумайте опускать руки».
 Мальчишки стояли лицом к стене и не могли видеть  что происходит за их спинами. Ребят трясло от страха, холодный пот покрыл все тело. Казалось, что за эти мгновения прошла целая вечность.

-Начали,- скомандовал Леха, и все кто находился в туалете выстроились в живую цепочку. У каждого   в руках было мокрое полотенце завязанное тугим узлом.
Первым от толпы отделился невысокий коренастый паренек лет четырнадцати с чуть-чуть раскосыми, похожими на маслины глазами.  Он размахнулся и с оттяжкой  влепил  тугим, мокрым узлом,  Игорю пониже спины.  Хлесткий удар отразился эхом по всей комнате. Игорь застонал от боли, напрягся всем телом, сжал кулаки так что побелели костяшки пальцев, но устоял. Та же участь ожидала и Костю. И он, также  глядя в глаза брата, вытерпел. Потом последовали удар за ударом, мальчишки подходили по очереди и каждый, что есть силы отвешивал братьям по мягкому месту полотенцем.

Когда экзекуция закончилась, ребята едва стояли на ногах. Избитое тело горело огнем, а из глаз ручьем текли слезы. Пацаны,  только что  лупившие их, взяв под руки помогли мальчикам добраться до кроватей.
-Ну вы в натуре молодцы,- похвалил их Женька,- сразу видно пацанский  дух. Ладно, отдыхайте.

Боль ушла не сразу. Она притупилась, и постепенно сходя на нет, превратилась в маленький огненный шарик обжигающий изнутри. Наконец сон завладел детскими телами, и они провалились в беззвучную, окутавшую их подобно туману пустоту.

Утро выдалось пасмурным, мелкий дождь монотонно стуча в окна, скатывался грязными ручейками по давно не мытым стеклам, еще больше убаюкивая безмятежно спящих детей. Игорь, неловко поворачиваясь на своей кровати задел обожженную вчера ладонь и проснулся от жгучей боли. Волдыри на руке лопнули, а из-под содранной кожи сочилась липкая жидкость. Он застонал и попытался сесть, но это ему стоило больших усилий. Наконец, осторожно спустив ноги на пол, мальчику удалось усесться.

Кое-кто из ребят уже встал, и спросонок еле  передвигая ноги заправлял старенькими одеялами свои койки
Вернувшийся из умывальника Витька, вытирая взъерошенные волосы застиранным вафельным полотенцем увидел  Игоря и подсел к нему. Несколько раз, по привычке шмыгнув носом он наконец произнес: «Ну, как ты?»
- Да терпимо,- ответил мальчик, - рука только вот.  Он протянул Витьке покрасневшую ладонь.

Шмыга с видом знатока осмотрел ожог и серьезным голосом успокоил: « Сейчас все сделаем, потерпи немного».

 Сказав эти слова, Витька тут же исчез, как будто не было и вовсе. Уже через несколько минут он вернулся держа   небольшой стеклянный пузырек с растительным маслом.
-У бабы Любы взял,- торопливо  объяснил он.- Давай свою руку.
Игорь послушно протянул ладошку, а Витька, с видом человека знавшего толк в подобных вещах, стал обильно смазывать рану маслом. Затем, покопавшись в тайниках своей пошарпанной тумбочки, извлек оттуда моток бинта, как оказалось двумя днями ранее спертого из кабинета медсестры.

 Вдоволь налюбовавшись своей работой, Витька произнес: «Ладно, давай буди брата. Сразу и ему перевяжем, а то скоро завтрак жрать очень хочется».

Как будто подтверждая слова мальчика,  видневшийся из под короткой майки живот,  стал издавать  звуки похожие на послание внеземного разума, отправленные из далеких галактик человечеству   в лице Витьки Шмыги.
Костя, разбуженный их возней уже проснулся и протирая глаза приподнялся на кровати.

-Давай спускайся, будем делать перевязку,- поторопил его Витька.
Игорь, придерживая брата за здоровую руку помог ему спуститься со второго яруса. Манипуляции с бинтом и маслом закончились. Теперь близнецов, невозможно было отличить друг от друга. С одинаково перевязанными ладонями они были похожи как две капли воды.

Мальчишки, умывшись на скорую руку, прошли в столовую где уже собрались почти все ребята. Не было только Лехи и еще нескольких его приближенных. Ходить на завтрак им было западло и поэтому кто-нибудь из младших приносил поесть им в группу.

После завтрака, дети разыскав Соню направились в приглянувшуюся им беседку. Они  долго сидели втроем, вспоминая родителей, бабушку и те счастливые дни, когда были вместе. Тоска по дому подобно скользкой, холодной змее проникла в их  сердца. Здесь все для них было чужим и диким. Казалось, будто они наблюдают за собой со стороны, а чья-то невидимая рука управляет ими как  фигурками на шахматной доске.
 
Стоит сказать, в этом детском доме мало кого беспокоила судьба воспитанников, а меньше всего заведующую.Почти каждый из сотрудников кое-как делал свою работу, и не более того. Если с детьми младшего возраста от случая к случаю проводились какие-то мероприятия, то ребята постарше были вообще предоставлены сами себе. Почти все они за редким исключением из неблагополучных семей, поэтому стоило лишь догадываться, на что способен изощренный ум обделенных родительской любовью сирот.
 
ГЛАВА 5

Школа, находившаяся километрах в трех от детского дома, была добротным трехэтажным зданием построенным из серого кирпича. Огромный фанерный плакат с ярко-красными буквами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ», украшал ее фронтон и виднелся издалека. Но это обращение ни в коей мере не относилось к тем детям, которых каждое утро привозил к школьным дверям старенький, скрипевший всеми своими шестеренками «Пазик».  Казалось он вот-вот развалится на тысячи мельчайших частей, ныряя в очередной ухаб, которых на его пути было великое множество.

В это морозное октябрьское утро, видавший виды автобус пыхтя и поскрипывая, преодолел последние метры и остановился около свежевыкрашенных зеленой краской школьных ворот, обдав едким сизым дымом опиравшиеся на кованные стрелы забора ветви рябины, с прихваченными первым заморозком гроздьями нереально оранжевых ягод.Их было настолько много, что казалось сотни тысяч маленьких солнц спустились на землю стараясь обогреть ее перед неминуемо надвигающейся зимой.

-Конечная станция, прошу покинуть вагон,- как обычно пошутил Петр Сергеевич, неизменный водитель раритетного авто, именуемого в простонародье не иначе как «ГОРЫНЫЧ», видимо получившего свое грозное прозвище за не менее суровый вид и едкие  выхлопные газы. Последние, на всем протяжении пути, со звериным рыком вырывались из его выхлопной трубы, оставляя длинный, зловонный шлейф.

 Шумная толпа вывалилась из автобуса и подобно маленькому ручейку растворилась в кипящем море бантов и разноцветных ранцев, спешивших на занятия школьников. В след за ними из «Пазика» вышла женщина лет тридцати пяти, в черного цвета строгом пальто и кокетливо сдвинутой  набок шляпе ему в тон. Подав руку, она помогла спуститься Соне. Вслед за ней показалась взъерошенная  голова  Игоря, и наконец, последним на землю спустился Костя, неся ранец сестренки доставшийся ей как переходящее знамя от кого-то из старших воспитанников.

Алла Михайловна Шатрова- так звали воспитательницу, пропустила детей немного вперед,  и оборачиваясь к водителю попросила :"Петр Сергеевич, подождите немного, я скоро".
-Да, конечно,- ответил мужчина, провожая взглядом уже давно приглянувшуюся ему женщину.
Проводив детей в кабинет завуча она представила их:" Костя, Игорь и Сонечка  Быстровы. Они из порядочной семьи. Папа ведущий конструктор на авиазаводе…был, - женщина осеклась и словно оправдываясь, посмотрела на своих подопечных.
- Ну, в общем произошла трагедия. Дети остались круглыми сиротами, - продолжала  Алла Михайловна тяжело вздыхая. - Я настоятельно прошу вас, Серафима Эдуардовна, постарайтесь сделать все возможное, чтобы лишний раз не напоминать детям о случившемся".

Завуч, довольно пожилая седовласая женщина с властным видом и зычным, типичным учительским голосом, с завидной для ее возраста легкостью встала из-за стола и подойдя к окну  на мгновение задумалась, устремив свой взор в какую-то ей одной видимую точку.
-Да, конечно уважаемая, Алла Михайловна, мы сделаем все что в наших силах. И даже больше но…, - помолчав немного она  добавила. - Дети! Откуда в них столько ненависти, столько жестокости? Я уже больше тридцати лет работаю в школе. Не понимаю! Ведь мы не учим их плохому, да и никто из родителей я думаю не хотел бы чтобы из его чада вырос монстр.

-Ну что же, ребятки, пойдемте а то уроки вот-вот начнутся. Серафима Эдуардовна повела их по длинным школьным коридорам которые упирались в широкие лестницы с массивными деревянными перилами. Поднявшись на третий этаж, они остановились у полуоткрытой двери.

 Молодая, симпатичная учительница готовилась к уроку аккуратно, стопками раскладывая на стол тетради и пособия в только ей одной известной последовательности.
-Вот, Сонечка, это твой класс, - сказала Серафима Эдуардовна ласково погладив девочку по головке.

- Светлана Викторовна,- позвала женщина молодую учительницу.

Та, мерно  постукивая каблучками вышла в коридор.

-Доброе утро, Серафима  Эдуардовна,- поздоровалась она с завучем.

Это была совсем молоденькая, невысокого роста, хрупкая, с вьющимися светлыми волосами девушка, видимо недавно закончившая институт. Ее огромные, голубые как озера глаза, источали такое количество радости и любви, что  казалось будто она, желает обогреть ею  все человечество.

-Здравствуйте, Светочка, - поздоровалась завуч. - Вот привела вам новенькую ученицу, - и переходя на шепот, так чтобы не слышали стоявшие немного в стороне дети, добавила,- Сонечка - круглая сирота. Ужасная трагедия. Я знаю вы очень любите детей, да и они от вас без ума. Постарайтесь хоть как-то скрасить ее пребывание в нашей школе.

Серафима Эдуардовна подозвала девочку: « Знакомься, Соня, это твоя учительница Светлана Викторовна. Я думаю, вы найдете общий язык, а нам пора».

Ребята, следуя за женщиной миновали еще один коридор, украшенный  домашними цветами в глиняных горшках, стенгазетами и различными детскими рисунками.
Неожиданно раздался звонок и снующие по коридору детишки, разноцветными стайками, со всех ног, понеслись по  классам.

Постучав в дверь кабинета, завуч пропуская впереди себя мальчиков  вошла вслед за ними.
Ученики при виде ее встали.
- Садитесь, садитесь, ребята,- махнула она рукой.
Увидев свою классную руководительницу, братья сразу поняли что им повезло намного меньше чем сестре. Это была уставшая от жизни, пышная дама глубоко пенсионного возраста. Изогнутые вниз уголки тонких губ, давали понять что она не отличается особой добротой. Представив детей, завуч вышла.

 Как только за ней захлопнулась дверь и звук размеренных шагов, отдаваясь эхом  в опустевших коридорах стал затихать, в классе послышались смешки и шепот. Косые взгляды, брошенные исподтишка, не предвещали теплого приема мальчикам которые до сих пор стояли у учительского стола.

-А ну-ка тихо 3»б»,- пророкотала своим громоподобным голосом  Мария Петровна и так хлопнула журналом по краю стола, что оконные стекла задребезжав, разбудили засыпавшую на подоконнике муху. Последняя, не понимая что происходит, стала ошалело метаться из стороны в сторону пока наконец не нашла себе тихое пристанище и не успокоилась. В классе тут же повисла тишина. Все побаивались грозную учительницу. Не раз она, ухватив своей могучей рукой очередного зарвавшегося ученика за ухо выводила его в коридор. Да и толстая деревянная указка, подаренная ей учителем труда, нередко покидала свое привычное место рядом с журналом и направляемая все той же рукой с ужасающим свистом опускалась на стриженные, втянутые в плечи затылки.

Убедившись что ее действия возымели успех, женщина усадила Игоря и Костю за парту  у окна. Урок прошел в довольно спокойной обстановке и долгожданный звонок, будто послужил сигналом к действию. Дети, словно проснувшись от зимней спячки,  засуетились. Топот ног, визг и смех доносившийся из коридора,  сорвал учеников с места и закрутил в вихре дел намного более важных как им казалось, нежели изучение предмета. Класс сразу же разбился на отдельные группы ребят.

 Кто-то,  впопыхах побросав свои учебники унесся на улицу, чтобы впустую не тратить свои драгоценные десять минут свободы. Девчонки, суетливо перебивая друг друга  собрались на задней парте, и с завидной серьезностью, присущей только светским дамам, обсуждали новые тенденции современной моды.

 Братья, собрав свои пожитки  направились  искать Соню.
Девочка стояла у окна  задумчиво глядя в синеватую даль поверх верхушек покрытых позолотой и уже на половину опавших деревьев. Туда, где по пыльной дороге неслись крошечные машины. Сновали по своим делам еще более маленькие люди. Она никак не могла понять, почему все это происходит с ними. Почему их семейное счастье испарилось как будто разрушенный пустынным ветром песочный замок.
-Ну как ты, сестренка?- оторвали Соню от этого занятия нашедшие ее мальчишки. Девочка обрадовано обняла братьев.
-Я очень скучаю по своим одноклассникам и друзьям. Здесь все какое-то чужое,- с грустью произнесла девочка.- Когда уже нас заберут отсюда?- с надеждой в глазах спросила она мальчиков.- Ведь та тетенька из опеки, ну как ее? Кажется, Анна Григорьевна, сказала что дядя Гриша должен нас забрать.
-Успокойся, Сонюшка,- Костя еще крепче прижал к себе сестру.- Он обязательно нас заберет, нужно только еще немного подождать и все будет хорошо.
Прозвеневший звонок прервал их разговор, и братья еще раз обняв девочку поспешили в свой класс. А Соня отправилась в свой.

Первый учебный день прошел без эксцессов. Учились они хорошо, поэтому от учителей не было никаких нареканий. Со стороны же местных детей, так их называли детдомовцы, тоже было все спокойно. То ли они еще присматривались, то ли вынашивали какой-нибудь очередной коварный план, как  больнее обидеть сирот.

Воспитанников детского дома не любили в школе, и иначе как ублюдками, и уродами, их не называли. Да и последние, не отвечали местным взаимностью. Что и служило поводом для постоянных конфликтов и стычек.
После занятий, Алла Михайловна проверив по списку своих подопечных, усадила их в автобус. Водитель дядя Петя что-то мурлыча себе под нос надавил на педаль газа и «ГОРЫНЫЧ», кряхтя и раскачиваясь, покатил  увозя детдомовцев восвояси.

По прибытию, все разбрелись по  комнатам. Каждый занимался своими делами. Старшие ребята, забравшись по старой пожарной лестнице на чердак  играли в карты, пуская по кругу папироску. Когда наступали холода, это было их излюбленным местом  время препровождения. Натаскав неизвестно откуда куски фанеры и старые картонные коробки, они устроили некое подобие штаба, обставив его старой списанной мебелью.

Женщина с квадратной челюстью, она же «Бульдозер», исполняя обязанности завхоза этого детского дома, сочла своим долгом прекратить эти сборища грозившие пожаром. По ее указанию были перекрыты все пути доступа на чердак. Все лазейки, все люки были заколочены. Но ребята все равно проникали туда, нарушая  запреты. В конце концов, Екатерина Романовна, так звали завхозшу,  сдалась, махнув рукой на  происки ребят. Женщина лишь просила об одном, чтобы аккуратнее обращались с огнем. На что и получила слово пацана от Лехи Бессонова. Он, как признанный авторитет среди мальчишек, дал ей это торжественное обещание, и надо сказать слово свое держал с достоинством.

Костя и Игорь, закончив с уроками помогли сестренке, а затем одевшись вышли во двор. На пустыре за баней, человек десять мальчишек пинали старый потрепанный мяч. Девочки с визгом и хохотом играли в «догоняшки» с черным, лохматым щенком по кличке Висмут. Его больного и голодного принес откуда-то дядя Миша. И теперь отъевшийся на казенных харчах Висмут, считал себя полноправным хозяином здешних мест. Его черная, как вороново крыло шерсть лоснилась. Некогда впалые с торчавшими остриями ребер бока раздулись и стали тугими будто  барабан. Шутливо рыча на убегающих девчонок, он в несколько прыжков догонял очередную жертву, пытаясь не больно укусить ее за ногу, всем своим видом показывая, что это он, а не эти смешливые девчонки вожак стаи.
Соня с братьями направились к своей беседке.

Октябрьское солнце, отдавая свое последнее, накопленное за лето тепло, почти не грело. Становилось зябко, и дети поболтав немного отправились в приют. Благо что уже позвали на ужин. Баба Люба, колдующая у плиты, решила побаловать ребят, и вместе с уже приевшейся пшенной кашей каждому досталось по хорошему куску яблочного пирога. Разомлев после ужина они поднялись в комнату для досуга. Старенький черно-белый телевизор, стоявший на облезлой, некогда красного дерева тумбочке, вещал присутствующим вторую серию «Мери  Поппинс», временами превращая изображение то в причудливые геометрические композиции, то в мелкую,  противно шипящую рябь.

 Женька Рваный, который по праву считался  непревзойденным специалистом в области телевизионных помех, на раз решал эту проблему стуча кулаком по корпусу телеприемника. То справа, то слева, то сверху. Это зависело от того, какой конфигурации были эти помехи. С горем пополам досмотрев фильм, дети разошлись по своим комнатам начав готовиться ко сну.

Костя и Игорь проводили сестру, пожелали ей спокойной ночи и вернулись к себе. Расстелив постель, они улеглись, с интересом слушая Женькину историю о том, как он прошлым летом будучи в деревне поймал тайменя длиной в три метра. И если бы он, Женька не бросил удочку, то этот речной гигант неминуемо затащил его в свой омут. Так как по словам очевидцев этот зверюга утопил, а затем безжалостно сожрал двадцать семь жителей деревни.
Слушая рассказ о гигантской чудо рыбине, мальчишки заснули.

ГЛАВА 6
Прошла неделя. Дети стали понемногу привыкать к  устоявшемуся быту детского дома. Они обзавелись друзьями, а на их потерянных лицах стали появляться улыбки. Но все равно большую часть времени ребята проводили вместе, просиживая часами в полюбившейся им беседке. Иногда, глядя сквозь щели в заборе они узнавали среди прохожих своих родителей. В эти минуты их сердца начинали биться в тысячу раз сильней, не находя места в груди. Но каждый раз оказывалось, что похожая на маму женщина  - чужая тетенька, спешившая по своим делам. А мужчина с походкой как у папы, просто человек в такой же шапке. Сиюминутная радость сменялась горечью и душевной болью.

Дни были однообразны и монотонны, как один. Сегодняшнее утро тоже не предвещало особых перемен. Придя в класс, Соня стала готовиться к занятиям. Первым стоял урок рисования. Девочка выложив на парту альбом и карандаши, достала из ранца своего медвежонка. Она всегда носила его с собой, но никогда Виталик не покидал пределов тесной школьной сумки. На прошлом уроке учитель сказал что они будут рисовать на свободную тему, и Сонечка решила изобразить своего преданного друга. Увидев старенького облезлого медвежонка, черноволосый, похожий на цыганенка мальчуган, подскочив к девочке схватил игрушку и стал носиться по классу размахивая ей над головой.

-Смотрите, пацаны-, вопил он, - игрушку с помойки подобрала и носится с ней.
-Так конечно,- поддержал его голос из толпы,- У нее родители алкаши, откуда у них деньги на новую.
 -Да нет,-  подхватил еще один мальчик,-  мне мама говорила, что когда алкаши рожают детей то выбрасывают их на помойку. Так она там и подобрала медвежонка.

Глаза девочки наполнились слезами: «Мои мама и папа не пьяницы, они умерли. Отдайте моего Виталика, это моя игрушка».

Соня попыталась вырвать из рук обидчиков  дорогую ее сердцу игрушку, но не тут-то было. Окончательно расшалившиеся дети стали швырять и пинать медвежонка, не давая девочке поймать его. Наконец, плачущей Соне  удалось схватить Виталика, но один из мальчишек так рванул мишку из ее рук, что ветхие нитки не выдержали, и игрушка лопнула по швам, а ее содержимое клочьями разлетелось по сторонам.
Девочка рыдая ползала по полу, собирая все что осталось от ее закадычного друга. Маленькими кулачками она размазывала по щекам слезы, которые нескончаемым потоком катились из ее глаз.

Сквозь рыдания были слышны сбивчивые слова:  «За что? Что я вам сделала?» И она с новой силой начинала плакать, прижимая к груди выпотрошенное тело Виталика. Вошедшие же в азарт мальчишки никак не унимались, а слезы девочки наоборот все больше и больше распаляли их. Мальчишки принялись дергать Соню за косички, при этом продолжая обзывать ее: «Помойка, помойка, ублюдочная  детдомовка!»

Больше всех в этом преуспел розовощекий как месячный поросенок, Олежка Логинов, который был зачинщиком всех классных интриг. Подленький, трусливый толстячок, делавший все исподтишка. В конец разрыдавшаяся  девочка, схватив ранец выбежала в коридор чуть не сбив с ног  Андрея Анатольевича, учителя рисования. Не понимая что происходит,он попытался остановить Соню. Но девочка, вырвалась из рук учителя и побежала сама не зная куда, пока не очутилась в маленьком темном закутке под лестницей. Там дав волю слезам, Сонечка просидела часа полтора. Она слышала как не на шутку перепуганные учителя мечутся по школе разыскивая ее, не догадываясь заглянуть в укромное убежище девочки. От такой чудовищной обиды  Соне не хотелось жить. Ей казалось, что весь этот жестокий мир ополчился против нее.

-Вот бы взять и исчезнуть навсегда, чтобы никто и никогда не вспомнил о ней,- думала девочка, сидя прямо на полу в этой кромешной темноте.

 Так, жалея себя, она постепенно успокоилась и заснула, где и нашли ее спящей и зареванной всполошенные исчезновением сестры Костик с Игорем. Увидев опухшие от слез глаза сестры, братья стали выпытывать у нее что же произошло. Но расстроенная Сонечка показав ребятам то, что осталось от медвежонка снова расплакалась. Обида всплыла вновь, заставляя детские слезы литься без остановки.

Сколько не пытались мальчишки понять из бессвязного всхлипывания сестры что же произошло с ней, разобрали только несколько слов, из которых стало ясно что ее обидчиком оказался какой-то Олежка. Ребята, кое-как успокоив девочку повели ее в класс.
-Этот?- спросил Костя Соню, показывая на ничего не подозревающего мальчишку, который как ни в чем не бывало раскладывал на парте счетные палочки.
-Да, - ответила девочка, проглотив соленый ком подступивший к горлу.
Братья, недолго  думая, схватили обидчика за ворот пиджака и принялись что есть силы трясти, приговаривая, чтобы он никогда не смел обижать их сестру.

 Не на шутку перепуганному Олежке все таки повезло. Изловчившись,он вырвался из рук ребят и оставляя победителям кусок своего рукава кинулся наутек. Уже из-за двери мальчишки услышали угрозу в их адрес: «Ну, все вам конец уроды детдомовские. Я все брату расскажу. Он вас уроет.  Землю жрать будете».
Выплеснув эту тираду, Олег плюнул в их сторону и побежал искать поддержки у старшего брата Васьки.

Десятиклассник Васька Логинов, наглый, по-хамски развязанный юнец с пышущими румянцем щеками и тонкой полоской усиков был настоящей трагедией для школы. Ни одна разборка или драка не обходилась без его участия. Все школьники зная его гадкий характер, старались не связываться с хулиганом и обходили его стороной.
После окончания уроков Васька с двумя своими приближенными стоял на школьном крыльце, ожидая когда детдомовцы начнут грузиться в свой уже стоявший под всеми парами автобус. Из-за спины у него ехидно выглядывал младший брат Олежка, с  чувством  злорадства  высматривая среди толпы выходящих воспитанников, своих обидчиков.

-Вот они,-  радостно ткнул он пальцем в сторону проходящих мимо Игоря и Кости.
Через мгновение мальчишки, вырванные из толпы, уже подвергались экзекуции, а  Олежка, раздуваясь от гордости, как падальщик кружил около братьев на которых со всех сторон сыпались оплеухи, и  по поросячьи визгливо подначивал: «Дайте им еще, пусть знают с кем связываться».

Женька Рваный, шедший немного впереди краем глаза заметил какую-то возню. Оглянувшись, как оказалось во время,  он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Его свист послужил командой к атаке. Человек тридцать воспитанников с криками: «Наших бьют», кинулось к месту потасовки. Увидев толпу  детдомовцев Васька, понял что ситуация складывается не в их пользу и поспешил ретироваться вместе со своими подручными на более безопасное расстояние. И уже оттуда угрожающе крикнул:  «Ну,гады, завтра лучше не появляйтесь, будем бить вас, ушлепки!»

Леха Бес и еще несколько пацанов  кинулись было за Васькой  вдогонку,  но тот с завидной скоростью  исчез за углом школы.

Наконец-то, старенький «Пазик», собрав всех своих  пассажиров отъехал от ворот школы. Все  сидели  молча, думая о Васькиных угрозах.
Этот конфликт назревал давно. Маленькие стычки с местными вели к тому, что рано или поздно им придется отстаивать свой авторитет на более масштабном уровне.


Баба Люба накинув на плечи теплую пуховую шаль, вышла на крыльцо встретить ребятишек вернувшихся с занятий. Увидев заплаканную Сонечку, добрая женщина запричитала почуяв неладное: «Господи,  Боже мой, что случилось девонька ты моя золотая?»

Девочка, уткнулась в пахнувший свежеиспеченным хлебом подол поварихи и  опять начала плакать. Ее худенькие плечики судорожно вздрагивали при каждом всхлипывании. Мальчишки, понурив головы молча стояли рядом, наблюдая как баба Люба своей заскорузлой, натруженной  ладонью наглаживая головку девочки успокаивает ее.
-Ну а вы герои, в каких боях- сражениях побывали?-  обратилась к ним не на шутку встревоженная женщина. Мальчишки переглянувшись, наперебой принялись рассказывать о случившемся.
-Ах ироды проклятущие! Что творят олухи царя небесного, - никак не могла успокоиться баба Люба выслушав ребят.- Ну а ты, девонька, не плачь, - успокоила она Соню,- Заштопаем мы твоего мишку, будет лучше прежнего. Давай, где он у тебя?»

Девочка, открыв свой ранец стала извлекать оттуда куски плюша, еще недавно бывшие ее любимой игрушкой. Повариха сложила в подол платья останки Виталика и увлекая за собой Соню пошла  развалистой походкой на кухню.
Вечер в приюте прошел оживленно. Все готовились к завтрашнему дню, понимая что драки не избежать, и что от ее исхода зависит будут ли к ним относиться как  к равным, или они навсегда останутся для всех "детдомовскими  ублюдками".
Ребята, готовились молча и основательно. Кто-то, достав старый солдатский  ремень, затачивал об угол кровати потемневшую от времени бляху. Кто-то, разложив  за баней костер, плавил разбитые аккумуляторы, пытаясь смастерить из них нечто похожее на кастет.

Запыхавшийся Женька, вернувшись со двора, вытащил из-за пазухи пару велосипедных цепей с продернутыми между звеньев бельевыми резинками и с серьезным видом подал одну Косте, а другую Игорю. Мальчишки с осторожностью стали разглядывать эти приспособления.
-Спрячьте подальше, -шепотом произнес Женька, - чтобы воспетки не спалили.
Мальчики послушно сунули цепи в свои драные матрасы, поглубже зарыв их в скомканную вату.

Подождав, когда ребята спрячут свое оружие, Женька подозвал братьев к себе:
"Пацаны, помогите отодвинуть кровать".
Мальчишки, взялись  за стойки и  сдвинули ее с места.

 -Все хватит,- остановил их Женя.

Забравшись в пространство между стеной и койкой, он  принялся колупать гвоздем половую доску. После некоторых усилий, доска наконец поддалась, и их взору явился тайник, который находился под полом. Мальчик начал доставать оттуда металлические трубки залитые свинцом, всевозможные ремешки с привязанными к ним гирьками.

 -А вот и мой «шутильник»,- сказал Рваный, доставая сплетенный из школьных скакалок канатик сантиметров семьдесят длиной, с вплетенным на конце большим круглым магнитом. И наконец, венцом творения оказался «пугач»- изделие, изготовленное из стальной трубки, накрепко прикрученной к куску доски по форме напоминавшей рукоять пистолета.
 
-Это Лехин,- пояснил он разинувшим рты братьям и обращаясь к Шмыге добавил.-  Витек, "мухой" отнеси Бесу. Да спрячь получше.
Когда весь  арсенал был извлечен, а потайная доска водворена на свое место, ребята навалившись, вернули кровать в первоначальное состояние.

ГЛАВА 7

Местом для школьных разборок служила небольшая поляна, с трех  сторон закрытая от посторонних глаз гаражами расположенными буквой П. С четвертой же стороны находился овраг, заросший непроходимым колючим кустарником.
Лишь только закончил звенеть звонок, оповещавший о начале большой перемены, как на "поле битвы", маленькими компаниями стали собираться желающие посмотреть на исход сражения.

Противоборствующие стороны, вооруженные до зубов уже были готовы к драке. Сжав до хруста кулаки они стояли друг против друга. Леха Бес, оглянувшись на своих полных решимости пацанов, скомандовал: «Бей местных!»
Мальчишки сорвались с места и разъяренно кинулись на противников. Все смешалось в бешеном клубке ярости- расплющенные носы, порванные губы, и чавкающие звуки ударов, разбивающих детскую плоть. В гуще схватки Леха увидел Ваську Логинова, который усевшись верхом на одного из детдомовцев что есть мочи  лупил его по лицу окровавленными кулаками. Не раздумывая, Бес кинулся на него и сильным ударом ноги сбил Ваську с истекающего кровью мальчишки.

  -Ах ты гнида вонючая,- прошипел Васька быстро оправившись от удара и бросился на Леху. В руке у него блеснуло лезвие ножа.
Стальной молнией рассекая воздух, нож опустился на Лехино плечо, но чудом увернувшись от удара парень отскочил в сторону.  Из порезанного плеча, тонкой струйкой сочилась кровь, растекаясь темно-алым пятном по белому шелку рубашки.

-Ну сука, молись,- Бес выхватил из-за спины  пугач и направил его прямо в лицо своему противнику. Ослепительно-яркая вспышка вылетев из стальной трубки, бросила в Васькино лицо куски ломаных гвоздей, перемешанных с расплавленной магниевой стружкой. Выстрел, прожигая и разрывая кожу, отбросил его на несколько метров назад.  Но не сухой хлопок выстрела, а истошные Васькины вопли остановили побоище.

Парень судорожно корчась, змеей извивался на земле и охрипшим  от боли голосом звал на помощь. Из обожженного лица  текла кровь, один глаз был почти полностью выжжен, превратившись в горелое, кровавое месиво. Из другого, еще дымясь от неостывшего магния торчала ржавая шляпка гвоздя.
Тишина, на мгновение повиснув в морозном воздухе лопнула, взорванная детскими воплями. Стая испуганных снегирей сорвалась с кустов боярышника, и словно выброшенная  мощной пружиной, взмыла в хрустальную синеву неба. Толпа праздных зевак, как по мановению волшебной палочки кинулась врассыпную.  Уже через минуту поляна опустела. Остались только непосредственные участники этой разборки, да корчившийся на земле Васька.

Опешив от случившегося, школьники пытались хоть чем-то облегчить его страдания. Но дальше заумных советов дело не шло.  Все боялись даже притронуться к окровавленному мальчишке. Наконец, как будто выйдя из оцепенения, кто-то вспомнил о существовании скорой помощи и бросился в сторону школы чтобы вызвать ее. Но было поздно.

К гаражам уже бежали люди в белых халатах, а за ними, едва поспевая, почти весь учительский персонал. Запыхавшись от быстрого бега, врач, высокий седовласый мужчина, поправив сбитые на бок очки в толстой роговой оправе опустился перед раненным мальчиком и проверил пульс.
Убедившись что тот еще жив,он скомандовал стоявшим рядом санитарам: «Носилки, быстро, ему срочно нужна операция».

Раздался  вой милицейской сирены, а через несколько минут на месте происшествия появилось трое служителей правопорядка. Леха Бес, сидя на корточках поодаль, трясущейся рукой  выбросил смятую папироску, и пьяной походкой подошел к ним.
Вскоре все закончилось. Ваську, предварительно вколов ему большую дозу обезболивающего уносили на носилках, а вслед за ними, закованный  в наручники  шел Леха сопровождаемый тремя милиционерами.

Не на шутку встревоженным учителям, кое-как удалось успокоить и развести по классам взбудораженную увиденным толпу школьников. Но о занятиях уже не могло идти и речи. На каждом этаже, в каждом потаенном уголке школы, обсуждалась эта трагическая новость, передаваемая ребятами из уст в уста.
С этого дня начались бесконечные проверки, как в школе, так и в детском доме. Следователь казалось прописался здесь, выспрашивая у детей  о случившемся. Заведующая детским домом  безвылазно находилась в администрации города. Обыски в комнатах воспитанников проводились по два - три раза на дню. Так продолжалось пару недель. Но постепенно все стало успокаиваться и наконец, вернулось в свое русло.

Единственное, что изменилось в свете последних событий, так это отношение к воспитанникам детского дома. Ребята не слышали больше ни одного грубого слова, брошенного в их адрес, ни насмешки, ни косого взгляда. Конфликты прекратились.
После случившегося, родители Олежки Логинова  забрали мальчишку  из этой школы. По слухам, витавшим среди детей, его брату Ваське сделали операцию. Но видеть он мог только одним глазом, да и то очень плохо.

Под свежестью впечатлений, школьники еще долго пересказывали друг другу эту историю, кое-где приукрашивая ее в силу своего детского воображения. Но в конце концов интерес к ней пропал, и вспоминалась она все реже и реже. Как потом выяснилось, семья Логиновых вообще уехала из города, а Леху Беса осудили на семь лет колонии.

ГЛАВА 8

Декабрь выдался морозным. Столбик термометра не опускался ниже минус  тридцати градусов. Усиленные продувавшими насквозь ледяными ветрами холода,  казалось сговорились заморозить все живое в округе. Воспитанники, кутаясь в свою ветхую одежонку, быстро добегали до школьного  автобуса, и таким же способом возвращались в приют после занятий. Ни у кого не было особого желания без нужды лишний раз выходить на пробиравший до костей трескучий мороз.  Даже нахохлившиеся воробьи сидя под крышей, лишь изредка покидали свое убежище чтобы поклевать брошенные им заботливой рукой бабы Любы хлебные крошки.

 Беседку с безжизненными нитями пожелтевшего плюща, где подолгу просиживали ребята, занесло громадными, похожими на снежные барханы сугробами. Теперь дети, большую часть времени проводили у  покрытого ледяными изразцами окна, дыханием протаивая себе небольшое пространство стекла, через которое была видна лишь малая часть двора.

Иногда, в их поле зрения попадал одноногий дядя Миша, который не смотря на жгучие морозы, ежедневно разметал занесенные вьюгой тропинки тонкими змейками пересекающие двор, да лохматого, с заиндевевшими усами Висмута, который с радостным лаем носился вокруг сторожа, пытаясь схватить зубами за вышарканные кончики метлы. Как только это ему удавалось,  пес смешно растопырив уши, пятясь назад незлобно рычал, как будто собирался затащить дядю Мишу в сугроб.  А то вдруг, бросив надоевшую ему игру с метлой, Висмут стремительно набирая скорость, как угорелый носился по двору смешно забрасывая задние лапы, и с разбегу нырял своей потешной мордой прямо в снежные наносы, поднимая вокруг себя искрящееся облако серебристых снежинок. Каждый день был похож один на другой. Запоздалое солнце поднималось из-за маячивших в ослепительно белой изморози невысоких сопок, наполняя заточенное в ледяные чертоги пространство холодным светом.

В один из таких дней, у ворот детского дома остановилась бежевая «Волга» с черными шашечками на дверях и из нее вышел мужчина лет сорока.
В нем сразу же чувствовалась военная выправка. Рассчитавшись с таксистом, мужчина развалистой морской походкой направился к приюту.
Полы его черной шинели при каждом шаге разлетались в стороны, подобно крыльям птицы. Казалось  он шел не по обычной заснеженной тропинке, а по ходящей ходуном палубе корабля, и ни каким штормам и тайфунам не под силу сбить его с ног. Каждый из воспитанников детского дома в глубине души мечтал обрести свою семью. Поэтому, когда в приюте появлялись такие посетители, почти все дети теша себя надеждой, с замиранием сердца прижимались к оконным стеклам.

 Так и в этот раз. Увидев высокого, широкоплечего морского офицера, со сверкающими на черном сукне шинели золотыми пуговицами и такого же цвета кокардой на лихо сдвинутой  форменной шапке, ребята с вожделением, словно боясь спугнуть свое хрупкое как мотылек счастье, сплющив о промерзшие стекла носы, во все глаза смотрели как мужчина будто на параде, фундаментально печатая каждый свой шаг, преодолевал расстояние от железных ворот до дверей приюта.

Костик вместе с остальными детьми разглядывая необычного посетителя, вдруг понял, что он где-то видел этого человека. Когда-то давно был знаком с ним. Эти живые глаза, весело блестевшие из под вздернутых бровей. Эти изящные черные усики.

-Да это же дядя Гриша!- Осенило мальчика. - Ну да, конечно, это он.
Костя, от радости не чуя под собой ног, сорвался с места и побежал искать Игоря с  Соней, чтобы поскорей рассказать им обо всем. Он летел как на крыльях, а в голове пульсировала только одна мысль: «Неужели все закончилось и дядя Гриша наконец-то заберет их отсюда!»

Сердце мальчика билось с такой силой, что он долго не мог придти в себя, пытаясь рассказать брату с сестренкой эту новость. Он, хватая воздух широко открытым ртом был похож на рыбу, выброшенную на берег, а из его нечленораздельных звуков ребята ничего не смогли понять. Наконец придя в себя от волнения захлестнувшего его от макушки до самых пяток, Костя на одном дыхании выпалил: «Дядя Гриша здесь, он приехал за нами!»

Радости детей не было предела, они крепко обнявшись стояли и плакали.  Впервые за все это время лучики счастья заиграли на их лицах улыбками. Выбежав в коридор, в надежде застать дядю Гришу ребята поняли что опоздали, увидев как в полуоткрытой двери заведующей мелькнула пола его черной шинели.
–  Подождем его здесь, -  предложил Игорь.

 Костя и Соня с радостью согласились. Им уже не хотелось возвращаться в свои серые комнаты, давившие убожеством и безмерной тоской.

Разговор в кабинете затянулся надолго. Дети почти час просидели в коридоре ожидая выхода дяди Гриши. Минуты этого томительного ожидания,  казалось превратились в целую вечность. Из-за наполовину открытой двери, до них долетали обрывки разговора. Речь шла о каких-то справках, которых то ли не было у Григория Тимофеевича, то ли он не успел их взять. Ребята недоуменно переглядывались и никак не могли взять в толк, почему их родной дядя не может просто забрать их отсюда и увезти далеко, далеко. Туда,  где  они наверное  смогли бы забыть все что с ними происходило. Наконец дверь кабинета открылась и на пороге появилась раскрасневшаяся Анастасия Владимировна. Рассеянным взглядом посмотрев по сторонам, словно ища кого-то, она заметила   детей и севшим голосом произнесла: «Так вы уже здесь? Ну, проходите».

Женщина, пропустив ребят, еще раз огляделась и  плотно закрыла за ними дверь. Дядя Гриша сидел в кресле напротив стола. Из под расстегнутой шинели, виднелся белый, парадный китель. Увидев племянников Григорий Тимофеевич бросился к ним и своими огромными как ковши экскаватора ручищами, что есть силы прижал к себе. Его глаза наполнились мокрым блеском. Он быстро заморгал ими чтобы сдержать навернувшиеся слезы, но это ему не удалось, и наконец после недолгих усилий сдержаться, дядя Гриша сдался своим эмоциям  а  по его  обветренному морскими ветрами лицу покатились скупые мужские слезы. Он, прижимая  повисших на нем детей без конца повторял одни и те же слова:  «Милые мои деточки , наконец я вас нашел".

- Дядя Гриша,- наперебой голосили  дети,- забери нас отсюда.
Григорий Тимофеевич, еще крепче прижав к себе ребят, с надеждой посмотрел на заведующую: «Анастасия Владимировна, родная вы моя! Вы же видите не могу я их здесь оставить. Может быть можно хоть что-нибудь сделать?»
- Уважаемый Григорий Тимофеевич,- с железной непреклонностью ответила женщина, нервно перебирая авторучку своими худыми пальцами чем-то напоминающими когти хищной птицы,-  я  в который раз повторяю что не в силах вам помочь. Это в конце концов документы. Отчетность. А вдруг проверка какая-нибудь. Мне что в тюрьму прикажете?

Рассерженная женщина в сердцах хлопнула о стол пачкой бумаг, так что серебряная ложечка в стакане с недопитым чаем выпрыгнула из него, увлекая за собой веер брызг давно остывшего напитка.
-Анастасия Владимировна,- не унимался дядя Гриша пытаясь пробиться через холодную броню черствости и непонимания, - неужели из-за каких-то двух трех поставленных не там подписей, дети должны находиться здесь еще неизвестно сколько?

- Послушайте, гражданин,- не на шутку вспылила заведующая, -  если у вас на Быстрова  Игоря  Николаевича  все документы в полном порядке, то я вправе отдать его прямо сейчас. Пожалуйста, забирайте. Но Костю и Соню вы получите только в том случае, если вы, гражданин Костомаров Григорий Тимофеевич, предоставите мне надлежаще составленный документ.
Ребята, с недоумением раскрыв  рты, смотрели то на дядю Гришу, то на заведующую, не осознавая о чем идет речь.

Григорий Тимофеевич, понимая что уже ничего не в силах добиться от этой непоколебимой женщины, виновато опустив глаза обратился к Костику и Соне: «Простите меня,- дрожащий голос его срывался, произнося эти слова, но не сказать он их не мог,-  Я не могу вас сейчас забрать. Вам придется потерпеть совсем немного. Я все сделаю, поверьте, родные мои. Дайте мне совсем немного времени и я заберу вас отсюда».

В миг погрустневшие дети вновь кинулись к нему в объятия. Слезы горечи и обиды ручьями текли  по их лицам и капали вниз, оставляя следы детской тоски на белоснежном кителе дяди Гриши.
Сборы были недолгими. Да и собирать Игорю было особо нечего. Так кое-какая одежонка, которую ребята успели прихватить из дома, когда их забирали в приют. Наконец все вещи  собраны. Все слова сказаны.
Костя с Соней вышли на крыльцо проводить брата. Еще раз, крепко обнявшись напоследок, они долго глядели в след уезжающему такси, которое медленно покачиваясь на ухабах исчезало в морозной дымке, увозя с собой частицу родного и дорогого их сердцам.

ГЛАВА 9
Начались томительные дни ожидания. Серые и монотонные,  наполняющие детские сердца пустотой неизвестности и страхом перед будущим. Многие часы провели они у окна, с надеждой глядя вдаль, туда, где крошечные, похожие на лилипутов люди жили своей жизнью. Там, по ту сторону забора, у них были семьи, была любовь.  От этих мыслей, откуда-то из потаенных уголков сознания всплывала вера, согревающая ребят  в эту лютую стужу. Вера в то, что каждая минута, каждый час, приближают их к встрече с тем единственным счастьем, которое осталось после того, как безжалостная судьба лишила их почти всего что они любили.

Тягучие, похожие на вечность дни, сменялись неделями. Но все ожидания были напрасными. Не приходило ни каких вестей от дяди Гриши и Игоря. На все вопросы ребят, заведующая приютом только разводила руками, стараясь поскорее избавиться от назойливых детей.
Прошел Новый год. Соня отметила свое восьмилетие. Но ни праздничные подарки, ни сладкая стряпня доброй поварихи, не смогли растопить грусть в сердце девочки. Костя тоже бродил сам не свой. Он не находил  места, пытаясь понять почему дядя Гриша так долго не забирает их. Да и Игорь, он же обещал написать им письмо. Мысли путались в голове у бедного мальчика. Надежда сменялась тревогой и наоборот.

Прошло еще два месяца пустых ожиданий. Они, не принесли ребятам ничего кроме новых душевных ран. Дети не могли понять, за что жизнь наказывает их снова и снова, отрывая по частям, и унося неведомо куда родных  людей, словно пожелтевшие листья холодным осенним ветром.
Наступила весна. Яркое солнце все дольше  задерживалось на голубом небосклоне, согревая  теплыми и ласковыми лучами вьющихся в поднебесье птиц.

Костя и Соня  чаще  стали засиживаться в своей беседке, часами наблюдая как с каждым днем оседает почерневший снег, и  словно устав за долгую зиму от морозов, превращается в мелкие хрустальные иголочки со сверкающими на них капельками воды. Совсем скоро, эти переливающиеся всеми цветами радуги иголочки исчезли. И лишь узкие полоски ручейков уносили их былую красоту, сливаясь с мутным потоком весенней слякоти.

Смирившиеся дети уже перестали ждать вестей от своих родных. Они все так же ходили в школу, занимались какими-то обычными делами. Но это скорее происходило по инерции, неосознанно. Мысли их витали далеко отсюда, подобно причудливым облакам которые неслись по небу. Для которых не существовало никаких границ, способных удержать их в замкнутом пространстве.

В один из свободных от занятий и обычных хлопот день, Сонечка с Костей как всегда проводили на своем старом месте. Поджав под себя ноги,девочка сидела на скамейке расчесывая шерстку своему любимому медвежонку. Заштопанный, заново набитый ватой из старых матрасов, Виталик выглядел более упитанным и добродушным. Разноцветные пуговицы вместо потерянных глаз пришитые заботливыми руками бабы Любы,  добавляли еще больше озорства его и без того хитрой мордашке.
Ослепительное солнце жарило почти по–летнему. В темных уголках двора,  исчезли последние островки грязного, перемешанного со щепками снега, а веселые воробьи, гордо разгуливая, пытались выклевать из талой земли что-нибудь съестное. В воздухе носились запахи набухающих почек и молодой травы. Теплый ветерок ласково гладил головы ребят, раздувая смешные завитки волос.

Появление  Женьки нарушило   молчание.
- Костян, видел к нам иностранцы приехали? То ли немцы, то ли шведы. Наверное кого-нибудь забрать хотят,- и тяжело вздохнув добавил. -  По мне так хоть за границу, хоть к черту на рога, лишь бы подальше отсюда. Говорят, у них там в Германии все цивильно. Дома с бассейнами, у каждого по машине. А тут допотопный телевизор, который через раз показывает, да пшенная каша три раза в день.
-Так может они из Швеции?- спросил Костя.
-Да какая к черту разница,- махнул рукой Женька.-  Все лучше, чем здесь пропадать.

Было видно, что с приходом весны  в мальчишке происходили разительные перемены. Его безудержно тянуло на волю, туда где приобретающие зеленоватый оттенок кроны деревьев рвутся в  небесную высь.
-Слушай Женя,- поинтересовался Костя, -  давно хотел тебя спросить, а правда, почему нас почти все время кормят этой пшенной кашей?
-Ты что ничего не знаешь?- немного помолчав, ответил Женя. -  Наша завхозша продает продукты налево.
-А как же Анастасия Владимировна?- Костя недоуменно смотрел на мальчика. -  Она, что ничего не знает?
-Да все она прекрасно знает!- разозлился Женька. - Здесь вообще, без  ее ведома и муха не пролетит. В доле  она с «Бульдозером». Вы же видите все в «рыжье»  ходят, да еще и по машине себе купили, а мы тут жрем эту баланду!- в сердцах плюнул мальчик и зло добавил.- За наш счет наживаются гниды.
Сидевший лицом к крыльцу приюта Женька первым заметил иностранцев : "Да вон же они, глядите",- он ткнул пальцем в их сторону.

 Анастасия Владимировна сама вышла проводить зарубежных гостей. Заискивающе улыбаясь, она о чем-то рассказывала высокому лысоватому мужчине, одетому в темно-синие джинсы и такую же куртку, сопровождая свои слова красноречивыми жестами. Его невысокая тщедушная спутница с лицом цвета вареной брюквы, молча кивала им головой, изредка бросая косые взгляды в сторону беседки с сидевшими там детьми. Проводив иностранную пару до самых ворот, заведующая  смешно перебирая своими худенькими ножками, вернулась в приют.

Понежившись еще немного на солнце,ребята отправились на обед. Не успели дети усесться на свои места, как к Косте, с хитрой, заговорщицкой физиономией подсел Шмыга. По его лицу было видно, что он знает какую-то страшную тайну которая не дает ему покоя и гложет изнутри все его шмыгающее существо. И если он сию же  минуту не поделится этой тайной, то весь мир, вся вселенная канет в тартарары.

-Костян,- подмигивая и без того дергающимся от переизбытка эмоций глазом, едва слышно прошептал Витька,- после обеда приходи на чердак, дело есть.
Быстренько покончив с едой, Костя потихоньку, чтобы не привлекать лишнего внимания обошел приют и взобрался по пожарной лестнице на чердак. Сгораемый от нетерпения Шмыга был уже там. Увидев мальчика он начал тараторить без остановки.

-Короче, Костя видел иностранцы приезжали?
-Видел, и что?
-В общем, такое дело,- на секунду замялся Витька, -  они вас с Соней хотят забрать.
-Иди ты,- не поверил мальчик. -  Откуда  знаешь?
-Да я по коридору шел, а дверь была приоткрыта.  Слышу, они что-то про вас говорят.  Быстровы мол, хорошая наследственность и все такое. Да ты что не веришь?- Выпятив глаза, Витька, уставился  на ошеломленного этим известием Костю.

-Как же может такое быть?- прошептал  мальчик. - А Игорь,  дядя Гриша они ведь приедут за нами.
Схватив Шмыгу за ворот рубашки, Костя принялся что есть сил трясти его приговаривая: «Да ты врешь все, врешь, врешь!»
-Отпусти,  сумасшедший,- Витьке, наконец удалось освободиться от цепких рук мальчика. -  Зуб даю, слово пацана,- он, щелкнул ногтем большого пальца по передним зубам.
- Сам видел, как они заведке какой-то сверток сунули. Деньги не иначе. А она его за картину спрятала. Ну та, что у окна висит. С голой теткой на диване. Отвечаю.

Послышался скрип пожарной лестницы, и из слухового окна появилась взъерошенная Женькина голова.
-Эй, пацаны, вы чего тут прячетесь?- спросил он, наконец взобравшись на чердак.

Вошедший в раж Шмыга, тут же выложил ему все что знал.
Внимательно выслушав Витькин рассказ, мальчик задумчиво почесал затылок и выдал архимудрую фразу: «Ну блин дела!»

Костик, ожидавший от друга более конкретного ответа, от неожиданности раскрыл рот, не в состоянии произнести ни слова. Женька с серьезным видом достал из-за уха папироску, помял ее между пальцев, и присев на стоящий рядом стул закурил, по-взрослому пуская сизые кольца дыма.

-Есть одна идея,- после непродолжительного молчания начал он.-Валим отсюда. Я уже и сам подумывал "лыжи навострить". На улице уже тепло, не пропадем.
-Куда бежать то? - спросил Костя.
-Куда? Так к дядьке вашему в Ленинград. Ты же говорил, что он там живет.
-Там то, там. Только я адрес не знаю. Где его искать?
-Да ты чего Костян, он же моряк. В порту и спросим, его там по любому знают.
-В общем-то ты прав,- согласился Костя. - Когда побежим?
-Э-э-э, брат,- с видом знатока изрек опытный Женька, - тут все не так просто. С пустыми руками не побежишь, нужно припасов на дорогу, да и деньжат немного не помешало бы.

-Пацаны, я знаю, где денег достать,- вмешался в разговор Витек.
-Где? - в один голос спросили Шмыгу мальчишки.
-Так я же говорю, заведка за Костяна с Сонькой деньги взяла и за картину спрятала, а если мы их стырим, то все будет по честному. По совести. Нечего ей детьми торговать.

-Дело говоришь,- согласился обрадованный Женька. - А жратвы мы у бабы Любы выпросим. Она не откажет. Только как мы в кабинет попадем? Заведка ключи с собой забирает?
-Фигня все. Через крышу и в форточку. Я заметил, она ее никогда не закрывает,- нашелся всезнающий Витька.
-Так, когда бежим? - повторил свой оставшийся без ответа вопрос Костя.
-Чего тянуть-то, сегодня ночью и рванем,- ответил, уже почувствовав пьянящий запах свободы, Женька. -  Ты только сестру предупреди. Пусть возьмет  самое  необходимое.

Спустившись с чердака, ребята прямиком отправились на кухню к бабе Любе. Раскрасневшаяся женщина, засучив рукава и напевая что-то себе под нос, колдовала у плиты готовя ужин. Завидев мальчишек повариха расплылась в добродушной улыбке: «Золотые вы мои деточки, только о вас вспоминала, не поможете-ли  доброй женщине перебрать картошку? А то портиться уже в мешке то».

-Конечно баба Люба,- как будто ожидая  этого вопроса ответил Витька.
Обрадованные первой удачей в их серьезном мероприятии, ребята прошли в подсобку, которая так же выполняла функцию кладовки и даже комнаты для отдыха. В шесть рук они быстро перебрали мешок, складывая в большую картонную коробку хорошую картошку, и выбрасывая подгнившую. При этом ребята, не забыли рассовать по карманам и пазухам несколько банок сгущенки и рыбных консервов, хранившихся тут же на полках.

-Ну все, мы закончили,- сказали уже собравшиеся уходить мальчишки, прикрывая предательски выпирающие карманы.
-Помощники вы мои!- засуетилась добрая женщина.- Вот вам гостинец. Покушаете вечером,- и вручила ребятам большой пластиковый пакет, из которого виднелась коробка печенья и еще что-то вкусненькое.

Мальчишки незаметно прошмыгнув по коридору, скрылись в своей группе. Высыпав содержимое пакета, ребята обрадовались. Видимо баба Люба получила зарплату и решила побаловать своих любимцев. У детей глаза разбегались от обилия сладостей. Здесь было и печенье с оранжевой мармеладной начинкой, и халва в красивой жестяной баночке, а также  коробка облитого шоколадом зефира, и в довершении всего, большой пакет настоящих шоколадных конфет. Оставив себе всего понемногу, Женька раздал остальное мальчишкам из своей группы, и те, недолго думая, за обе щеки принялись уплетать сладости, дружно чавкая и громко сопя носами.

Остаток дня прошел как обычно. С единственной разницей в том, что ребята с нетерпением ждали все никак не наступавшей ночи.
Наконец прозвучала долгожданная команда «Отбой», и дети, улегшиеся по своим местам, стали понемногу  успокаиваться.

Костя долго ворочался под стареньким одеялом. Но в конце концов, тоже стал проваливаться в пустоту волшебных грез. Не успели глаза его сомкнуться под тяжестью уставших век, как он уже мчался по свежескошенному лугу. Из под его босых ног, подобно искоркам костра, разлетались в разные стороны бабочки немыслимой расцветки. Одна из этих бабочек золотисто-бирюзового цвета, подлетев к мальчику, стала быстро увеличиваться в размерах. Она с треском хлопала крыльями, и каким-то не характерным для бабочки голосом произносила одну и ту же фразу: «Проснись, Костя, да проснись же ты!»

Мальчик открыл глаза и увидел стоявшего рядом Женьку, который тряс его за плечи.

«Ну, ты и спать,- приложив палец к губам произнес тот, убедившись что Костя проснулся. - Давай одевайся, только тихо».
Быстро собравшись, ребята выскользнули в коридор. Витька уже был там. Увидев мальчишек, Шмыга поторопился доложить им: «Дядя Миша опять в ауте. Так что можно не опасаться».

Костя осторожно приоткрыл дверь в девчачью спальню. Соня не спала, ожидая брата. Она уже собралась с вечера, сложив свои не хитрые пожитки в школьный ранец, не забыв при этом в первую очередь поместить туда же своего пушистого друга.

 Стараясь не шуметь, дети спустились на первый этаж, который оглашался могучим храпом безмятежно развалившегося на диване сторожа. Прошмыгнув мимо него, ребята пробрались в туалет. Открыв окно, Женька нырнул в ночную темень и через секунду раздался его приглушенный голос: «Все тихо, пацаны, давайте по одному».

Первой полезла Соня. Женька, аккуратно придерживая девочку, помог ей спуститься на землю. Вслед за ней последовал ее ранец и сумка с продуктами. Наконец, когда все оказались на улице, и убедившись что все прошло спокойно, они мелкими перебежками, согнувшись в три погибели, благополучно пробрались за баню. Спрятав девочку в зарослях прошлогодней полыни и строго настрого наказав ей  ждать их, дети как тени растворились в ночи, удаляясь в сторону приюта.  Добравшись до пожарной лестницы, ребята осторожно, по одному, поднялись на крышу.

Вот и окно директорского кабинета. Витька извлек из-за пазухи припасенную им крепкую капроновую веревку,и обвязал себя ей  вокруг пояса. Второй конец он отдал Косте и Женьке.
-Смотрите, держите крепко,- произнес Витька. - А как дерну два раза, так тяните обратно.
Мальчишки, перекинув веревку через железную стойку телевизионной антенны, крепко вцепились в нее руками. Витька,спустившись на самый карниз, скомандовал: «Спускайте потихоньку».

От края крыши до директорского окна было не более полутора метров. Шмыга довольно быстро преодолел это расстояние. Как он и говорил, форточка оказалась открытой. Уже через пару минут мальчишка стоял в кабинете отвязывая веревку. Освободившись от страховки, Шмыга на цыпочках подошел к картине и снял ее. За картиной ничего не было. Недоумевая, мальчик еще раз проверил резной багет. Опять ничего. Не понимая что происходит, Витька стал тихонько постукивать по куску фанеры, закрывающему заднюю стенку репродукции. В правом нижнем углу звук показался ему глухим: «Ага, -подумал Шмыга. -  вот ты где их прячешь!»

 Достав из кармана перочинный нож, он отогнул гвоздики, крепившие фанерку. Оттуда с тихим хлопком на пол выпал белый конверт. Открыв его, Витька увидел солидную пачку пахнувших свежей типографской краской, новеньких купюр. Водворив картину на прежнее место, мальчик собрался уже было выбираться отсюда, но что-то остановило его. Подойдя к столу заведующей, он принялся открывать ящики, перебирая бумаги. И вдруг, под папкой с документами, наткнулся на стопку писем перетянутых шпагатом. Взяв их, мальчишка подошел к окну и при тусклом лунном свете прочитал адрес написанный на верхнем конверте. «Детский дом № 16. Быстровым Косте и Соне». Сунув письма за пазуху, Витька обвязал себя веревкой,  и дернул за нее два раза.

Скоро все закончилось. Ребята благополучно спустились с крыши и добрались до заждавшейся их девочки.
-Ну что, пора,- Женька открыл потайной, известный только воспитанникам детского дома  тщательно замаскированный лаз в заборе.
-Витек, ты с нами? - обратился он к Шмыге.
-Да нет, пацаны, я здесь останусь. Удачи вам.
Сунув руку за пазуху, мальчик извлек пачку писем и протянул Костику.
-Что это? - недоуменно спросил тот.
-Это Игорек вам писал. А директриса наверное не стала отдавать.

Еще раз попрощавшись, и крепко пожав Витькину руку, ребята один за другим нырнули в лаз.

 Шмыга, проводив взглядом последний, исчезающий в лунном свете силуэт, вернулся в свою кровать, и поудобнее укутавшись в латаное одеяло, как ни в чем не бывало заснул крепким безмятежным сном.

ГЛАВА 10

Пробираясь задворками, то и дело вздрагивая от лая разбуженных собак, ребята наконец добрались до насыпи железнодорожного полотна.
-Что теперь? - поинтересовался Костя,
-Сейчас самое главное убраться отсюда подальше, -ответил Женька, прикурив папиросу. - Здесь недалеко есть будка станционного смотрителя. Так он прошлой весной помог мне смыться. Может и сейчас все получится.

Более получаса ребята пробирались через разбросанные по всюду шпалы, перевернутые тележки и прочую железнодорожную дребедень, прежде чем вышли к заветной сторожке.
-Вы ждите здесь, а я пойду разузнаю что к чему,- сказал Женя, обращаясь к запыхавшимся ребятам.
На всякий случай, он достал из конверта новенькую сторублевку, сунул ее в карман и бодрым шагом направился к сторожке.

 В маленьком вагончике горел свет и доносился звук включенного телевизора. Мальчик осторожно постучал в дверь. Ответа не последовало. Подождав пару минут, он повторил свою попытку достучаться, только на этот раз его стук был намного сильнее и настойчивее. Приложив ухо к обитой жестью двери, Женька прислушался. Наконец, внутри вагончика раздался скрипучий кашель и приглушенная возня.

-Кого это нелегкая принесла? -  голос был похож на звук рвущейся наждачной бумаги. - Три часа ночи, только прилег,- продолжал голос изнутри, и смачно выругался непотребными словами, поминая всю нечисть которую знал.

Дверь вагончика, с пронзительным скрежетом отворилась. Фигура,возникшая в проеме, поразительным образом напоминала  всех родственников лешего, которых минуту назад, смотритель  использовал как недостающее звено в своих ругательствах. Это был мужчина лет пятидесяти, может быть больше. Более точный возраст его определить  не представлялось возможным.

Обладатель скрипучего голоса имел седую окладистую бороду плавно переходящую в лохматые, подобно строительной пакле, клочья нечесаных волос торчащих в разные стороны. А его немного навыкате  зеленые глаза, ставили большую жирную точку в перечне сходств с болотной нечистью.

Окинув стоявшего на пороге мальчишку с ног до головы  совиным взглядом, мужчина опять задал свой вопрос: «Какого лешего надо? Не положено здесь шастать. Это режимный объект»,- приврал для пущей строгости он
-Вы чего дядя Кеша, это же я Женька, вы меня не помните?
Напрягая все свои извилины, так что его лоб покрылся холодным потом, мужчина старался вспомнить мальчика.
Наконец это ему удалось: «А, Женек из детдома?»
-Да, дядя Кеша,- обрадовался Женька.
-Ты чего тут?- проскрипел наждачным голосом дядя Кеша. - Опять в бега?
-Да есть такое дело. Поможете? - и помявшись добавил. - Только я не один.
Мужчина, взлохматив лешачьи космы  огромной пятерней, ответил: «Отчего не помочь хорошему человеку, тем более не за так».
Женька, поняв намек быстро сунул руку в карман, вынул оттуда сторублевку и протянул ее смотрителю.

 Сразу же заметно подобревший дядя Кеша, поспешно спрятал  стольник в карман старенького, засаленного пиджака и предложил мальчику войти в свою  каморку.
-Да и друзей своих зови, нечего там глаза мозолить.
Женька, выглянув на улицу негромко свистнул, подавая сигнал притаившимся за стопкой  пахнущих креозотом шпал ребятам.

-Пошли Соня, Женька зовет, - Костя взял сестренку за руку и они направились в сторону вагончика.
-Проходите ребятки, сейчас чайку попьем, а потом будем и разговоры разговаривать,- пригласил войти полуночных гостей дядя Кеша.Он поставил на примус старый, покрытый копотью чайник, и чиркнул спичкой.

Синие языки пламени, принялись облизывать потрескавшуюся эмаль видавшей виды посудины. От их ласкового прикосновения, он сначала лениво, как будто набивая себе цену, а затем все уверенней засвистел, и его свист, наполнил это убогое пристанище домашним теплом и уютом. С каждой минутой свист становился  сильнее, и наконец носик чайника, напоминая  пароходную трубу, выбросил в атмосферу струю белого, клубами расплывавшегося под низким потолком вагончика  пара.

Мужчина, разлив в разномастные кружки кипяток, добавил заварки из стоящего на столе пузатого фарфорового  запарника.  Затем, пошарив в тайных уголках своей обители, извлек оттуда горсть карамелек в разноцветных обертках. Положив конфеты в плетеную из соломки вазочку, дядя Кеша гостеприимным жестом позвал детей к столу: «Ну что, путешественники, прошу. Давайте пить чай».
Ребята придвинувшись поближе, принялись уплетать карамель, запивая  конфеты ароматным напитком.

-Ну что у вас? Рассказывайте,- мужчина уселся  поудобнее и  приготовился слушать долгий, сбивчивый рассказ ребят.
Наконец уловив ход их мыслей, он обратился к Женьке как к старшему:" Теперь, ясно. А куда хоть отправитесь-то, знаете?»
-Так ясен перец,- отхлебнув из кружки, продолжал Женя. - Сначала к моей бабушке на Урал. Отсидимся там недельки две-три, а потом Соне с Костиком  надо в Ленинград двигать. Не мог их дядька просто так кинуть. Явно что-то случилось.
-Да, кстати,- обернулся он к Косте, - у тебя же письма от Игоря, почитай что он пишет.

Мальчик достал пачку писем адресованных ему с Соней, и взяв первое попавшееся принялся читать.
«Здравствуйте мои родные, Костик и Сонечка!
Доехали мы хорошо, дядя Гриша меня сразу же устроил в школу, а сам готовит документы, чтобы забрать вас. Так что очень скоро, наверное к Новому году, мы будем вместе.
На этом пока все.
Целую ваш брат Игорь".

-Это старое письмо, читай следующее,- сказал Женька
«Здравствуйте, милые мои!
Вы наверное  уже заждались, когда дядя Гриша приедет за вами. Но его срочно вызвали на работу, и он сказал что вернется через неделю, самое большее через две. Поэтому, я сейчас живу с его мамой, Ниной Васильевной. Она очень хорошая и добрая. От нее я многое узнал о нашем дяде. Оказывается, на самом деле он вовсе никакой не моряк, а морской спецназовец, и  командир целого отряда специально обученных моряков.
Дядя Гриша даже  воевал во многих странах. Тетя Нина показывала мне его медали. Представляете, наш дядя герой! А сейчас его отправили на какое-то секретное задание. Только никто не знает куда. Даже его мама Нина Васильевна. Это военная тайна.
На этом писать заканчиваю. Крепко вас всех обнимаю и целую, ваш брат Игорь».

Ребята никак не ожидая такого поворота событий, опешили. Оказывается их дядя военный, да еще и командир. Почему же он им об этом не сказал?
-Я думаю,- едва проговорила из-за набитого карамелью рта Соня, - ему нельзя об этом никому говорить, раз это военная тайна. Помните, как буржуины пытали  Мальчиша - Кибальчиша, а он все равно не выдал им военную тайну.
-Ладно, читай дальше,- поторопил Костика Женя.

  «Здравствуйте Костя и Сонечка!
У нас случилось несчастье. Нина Васильевна все время плачет. Оказывается, нашего дядю Гришу отправили в Афганистан, освобождать каких-то заложников, и там его сильно  ранили. Теперь он лежит в военном госпитале. Врачи говорят, что у него осколок застрял у самого сердца. А две пули перебили позвоночник, и он не может ходить, даже шевелиться. Я очень переживаю за вас. Как вы там? Потерпите пожалуйста! Как только дядя Гриша поправится, он обязательно приедет за вами.
До свидания ваш Игорь».

-Вот, все теперь ясно,- возбужденно воскликнул дослушав письмо Женька. - Вот почему он не приехал за вами. А заведующая знала все и ничего вам не сказала. Все же ясно, она хотела вас этим иностранцам отдать и денежки срубить, вот гадина какая.
-Дядя Кеша, помоги отсюда слинять, пока нас не хватились,- обратился он к допивающему третью кружку чая смотрителю.

Мужчина, выливая в рот остатки кипятка, смачно крякнул: «Ну что же поможем коли так», - и принялся рассматривать какие-то записи в лежащем на телевизоре журнале, перелистывая смоченным в слюной пальцем зеленоватого цвета листы. 
-Ага, вот нашел,- наконец подал голос дядя Кеша. -  На третьем пути грузовой состав до Челябинска. Отправление через полтора часа. Только локомотив поменяют и поедет.
-Собирайтесь, горемыки,- мужчина,  надев  меховую безрукавку вышел на улицу. Вслед за ним выскользнул Женька и  замешкавшиеся в дверях Костя с Соней.

Смотритель повел детей по железнодорожному полотну, одному ему известным маршрутом, то и дело подныривая под стоявшими на путях вагонами и грузовыми платформами.
Вскоре они добрались до нужного состава с тяжелой техникой,  лесом и  какими-то контейнерами. Пройдя немного вдоль путей, они приблизились к платформе с   новенькими «Уралами», затянутыми брезентом.
-Вот, то что надо,- сказал дядя Кеша. - До самого Челябинска доедете. Только не проспите. Вылезете где-нибудь на полустанке. Если поймают, греха не оберешься.

Мужчина отогнул полог брезента, и ребята заползая по одному, стали забираться в кузов грузовика. Залазившему последним Женьке, смотритель сунул две прихваченные с собой телогрейки: «Возьми, постелите в кузов, все не на голых досках. Ну ладно счастливого пути».
Поправив за  детьми брезент, мужчина весело насвистывая «Мурку»,  бодро зашагал восвояси.

ГЛАВА 11

Дети, забравшись в кузов автомашины расстелили телогрейки и устроились по удобнее. Сквозь дырки в брезентовом пологе были видны редкие звезды, уже теряющие свой яркий свет в предрассветном небе.
Каждый из ребят, глядя на это поражающее величием и бесконечной  красотой зрелище, думал о чем-то своем, сокровенном. Они представляли себя маленькими песчинками по сравнению с бескрайними просторами вселенной, которая  казалось летела прямо на них, вовлекая  в стремительное падение, миллиарды далеких, невидимых глазу планет, хранящих  неведомые человечеству тайны. Розовеющее на востоке небо, понемногу стало терять свой грозный вид. Где-то вдалеке послышался неуверенный клекот ранней птицы, и дети,  устав от событий этой ночи стали засыпать.

Их сон с каждой минутой становился все крепче и крепче. Они уже не слышали как локомотив дав гудок, рванул сцепку вагонов. А те, словно нехотя поддаваясь могучей силе стального механизма поплыли за ним. Постепенно набирая скорость и монотонно постукивая на стыках рельсов, они еще больше убаюкивали спящих ребят, словно стараясь помочь им хоть на какое-то время забыть мир жестокой реальности.

 Громыхая, состав  изогнулся на повороте словно  змеиный хвост, и сбавил скорость.

 Соня, проснулась от надсадного скрежета вагонов, повернулась на бок и через порванный брезент восторженно наблюдала  за проплывающими мимо  громадными сопками, поросшими непроходимыми зарослями вековых сосен и елей. Среди океана тайги, виднелись похожие на сказочных исполинов огромные утесы, покрытые  цветастым одеялом мха и кустарников. Обогнув гору, поезд оказался на равнине. Лаская взгляд немыслимыми оттенками зелени, она казалось бесконечной. Лишь у далекой кромки горизонта, угадывались величественные силуэты заснеженных отрогов. Они словно ограненные искусной рукой бриллианты, вспыхивали в лучах солнца мириадами ослепительных бликов.

Внезапно,  составу преградил путь бурный поток. Он подобно лезвию клинка надвое рассекал замешкавшиеся на его пути перелески и рощицы.  Стремительные воды неслись к далекому океану, то разбиваясь о торчащие скользкие валуны, то укрывая  голубым платком разливов  луга и равнины. Поезд, сбавляя ход въехал на железнодорожный мост, похожий на остов сказочного дракона. Создавалась иллюзия, будто огнедышащее чудовище пытаясь перебраться с одного берега на другой,  так и окаменело здесь навеки.

Наконец проснулись мальчики.
-Что там Соня?  - зевая спросил у сестренки Костя.
-Не знаю. Леса, поля, - пожав плечами ответила девочка.
-Есть очень хочется,- подал голос Женя.
Ребята стали доставать свой скромный провиант, разлаживая  на заботливо припасенную Женькой газету. Чувство опасности, и адреналин ударивший им в головы, обострили голод. Дети в один миг уничтожили почти треть своего запаса.

-Так, все,- остановил их опытный в этих делах Женька. - Еще дня два пилить. Есть то что будем?
-Целых два дня?- ужаснулась Соня.
-А ты думала,- погладил ее мальчик. - Зато когда доберемся, никто  нас  не найдет. Там такая глухомань, что мужики деревенские только за три-четыре дня до ближайшего поселка добираются. Да и то на лошадях. Кругом тайга непролазная и топи.

-А как же мы доберемся? - не унималась Соня.
-Будь спокойна,- похвастался Женька. - Я эти места вдоль и поперек облазил, ну не один конечно с пастухами да охотниками. Так что не пропадем.
Его слова несколько приободрили девочку, и она, достав своего любимого медвежонка, принялась играть с ним, напевая какую-то песенку.
-Слушай Женя,- спросил Костик, - а много эти иностранцы за нас с Соней денег отвалили?
-Точно. Давай посчитаем.

Они достали конверт и принялись пересчитывать новенькие купюры.
-Ни фига себе! - кончив с подсчетом воскликнул Женька. - Десять тысяч рублей, без сотки что я дяде Кеше отдал. Слушайте, нехилые немцы попались, или шведы, кто их знает.

Состав, стремительно мчался огибая сопки, пересекая мелкие речушки и совсем маленькие ручейки. Мимо пролетали ряды стройных березок растущих вдоль железнодорожной насыпи. Казалось, что они с грустью машут убегающему вдаль поезду своими хрупкими веточками.
Устав от однообразного  пейзажа,дети опять заснули.
Наступившая ночь, предательским холодом вползла под  брезент, заставляя ребят плотнее  закутаться в свои легкие курточки.

Проснулись они лишь утром, от стука путейского молотка.  Состав стоял на каком-то разъезде. Костя, заглянув в щелку увидел мужчин в оранжевых жилетах, которые  направлялись в сторону ребят.
Дети затаились, боясь шелохнуться. Рабочие, остановившись около их платформы, простучали тормозные колодки, проверили сцепки и отправились дальше.

-Фу, слава богу пронесло,- выдохнул с облегчением Женька.
-Мальчики, я в туалет хочу,- не вовремя захныкала Соня.
-Подожди пока поезд тронется,- как мог, успокаивал ее брат.
-Я уже не могу терпеть,- не унимаясь ерзала ногами девочка.

Наконец локомотив  дал гудок, дернул состав, и несколько брусчатых построек, медленно проплыв мимо ребят остались позади.
Мальчишки помогли Соне вылезть из кузова, и девочка, забравшись под машину с облегчением сделала то, чего так долго ждала. Вернувшись обратно, она успокоилась и принялась с интересом перебирать какие-то свои девчачьи штучки,  извлекая их из кармана курточки.

Через два дня пути, Женька, дежуривший у наблюдательного пункта,  заметил вдалеке дым заводских трубы. По мере приближения поезда их становилось все больше и больше, а дым, поднимаясь из них мощными столбами, навис над близлежащими строениями огромной, похожей на грозовую, тучей.
-Кажется какой-то город,- предположил мальчик.

Поезд сбавил ход проезжая мимо длинного ряда огромных цехов, соединенных между собой хитроумным сплетением серебристых труб.
Вдали показался город. Его многоэтажные дома, окутанные облаком выхлопных газов и прочих городских выбросов, казались совсем крошечными, похожими на спичечные коробки разбросанные неловкой рукой. Состав, огибая оставшиеся с правой стороны жилые кварталы въехал на  грузовую базу, огороженную высоким бетонным забором. Повсюду маячили, поднимаясь над всем этим скоплением железа,  тюков и прочего хаоса, фигуры больших кранов.

Проехав еще минут пятнадцать, локомотив затормозил издавая звук чем-то похожий на облегченный вздох. Вагоны остановились будто  вкопанные. Но затекшим от долгой неподвижности детям, казалось что они до сих пор движутся. Слабость в ногах, и легкое покачивание в такт движущегося эшелона не проходило, отдаваясь в ушах ритмичным стуком  колес.

-Теперь лежим тихо,- скомандовал Женька.
Ребята затаились, боясь проронить хоть звук, слушая как свистит маневровый то ли отцепляя какие-то платформы, то ли наоборот.
Стало смеркаться, когда эти непонятные детям манипуляции прекратились. Перестали сновать туда сюда толпы людей в спецодежде. Только далекий собачий лай нарушал опускавшуюся на землю ночную тишину. Подождав, когда затихнут последние звуки дневной суеты, ребята стали потихоньку, стараясь насколько это возможно не шуметь, выбираться из грузовика.

Женька отогнул брезентовый полог, первым выбираясь наружу. Присев на корточки возле вагонных колес, мальчик огляделся по сторонам. Все было спокойно. Ребята осторожно последовали за ним.
-А где мы?- шепотом спросил опустившийся рядом Костя.
-Понятия не имею. Нам сейчас главное отсюда смыться, а там разберемся, -  ответил Женя.

Большие прожектора, расположенные по всему периметру огромной территории, лучами слепящего света выхватывали из объятий темноты нагромождения контейнеров, пустых вагонов, кучи огромных мешков с просыпанными из них на землю  матовыми кристаллами.

Дети,  избегая освещенных мест, согнулись в три погибели, пробираясь к маячившему впереди бетонному забору. Минут через двадцать их усилия увенчались успехом, и ребята  добрались  до высокой стены, скрывающей территорию базы от посторонних глаз. Голосом,далеко не внушающим оптимизма, Костик поинтересовался как им преодолеть эту возникшую на их пути преграду.
-Не  боись,- ответил никогда не унывающий Женька. - В любом заборе всегда найдется проход.

Они осторожно двинулись вперед, тщательно осматривая каждый сантиметр бетонной преграды. Наконец,  идущий  впереди Женька по пояс ухнул в какую-то яму. Под его ногами зачавкала  грязь. Тихонько ругаясь, мальчик осмотрелся и обрадовано позвал друзей: «Ну вот, я же вам говорил, давайте сюда быстрее».

Костя помог сестре спуститься в небольшой овражек и сам последовал за ней. Весенние воды, постепенно размывая грунт, со временем пробили себе выход за пределы забора образовав под ним довольно приличный лаз, по которому ребята и не замедлили выбраться наружу. Пройдя по пустырю окружавшему базу, дети наткнулись на небольшую рощицу плавно спускавшуюся в овраг.
-Тут и дождемся рассвета,- решил Женя и двинулся вниз. Соня с Костей последовали за ним.

Свет полной луны, освещая землю помог ребятам найти удобное для ночлега место. Неподалеку от их пристанища оказался  ручеек . Озорное журчание его струек, вселяло надежду и наполняло спокойствием сердца детей.
Мальчики, набрали хвороста и развели костер. Пробежав по сухим веточкам языки  пламени, разгораясь все больше и больше, превращали их в  пышущие жаром, раскаленные угольки.
Дети, расположившись  около костра  стали понемногу согреваться.

Вдруг невыносимо захотелось есть, и они, достав из сумки остатки съестного, принялись уничтожать все без разбора, запивая набранной в пластиковую бутылку найденную тут же, ключевой водой.
Сытость и тепло костра  разморили ребят.  Они  прижимаясь друг к другу, задремали, упершись спинами в крутые стенки оврага.

Раннее утро, пробежав теплым солнечным лучиком по уставшим от передряг, чумазым детским лицам, с разбегу нырнуло в чистую ключевую воду и заиграло яркими бликами на пробивающихся к небу кончиках свежей травы. Открыв глаза, путники посмотрели друг на друга, и не  сговариваясь принялись хохотать хватаясь за животы и катаясь по земле. Лица детей  были покрыты толстым слоем  сажи от потухшего костра и делали их похожими на чертенят.

Насмеявшись вдоволь, ребята умылись в ручье, насколько возможно приводя себя в порядок, и стали обсуждать план дальнейших действий.
Женька предложил добраться до города чтобы запастись кое-какой одежонкой и продуктами, а потом уже искать способ как двигаться дальше.
Достав из конверта часть денег Женя передал их Костику:»Спрячь подальше на всякий случай, мало ли что».

Костя, нашел дырку в подкладке  куртки и сунул туда свернутые купюры.
-А остальное потратим на еду и одежду, да и на дорогу еще останется,- сказал Женька.
На том и порешили.

Пройдя через довольно большую рощу, ребята спустились по крутому косогору и оказались на обочине автодороги. Не смотря на столь ранний час, асфальтированное шоссе кипело обилием автомашин несущихся в обоих направлениях. Понаблюдав немного за нескончаемым потоком, Женька заметил пригородный автобус с надписью на лобовом стекле: «ЩУЧЬЕ-ШУМИХА-АВТОВОКЗАЛ». Быстро сообразив что где-то рядом должна быть автобусная остановка, путешественники отправились в ту сторону, где за холмом скрылся  автобус. Пройдя километра полтора по обочине, обдаваемые дорожной пылью и запахом бензина от пролетавших мимо автомобилей, дети взобрались на вершину холма.

Как Женька и предполагал, внизу, в ложбине находилось маленькое кирпичное строение, покрытое кровельным железом. Дети спустились вниз и подойдя поближе,  увидели нескольких женщин с какими-то коробками, да крепкого паренька в кепке и черном спортивном костюме. Ожидавшие автобус женщины сразу же обратили внимание на трех довольно потрепанных путников, и стали о чем-то перешептываться, бросая косые взгляды в сторону ребят. Не обращая на них внимания, Женя обратился к невозмутимо жующему жвачку мальчишке: «Слышь, пацан, скажи как до города добраться?»

Паренек небрежным движением руки сбил кепку на затылок, затем смачно сплюнув, сквозь зубы спросил: «Не местные что ли?»
-Да.  Так как до города добраться? - повторил свой вопрос Женька.
Мальчик почесал за ухом, и  вернув кепку в прежнее положение, ответил: «Сейчас подойдет 23-й автобус, на него и садитесь. А вам вообще-то в городе что надо?»
-Нам бы приодеться, да поесть чего-нибудь.
-Ну так вы на автовокзале и выходите, там и рынок рядом, и кафешка есть. Я вам покажу, мне тоже в ту сторону.

Их разговор прервал подъехавший старенький «Лиаз». Ребята, пропуская  вперед себя женщин, с трудом протиснулись через  только наполовину открытую дверь, и пробравшись  в конец полупустого салона устроились на заднем сиденье.
Взревевший мотор, со скрежетом включенная скорость, привели в действие механизм этого средства передвижения. Нехотя набирая скорость, оно двинулось по направлению к городу. Ехать пришлось довольно долго. Ребята с неподдельным  интересом наблюдали за проплывающими мимо пейзажами.

Как в фильмоскопе, за окном менялись картинки, приводя детей в восторг. Дачные домики, разбросанные по обеим сторонам дороги,  были похожи друг на друга как детские кубики. Различие между ними заключалось  лишь в бурной фантазии хозяев, выбравших колер для покраски своих наличников и карнизов. Вскоре, цветная мозаика резко сменилась затопленным лугом. В  озерце  с покрытыми осокой и камышом берегами, отражались низко нависшие над водой ветви тальника, в тени которых, мирно полоща  свои перышки плескалась стайка диких уток.

Далее потянулись ряды  полуразбитых, заброшенных складов, устремивших в синеву небес  черные стрелы  стропил.
А вот показалась длинная пашня, посреди которой, как по волшебству выросла маленькая бревенчатая избушка.  Рядом с ней сгорбленная старуха в цветастом платке и резиновых сапогах, утопая в грязи, куда-то тянула привязанную за веревку серую с полинявшей шерстью козу.

Автобус, громыхнув мостами, сделал поворот и въехал в город.
По мере его продвижения, деревянные дома частного сектора постепенно сменялись кирпичными пятиэтажками. Прохожих, следующих по своим делам становилось все больше и больше. Наконец взвизгнув тормозами, автобус остановился у двухэтажного здания  зеленого цвета. На его фронтоне, большими буквами красовалась надпись «АВТОВОКЗАЛ».

Пассажиры, высыпали  из «Лиаза» на небольшую площадь, заполненную точно такими же автобусами. Немногочисленные таксисты, толпились возле своих автомобилей и пили чай из пластиковых стаканчиков, купленный тут же в небольшом кафе.
Туда  и направились довольно проголодавшиеся дети. Заведение, носило довольно эфемерное название  «Мечта», и представляло собой крохотное помещение с парой давно не мытых окон да засиженным мухами потолком.

Изможденная женщина в забрызганном томатным соусом фартуке, со скучным видом листала журнал, опираясь своим огромным бюстом на стойку. Нелицеприятный вид и чересчур скромное убранство «Мечты», ни сколько не повлияло на аппетит  ребят. Заказав у буфетчицы неимоверное количество еды, они принялись поглощать содержимое всех тарелочек появившихся  на их  столике.

Наевшись до отвала, так что не было сил пошевелить даже пальцем, дети кое-как добрались до деревянной лавочки скрытой в тени  зарослей акации. Отдохнув от более  чем  плотного обеда, ребята, сытой, неторопливой походкой направились к таксистам. Заметив  потенциальных пассажиров водители оживились. Один из них отделился от толпы, и  подойдя к детям любезно спросил: «Что ищите? Может подвезти куда?»
-Нам бы дяденька на рынок,- отозвался Костя.
-А деньги у вас есть? - продолжил, потирая руки шофер.
-А то,- Женька, помахав сторублевкой перед носом мужчины, сунул ее в карман брюк.
-Ну, тогда прошу. Лимузин подан, мигом домчу,- открывая двери старенькой «Волги»,  схохмил таксист.

Ехать пришлось недолго. Уже через пятнадцать минут, ребята прогуливались между длинных рядов открытого рынка, заполненных разной китайской лабудой.
Толстые тетки, с ног до головы одетые в свое же барахло, горласто зазывали редких посетителей осчастлививших своим присутствием сию торговую точку. Каждая из них, на все лады расхваливая свой товар, пыталась хоть что-нибудь всучить присматривающимся ребятишкам. В конце концов им это удалось, и ребята, уходили с рынка переодетые во все новенькое. Женька даже купил бабушке в подарок большой цветастый платок с пушистыми кистями, а Соня выпросила огромную соломенную шляпу, которая как  казалось ей очень идет, и делает девочку похожей на знатную даму.

Не успели путешественники выйти из ворот рынка, как дорогу им преградил мужчина в милицейской форме с погонами сержанта.
-А ну-ка стоять,- грозно скомандовал он.- Что-то мне ваши лица знакомы. Вы случайно не детдомовские?
Мальчишки наперебой пытались отнекиваться, но ничего толкового из этого не вышло.  Непреклонный сержант доставил их в опорный пункт, который находился здесь же неподалеку.
-Проходим, молодые люди, не стесняемся,- открыв двери кабинета, предложил им войти милиционер.
Сидевший за письменным столом мужчина, своим видом напоминал бультерьера. Жадно работая челюстями он пожирал чебурек, капающий жирными каплями на форменную рубашку.

Уввидев вошедших, он затолкал остатки чебурека в рот, и быстро  проглотил.
-Ну, кого ты опять приволок, Стоценко?- обратился он к сержанту.
-Да вот, товарищ капитан, - переминаясь с ноги на ногу ответил тот, -  кажись, по вчерашней ориентировке проходят. Детдомовцы из Иркутска. И фотографии вроде их.
-Эх, Стоценко,- заважничал, поднимаясь из-за стола капитан, - учишь тебя, учишь, а ты все равно таскаешь сюда всякий сброд. Хотя одеты вроде во все новенькое. Может, они с родителями были?
-Нет же, товарищ капитан,- затараторил  сержант. - В том то и дело, не было с ними никого из взрослых. Я за ними долго наблюдал. А вот этот,- он ткнул пальцем в сторону Женьки, - вообще чертову уйму денег на шмотки  потратил.

Услышав  о деньгах, капитан заметно оживился.
-А ну-ка обыщи их,  Стоценко,- приказал он.
Из вывернутых карманов детей, на письменный стол капитана   перекочевали:  Женькин перочинный нож, начатая пачка папирос, спички, и заметно исхудавшая, но все равно еще довольно солидная пачка сторублевок.

-Так шантрапа,- выпучив соловые глаза, принялся допрашивать детей капитан, - говорите, откуда у вас столько денег? Украли?
-Нет, дяденька милиционер, нашли, - не раздумывая, соврал Костя.
-Знаю я ваши находки,- продолжал свирепым голосом служитель закона. - Наверное, обобрали кого-нибудь. Значит так, деньги изымаю как вещественные доказательства.
-А детей куда? - подал голос, молчавший до той поры Стоценко. - В обезъянник посадить до выяснения?
-Ты дебил, Стоценко? Какой обезъянник? Гони их к чертям собачьим. Возиться тут с ними. Страна в разрухе, таких как они тысячи по улицам бродят. Буду я на них еще время тратить.
-Ну а вы, господа хорошие,- повернулся он к ребятам, - забирайте свое барахло и выматывайтесь отсюда. Еще раз увижу, засажу в камеру.
Не раздумывая, дети схватили со стола свое добро, и со всех ног кинулись улепетывать куда глаза глядят.

С трудом веря в свою удачу, запыхавшиеся беглецы остановились лишь в каком-то маленьком дворике с детской площадкой окруженной ровными рядами акаций, под сенью которых располагались лавочки для отдыха. Забравшись подальше от людских глаз, в самую чащу густых насаждений, ребятам наконец-то удалось перевести дух.
Немного отдышавшись Костя спросил у друга: «Ну а дальше что будем делать?»

-Дальше? - переспросил Женя, -  Погуляем по городу, поедим чего-нибудь, а то от этой беготни я опять проголодался. В общем, до утра перекантуемся здесь, а утром уж будем думать как до моей бабки добираться.

Поблуждав немного по дворам, они наконец выбрались на какую-то улицу, и пройдя по ней достаточно приличное расстояние, уткнулись носом в заведение с манящей вывеской «Шашлычки у Реваза».

Аппетитные запахи грузинской кухни, струясь из открытых дверей шашлычной, не могли оставить равнодушными  детей, и те не задумываясь вошли внутрь. Хозяин заведения, невысокий, седовласый мужчина с типичной кавказской внешностью, завидев странную троицу суетливо засеменил к ним.

-Вай, вай , гости дарагие, проходите пожалуйста! Садитесь, что кушать будете?Есть шашлык-машлык из свежего барашка, может хинкали, или долму вам принести?
Голодные дети заказали всего и по больше. Благо миллиционеры не нашли Костину заначку.
-Запивать что будете? - продолжал гостеприимный  хозяин.
Ребята взяли по стакану виноградного сока и с жадностью принялись за еду, запивая  ароматные куски прожаренного  до золотистой корочки мяса терпким с легкой кислинкой напитком.
После нескольких глотков, Костя почувствовал как кровь пульсируя ударила ему в голову и приятный жар прошел по всему телу.

-Это наверное от сытной еды,- подумал мальчик и ему вдруг ужасно захотелось спать.
Тело ребенка стало ватным, и сколько он не старался взбодриться, ему это никак не удавалось. Наконец устав бороться с навалившейся на него дремотой, Костя сдался. Его глаза окончательно слиплись и ребенок провалился в пустоту.

ГЛАВА 12

Пронзительный  холод и страшная головная боль, заставили мальчика придти в себя. Он с трудом поднял тяжелые, будто отлитые из свинца веки.
В глазах все кружилось. Серый каменный потолок, покрытый каплями зелено-желтой слизи метался из стороны в сторону.

Наконец, понемногу все стало останавливаться. Костя попытался подняться, но силы совершенно покинули его. Он с превеликим трудом смог лишь оторвать голову от сырого холодного пола засыпанного гнилой соломой. Рядом послышался приглушенный стон. Мальчик, морщась от нестерпимой боли повернулся вправо, и увидел сестренку лежавшую на полу в скрюченной позе. Стон повторился вновь. Соня открыла глаза пытаясь что-то сказать. Но с ее запекшихся губ слетало только непонятное мычание. Из темного угла каземата раздалось кряхтение и возня. Придя в себя Женька, выругался отборной бранью и на четвереньках подполз к   ребятам.

Вот дерьмо-то, твою мать, - зло бросил  мальчишка.- Где мы, черт возьми?
-Что с нами будет, ребята?- тихо заплакала Соня.
-Успокойся сестренка, не плачь,- сам трясясь от страха, попытался успокоить ее Костя.
Но девочка заревела еще громче: «Я боюсь, а вдруг нас всех убьют?»- причитала она, нервно вздрагивая в объятьях брата.

Женька подбежал к двери, сколоченной из крепких проморенных досок и принялся изо всех сил дубасить по ней руками и ногами.
-Откройте кто-нибудь, выпустите нас отсюда,- во все горло вопил он.

За дверью послышались тяжелые шаги. Мальчик умолк. Заскрипел ржавый засов, и на пороге возникла громадная звероподобная фигура. Это был мужчина в черной майке с автоматом наперевес. Его лицо, заросшее густой бородой,  напоминало большую грушу из которой высосали весь сок. От этого она сжалась, образуя множество складок и морщин. Человек-«сушеная груша» так двинул опешившему Женьке по уху, что тот кубарем откатился в угол и затих.

-Заткнитесь, щенки,- наведя на них ствол автомата прохрипел бородач.-  а то всех замочу.
Дети, в ужасе окаменели словно истуканы. Было только слышно как всхлипывает Соня. Мужчина, видя что его слова возымели должное действие, вышел, громко хлопнув дверью. Заскрипел  засов, и тяжелые  шаги странного надзирателя стихли. Насмерть перепуганные ребята боялись проронить хоть слово. Так и сидели молча до тех пор, пока за дверью снова не услышали приближающиеся голоса. Еще больше перепугавшись, они крепче прижались друг к другу,  с ужасом глядя на  дверь.

Теперь мужчин было двое. Человек с автоматом обратился к своему спутнику: «
-Э-э послушай, Ризо, товар хороший, тридцать кусков зелени давай и забирай их.
-Да ты в своем уме ? За этих заморышей я и половину не выручу.
-Хорошо, Ризо, какая твоя цена?- начал торговаться бородач.
-Пять тысяч не больше.
-Ты старый, хитрый лис, своего не упустишь. Ладно, давай сойдемся на пятнадцати. Ну как по рукам?

Мужчины пожали друг другу руки, и человек в светлом костюме с элегантными черными усиками, достав из кармана пиджака пухлую пачку зеленых купюр, передал их бородачу. Тот с заметной жадностью схватил деньги и спрятал за пазуху, а затем прикрикнул на детей: «А ну, щенки, быстро встали и пошли!»

Ребята, как марионетки  управляемые невидимой рукой кукловода, встали и с дрожью в ногах направились к выходу. За дверью оказался длинный коридор, освещенный тусклыми лампочками. Где-то далеко капала вода. Этот звук, во сто крат усиленный гулким эхом, гремел в ушах детей словно раскаты грома. Бородач шел позади и  все время подталкивал ребят в спины дулом автомата, поторапливая их.

 Сырой, низкий коридор, как извилистый лабиринт поворачивал то вправо, то влево, и наконец вывел их в просторное  помещение, освещенное дневным светом, попадавшим через оконный проем, сквозь который были видны заводские постройки.
Ризо открыл дверь на улицу и не успев выйти, получил могучий удар в голову. Тяжелый кулак, подобно мчащейся электричке промелькнув в воздухе сбил его с ног. Мужчина, перевернувшись через голову отлетел назад  и потерял сознание.
На пороге появилось несколько молодых парней крепкого телосложения. Бородач, вскинув автомат дал очередь в их сторону. Один из входящих, хватаясь за плечо вскрикнул от боли. Здоровяк в черной кожаной куртке стоявший впереди, выхватил из-за пояса внушительных размеров пистолет.

Вороненый ствол «Пустынного орла» с ужасающим ревом изрыгнул столб пламени. Пуля калибра 12,7 разорвала голову бородача, как спелый астраханский арбуз и она, разлетаясь на мелкие кусочки, подняла  облако кровавых брызг.
Ребята, став невольными свидетелями бандитской разборки, были  до ужаса напуганы происходящим. Они забились в дальнем углу помещения, ожидая худшего. Соня уткнулась лицом в плечо брата, тихонько плакала.
Ее худенькие плечи трясло как от озноба.

Здоровяк, огляделся по сторонам,  сунул пистолет обратно за пояс и спросил у раненного парня закрывающего плечо окровавленной ладонью: «Грач", ты как?»
-Жить буду, слегка только зацепил, падла .
-"Мичман», а с этим что делать?-спросили стоявшие позади четверо молодых ребят, вооруженных бейсбольными битами.
-На трубу его подвесьте,- ответил здоровяк. По всему было видно, что он у них старший.
Двое парней, подняли  лежащего на полу Ризо  и приковали  наручниками к куску трубы который торчал из потрескавшейся кирпичной стены. Придя в себя после мощного удара, тот мутными глазами обвел окружающих, и харкая кровавой слюной прохрипел: «Вы что оборзели? За мной Томаз Нахичеванский стоит. Знаете такого? Кровью своей захлебнетесь».

"Мичман", подойдя к висевшему в позе ласточки Ризо, с размаха ударил его в челюсть.
-Слушай сюда, "фуфло", и передай своему хозяину. Слава Златоуст будет рвать вас на британский флаг за беспредел. Вы что думаете,  мы фраера дешевые? Что можно вот так просто спустившись с гор  нас в стойло поставить ? Вы,  муфлоны позорные решили кусок Уральской земли отхватить, суки?
 Ризо процедил сквозь сломанную челюсть: «Томаз вор авторитетный, он не простит наезда. Будут разборки,  все поляжете».
Молоденький паренек,  позади Мичмана, не выдержал и с оттяжкой приложил битой по ребрам чересчур расхрабрившемуся Ризо. Тот, взвыл от боли и стал выкрикивать ругательства на своем языке.

-"Хруст" и ты "Кот", сломайте ему руки, и бросьте здесь. Пусть эта шестерка ползет к своему хозяину. Пусть от Златоуста привет передаст,- приказал своим Мичман.
Двое здоровых бугаев в  спортивных костюмах, недолго думая принялись молотить по вывернутым рукам пленника своим грозным оружием. От мощных ударов тяжелых бит, кости на руках Ризо лопнули и порвав кожу вылезли наружу. Кровь хлынула на пол. Истошно закричав от боли, тот потерял сознание. Кот и Хруст сняв с обмякшего тела наручники, бросили его на грязный бетонный пол.

-Слушай, "Мичман",- окликнул  старшего   "Грач",- а малых куда?
Только сейчас вспомнив о ребятах, здоровяк приказал отвести их в машину.
-По дороге разберемся, что да как,- ответил он и направился к выходу.
-Пойдемте, горемыки, не бойтесь, не обидим,- помогая детям подняться,  как мог  успокоил их Грач.

Женьку, Соню и Костю усадили в черный джип стоявший у входа, и они выехали с территории заброшенного завода. Вслед за ними рванула новенькая «Ауди», оставляя после себя сизое облачко выхлопных газов. Сидевший на сиденье рядом с водителем "Мичман", повернулся назад.Он долго рассматривал перекошенные от страха лица ребят, которых трясла лихорадочная дрожь, а зубы стучали выбивая барабанную дробь. Затем  достал термос с горячим кофе, и налив стаканчик добавил туда несколько капель коньяка, чтобы хоть как-то привести перепуганных детей в чувство. Хлебнув немного живительного напитка, ребята понемногу стали приходить в себя. Их белые как саван лица порозовели, а глаза приобрели осмысленное выражение.

-Ну что, шпана, ожили?- спросил их "Мичман", - А теперь рассказывайте, как вы сюда попали.
Женька, понимая что все худшее уже позади, принялся рассказывать всю историю от начала до конца. Внезапно прервав  рассказ, успокоившаяся Соня, опять заплакала навзрыд, что-то причитая. Горькие слезы текли по ее щекам, оставляя мокрый след на чумазом лице девочки.

-Э, девонька, хорош рыдать,- принялся неумело уговаривать девочку не переносивший детских слез "Мичман".-  Скажи лучше что случилось то? Все же в порядке, плохих дядек мы наказали. Так что "харе моросить".
Но Соня не успокаивалась, а даже наоборот принялась реветь пуще прежнего, что-то приговаривая, задыхаясь от слез, и всхлипывая. Из всех ее причитаний, Мичман смог разобрать одно только слово «Виталик».
 Нахмурив брови, он обратился к мальчишкам: «Кто такой Виталик?»

-Это ее любимый медвежонок. Она с ним никогда не расставалась,- ответил Костя, пытаясь успокоить не на шутку разревевшуюся сестренку.
Парень сделал серьезное лицо, пытаясь осмыслить сказанное, и наконец приняв решение повернулся к Женьке: «Куда, малой, ты говоришь заходили поесть? К Ревазу?»

Мальчик утвердительно кивнул головой, и предчувствуя, что назревает что-то нехорошее, судорожно сглотнул ком подступивший к горлу.
Мичман повернулся к парню  за рулем: «Давай-ка, "Кот", заедем к этому  «чайханщику», потолкуем. Знаешь где это?»
"Кот" закивал головой, добавив газу. Мичман, глядя на бегущую под колеса джипа дорогу, на минуту задумался.

 Он вовсе не был конченым бандитом как  эта шушера, которая сейчас повылазила изо всех щелей, любой ценой пытаясь урвать себе кусок послаще да пожирнее. И звали его не "Мичман", а просто Сашка, Сашка Воробьев. Рос Сашка в очень приличной семье. Мама была врачом, отец работал мастером  на шахте. Мальчик рос как и все дети в нашей стране. Ходил в школу,  гонял с пацанами в футбол. Когда пришла пора идти в армию, он сам попросил военкома отправить его на флот. Здесь Саша Воробьев и попал в морпехи, дослужился до прапорщика. Так к нему и приклеилась кличка "Мичман". Потом был Афганистан, ранение. Когда он вернулся домой, то оказалось что герои никому не нужны. Как и тысячи таких же  ребят, Сашка был брошен на произвол судьбы.
Кто-то из них спился и умер под забором, кто-то наложил на себя руки, а он Сашка Воробьев- прапорщик морской пехоты, встретил Славу Златоуста, и понесла его судьба по кривой и опасной дорожке.

Джип затормозил у шашлычной, рядом приткнулась, ехавшая  позади «Ауди».
-Сидите здесь и никуда не выходите,- сказал "Мичман" и хлопнув дверью вышел из машины.
Братва из «Ауди», разминая затекшие кости направилась вслед за ним. Через несколько минут из шашлычной раздались истошные крики, грохот и звон битой посуды. Когда все утихло, на пороге появился Мичман со своей свитой. Открыв заднюю дверь, он подал ребятам сумку: «Ваши пожитки?»

Женька проверил содержимое. Все было на месте: и Сонин медвежонок, и платок, купленный для бабушки, и даже старенькая Костина курточка. Видимо хозяин шашлычной еще не успел избавиться от детского барахла.
-Да, наше,- обрадовано ответил он.

Соня, завидев Виталика, крепко прижала его к груди. Лицо девочки засияло чистой, неподдельной радостью, и она, сидевшая до сих пор молча,  наконец произнесла: «Спасибо, дядя "Мичман", что вы вернули мне Виталика»,- и поднявшись с сиденья крепко обняла могучую шею бандита.
-Да ладно, чего там,- "Мичман" отвернулся к окну, стараясь скрыть, как по его щеке побежали слезинки, выбитые детской искренностью из его давно огрубевшей души.
-Ладно, поехали домой,- скомандовал он.
 Джип, рванув с места, понесся по пыльной дороге, обгоняя раскорячившиеся на трассе ошибки отечественного автопрома.

ГЛАВА 13

Слава Златоуст, он же Вячеслав Зеленцов, не был "вором в законе", однако, пользовался непререкаемым авторитетом среди Уральской братвы. Ни один сходняк, ни одна более-менее стоящая разборка, не обходилась без него. В свои тридцать восемь  лет он уже имел три судимости оставленных за плечами. Ему довелось повидать многое, но он всегда придерживался старого "воровских кодекса". Не то, что эти молодые выскочки, которые беспределом попирая все законы, любой ценой пытались подняться на самую верхушку преступной иерархии. По всем тюрьмам и лагерям ходили легенды о его справедливости. Всякий раз, когда Златоусту доводилось разбирать какие-нибудь бандитские "заморочки", делал он это по совести  и по понятиям, а не руководствуясь целью наживы.

Сейчас, на Урал и без того раздавленный "мышиной" возней в правительстве, повалил всякий сброд, пытаясь откусить кусок "сладкого пирога", скупая за бесценок разрушенные заводы и фабрики, тысячами выбрасывая работавших там людей на улицу. Слава понимал,  если не отстаивать свою территорию, то очень скоро ее разорвут на части все эти новоиспеченные авторитеты. Кого только не принесло сюда в поисках легких денег.
Одни только выходцы из Кавказа доставили  им  немало хлопот. А теперь еще и москвичи протянули свою жадную лапу, пытаясь наложить ее на все это брошенное государством на произвол судьбы, немереное богатство. Златоуст, пытался объединить местную братву, чтобы как-то противостоять этой инвенции и искоренить беспредел, которым не чурались  новоявленные нахлебники.

 Стоя у окна, он курил одну сигарету за другой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино. Переосмысливая происходящее, он глядел как за  высоким кирпичным забором, братва от безделья гоняет мяч. Как бродяга-ветер раскачивает макушки высоких сосен, растущих густой стеной вокруг его загородного дома. Как стайки диких гусей, чуя приближение лета, несутся куда-то вдаль, скользя по манящей небесной глади.

Открывшиеся ворота впустили во двор джип, а вслед за ним въехала покрытая  дорожной пылью «Ауди».
-Сашка "Мичман" вернулся,- подумал Златоуст и стал спускаться по винтовой лестнице на первый этаж.
Слава отправил  братву  в Асбест, где начали поднимать голову неизвестно откуда взявшиеся грузинские «авторитеты», которые пытались силой захватить его, Златоуста, территорию. Выйдя во двор, он направился к  "Мичману". Мужчины обменялись рукопожатиями.

-Что брат, как съездил? Передал привет Томазу?
-Да, все нормально. Слушай, Слава, эти "пиковые" совсем "рамсы" попутали, они уже детьми стали торговать. На органы что ли сдают?
-Не может быть!
-Да отвечаю, брат.
"Мичман" подал знак "Хрусту". Тот вывел детей из машины и подвел к Славе.

Златоуст с жалостью смотрел на этих потрепанных, чумазых ребятишек.
-Ну,  рассказывайте, бродяги, что стряслось?
И ребята, уже в который раз поведали свою историю, начиная с побега из детского дома и кончая нынешними злоключениями. Услышав о детском доме Слава заметно оживился : «А из какого вы детдома, горемыки?»
-Из 16-го,- ответил Женя.
На лице Златоуста появилась улыбка удивления.
-Прикинь,- обратился он к "Мичману",-  я сам из этого детского дома, только давно это было.

-Вот это "зехер"!- ответил еще более удивленный Сашка.
-Ты вот что, брат, детишек отправь в баньку, пусть отмоются. Переодень их, накорми, а то смотреть страшно. Голимая босота. А потом уж и порешаем, чем мы им сможем помочь,- распорядился Слава.

"Мичман" кивнув головой, увлек за собой детей, направляясь в сторону добротной рубленой из кругляка бани, которая так кстати оказалась жарко натопленной.
Отмытые и  разомлевшие после долгих мытарств ребята, облачились в новенькие, правда не совсем подходящие  им по размеру вещи. Их усадили за стол, заваленный всякими вкусностями. От этого изобилия у детей разбегались глаза, и они с жадностью набросились на деликатесы, поглощая их один за другим.
-Ну что, босяки, - входя  в столовую Златоуст, прервал их пиршество, -  что собираетесь делать дальше?
-Да мы хотели к моей бабушке в деревню, пересидеть там пока нас разыскивают, а потом с ребятами в Ленинград махнуть. Я с детства мечтаю увидеть белые ночи,- ответил, прожевав солидный кусок пирога, Женька.
-А бабушка-то у тебя где живет, в какой деревне?
-Есть речка такая, Тогузак, и деревня так же называется, только «Малый Тогузак», слышали, может?

-Да, бывал я в этих местах. Глухомань жуткая, но охота там славная.
Немного подумав, Слава добавил: «В общем так, сейчас всем спать, время позднее.  Завтра с утра Саша поедет по делам. Ему в ту же сторону, он вас и подбросит. Да, вот возьмите на всякий случай, в дороге пригодится».

Слава достал аккуратно свернутые в трубочку купюры и отдал Женьке.
-А теперь отдыхать, вставать рано придется.
Впервые за последнее время ребята заснули крепким, безмятежным сном, зная что никто их не потревожит. Утонув в новых простынях, они тут же растворились в объятиях сладких сновидений.

Рано утром их разбудил "Мичман". Александр почти не спал. Лишь только забрезжил рассвет, нанося свои алые краски на холст светлеющего за полоской леса горизонта, он уже готовил машину. Путь был не близким. Все это время он судорожно пытался что-то вспомнить. Что-то из далекого прошлого.  Но всякий раз, когда ему казалось что он ухватился за эту едва видимую ниточку воспоминаний, она бесследно исчезала в глубинах его сознания.
Заспанные дети долго копались, собираясь в дорогу.

 Наконец, потягиваясь и позевывая, они появились на высоком крыльце с крепкими дубовыми перилами. Заждавшийся возле джипа "Мичман" поторопил их. Взревел мощный мотор, и машина выкатила со двора. Выехав на трассу Саша добавив газу, спросил Костика: «Слушай, малой, а как ты говоришь  вашего дядю зовут?»

-Костомаров Григорий Тимофеевич,- недоуменно пожимая плечами ответил мальчик.
-А я ведь вспомнил его,- обрадовано произнес Александр. - Наконец-то вспомнил. Мы воевали вместе. Меня тогда ранили в горах, а ваш дядя тащил меня на себе километров сорок, пока к нашим не выбрались,- и помолчав добавил. -  Хороший мужик ваш дядя! Геройский!

Наступила тишина. Каждый думал о чем-то своем. Сашка "Мичман" вспоминал ту далекую жизнь, где он был не бандитом, а героем, который, как ему тогда казалось, воевал защищая свою Родину.
Костя, представлял себе что совсем скоро они встретятся с дядей Гришей и Игорем.
А Женька ничего не представлял. Он просто спал,   устроившись на заднем сиденье джипа.  Ему снилось, как он босоногий скачет  на лошади по свежескошенному лугу, рассекая грудью прохладный утренний ветерок, несущий запах леса и полевых трав.

В это раннее время дорога была совершенно пустой. Редкий автомобиль, проносясь мимо них, обдавал ребят высунувшихся в окно струей теплого ветра. "Мичман", то и дело подбрасывая газу, уверенно вел джип объезжая выбоины и колдобины.

Наконец остановившись около развилки, он повернулся к ребятам: «Ну вот и приехали. Видите вон ту тропинку?- он показал на узкую проторенную дорожку, ведущую в лесную чащу. - Пройдете по ней метров пятьсот и выйдете на старую  дорогу. По ней километров пятнадцать- двадцать до твоей деревни, Женька. Ну ладно, давайте прощаться,  а то у меня очень мало времени. Удачи вам".

Дети, выбравшись из джипа спустились с дороги, и дружно помахав "Мичману", бодро зашагали в сторону лесной опушки. Александр,провожал взглядом эту странную троицу думая о том, что же ждет их впереди. Что будет с ними через десять лет? Какими людьми они станут?

Предаваясь своим размышлениям, он даже не  заметил  как рядом остановились две темные девятки и из них вышло человек семь- восемь кавказцев с автоматами наизготовку. Из оцепенения его вывел лязг затворов. Он попытался повернуть ключ зажигания, но было  поздно. Автоматные очереди разорвали тишину окружающего леса. Через мгновение, "Мичман" уже  был мертв. А кавказцы все продолжали стрелять по изрешеченному пулями джипу, пока не опустошили все магазины.

Ребята почти дошли до леса, когда услышали звуки стрельбы. Обернувшись, они увидели как с места рванулись две легковушки. Через несколько секунд раздался взрыв, поднявший в небо стаю напуганных птиц. Джип подбросило в воздух и перевернув несколько раз, швырнуло на искореженную крышу, превратив его в огромный факел.

Не сговариваясь, дети со всех ног кинулись бежать прочь от этого места. Ребятам было страшно подумать что стало бы с ними, случись это несколькими минутами раньше. Они бежали не разбирая дороги. Наугад. Запинаясь о  валежник. Колючие ветки нещадно хлестали их по лицам, цеплялись за полы одежды, как будто лес не хотел пускать  непрошеных  гостей в свои владения.
В конце концов,  выбившись из сил от долгого бега, они как подкошенные рухнули в глубокий, пахнущий сырой землей мох. Непроходимая густая чаща окружала ребят, упираясь верхушками могучих деревьев в небесную высь. Безжизненный лес закрывал даже солнечный свет, который и без того едва попадал в это царство безмолвия.

Поваленные ветром  стволы  сосен и лиственниц, были похожи на причудливых чудовищ, застывших в неестественных позах. Ни одного дуновения ветерка, ни колыхания веточки, ничего. Даже птицы не залетали сюда, боясь нарушить тишину и спокойствие вековых лесов своим клекотом.
-Ну, и куда теперь идти?- осматриваясь по сторонам, задал сам себе вопрос Женька.
-Давайте пойдем в ту сторону откуда прибежали и найдем тропинку, - ответил поднимаясь с земли Костя, указывая пальцем в ту сторону, куда по его мнению они должны были направиться.
-Ладно, пойдем туда, - согласился с ним Женя, и ребята, поднявшись тронулись в путь.

Чем дольше они шли, тем лес становился все темнее и непроходимее. Деревья росли так плотно, что протиснуться между ними было практически невозможно. Повисшая в зыбком воздухе духота  сушила горло. Ужасно хотелось пить, но желанная тропинка так и не появлялась. Дети остановились. Они уже не знали куда им двигаться дальше. Вокруг, насколько хватало взгляда простиралась густая чаща, поросшая диким вьюном и молодыми побегами ольхи. Единственными обитателями здешних мест были пауки. Большие, страшные пауки, с рисунком в виде креста на спине. Их липкой, тягучей паутиной были оплетены- каждый кустик, каждое дерево. Она назойливо лезла в глаза, в рот, и даже забивалась в уши. Окончательно обескураженные ребята побрели наугад, продираясь сквозь поросли молодого сосняк, стоявшего сплошной стеной, сквозь которую невозможно было пройти  не оцарапав себе руки или лицо.

Обессиленные дети, помогая друг другу преодолевать то тут, то там появлявшиеся на их пути овраги и коряжники, уже несколько часов шли непонятно куда. Далекое, едва заметное сквозь искореженные сучья лесных исполинов солнце, пройдя половину своего небесного пути, стало неумолимо клониться к западу. Окончательно потеряв всякую надежду выбраться, ребята вдруг заметили впереди мелькнувший среди деревьев просвет.
-Неужели дорога?- подумали они, и обрадованные, с новыми силами ринулись вперед.  Столь вожделенный просвет,  оказался всего лишь небольшой поляной, окруженной все той же чащобой.

У детей уже не было сил бороться с этим лесным монстром, который никак не хотел выпускать их из своих цепких лап. Ребята рухнули в поросли молодой травы пробивавшейся к солнцу сквозь трухлявые останки деревьев, которые валялись сплошь и рядом. Они лежали, распластавшись на согретой майским теплом земле, думая о том, что навсегда сгинут в этих непроходимых лесах, или будут разорваны дикими зверями. И никто, никогда не найдет их обглоданных косточек.

Тень, заслонившая собой редкие солнечные лучики заставила ребят вздрогнуть. Медленно подняв глаза, они увидели пожилую женщину, скорее старушку стоявшую рядом. Как и откуда она появилась здесь, дети не могли понять. Ведь не было слышно ни звука шагов, ни хруста сухих веток под ее ногами.

Она возникла словно призрак,из ниоткуда, и была одета в длинное черное платье да такого же цвета платок, повязанный так, что полностью скрывал ее лицо. Женщина долго стояла, молча опираясь на сучковатую палку.
Наконец,она подняв голову спросила: «Что, деточки, заплутали?»

Ребята, увидев лицо старушки, обомлели. Женщина была совершенно слепая. На ее изможденном,  покрытом морщинками лице, зияли две пустых глазницы. От удивления и ужаса у детей пересохло во рту.  Они не могли найти в себе силы, чтобы ответить ей. Старушка повторила свой вопрос. Ее голос на удивление  звучал мягко и успокаивающе.

Оправившись после перенесенного шока, Женька ответил женщине: «Да, бабушка, мы заблудились. Уже целый день бродим по лесу, а никак не можем выбраться. Вы случайно не знаете дорогу?»
Пожевав сухими губами, она многозначительно промолвила: «Дорога у всех одна, милок, и ведет она к Вере. Только пути люди выбирают разные. Вот у тебя, Женя, свой путь, и долго по нему придется тебе идти прежде чем ты найдешь нужную дорогу».

Мальчик, находясь в глубоком недоумении, спросил у женщины:
- Бабушка, откуда вы знаете мое имя?
-Я много что знаю, милок. Долго брожу по земле, ищу своих деток, кои заплутали во мраке ночи и никак не могут найти путь ведущий их к свету.
Старушка продолжив, повернулась к Косте и Соне: «И про вас я все знаю, сердечные. Скажу вам, вы найдете то, что ищите. То, что потеряли когда-то давно. Найдете, да не то, чего душа ваша невинная просит, а лишь половину целого. А поможет вам в этом женщина с младенцем».

Сказав эти слова, старушка повернулась в сторону леса и пошла. Да так, что ни одна травинка не колыхнулась под ее ногами.  Вскоре она исчезла, словно не было ее совсем.

ГЛАВА 14

Завороженные дети долго смотрели вслед  старушке. Казалось, какая-то сверхъестественная сила тянула их пойти вслед за ней. Наконец поднявшись, словно под воздействием магических чар, они не говоря ни слова двинулись в том же направлении.

Лишь только ребята вошли  в глубь  леса, как деревья, казалось расступились перед ними, образуя широкие тропинки. Исчез преграждающий путь валежник и заросли колючих кустарников. Птицы, словно ожили после долгой спячки, затянув свою вечернюю песню. Где-то вдалеке послышалось размеренная дробь дятла, старательно добывающего себе ужин. Пугливая белка, спустившись пониже, с любопытством наблюдала глазами бусинками за усталыми  путниками.
Не прошло и получаса, как ребята стояли на берегу небольшой, но очень быстрой реки, рядом со старым зимовьем, бревна которого, от времени поросли мхом и приобрели  необычный темно-лиловый оттенок.

-Я знаю это место,- воскликнул обрадованный Женька.- Мы в прошлом году с дедом Кирсаном здесь на солонцах были. До деревни отсюда рукой подать, всего километров двадцать. Поздно уже. Переночуем здесь, а поутру и доберемся.
Войдя в зимовье, измученные дети побросали вещи на сколоченные из досок нары и  налегке вышли на улицу. Солнце понемногу клонилось к вечеру. Легкий  ветерок освежал лесной прохладой.

 Женька вернулся в зимовье, и после непродолжительных поисков нашел кое-какие припасы, топор и котелок.
-Сейчас ушицы заварганим,- повеселев сказал он. - В этой речке хариуса видимо-невидимо. Мы в прошлом году здесь две торбы набили.
Мальчик достал из кармана, где-то уже раздобытый кусок лески и крючок.
-Сейчас смастерим удочку и вперед.
Он ловко срубил стоявшую неподалеку  тонкую, сухую сосенку. Ошкурил ее топором приладил снасть.

-Нужна какая-то наживка,- продолжал готовиться к предстоящей рыбалке Женька.
Он вырвал из головы клок волос и примотал их к крючку вынутой из носка цветной ниткой. Получилось нечто напоминающее то ли жука, то ли муху. Костя и Соня с любопытством наблюдали за его действиями. Первый же заброс принес удачу. Золотистый, с черными полосками по бокам хариус, как парусник растопырив огромный спинной плавник, затрепыхался в руках у мальчишки. Вслед за ним последовал второй и третий. Поймав с десяток речных красавцев, Женька, довольный своим уловом смотал удочку.

Набрав большую охапку хвороста, ребята развели жаркий костер прямо возле зимовья. Вскоре вода в старом прокопченном котелке забурлила, поднимаясь со дна клокочущими пузырьками, которые лопались на поверхности разбрасывая по сторонам мелкую мокрую пыльцу. Почищенная рыба отправилась в котел вслед за картошкой, найденной Женькой среди охотничьих запасов. Здесь же нашлись соль и лавровый лист.

Не прошло и десяти минут, как  дети  устроившись у костра, за обе щеки наворачивали наваристую уху немного пахнувшую дымком. Жаркие угли, весело потрескивая выбрасывали снопы искр, которые сплетаясь в едином огненном хороводе, кружили и пританцовывали над землей, а затем, взлетев ввысь, исчезали в уже потемневшем небе. Ласковое журчание воды и  тишина опустившаяся на ночную тайгу, стали клонить ребят ко сну.  Они недолго думая забрались в зимовье.
Заперев дверь на добротный, деревянный засов, ребята устроились на нарах, застеленных прошлогодним сеном, и тотчас  заснули.

Соне снился странный сон. Она видела старушку в черных одеждах с сучковатой палкой в руке. Та, блуждая по длинным, темным лабиринтам, вела за руку какую-то женщину в белом покрывале. Лица женщины не было видно. Но иногда, девочке казалось будто она узнает в этом знакомом силуэте что-то родное. Соня пытается окликнуть их, но слова исчезают в густом воздухе подземелья. Девочка хочет догнать идущих женщин, но тщетно. Ноги становятся каменными, и она не может ступить ни шагу. А слепая старушка, продолжая кругами бродить по лабиринту, каждый раз возвращается, и проходя мимо Сони поворачивается к ней, глядя на девочку своими пустыми глазницами, словно пытаясь что-то сказать. Долго бродили они, плутая во мраке подземных тоннелей. Но вот впереди появился лучик света, и через открытые двери которые появились впереди, стало видно клочок синего неба, освещенного солнцем. Слепая старушка исчезла, а женщина в белых одеждах, останавливаясь у входа поманила Соню рукой. Девочка послушно подошла к ней. Женщина скинула с лица покрывало и улыбнулась. О, боже, это была мама.

Девочка, вздрогнув, проснулась. Ледяной пот покрывал ее тело, а сердечко колотилось так, словно хотело вырваться наружу.
За маленьким оконцем зимовья уже брезжил рассвет. Соня, обувшись, отодвинула засов и вышла на улицу.
Утренняя прохлада немного успокоила девочку. Она, потягиваясь обошла вокруг сруба и наткнулась на кучу сосновых веток, из под которых виднелся уголок какого-то свертка. Соня принялась старательно разгребать этот завал, и вскоре уже держала в руках сверток, в котором прощупывалось что-то квадратное и твердое.

Усевшись на пенек, она стала развязывать странный сверток. После некоторых усилий ей это удалось. Внутри оказалось нечто завернутое  в старую, домотканую тряпицу. Девочка торопливо развернула ее и увидела небольшую, потемневшую от времени икону. Это была женщина, державшая на руках младенца. Ее грустный взгляд был полон такой вселенской любви и сострадания, что Соня как завороженная, долго не могла отвести глаза  от ее лица. Ей казалось что нет в целом мире ничего светлее и добрее чем взгляд этой женщины, проникающий прямо в душу.

-Сонька, где ты?  - вывел девочку из состояния транса голос брата.
-Костик, смотри, что я нашла,- поспешила похвастаться своей находкой Соня.
-Что там у вас? - поинтересовался тоже уже проснувшийся Женька, выбираясь из зимовья.
Мальчик, взяв икону, от удивления чуть было не выронил ее из рук.
-Так это же икона моей бабушки,- срывающимся голосом произнес он. -  Как она здесь оказалась?
Повисло недоуменное молчание. Наконец, Женя оправился от потрясения и скомандовал: «Так, ребята, быстро собирайтесь, нужно идти. С бабушкой что-то неладное».

Дети спустились к реке, наскоро умылись, и уже через полчаса они бодро шагали по лесной тропе ведущей в деревню.
Пройдя пару километров, ребята  повстречали двух мужчин. С одним из них Женька был знаком. Звали его Валера "Рябой". Валера появился в деревне прошлым летом. Кто он такой и откуда пришел никто из местных жителей не знал. Да если  честно сказать, не интересовался. Валерка поселился в пустом доме на отшибе, и ни с кем не общался. Чем он занимался,  как жил- было покрыто тайной. Знали только что "Рябой" ставил капканы на лис да соболей, этим и промышлял. Потом исчезал на пару недель, а когда появлялся, то беспробудно пил.Пропившись, он брал свою старенькую двустволку и снова на несколько дней уходил в тайгу.

Его неприятное лицо, было сплошь изъедено оспой, так  к Валерке и прилипла кличка "Рябой". Он никогда не смотрел людям в глаза, а всегда отводил их в сторону, как будто чувствовал себя вечно виноватым. В этот раз Валерка кивнув в ответ поздоровавшемуся с ним Женьке, отвернулся и поспешил пройти мимо.  Мальчик остановился, собираясь было спросить о своей бабушке, но мужчины уже скрылись в лесной чаще.

Ребята ускорили шаг, и вскоре вышли на опушку леса. Их взору предстало огромное поле,  со всех сторон окруженное грядой сизоватых сопок. Их далекие вершины, были похожи на зубцы сказочных замков.
Вдоль лугов, затейливо изгибаясь и омывая небольшие, поросшие ивняком островки, несла свои быстрые потоки река Тогузак. Поодаль, на берегу, ютилось два десятка, покосившихся от старости домиков.
-Вот и добрались,  - радостно вздохнул Женька и стал быстро спускаться с холма, увлекая за собой Костю и Соню.

При входе в деревню им встретился старичок в старой изодранной телогрейке и потертых кирзовых сапогах, гнавший  дюжину довольно упитанных коров на пастбище. Завидев старичка, который надо сказать был полон сил и энергии для своего преклонного возраста, мальчик стремглав бросился к нему.
-Здравствуйте,  дядя Кирсан,- обрадовано поздоровался он.
-А ,Женя,  здравствуй, здравствуй, милок.
-Дядя Кирсан, скажи, как там бабушка? У нее все хорошо? - нетерпеливо продолжал расспрашивать старика, взволнованный мальчишка.
Дед Кирсан потупившись, отвел глаза в сторону.

-Ну что там? - не унимался Женька.
-Нет больше бабки Агафьи, царство ей небесное, - набожно перекрестился старик.- Третьего дня и схоронили.

Женька, как стоял, так и присел тут же на землю.
В голове у него не укладывалось, как его еще довольно шустрая и жизнерадостная бабушка, которая проходила многие километры по тайге собирая грибы и ягоды, могла просто так взять и умереть.
-Как это случилось? -вновь обратился он к деду.
-Эх Женя, долгая это история. Пойдемте со мной на пастбище, там все и расскажу.

Пастбище находилось в нескольких километрах от деревни на берегу реки, делавшей в этом месте поворот, образуя подобие петли.

Просторный  балаган, сооруженный из сухих жердей и снопов соломы, служил укрытием для пастуха в дни непогоды. Рядом была привязана старая дощатая лодка-плоскодонка на которой дед Кирсан промышлял себе на пропитание, ставя корчаги и переметы. Вскипятив на огне чаю, дед налил ребятам по кружке и начал свой рассказ.

-В общем Женя, убили твою бабку.
-Кто убил, за что ? - перебил старика мальчик.
-Помнишь Валерку "Рябого", который на краю деревни жил? Ну соболятник? Так вот он ее и убил, из-за иконы старинной, что у бабки Агафьи была. Владимирская Божья Матерь называется. Ей она еще от прадеда досталась, а тому от его прадеда. Старинная она, и видно цены немалой. Ну, этот вахлак и позарился. Бабка Варвара нашла Агафью в подполе с пробитой головой. В тот же день и Валерка исчез. А когда милиция приехала, то оказалось что этот Валерка и не Валерка вовсе, а беглый зек. Такие вот дела, милок,- скорбно закончил свое повествование дед Кирсан.

-Видели мы "Рябого", - сказал Женя. - С мужиком каким-то незнакомым около зимовья. А Сонька икону эту там же нашла.
Женька вытащил из сумки завернутый в тряпицу образок и подал деду. Тот, развернув икону долго с благочестивым видом разглядывал ее, а потом вздохнув, вернул обратно мальчику.
-Нельзя вам в деревне появляться. Этот антихрист догадается что вы иконку то у него нашли,  и будет вас караулить. Не ровен  час, случится что неладное. Лучше здесь поживите пока милиция его не найдет. Разыскивают уж  поди. А харчи  я вам носить буду.

Целую неделю, пока дети жили на пастбище, Женя ходил как в воду опущенный. Он тосковал по бабушке, вспоминая как эта с виду щупленькая старушка, была кладезем неиссякаемой бодрости и энергии. Встававшая с восходом солнца, за день она успевала везде и всюду. Бывало, как Женька еще только  протирал глаза, а у нее уже дымились на столе, поблескивая прожаренными глазками его любимые блины с домашней сметаной.

По -прошествии   времени, мальчик стал успокаиваться. То ли работа отвлекала его от грустных мыслей, то ли еще что, но он стал все чаще улыбаться, радуясь, то красоте вечернего заката отраженного в серебре речной глади, то доброму улову, попавшему в дедовские корчаги.  В общем, он опять становился прежним Женькой. Веселым и всезнающим мальчишкой.

Ребята днями напролет были заняты делами. Они помогали деду Кирсану пасти небольшое стадо. Плавая на лодке, проверяли снасти, чистили и солили пойманную добычу. Собирали дрова для костра, на нем же и варили еду.
Дед, возвращаясь на пастбище из деревни, приносил им кое-какие продукты и последние новости.

О Валерке  "Рябом" ничего не было слышно. Правда иногда, ребятам чудилось что среди деревьев нет-нет да и промелькнет его сутулая фигура. Но потом все детские страхи исчезали, и они вновь принимались за свои повседневные занятия.

Первые дни  июня принесли невыносимую жару.  Воздух буквально дрожал от солнечных лучей, насквозь прогревавших его. Буйные травы покрыли луга пестрящим разноцветьем полевых цветов.

В один из таких дней, который не отличался особым разнообразием  от многих других, ребята проверив снасти, занялись своими обычными делами. Костя и Соня чистили около лодки только что пойманную рыбу, и предварительно пересыпав солью укладывали ее в берестяной туесок.  Женька отправился к балагану чтобы вскипятить чай. Разгоревшиеся сухие сучья быстро нагрели котелок и поверхность воды, готовая закипеть, покрылась множеством маленьких пузырьков.

Услышав  позади себя шорох, мальчик обернулся на звук и опешил. Шагах  в пяти от него стоял Валерка "Рябой", держа в руках двустволку с взведенными курками.
-Ну что, добегались, сопляки,- угрожающе произнес он сделав еще один шаг по направлению к мальчику. - Отдайте мне икону, а то всех вас пущу рыбам на корм.
Женька, не долго думая, схватил стоявшую рядом железную кружку, и зачерпнув из котелка кипяток выплеснул его "Рябому" прямо в лицо. Мужчина,  бросил ружье, обеими руками хватаясь за ошпаренное место. Его истошный вой, молнией пронесся над поймой реки. Мальчик, пользуясь секундным замешательством обожженного Валерки, схватив сумку с иконой кинулся к воде, на ходу крича ребятам чтобы они садились в лодку.

Добежав до берега, Женька со всего маху запрыгнул в утлую посудину и оттолкнувшись, принялся грести изо всех сил, стараясь отплыть подальше от рассвирепевшего уголовника.
-Стойте, сволочи малолетние,- кричал им  "Рябой". Но ребята удалялись от него все дальше и дальше. Тогда Валерка вскинув ружье, выстрелил им вдогонку дуплетом. Но видимо от боли, обжигающей его физиономию, он не смог толком прицелиться. Плеть картечи легла прямо перед лодкой, обдав ребят холодными брызгами.

Женька удвоил старания, продолжая грести так, что старое весло не выдержало напора воды и лопнуло, оставляя у мальчика в руках лишь небольшой кусок рукояти. Дети, свесившись за борт пытались грести ладонями. Но все  было бесполезно. Плоскодонка уже попала на середину реки.  Бурное  течение, тут же подхватило утлую посудину и стремительно  потащило вперед. Неуправляемая ничем, она крутилась на водоворотах, уносясь далеко от пастбища и отставшего где-то Валерки, который не теряя надежды догнать ребят, спотыкаясь бежал за ними по берегу.
Вскоре,обширный луг вместе с маленькой точкой балагана вовсе скрылся из виду.

Лодку несло все быстрее. Крутые сопки, покрытые дремучим лесом, спускались в воду почти отвесно. Постепенно они стали превращаться в голые, каменистые утесы, сжимавшие горло стремительной реки в своих могучих объятьях. Мощный поток стал  еще сильнее. С ревом дикого зверя перекаты бросали хрупкую скорлупку на огромные валуны, которые все чаще и чаще появлялись среди пенящихся бурунов. Ребята съежились от страха, крепко  сжимая   пальцами  скользкие доски бортов. Впереди раздавался гул падающей с высоты воды.Он доносился из-за очередного поворота. Не в силах ничего сделать, перепуганные дети покорно ждали своей участи.

Когда могучая струя вынесла лодку из-за поворота, перед глазами ребят возникла ужасная картина. Яростный поток, клокоча и пенясь, разбиваясь об острые углы каменных глыб, стремительно падал вниз с высоты пятиэтажного дома. Плоскодонка, развернулась, налетела на один из таких камней,  хрустнула, и лопнув пополам развалилась на несколько частей. Оказавшихся в воде детей, с бешеной скоростью понесло к водопаду.

Костя успел схватить за руку проплывающую мимо Соню. Даже в этот страшный момент девочка не выпустила из рук своего  медвежонка. Мальчик, неуклюже барахтаясь пытался справиться с увлекающим их за собой водоворотом. Сумка перекинутая через плечо, тянула его ко дну.

 Впереди  появилась Женькина голова. Она то и дело уходила под воду. Рваный пытался что-то кричать размахивая руками, но из-за злобного рева  стихии не было слышно ни слова. Несущиеся к водопаду ребята в последний раз увидели искаженное Женькино лицо, и оно, погружаясь в бурлящую бездну, исчезло навсегда.
Через секунду,  чудовищная сила подхватив ребят  выбросила их  в воздух. Костя, не почувствовал удара о воду. В глазах у мальчика потемнело, и только одна мысль проскальзывала у него в голове: «Только бы не отпустить Соню».
Теряя сознание, он продолжал судорожно сжимать ее маленькую ладошку.
               
ГЛАВА 15

Ослепительный свет заставил мальчика открыть глаза. Прямо перед собой он увидел брезентовый полог палатки, через который пробивались яркие солнечные лучи и приобретая серо-зеленый оттенок, веером рассыпались по ее стенам. Костя попытался встать, но это ему никак не удавалось. Все тело болело так, что он с трудом смог лишь пошевелиться.

Полог распахнулся, и перед мальчиком появилась молоденькая рыжеволосая девушка. Она была похожа на солнышко, выглянувшее после долгих дождей из-за туч. Ее  усеянное веснушками улыбчивое лицо, в миг наполнило сердце Костика какой-то непонятной радостью и спокойствием.

-Проснулся? - весело подмигивая спросила девушка. - Двое суток проспал. На-ка вот, выпей отвар, он тебе поможет восстановиться,- и протянула мальчику кружку с настоянными травами.
Отхлебнув несколько больших глотков, мальчик  почувствовал  как силы постепенно возвращаются к нему, а мысли беспорядочно блуждающие в голове выстраиваются в ровную цепочку.
-А Соня, моя сестренка, где она? - встрепенулся Костя
-Успокойся, все в порядке с твоей сестрой. Вон она, уже по поляне за бабочками гоняется.

Допив содержимое кружки, мальчик вспомнил о друге: «Скажите, а Женька, он тоже здесь?
Девушка-солнце, погрустнев, ответила ему: «Ты прости, но мы никого больше не нашли,- и помолчав добавила. -  Да ты благодари Бога, за то что вы с сестрой в рубашке родились. Если бы наши ребята не тренировались около водопада, то и концов бы ваших не нашли".
- Кстати, меня Настей зовут,- вновь улыбнулась девушка. - Мы здесь каждое лето тренируемся. Готовимся к первенству страны по гребле.

-А я Костя,- представился мальчик.
-Да я уже все про тебя знаю,- рассмеялась Настя. - Мне твоя сестренка про  ваши похождения рассказала. Да вот  она сама пришла тебя навестить. Проходи Сонечка, - девушка, приоткрыв полог, впустила Соню внутрь.
Девочка, прижимая к груди своего неизменного медвежонка, обрадовано бросилась на шею брата.

-Костя! Я так рада что с тобой все в порядке,- весело застрекотала Соня. - Знаешь, я тут уже почти со всеми познакомилась. Настя, она врач. Если у ребят что-нибудь случается, ну травма или болезнь какая-то, то она их лечит. Правда, она хорошая и очень добрая?
Девочка, счастливая от того что с ее братом все в порядке, принялась рассказывать обо всех новостях происшедших в лагере пока он спал.

 Оказалось, что Настя родом из Ленинграда, а главный тренер Виктор Павлович, строгий усатый мужчина лет сорока - москвич.
Заболтавшаяся девочка хотела рассказать Косте еще так много интересного из того что она узнала, но ее беззаботную болтовню прервал вошедший в палатку Виктор Павлович.
-Вижу, брат,ты оклемался ?- обратился он к мальчику. - Действительно Богородица вас спасла!
Мужчина протянул Косте завернутую в тряпицу иконку. Мальчик, бережно развернув ее, долго всматривался в святой лик женщины, которая грустно улыбаясь, казалось  давала мальчику надежду. Мысленно говоря, что все у них будет хорошо.

-А как же Женька, неужели он погиб? - встревожено спросил Костя.
-Трудно сказать,- Виктор Павлович задумчиво теребил седеющий ус. - Упасть с такой высоты в ледяную воду и остаться в живых - это великое чудо. Мы вызвали по рации вертолет спасателей, но пока никаких следов. Даже если ваш друг чудом уцелел, то идти ему некуда. Тут кругом на сотню верст глухая тайга. Да вы не грустите, нужно надеяться на лучшее. Тем более Божья Матерь защищает вас.  Кстати, я неплохо разбираюсь в истории. Так вот, вашей иконе примерно лет триста. Так что я совсем не удивлен, почему этот бандюга едва не порешил вас,- немного подумав мужчина добавил. - Ей бы самое место в храме.

-Когда мы доберемся до Ленинграда, то обязательно отдадим ее в церковь. Правда, же, Соня?- Костя вопросительно посмотрел на сестру, закивавшую ему утвердительно в ответ.
-Ну ладно, поправляйся. Слишком много ты воды нахлебался,- попрощался  Виктор Павлович.

То ли от Настиного отвара, то ли от того что с сестренкой все в порядке, мальчика опять стало клонить ко сну, и Соня не желая ему мешать, покинула палатку.
Девочка гуляла по лагерю между сохнувших на ветру байдарок крепко прижимая к себе Виталика, шерсть которого после долгого пребывания в воде стала ослепительно белой и пушистой. Настя кашеварила у костра, и заметив бредущую без дела девочку  окликнула ее: «Сонюшка, солнышко, иди, помоги мне».
Девочка, вздрогнув от неожиданности обернулась на этот звонкий с переливами, похожий на мамин голос. Увидев задорно улыбающуюся девушку, она радостно подбежала к ней.

-Чем вам помочь, тетя Настя? - спросила Соня.
-Зови меня просто Настя. Хочешь, я буду тебе вместо старшей сестры?
Обрадованная девочка в ответ так закивала головой, что ее пушистые волосы стали веером разлетаться во все стороны.
-Вот тебе ложка, помешивай, чтобы не сплыло, - как к ровеснице обратилась к ней девушка. - А я сейчас схожу за тушенкой. Ребята уже проголодались, нужно их покормить.

Девочка с серьезным видом, осознавая важность доверенного ей дела, принялась помешивать бурлящее в большом котле варево. Вскоре вернулась Настя и принесла несколько банок тушенки. Ловко орудуя ножом, девушка вскрыла их и отправив содержимое в котел, перемешала. Через несколько минут, она сняла готовую похлебку с огня, и вооружившись большим черпаком принялась что есть силы колотить им в железную миску, тем самым созывая  спортсменов на обед.
Налив две  чашки, аппетитно пахнувшей картошки с жирным бульоном, в котором, как островки плавали большие куски тушенки приправленные луком и зеленью, Настя отправила Соню разбудить брата. Но тот уже сам спешил к ним, проснувшись от громких звуков металлического черпака.

Девушка, усадив ребят  за  сколоченный из оструганных жердей  стол, отрезала им по большому куску ржаного хлеба. Двое суток не евший мальчик, в одно мгновение опорожнил налитую ему чашку, и Настя с милой улыбкой положила ему добавки. Съев и эту порцию, Костя едва смог выбраться из-за стола. Его живот вздулся как барабан, ноги стали ватными, и ему опять захотелось спать.
Настя, проводила мальчика до палатки,и уложив  на мягкие спальные мешки, заботливо укрыла теплым верблюжьим одеялом. Лишь только голова Кости коснулась импровизированной подушки, как глаза сами собой закрылись. Он провалился в темные просторы безмятежного сна.

Проснувшись на утро, Костя почувствовал себя полным сил и энергии. Он наскоро оделся  и выбрался наружу. Яркий солнечный свет, пронзая  лучами верхушки могучих деревьев, превращал  хвоинки в ослепительные  янтарные  иголочки, похожие на огромные копны рыжих волос, покрывающих кроны сосен и лиственниц. Парни готовились к тренировке, натирая свои байдарки чем-то липким и тягучим. Заметив проснувшегося мальчика, они дружелюбно позвали его на помощь. Костя, засучив рукава, с серьезным видом принялся помогать спортсменам.
Соня и Настя уже возились у пышущего жаром костра, готовя  ребятам завтрак и весело напевали какую-то песенку.

Когда лодки были готовы к плаванию, девчонки позвали всех к завтраку. Ароматно дымившаяся гречневая каша все с той же неизменной тушенкой и чай, настоянный на каких-то травах собранных Настей, не могли никого оставить равнодушными и обитатели лагеря дружно потянулись в сторону костра.
За завтраком Виктор Павлович поделился последними новостями, полученными им по радио. К сожалению, поиски пропавшего Женьки не дали ни каких результатов.
-Видно пропал парнишка, - горестно вздохнул тренер. - Даже если ему удалось выплыть, то в тайге он точно пропадет. Ведь здесь глухомань непроходимая. На многие километры ни одной живой души.
Услышав об этом, Костя с Соней сразу сникли.

За все время общения с Женей, они настолько привязались к мальчишке, что он стал для них как родной брат.
Ребята, вспоминая свое путешествие, скучали по его задорной, светлой улыбке, которую они никогда уже не увидят.
Чтобы как-то утешить их,  Настя обратилась к допивавшему  чай тренеру:
"Послушайте, Виктор Павлович, может быть когда закончатся сборы, мы возьмем детишек с собой, а то ведь пропадут одни. А так, я бы взяла их с собой в Ленинград и помогла бы найти родных. Главное договориться с проводниками поезда".

-Ну, я думаю с этим никаких  проблем. Проводники нас уже наизусть выучили, не первый год сюда ездим. Так что все будет хорошо,- сказал Виктор Павлович, ласково потрепав ребят по взлохмаченным волосам.
-Ну вот и славно! - обрадовалась девушка. - Только вам ребятки,  придется побыть здесь несколько недель, пока кончатся тренировки. Ну как согласны?
Дети дружно закивали в ответ головами, соглашаясь с девушкой.

Дни, полные разнообразия, летели один за другим как птицы торопившиеся на юг. У детей не было времени скучать. Каждый раз, общаясь с обитателями лагеря они открывали для себя что-то новое.

С самого раннего утра и до позднего вечера брат с сестрой, были заняты всевозможными делами. Они помогали спортсменам готовить байдарки к тренировкам, а те в свою очередь учили их плавать на этих маленьких, вертлявых лодках.
Обязанности готовить еду тоже никто не отменял. Доставка воды и дров, также была возложена на их детские плечи. Но это нисколько не угнетало ребят, а скорее наоборот помогало почувствовать свою значимость в этом небольшом коллективе. Когда выдавались свободные от тренировок дни, они ходили в походы.

 За  несколько недель нахождения в лагере, дети облазили вдоль и поперек все окрестные скалы. А однажды,  нашли огромную пещеру, на почерневших стенах которой были видны наскальные рисунки древних людей. Ребята все больше и больше сближались с вечно смеющейся рыжеволосой девушкой. Они почти всегда были вместе, и редко кто видел эту троицу порознь.

Настя оказалась на редкость интересным собеседником. Создавалось впечатление, что она знала обо всем на свете. Часами, ребята с упоением слушали ее рассказы об истории Уральской земли. Однажды, девушка позвала детей встретить рассвет  на вершине самой высокой скалы, похожей на сжатую в кулак пятерню огромного колосса. Поднявшись задолго до восхода солнца, они долго пробирались через густые заросли ельника, растущего у подножия горы, шаг за шагом поднимаясь к голому, продуваемому  всеми ветрами утесу.

Только ребята ступили на небольшое каменистое плато, расположенное на самом верху отрога, то от изумления потеряли дар речи. Их взгляду предстала картина  неописуемой красоты. Бескрайняя  тайга, простираясь на сколько хватало взора, была покрыта глубоким мраком. Лишь блестевшая далеким матовым блеском свинцовая лента реки,надвое рассекала эти не имеющие границ непроходимые дебри. Но вот на востоке появилась розовая  полоска зари.

Она, поднимаясь из-за далекого горизонта, медленно превращалась в гигантский огненный шар. Тень, которая укрывала чащу вековых лесов, стала отступать под натиском окрепших солнечных лучей.  Она уплывала по спящей тайге подобно крылу огромной птицы, в надежде найти укрытие от всепроникающего золотого свечения.
Это сказочное зрелище  настолько завораживало, что ребята почувствовав  величие природы долго не могли придти в себя.

Незаметно, промелькнула еще одна неделя.
Косте исполнилось десять лет. Его день рождения отмечали дружно, у костра, с печеной на углях картошкой и песнями под гитару. В эти минуты мальчик еще больше тосковал по своим родителям, которых они с сестрой потеряли навеки.

С середины июля, северный ветер пригнал из-за гор черные тучи, и те пролились на землю теплым  дождем. Время шло, а дожди все не прекращались.  Небо от края до края было затянуто пепельно-серыми лохмотьями, которые бесконечно обрушивали на лагерь  ливневые потоки. Вода в реке стала прибывать, превращаясь из хрустально чистой,  в коричневую жидкость с молочно-белым оттенком.
Ни о каких тренировках уже не могло быть и речи.

Посовещавшись со спортсменами, Виктор Павлович по радио вызвал транспорт. Нужно было выбираться отсюда, пока  дожди окончательно не размыли лесные дороги. Прибывшие за ними вездеходы яростно месили своими огромными колесами липкую грязь, тем самым превращая и без того разбитую колею в почти непроходимое топкое месиво.
Спортсмены, дружно управляясь с инвентарем, быстро погрузили свое многочисленное  добро в машины, и вереница  затентованных  «Камазов», буксуя почти на каждом метре дороги медленно двинулась из таежной глуши назад к цивилизации.

После нескольких часов борьбы с опасной лесной трассой, караван грузовиков, залитых грязью по самые верхушки кабин, выбрался на шоссе. Уже к вечеру уставшие люди грузились в большой Икарус, который вот-вот должен был отправляться в Свердловск. Байдарки же и прочий громоздкий спортинвентарь решено было перевезти в багажном вагоне. Поэтому несколько  добровольцев направились вместе с «Камазами» в находившийся неподалеку Копейск, чтобы сдать весь груз в багаж.
Остальная группа во главе с Виктором Павловичем, утопая в мягких сиденьях комфортабельного автобуса, уже мчалась на встречу с легендарной столицей Уральской земли.

Окончательно разбитые лесными колдобинами люди, мирно спали откинувшись в своих креслах. Они не видели проносившиеся мимо них поселки и деревни. Лишь монотонный шелест колес по мокрому асфальту, все больше и больше убаюкивал их. На рассвете, проснувшись раньше всех, Настя заметила  город, раскинувшийся в далекой туманной пелене на многие десятки километров. Еще почти час «Икарус» петлял по его улицам, которые несмотря на столь ранний час были полны суетливого движения.

Наконец, плавно покачивая рессорами, он остановился около гостиницы, сиявшей огромными неоновыми буквами - «Уральская». Хлынувшая из автобуса шумная толпа молодых спортсменов быстро заполонила фойе гостиницы. Громко переговариваясь и шутя, они получали ключи от заранее забронированных номеров, и каждый отправлялся восвояси. Кто-то досматривать прерванный прибытием в город утренний сон, а кто-то принять душ, чтобы еще успеть осмотреть местные достопримечательности до отправления поезда. Ребят поселили в номер к Насте.

 Умывшись, и наскоро позавтракав в кафе,  тут же в гостинице, неразлучная троица отправилась в город, чтобы  обновить поизносившийся за лето гардероб.
Поезд на Москву отходил поздно вечером. Поэтому девушка решила с пользой потратить  время, которого у них было в изобилии. Прикупив кое-каких вещей, они провели экскурсию по  музеям и выдающимся местам города. Настя с упоением рассказывала детям историю Свердловска, ранее именовавшегося Екатеринбургом, которая на многие столетия уходила  корнями в далекую древность. После похода в кино, они долго катались на каруселях в парке отдыха. Лишь под вечер, уставшие но довольные, они вернулись в свой номер.


Поезд уже стоял готовый к отправлению, когда группа спортсменов прибыла на вокзал. Билеты были куплены заранее, и через несколько минут  все пассажиры заняли свои места. На перроне остались стоять только Настя с Костиком и Соней.
Проводница, ни  за что  не соглашалась пропустить ребят . Наконец Виктору Павловичу, с помощью нескольких купюр сунутых   в карман  форменной тужурки, удалось растопить каменное сердце женщины, и она пугливо озираясь по сторонам, провела детей в вагон.
-До Москвы эти места будут свободны, - сказала проводница Насте. - Так что располагайтесь. Но все равно, пусть ребятишки лишний раз глаза не мозолят, а то и мне, и вам, не сдобровать.
Захлопнув за собой двери купе, женщина зацокала по коридору каблучками, унося с собой запах недорогих духов.

Ловко взобравшись на верхние полки, ребята с любопытством наблюдали как по перрону беспорядочно снуют многочисленные толпы пассажиров и провожающих. Носильщики с огромными тележками, доверху набитыми чемоданами, баулами и какими-то коробками спешили навстречу друг к другу, торопясь доставить багаж  к нужным вагонам.

Дав длинный гудок, поезд медленно тронулся. Улыбчивые лица машущих руками людей проплывали мимо, оставаясь где-то далеко позади. Возбужденные от всего происходящего, дети долго не могли заснуть. Они никак не могли поверить, что судьба наконец сжалилась над ними. Им казалось, что все злоключения и мытарства закончились, и совсем скоро они встретятся с Игорем и дядей Гришей.

Настя уже давно спала, а ребята, все еще тихо шептались, вспоминая о том, что случилось с ними за последнее время. Но в конце концов и их одолел сон. Потяжелевшие веки сомкнулись, и ребята заснули, предвкушая радость скорой встречи с родными.   

ГЛАВА 16

Пейзажи за окном поезда  менялись на глазах. Суровые Уральские горы, превратились в покрытые рощами, равнины и плоскогорья. Мелькавшие мимо станции  сливались в одну бесконечную череду железнодорожных строений.
Косте и Соне никогда не доводилось выезжать за пределы Иркутской области, и все увиденное для них было в новинку. Иногда, им даже казалось что люди здесь совершенно другие.

Ритмично постукивая на стыках рельсов, поезд сбавил ход  начиная торможение. В коридоре послышались шаги проводницы. Ее вкрадчивый голос выдал информацию для пассажиров: «Станция Салтыки, стоянка сорок минут».
-Может выйдем на перрон, прогуляемся? - предложил сестре уставший от долгой езды Костя.
Девочка с радостью согласилась. Настя  еще не проснулась, и ребята не стали ее беспокоить. Осторожно затворив за собой  дверь купе, они вышли в тамбур.

Поезд, окончательно замедлив ход, остановился напротив небольшого вокзальчика   с надписью »Салтыки».
Смешавшись с  шумной толпой пассажиров, ребята перебрались через две линии железнодорожных путей, которые отделяли поезд  от перрона, и очутились на  небольшой привокзальной площади. Несколько маленьких киосков, торгующих буквально всем, от газет до сникерсов в ярких обертках. Да с полдюжины женщин, разложивших на деревянных лотках горячие пирожки, больше здесь и смотреть то было не на что.

 Дети, разминая  ноги, стали прогуливаться по перрону с искренним любопытством наблюдая как шумная стайка голубей, то и дело топорща свои сизоватые перья, пытается достать застрявшие между тротуарных плит семечки, не забывая при этом коситься хитрыми радужными глазами на прохожих.
Забыв о времени, дети, наблюдая за возней птиц, не заметили как прибывший на первый путь состав перекрыл им дорогу в вагон.

Металлический голос диспетчера объявив отправление поезда, заставил ребят встрепенуться.
-276-й это же наш,- спохватился Костя. Ребята бросились было к вагонам, но преградивший им дорогу состав заставил их остановиться. Заметавшись по перрону, дети не знали что делать. Увидев вдалеке переходной мостик, они кинулись к нему. Задыхаясь от быстрого бега, ребята наконец добрались до виадука. Поднявшись по крутым железным ступенькам, они увидели как поезд, с ничего не подозревающей Настей, медленно набирая скорость уходит на запад, унося с собой их мечты и надежды.

И вновь коварная судьба сыграла с ними свою злую шутку, бросив  непонятно где.
Перепуганные дети, не представляли что  теперь делать, куда пойти. Им казалось, они превратились в крохотных букашек, которые неминуемо пропадут, затерянные где-то в глубинах огромной страны. Оставалось надеяться, что Настя заметит их исчезновение и обязательно вернется. Ребята верили что добрая девушка не может просто так взять и бросить их. Устроившись на деревянной скамейке около здания вокзала, дети решили во чтобы то ни стало дождаться ставшую им родной Настю.

Вечерняя тень пала на  привокзальную площадь. Закрылись киоски. Унося свои опустевшие корзинки, разошлись по домам торговки пирожками. Понимая что ждать больше нечего, Костя и Соня поднялись с лавочки и двинулись  сами не зная куда. Уставшие ноги несли их вдоль железнодорожного полотна до тех пор, пока ребята не увидели  разбитый  путейский домик без дверей и окон. Забравшись в это  строение, к величайшему своему удивлению они обнаружили в нем следы пребывания человека. В углу стоял топчан, сделанный из старых фанерных ящиков, укрытый пожелтевшим прожженным матрасом. Рядом с этой примитивной лежанкой, ютилась поломанная, видимо принесенная со свалки тумбочка, с целой батареей разнокалиберных   стаканов и склянок. На грязном бетонном полу виднелись следы кострища.

-Переночуем здесь,- грустным голосом предложил Костя. - Все равно идти то некуда. А завтра опять пойдем на вокзал, ведь Настя обязательно должна вернуться за нами.
Скрючившись на стареньком матрасе, дети  закрыли глаза пытаясь заснуть. Дремота стала постепенно одолевать  ребят, застилая собой тревоги прошедшего дня. Но вдруг послышались  шаги и надсадный  кашель.
Двое мужчин, непонятного возраста, в покрытых толстым слоем грязи лохмотьях, удивленно глядели на них. Невыносимая вонь, мгновенно заполнила помещение. Дети, стараясь не вдыхать тошнотворный запах, с испугом уставились на странных людей.

-Это что за постояльцы в наших апартаментах? - хриплым, прокуренным голосом, поинтересовался один из них обращаясь к своему низкорослому, плюгавому  товарищу, одетому в драное осеннее пальто явно с чужого плеча.
От этих, довольно колоритных личностей за версту разило помоями, какой-то гнилью и сыростью. Но все эти ароматы не шли ни в какое сравнение с крепким, повисшим в воздухе перегаром. Обладатель стильного пальто, почесав грязной пятерней  давно не мытую шевелюру, тонким гнусавым голосом  предложил своему собрату моментальное решение возникшей перед ними диллемы.

-Гони их взашей, Иваныч, ишь повадились бродяги малолетние.  Бесцеремонно схватив ребят за шиворот, они в мгновение ока выставили их на улицу.
Было уже совсем темно. Мрачные  тучи неумолимо затягивали звездный небосклон, предвещая скорое начало дождя. Мальчик и девочка, стояли опустошенные, не зная, куда им податься. Они никак не могли понять за что злая судьба наносит им удар за ударом, забирая самых близких людей. Сначала она отняла у них маму и папу, бабушку, потом Женьку, а теперь вот еще и Настю.

Начал накрапывать мелкий дождик. Он вывел ребят из оцепенения, и им ничего не оставалось, как двинуться в сторону вокзала. Натянув на промокшие головы воротники тоненьких курточек, Костя и Соня,  устроились на небольшой скамейке  прямо под карнизом здания. Здесь дождь не так капал на детей. Согревая друг друга своим теплом, они стали ждать наступления утра, веря в то, что Настя не бросит их. Она обязательно вернется.
 Так, размышляя над своей непростой жизнью, незаметно для себя ребята заснули. Под утро их разбудило шарканье метлы.

Дворник, седой, жилистый мужчина лет  пятидесяти, сочувственно окинул взглядом двух промокших маленьких человечков и задал вполне резонный вопрос:"Вы чего тут ребятки мокнете, идти что ли некуда?"
-Мы дяденька отстали от поезда. Теперь ждем когда за нами вернутся.
-А какой поезд? Куда вы ехали?- вновь поинтересовался дворник, на время отставляя  метлу в сторону.
-276-й до Москвы,-  зябко поеживаясь,ответил продрогший мальчик.
-А кто там у вас в поезде? С кем ехали то? - продолжал допрашивать ребят мужчина.

-Старшая сестра,- не задумываясь соврала Соня.
-Эх ребятки, ребятки, - сокрушенно покачал своей седой головой дворник. - Благодарите всех святых, что вы не сели на этот поезд. Он на соседней станции сошел с рельсов. Три вагона всмятку. Пострадавших уйма. Так что считайте, вам повезло.
-Нет, не может быть, а как же Настя?- в один голос воскликнули ошеломленные этим известием ребята. - Неужели с ней что-то случилось?

Они старались прогнать назойливую мысль, лезшую  в голову. Дети вновь и вновь задавались вопросом, почему все это происходит с ними. Что же они сделали такого, что судьба, раз за разом лишала их всего к чему они были привязаны.

Увидев как детишек бьет холодный озноб, мужчина добродушно улыбаясь предложил ребятам пойти в его сторожку, которая находилась тут же в полуподвальном помещении вокзала, чтобы согреться. Спустившись на несколько ступенек вниз, ребята оказались в небольшой комнатке, тускло освещенной слабенькой лампочкой при свете которой можно было разглядеть  кирпичные стены,  обклеенные картинками из журналов двадцатилетней давности. Две панцирные кровати, аккуратно заправленные лоскутными одеялами, стояли в дальнем углу рядом с барабанившим тонкой струйкой воды ржавым умывальником. Довершали, более чем убогое убранство этого жилища, старый полированный стол со стоявшей на нем самодельной, выдолбленной из огнеупорного кирпича электроплиткой, да видавший виды транзисторный приемник с прикрученным к нему вместо антенны куском медной проволоки.

-Зовите меня  дядя Семен, или просто Степаныч,- представился добрый дворник, - Давайте, скидывайте мокрую одежонку, а то не ровен час захвораете. Я сейчас вас чаем с малиной напою, от простуды это первое средство. Мне вчерась бабка Наталья принесла баночку.

Горячий чай и уютное тепло каморки разморило уставших, и толком не выспавшихся  детей. Заметив что они клюют носом, Степаныч уложил их в кровать, укрыв теплым одеялом.  Сам же закурил папироску, включил транзистор и с интересом принялся слушать последние новости будоражившие страну.

 Костя и Соня, проспали до самого вечера. Семен Степанович уже вернулся после очередной уборки перрона, и теперь готовил свой незатейливый ужин. Запах вареной картошки, приправленной зеленью и сливочным маслом, заставил зашевелиться изрядно проголодавшихся детей. Заметив что ребята проснулись, дядя Семен приветливо кивнув, позвал их ужинать: «Ну, что, сердечные выспались? Идите повечерим, а то оголодали поди?»

Дважды повторять не пришлось.  Уже через минуту ребятишки уплетали за обе щеки рассыпчатую, пахнущую укропом картошку, вприкуску с хрустящими малосольными огурцами.
-Бабки что на вокзале торгуют, нет-нет да угостят,- объяснил дворник появление на столе разносолов. - То грибочков подбросят, то огурчиков, то зелени какой. А что? Я человек одинокий. Ни Родины у меня, ни флага, вот они жалеючи и подкармливают. В общем, жить можно.

Ребята, тщательно работая челюстями, внимательно слушали рассказ дядьки Семена.
-Ну а вы то, что теперь собираетесь делать? - задал вопрос дворник.- Может в милицию обратиться?
-Не надо в милицию,- поторопился ответить чуть не подавившийся огурцом Костя.
-А что так, может, натворили чего, раз боитесь в милицию?- опять поинтересовался  Степаныч.

Ребятам ничего не оставалось делать, кроме как поведать свою историю. Выслушав их долгий рассказ, дворник горестно вздохнул: «Бедные вы, сиротки. Ну, как теперь  с вами быть? Ума не приложу. Ведь не на улицу же выгонять».
-Дяденька Семен,- подала голос Соня, - Настя обязательно за нами вернется, она нас не бросит, она нам как сестра.

-Коли так, поживите пока у меня. Скажу, что вы мои племянники, а там может и в самом деле ваша Настя появится. Только чур давайте договоримся. Будете помогать мне убираться. Ну как согласны?
Обрадованные дети согласно закивали в ответ, и с еще большим рвением принялись доедать остатки сытного ужина.

С тех пор, так и повелось. Ребята три раза в день выходили на перрон, помогая Семену Степановичу убирать мусор оставленный пассажирами. А так же пустые коробки, вечно разбросанные возле киосков. Время от времени, женщины встречающие поезда горячими пирожками, блинами и прочей продукцией домашнего производства, обращались к детям с просьбой донести их полупустые  после дневной торговли кошелки до дома. Костя с Соней всегда с радостью отзывались на эти просьбы. За это, торговки благодарили своих помощников- то доброй пригоршней семечек, то куском вкусного домашнего пирога. Помогая дяде Семену, ребята не забывали встречать все поезда что приходили с запада, в надежде увидеть среди густой толпы пассажиров задорную Настину улыбку.

Поезда приходили и уходили, провожаемые грустными взглядами детей. А девушки все не было. Но Соня и Костя не теряли надежды. Они с неумолимым упорством ждали ее, и в любую погоду выходили на перрон.
Два месяца прошло в этом тягостном ожидании. Ребята понимали что Настя уже не приедет за ними.

 -А вдруг она тоже погибла в той страшной катастрофе, о которой им рассказывал дядя Семен?
 Но надежда на лучшее, еще теплилась в их сердцах. И они каждый раз прогоняли эти страшные мысли.

                ГЛАВА 17

Хмурая осень, которая началась затяжными дождями, резко завершилась лютыми заморозками. Уже в начале ноября ударили холода, сковавшие насквозь пропитанную влагой землю ледяным панцирем. Суровый северный ветер, яростно завывая выбивал из нависших над землею черных туч снежную крупку. А та, вздымаясь под его порывами белыми, вьющимися столбами, плавно оседала вниз, образуя ослепительно- серебристое покрывало.

То ли от нахлынувшей вдруг тоски, то ли от усталости, но Семен Степанович стал пить. Почти каждый вечер он приходил с раздобытой где-то бутылкой. Будь то водка, или самогонка, или еще что-то,  он пил все подряд без разбора. И каждый раз, изрядно набравшись, он безудержно плакал, жалуясь ребятам на  жизнь.  Все время, Семен Степанович вспоминал какую-то Марину, его единственную любовь. Финалом же его откровений была песня  «Журавли». Последний куплет которой заканчивался тем, что Семен Степанович засыпал бухнувшись головой на стол, а ребятам, приходилось тащить в кровать неподвижное тело дворника.

Иногда мужчина допивался до такого состояния, что не мог утром подняться на работу. В такие дни Косте и Соне приходилось убираться одним. Торговки, жалея  ребят, приносили из дома теплые вещи своих давно повзрослевших   детей.
Семен Степанович стал пить все больше и больше. Его однодневные пьянки превращались в недельные запои. Он вставал с кровати лишь для того, чтобы пополнить запасы алкоголя, а возвращаясь с бутылкой, залпом выпивал целый стакан и вновь впадал в забытье.

Однажды ранним утром, Костя принялся будить спящую в обнимку с медвежонком сестру, но все его усилия были напрасны. Девочка, крепко сжимая игрушку, никак не просыпалась. Нагнувшись к ней, мальчик почувствовал что у нее сильный жар.  Костя  принялся тормошить сестренку пытаясь привести в чувства, однако это ни к чему не привело. Соня тихонько стонала, а ее посиневшие губы, в бреду горячки тихо шептали: «Мама, где ты? Приди ко мне».

Костя, не зная как помочь сестре, принялся метаться по комнатке в надежде найти хоть какое-нибудь лекарство. Тщетно он пытался разбудить в стельку пьяного  Степаныча. Тот лишь отмахнулся от мальчишки как от назойливой мухи, и отвернувшись к стенке продолжал свой сон, наполняя вонючим запахом суррогата  каждый уголок небольшой каморки.

-Соне нужно в больницу,- осенило Костю. Он кинулся к сестре, и приложив ухо к груди, стал прислушиваться к ее тяжелому дыханию.
-Сонечка, милая, потерпи,- молил он, пытаясь надеть на нее  старенькую шубейку.
Но девочка, находясь без сознания не слышала брата. Ее безвольные руки никак не хотели  попадать в рукава и падали словно ватные. Наконец, после долгих усилий Косте удалось одеть сестру.  Положив девочку на одеяло, он выволок ее на улицу.

Ледяной ветер продувал до костей. Но мальчик, не чувствуя холода, ломая ногти на пальцах, скользя и падая на присыпанном снегом льду, потащил девочку по направлению к больнице, на дальний край поселка.
Метр за метром, стиснув зубы Костя тянул выскользающее  из рук одеяло по пустынной улице.  Охрипшим от мороза голосом, он то и дело повторял: «Соня, Сонечка, милая ты только не умирай, потерпи еще немного». Но девочка уже перестала даже стонать. Ее губы посинели еще сильнее, и она не подавала никаких признаков жизни.

Вот наконец, показался скрипящий на ветру фонарь, который освещал крыльцо одноэтажной поселковой больницы. Последние метры до заветного крыльца, мальчик преодолел как во сне. Не помня себя, он принялся колотить закоченевшими руками в запертую изнутри дверь.
Внутри послышались быстрые шаги, а в дверном проеме появилась лысоватая голова дежурного фельдшера. Мальчик вцепился в старенький, пожелтевший от частых стирок халат доктора, и смог  произнести одну лишь только фразу: «Пожалуйста помогите, моя сестра умирает! Доктор спасите ее, прошу вас!»

Прибежавшие на шум санитары, быстро переложили девочку на носилки и занесли в палату. Окончательно проснувшись от Костиных воплей, фельдшер, отправился осматривать больную. Дежурная медсестра,  за столом в глубине слабо освещенного коридора, жестом подозвала мальчика к себе: « Эта девочка кем тебе приходится?»
-Это моя сестра, спасите ее,- опять начал истерить, до смерти перепуганный мальчишка.

-Успокойся. С твоей сестрой все будет в порядке,- постаралась утешить его женщина. - А родители ваши где?
-Нет у нас родителей, они погибли. Никого у нас не осталось. Есть только брат Игорь, но он далеко отсюда.
После долгих уговоров, уставшей от  ночного дежурства медсестре все-таки  удалось немного успокоить  Костю.
-Как зовут сестренку? - стала она задавать вопросы, занося в дежурный журнал данные на вновь поступившую больную.

-Ее зовут Соня, Быстрова Соня, ей восемь лет,- сбивчиво ответил мальчик.
Заполнив журнал, как того требовали правила, женщина с красными от бессонной ночи глазами обратилась к мальчику, который присев на краешек стула тихо плакал: «Ты бы шел домой. Сестре своей ты ничем не сможешь помочь. Доктор займется ею, а ты иди. Есть куда идти-то?».

Костя не стал говорить медсестре что они жили в каморке вокзального дворника.  Он лишь утвердительно кивнув головой, вышел на улицу. Согревая дыханием озябшие ладони, мальчик медленно брел по направлению вокзала, то и дело натыкаясь на прохожих, спешивших по своим делам в это морозное утро.
Закутанные в шарфы и теплые платки, они не обращали никакого внимания на ребенка,  плечики которого сотрясали  рыдания.

-Вот я и остался совсем один,- с грустью и обидой на несправедливую судьбу думал Костя подходя к занесенному снегом перрону.- Что делать, куда идти?
 Кто ему может помочь в эту минуту, он не знал.
Не заходя в каморку Степаныча, мальчишка сел в первую попавшуюся электричку которая шла  на запад, и та, щелкнув  металлическими дверями, понесла его прочь от опостылевшей станции. От вечно пьяного дворника, и от его любимой сестренки Сонечки, может быть в этот момент умирающей в старой поселковой больнице.

                ГЛАВА 18

Костя был бессилен что-либо сделать в этой ситуации, но для себя он твердо решил во что бы то ни стало добраться до своих родных. Мальчик верил- вместе они способны преодолеть любые трудности уготованные им судьбой. За окном электрички проносились пустынные поля, укутанные снежным покровом. Одинокие деревья, сгибая  ветви под тяжестью белых, похожих на всклокоченные куски ваты хлопьев, напоминали искалеченных людей.

Из открытого тамбура, дыхнувшего на пассажиров клубами морозного воздуха появилась контролерша в синей форменной шинели. Она мгновенно внесла своим громоподобным голосом оживление в тишину полусонного вагона.
-Готовим билетики для проверки. У кого нет билетов, готовим денежку для оплаты.
У Кости не было билетов, и уж тем более денег чтобы купить эти злосчастные билеты. Мальчик быстро встал с сиденья и направился в соседний вагон. Он слышал про эту хитрость от опытного Женьки Рваного.

Нужно было переходить из одного вагона  в другой, опережая контролера. А когда идти уже будет некуда, то сходить на ближайшей станции и ждать следующую электричку. Таким способом, не имея ни копейки в кармане, рассказывал всезнающий Женька, можно было преодолевать большие расстояния. Костя, последовав его мудрому совету, так и поступил. Пробравшись в последний вагон, он уселся рядом с тамбуром и стал ждать появления  женщины в синей шинели. Не прошло получаса, как сотрясая пространство, звучные, раскатистые нотки ее голоса, оповестили народ о предстоящей проверке билетов.

На счастье, электричка замедлив ход, остановилась на какой-то платформе, и мальчик благополучно покинув вагон, остался стоять посреди небольшого дачного кооператива, расчерченного на участки четкими линиями почищенных от снега тропинок.

Кое-где  из печных труб, в ослепительную синеву холодного неба поднимался жиденькими струйками сизый дымок. Заметно покрепчавший мороз  заставил мальчика пританцовывать, ожидая следующий пригородный поезд. Но его как назло все не было и не было. Костя уже не чувствовал пальцев ног,  и спустившись по железнодорожной насыпи вниз, постучал в двери одного из ближайших домиков из трубы которого шел дымок. Ответа не последовало. Мальчик стал колотить более настойчиво. Наконец, за дверью послышались осторожные, похожие на кошачьи шаги и она отворилась.

-Ты чего ломишься? - шепотом спросил паренек лет семнадцати на вид, затаскивая Костика в домик.
-Да я замерз, зуб на зуб не попадает,- едва шевеля посиневшими губами, промямлил мальчик.-  Пусти погреться.
-Ладно, входи, раз уж пришел.

 Паренек, пропустил Костю в жарко натопленную комнату и предварительно окинув взглядом безлюдную улицу запер дверь на железный засов. Подозрительно уставившись на  незваного гостя, парень шепелявя беззубым ртом спросил: «Ты чего тут шляешься? Вроде по виду не дачник».
Начавший оттаивать от печного тепла Костик, скинул куртку и ответил беззубому пареньку: «Да мне во что бы то ни стало нужно до Ленинграда добраться к родным, а у меня ни денег, ни еды».

-Эх ты, шляпа, - рассмеялся парнишка, беззлобно потешаясь над растерянностью мальчишки. - Нет такого города Ленинград.
-Да как же нет? - недоумевая возразил Костя. - У меня там дядя и брат. Я к ним еду.
-Нету и все тут, теперь он называется Санкт-Петербург, ясно тебе? -  паренек, добродушно потрепал застывшего в изумлении мальчика по давно не стриженой шевелюре.

-Ну да ты не переживай,- продолжал он. - Хочешь я помогу тебе добраться до Питера? А ты поможешь мне в одном деле. Ну как по рукам?
Костя, обрадованный тем, что встретил хоть какого-то попутчика, не раздумывая пожал протянутую ему руку с тонкими, холеными как у пианиста пальцами.
-А какое дело? - с любопытством поинтересовался он.
-Ты не гони, пацан, сейчас чай попьем, я тебе все расскажу.
Паренек принялся доставать на застеленный старой клеенкой стол кое-какую еду. Закипевший на раскаленной плите чайник, со свистом выдувал из закопченного носика струю пара.

-Кстати, меня Генка зовут. Генка "Свист", - представился парнишка. - А тебя как?
-Я Костя Быстров,- ответил мальчик, торопливо присаживаясь за накрытый стол.
Разлив по кружкам дымящийся  чай, Генка открыл банку рыбных консервов и аккуратно порезал, стряхивая прилипавшие к ножу крошки, батон белого хлеба. В запасах у Генки так же нашлось пол палки аппетитной краковской  колбасы  и несколько пирожков с капустой.

 Костя, с жадностью уничтожая появившиеся перед ним припасы, внимательно слушал рассказ паренька. Оказалось, что "Свист", рано остался без родителей и долгое время болтался по улице. Затем попав в  дурную компанию, заработал два года колонии. Освободившись этим летом, он не только не завязал с преступной жизнью, а наоборот преуспел в искусстве карманной кражи. Благо учителя у него были хорошие. И теперь Генка, чтобы осуществить свою давнюю мечту,( а он с детства хотел побывать на Черном море), промышлял по подмосковным электричкам, безжалостно опустошая карманы  пассажиров. Тем самым зарабатывая себе на пропитание. Но все это было не то. Народ  в пригородных поездах  небогатый, и ворованных денег  хватало только на еду.

-В Москву надо, братан, - тщательно пережевывая сочный кусок колбасы, говорил Генка, обращаясь к своему собеседнику, - там все деньги крутятся. Для нашего брата раздолье. Знаешь сколько денежных мешков по столице ходит? Мама не горюй! А иностранцы? Пацаны  на «малолетке» рассказывали, за полгода там бабла можно немерено поднять. Хватит на море покувыркаться.
-Я воровать не буду, это нехорошо, - сказал Костя, откладывая в сторону недоеденный пирог.

-Да тебе и не надо,- уговаривал его Генка. - Просто подходишь к какому-нибудь "фраеру" и начинаешь его "грузить". Плетешь как тебе плохо живется, что папа  - герой чеченской войны лежит дома без ног, мамка вас бросила, жрать, мол, нечего, ну в общем что-нибудь в таком роде. И пока он варежку разинет, слушая твои басни, его "лопатник" уже у меня. К тому же у тебя и выбора особо нет. В одного ты по любасу до Питера не доберешься. Ну как согласен?

Костя, скрепя сердце согласился участвовать в Генкиных аферах. Он утешал себя мыслью, что делает это лишь для того, чтобы быстрее добраться до своих родных  и помочь больной сестре.

                ГЛАВА 19

Переночевав, как выяснилось позже в чужой даче, утром ребята вышли на платформу, ожидая первую электричку. Ждать пришлось недолго. Вскоре Генка с Костиком уже пробирались по переполненным вагонам среди толпы полусонных пассажиров. Заметив сидящую особняком, довольно прилично одетую женщину, "Свист" подмигнул Косте, подавая знак.

Мальчик, сделав плаксивую гримасу, подошел к ней, и сходу начал причитать: «Тетенька, помогите пожалуйста, чем сможете. У меня мамка больная, она умирает, а две маленьких сестренки сидят голодные. Папка погиб в Чечне, жить не на что. Помогите, пожалуйста, дайте хоть кусочек хлеба, а то мы уже три дня ничего не ели».

Растроганная тетка, разинув рот слушала грустный рассказ мальчика. В конце этого повествования  ее жалостливые глаза заблестели от навернувшихся слез.
-Конечно милок, сейчас, сейчас,- забормотала женщина и сунула руку в карман, силясь найти свой, как назло куда-то запропастившийся кошелек.
Но доверчивой тетке было невдомек, что проходивший мимо нее паренек в черной вязаной шапочке, своими ловкими пальцами уже выудил содержимое ее кармана.
Не найдя ничего похожего на бумажник, и до сих пор не понимая что ее наглым образом обчистили, она извинилась перед Костей: «Прости, голубок, я наверное кошелек дома забыла, или может, потеряла где-то».
-Ничего тетя, все равно спасибо, - стыдясь за содеянное, ответил мальчик и направился в следующий вагон, где его поджидал заприметивший новую жертву Генка "Свист".

Выйдя на очередной станции, мальчишки спрятались от посторонних глаз и принялись подсчитывать свой навар. Из трех кошельков добытых "Свистом" в электричке, один оказался пуст. Кроме продуктовых талонов в нем ничего не было, и парень тут же избавился от него, выбросив в урну для мусора. Зато содержимое двух других сразу же подняло Генке настроение. Общий барыш на сегодняшний день составил почти тысячу рублей. Так что можно было расслабиться и устроить себе небольшой праздник, ожидая прибытия следующей электрички.
Ребята, плотно пообедав в привокзальном кафе, забрели в работавший неподалеку видеосалон, и до самого  вечера смотрели подряд все фильмы с Брюсом Ли в главной роли.

Войдя в вечерний пригородный поезд, мальчишки прошли по полупустым вагонам.  Не найдя для себя ничего подходящего,  они  устроились на деревянных скамейках и задремали в ожидании утра.

В течении нескольких  дней Генка и Костя мотались по электричкам и вокзалам, вытаскивая  из карманов зазевавшихся ротозеев их содержимое. Спать приходилось в залах ожидания, среди десятков пассажиров.

 Сунутая вовремя  дежурным милиционерам сотня-другая, сразу же отметала все вопросы к подозрительным подросткам. По правде говоря, стражам порядка было плевать на этих потрепанных ребят. У каждого из них были свои проблемы, своя семья, которую нужно  кормить и одевать. Так что полученные от мальчишек купюры, оказывались далеко не лишними в скудном семейном бюджете. Тем более что в стране, которая билась в агонии политических распрей, самое последнее место уделялось брошенному  на произвол судьбы народу.  Злые, по несколько месяцев не видевшие зарплаты люди, не знали куда им податься, как справиться с навалившимися на них жизненными проблемами. И уж тем паче им была безразлична судьба двух   беспризорных мальчишек.

В один из дней, переночевав на небольшой станции со звучным названием «Новониколаевск», мальчишки умывшись и выпив  кофе в вокзальном буфете, вышли на перрон встречая утреннюю электричку.
Прибывающий на первый путь электропоезд, дав оглушительный  гудок, остановился. Из открытых дверей хлынул поток пассажиров. Смешавшись с разномастной толпой, Костя  первым прошмыгнул в тамбур.  Услышав за спиной истеричные женские вопли он оглянулся, и увидел как два здоровенных мужика держат Генку за руки.А толстая, довольно пошлого вида тетка, вцепившись "Свисту" в лицо, кричит на весь вокзал, заглушая своим могучим басом даже голос диспетчера объявляющего отправление поезда.

-Держите его, мужики. Я его узнала! Это он ворюга поганый у меня кошелек спер,- голосила тетка раздирая в кровь лицо паренька.
-А ну-ка, дайте ему хорошенько,- никак не унималась вошедшая в раж женщина обращаясь к мужикам державшим Генку.
Те, недолго думая повалили Свиста на перрон, и принялись избивать его, стараясь по больнее  ударить своими тяжелыми ботинками.
Через  двери отъезжающей электрички, Костя видел как исчезает перрон с  окровавленным Генкой. А проходившие мимо люди, как ни в чем не бывало  отворачивались в сторону, не имея ни малейшего желания ввязываться в этот инцидент.
      
                ГЛАВА 20

И опять Костя остался один. У него уже не было сил бороться с выпавшими на его долю тяготами. Пересаживаясь из одной электрички в другую, бегая от контролеров, болтаясь ли по вокзалам в ожидании следующего поезда, он потерял счет дням. Названия станций и полустанков уже не имели для мальчика никакого значения. Они сливались  в бессмысленную вереницу букв и исчезали, навсегда проваливаясь в глубины  памяти. Лица  встречающихся ему людей  превратились в шумную, серую массу. Желудок свело от голода. Ужасно хотелось пить. Язык, казалось прилип к пересохшему горлу так, что мальчишка не мог вымолвить ни слова.

Окончательно обессилев, Костя в очередной раз выйдя из вагона, едва  добрался до стоящей на перроне скамьи. Рухнув на нее,он решил что больше  не сделает ни шагу. Пусть он умрет здесь, но не сдвинется с места. В голове у мальчика стоял оглушительный звон. Перед глазами, переливаясь всеми цветами радуги как  рыбки в аквариуме,  плавали непонятные светящиеся фигурки. Силы покидали его. Склонив голову на спинку лавочки Костя терял сознание.
Вдруг, из глубины окружающего  хаоса, донесся знакомый голос : «Костик, Костик, очнись!»
Мальчик улыбнулся. Ему казалось что он видит сон, в котором мама зовет его обедать, выглянув в окно выходящее во двор.
-Костя, милый, да очнись же ты наконец!
-Нет, это не сон, - подумал Костя, с трудом открывая глаза.

Невидящим взглядом, он посмотрел в сторону откуда слышался голос, и в пелене  тумана увидел знакомую фигуру.  Из последних сил, мальчишка стряхнул с себя оцепенение. В голове у него немного прояснилось. Не веря в происходящее он увидел перед собой Настю. Девушка тормошила его, зажав в одной руке костыли.
-Наконец-то пришел в себя! - произнесла Настя, улыбаясь своей солнечной улыбкой. - Мы так долго искали тебя, но теперь слава богу нашли.
-Мы? Кто это мы? - подумал Костя, не понимая что происходит, как вдруг почувствовал объятье крепких рук сжимающих его.
Подняв голову, мальчик не поверил своему счастью. Он  увидел Игоря и дядю Гришу опирающегося на тросточку. Они, стиснув его что есть силы, прижимали к себе. Слезы радости текли у всех из глаз. Наконец-то они нашли друг друга, в этом бурлящем людском море.

Счастливая Настя, слегка приступая на правую ногу до колена закованную в гипс, а дядя Гриша, припадающий на левую, помогли Костику  дойти до вокзала. Игорек, не помнил себя от радости. Он сбегал в буфет, и принес брату стакан сладкого чая с пирожными. Изголодавшийся мальчик, в один миг уничтожил их, и согреваясь, понемногу стал приходить в себя.

Игорь не мог усидеть на месте: «А где Сонька, почему ты один?»
Грустно вздохнув, Костя ответил: «Соня очень сильно заболела, я оставил ее в больнице, на станции «Салтыки». Там где мы отстали от поезда,-затем обернувшись к Насте, добавил. -  Мы ждали тебя несколько месяцев, думали что ты вернешься за нами, а тебя все не было и не было».
-Милый ты мой, хороший, - девушка нежно погладила мальчика по щеке. - Прости, я не могла. Поезд на котором мы ехали, потерпел крушение. Я сломала ногу. А как только смогла ходить, то стала разыскивать Григория Тимофеевича. А когда нашла, мы вместе отправились за вами.

Настя, протянув мальчику маленький сверток, добавила: «Вот, я сберегла ее. Наверное она и мне жизнь спасла. Многие из наших ребят погибли. А я осталась в живых как видишь».
Костя развернул иконку. Грустные глаза Богородицы, как и прежде глядели на него с куска потемневшей доски, излучая неповторимый Божественный свет. Их тепло струилось по телу мальчика, отогревая каждую частичку души.

Дядя Гриша прихрамывая, и опираясь на точеную, крытую темным лаком тросточку, узнав расписание поездов вернулся к Насте и  братьям.
-Через час будет проходящий поезд. На нем мы сможем добраться до Салтыков. Так что к утру будем там, - сообщил он, присаживаясь поближе к племянникам.

 Ждать пришлось недолго.  Час пролетел совсем незаметно, и вскоре радостная компания, устроившись в плацкартном вагоне, тронулась, отъезжая с этой затерянной в глубине  Подмосковья станции. Никто из них не мог заснуть. Длинная ночь прошла за долгими разговорами.
Костя, шепотом рассказывал о своих похождениях и мытарствах, с грустью вспоминая вечно веселого и бесшабашного Женьку. Он до сих пор не мог поверить что мальчик погиб, утонув в быстрых водах таежной реки.

Белое, холодное солнце уже начало всходить над заснеженными просторами, когда поезд останавливаясь на знакомой до боли станции, издал свой пронзительный гудок. Счастливые путники выйдя на перрон, сразу же направились в сторону больницы. Братья, которым никак не терпелось увидеть сестренку, то и дело забегали вперед. Но видя, что хромающие Настя и дядя Гриша не поспевают за ними, они возвращались назад. Хотя  через пару минут, их фигурки опять маячили далеко впереди.

 Наконец-то долгожданные двери больницы распахнулись перед ними.
Худенькая, чернявая, похожая на татарочку  медсестра, долго перебирала бумаги разыскивая карточку пациентки Быстровой. После долгих поисков, она все же нашла нужный документ, и прочитав записи резко поменялась в лице.
-Ну что там? - нетерпеливо торопил ее дядя Гриша, просунув голову в окошко регистратуры.

Женщина, потупив взгляд, не знала как ответить ему. Наконец собравшись с духом, она едва слышно произнесла: «Простите. Мне очень жаль, но ваша девочка умерла. Двустороннее воспаление легких, врачи ничего не смогли сделать».
Эти слова как громом поразили всех присутствующих. Казалось, что земля разверзлась и ушла у них из под ног.

-Этого не может быть, - дрожащим голосом произнес Костя. Навернувшиеся слезы душили мальчика, и он едва смог выдавить из себя. – Посмотрите пожалуйста еще раз, это наверное, какая-то ошибка. Соня не могла умереть.
Но медсестра, словно чувствуя свою вину за смерть девочки, как заведенная повторяла одну и ту же фразу: «Мне очень жаль, простите».
Немного придя в себя, женщина обратилась к совершенно разбитому, и потерянному от услышанной новости Григорию Тимофеевичу: «Девочку похоронили здесь же на поселковом кладбище. Это недалеко, если хотите я провожу вас?"  Скинув халат, она стала надевать пальто.

Старое, заросшее кустами рябины, кладбище находилось недалеко от больницы. Оно раскинулось на опушке леса, нагнетая на округу  скорбь и тоску. Старые перекошенные кресты, блеклые  цветы на пожелтевших каркасах  венков, перемежались со свежими могилами, где красовались  новенькие обелиски. Пройдя через лабиринт оградок, которые то и дело преграждали им путь, женщина вышла к могилке присыпанной снежком.

Свежевыструганный сосновый крест, с надписью «Быстрова Соня 16. 11. 1991г.», поверг всех в шок. Горечь и тяжесть потери неимоверным грузом сдавила сердца, которые и без того разрывала непередаваемая боль  ужасной утраты. На могиле девочки, среди комьев мерзлой земли сидел заиндевелый медвежонок Виталик. Плюшевая игрушка, черными глазами-пуговками, таращилась на   людей, будто укоряя их: «Где были вы? Почему не смогли уберечь мою маленькую хозяйку?»

Вернувшись на вокзал, дядя Гриша купил билеты до Иркутска. Нужно было ехать в детский дом чтобы уладить кое-какие бумажные дела.
Окончательно расстроенная и убитая горем Настя вызвалась ехать с ними. За время совместных поисков ребят, девушка как-то сблизилась с Григорием Тимофеевичем и иногда в ее глазах проскальзывали искорки зарождающихся чувств.

Дорога  в далекий сибирский город  заняла почти три дня, и прошла в скорбном молчании. Никому не хотелось говорить. Все переживали потерю девочки.
Братья, лежа на верхних полках, отвернувшись к стене тихонько плакали. Им до сих пор не верилось, что они никогда больше не увидят свою добрую,  всегда смеющуюся сестренку. Никогда не услышат ее заливистый, подобно  ручейку, звонкий смех. Разбитые ужасным несчастьем сердца ребят, не могли выдержать такой боли. Дети молили Господа, чтобы все происходящее с ними оказалось сном. Пусть страшным и полным жестокости, но все-таки просто сном.

Иногда, мальчишкам казалось, что стоит им открыть глаза, как все исчезнет словно по мановению волшебной палочки. Они снова окажутся в своей уютной квартире, где бабушка, весело суетясь на кухне, печет их любимые блинчики. А любящие мама и папа всегда будут рядом.

               ГЛАВА 21

Скорый поезд, преодолев последние километры долгого пути, плавно остановился возле здания железнодорожного вокзала. Иркутск встречал приезжих довольно теплой для этих мест погодой. Большие пушистые хлопья снега, кружась и медленно падая на землю, наполняли все вокруг ослепительным светом. Глазам было больно смотреть на это изобилие искрящихся при свете утренних фонарей снежинок.
На перроне, пассажиров прибывшего поезда уже встречали, ждущие своих клиентов таксисты. Все они как один, крутя на пальцах брелоки с ключами, весело зазывали толпящийся под снежной круговертью люд.

Сев в первое же такси, дядя Гриша с ребятами и Настей долго петляли по заснеженному городу прежде  чем скрипнув тормозами, старенькая «Волга», остановилась у ворот детского дома.
Мальчики недоуменно переглянулись. Они никак не могли понять то ли это место, где им столь долгий срок пришлось провести вдали от любви и ласки, среди десятков обездоленных и потерявших всякую надежду детей. Вместо старого  забора окружавшего приют, был выстроен новенький, поражающий прямизной своих линий.А скрипучие ворота, сверкая свеженькой краской, на удивление отворились бесшумно.

Войдя во двор, обомлевшие ребята, раскрыв  рты от удивления остановились как вкопанные.  Фасад некогда почерневшего от старости  здания, был отремонтирован. Старые окна с треснутыми стеклами заменены на новые. Даже их любимая беседка, где они так часто любили проводить время, сияла разноцветьем ярких красок.
От созерцания  этих чудесных изменений, детей отвлек знакомый голос:  «Костик, Игорь это вы !»

Из  дверей приюта, запахивая на ходу куртку мчался… Женька.
Костя, не веря своим глазам, кинулся в объятья друга.
  -Женя! - торопливо зачастил, до безумия обрадованный мальчик. - Мы думали, ты утонул.
-Да я и сам думал, что мне конец. Меня вынесло на берег километрах в десяти от водопада. Вокруг ни души. Я целую неделю бродил по тайге. Думал сдохну с голоду. Пришлось жрать всякие корни, сосновую хвою, даже червей попробовал. Думал все, кранты. Но все же выбрался в какой-то леспромхоз. Мужики меня откормили. Так я у них остаток лета и провел. Помогал сучья собирать и все такое. Они мне даже немного денег заплатили. А когда стало холодать, то меня вывезли в райцентр, и я сам сдался в милицию.  Вот я опять здесь. Да, самое главное чуть не забыл, - сбивчиво продолжал Женька, - у меня же тетка двоюродная нашлась из Владивостока. Через неделю она меня забирает. Так что теперь буду жить у океана.

Лица ребят, искренне радовавшихся встрече с другом, внезапно погрустнели. Тень печали появилась в их глазах.
-Эй, вы чего, пацаны? Все же хорошо? - спросил ребят мальчик.
-Ты знаешь, Женя,- переминаясь с ноги на ногу, и не зная как сказать о случившемся, Костя  с трудом выдавил страшные слова, -Соня умерла в больнице, а я ничем не смог ей помочь.
Глаза мальчика заблестели от навернувшихся слез. Казалось еще минута и он расплачется. Недоумевая, Женька во все глаза уставился на Костю и переспросил: «Как так умерла? Тогда по-вашему, это кто?»

Его рука указывала на распахнутые двери детского дома. Оттуда выбежав впопыхах, неслась им навстречу живая и здоровая Соня. Ее пышные волосы выбиваясь  из  под съехавшей набок вязаной шапочки,  разметались по плечам девочки.  Снежинки, падая на них, переливались  на солнце  как  тысячи маленьких искорок. Таких же искорок, которыми блестели ее радостные глаза.
Соня была похожа на маленького ангела, летящего над заснеженной землей навстречу счастью. Подбежав, девочка с разбегу кинулась на шею ошеломленным братьям, которые от радости  не могли проронить ни слова. Они  только тихо плакали, крепко сжимая в объятиях вновь обретенную сестру.

Когда слезы радости высохли на их лицах, Настя и Григорий Тимофеевич отправились в приют чтобы уладить формальности. А радостные дети, шумной гурьбой завалились в свою беседку, все так же увитую  нитями дикого хмеля. Им так много нужно было рассказать друг другу.
Женька, тараторя без умолку, поведал  ребятам что оказывается в их отсутствие,   произошли  кардинальные изменения. Прежнюю заведующую Анастасию Владимировну уличили в хищении государственного имущества, и ее вместе с завхозшей осудили на три года колонии. А сторож Михаил Антонович бросил пить,  женился на поварихе бабе Любе, и теперь его назначили директором приюта.

-Видите, как здесь все стало здорово. А кормежка будто на убой,- закончил свой рассказ мальчик.
-Ну а ты, Соня,- спросили в один голос Костик и Игорь. - Что с тобой произошло?
-Когда я лежала в больнице, то со мной в палате была еще одна девочка. Я даже не знаю как ее звали. Она все время была без сознания. Но я слышала как врачи говорили, что она сирота, и скоро умрет.  Я решила подарить ей своего Виталика. Наверное врачи что-нибудь напутали? А когда я выздоровела, то меня обратно отправили сюда. Я знала, вы за мной вернетесь.
Новехонькая  стальная дверь приюта открылась, и оттуда появились довольные  дядя Гриша и Настя.

Попрощавшись с Женькой, и пожелав ему удачи, мальчики взяв за руки  сестру, направились по тропинке ведущей до ворот детского дома. Туда, где их ждала новая жизнь. Жизнь полная любви и родного тепла.

                ГЛАВА 22


Как только двери приюта захлопнулись за ними,  опьяненные счастьем дети, принялись изо всех сил смеяться. Повалившись в нанесенные ветром сугробы, они визжа от непередаваемого восторга, стали швырять друг в друга снежками. Заразившись  весельем, хромые на обе ноги Настя и дядя Гриша, тоже присоединились к племянникам,  и словно малые дети так извозились в снегу, что вскоре стали похожи на две ледяные фигурки. В конце концов, им все же пришлось привести себя в порядок и вернуться на вокзал.

До отправления поезда была еще уйма времени, так что счастливая пятерка решила провести его с пользой. Погуляв по заснеженной набережной Ангары, они пошли бродить по городу, заходя во все магазины без разбора. Вскоре ребята, с трудом передвигаясь, несли целые охапки игрушек, на радости купленные им Настей и дядей Гришей, которые уже не стесняясь детей о чем-то мило ворковали держа друг друга под руку.

 Блуждая по улицам, они случайно забрели в свой старый дворик. Ребята долго смотрели на окна где когда-то жили. Ледяная тоска, словно скользкая змея, вползла в детские сердца. Горечь от потери родителей захлестнула их с новой силой.

 Погуляв еще немного, они остановились перед церковью, сверкающей позолотой куполов в блеклых красках заката.

-Давайте зайдем,- предложила Настя, и все дружно поддержали ее.

 Под высоким сводом, храма витал покой потрескивая и запах оплавленного воска.
Церковь была пуста. Лишь одна женщина, облаченная монашкой, стояла на коленях,и молилась перед иконой с изображением слепой женщины в черных одеждах. Подойдя ближе, Соня ткнула Костю своим острым локотком в бок, указав на образ: «Костя, ты помнишь ту странную старушку в лесу, это не она?»
-Точно, она! Как две капли воды, - подтвердил не меньше сестры пораженный мальчик.

 Благообразный, с седой окладистой бородой священник, подошел к ним, и зычным, привыкшим к долгим песнопениям басом поинтересовался : «Что привело вас, дети мои, в храм Божий?»
Немного стесняясь величия  святых ликов, дядя Гриша ответил:  «Мы бы хотели поставить свечи за упокой».

 Бородатый служитель церкви на минуту отлучился, и вернувшись принес в руках пучок желтых восковых свечей. Проводив дядю Гришу и Настю с ребятами к Кануну, он спросил: «Скажите как имена рабов божьих  за упокой  которых нужно молиться?»

 -Их зовут Николай, Мария и Наталья,- ответил Григорий Тимофеевич, поджигая друг от друга три свечи,  принятые из рук священника. Две из них, вспыхнув желтым пламенем, горели ровно, роняя капли  воска на Канун. Третья же, никак не хотела разгораться и все время гасла. Будто невидимый сквозняк тушил ее. Стоявший рядом священник, поглаживая  бороду произнес: «А уверены ли вы, дети мои, что тот кому вы ставите свечу,  умер? Гаснет свеча-то. Видно, Господь не принял душу усопшего».

  Все пятеро недоумевая  глядели на погасшую свечу, и никак не могли понять о чем говорит священник. Наконец, вспомнив о чем-то очень важном, Костя вздрогнул и обратился к дяде Грише: «А давайте оставим нашу икону здесь, в этой церкви?».

-Ну, что же, - одобрил его решение Григорий Тимофеевич. Достав из сумки маленький сверток, он бережно протянул его священнику.
Тот аккуратно развернул тряпицу и с восхищением вглядываясь в просветленный лик Богородицы, промолвил: «Храни вас Бог, дети мои, благодарствую за бесценный дар,  принесенный в сей скромный храм».
Костя, которого распирало любопытство, наконец  набрался смелости и спросил: «А скажите, батюшка, что вон на той иконке перед которой молится  женщина?»

-Это, сын мой, Матрона Московская. Она родилась слепой. Но жизнь ее сущее чудо. А та женщина, что вопрошает о помощи сию святую, пришла к нам  в прошлом году, девятого ноября. Как раз в день рождения преподобной. Она ничего не помнит о себе. Не знает даже своего имени. Так и осталась в церкви помогать братии по хозяйству. А мы зовем ее сестрой Матреной, в честь той святой, что привела ее в храм Божий. Каждую свободную минуту она молится ей, просит вернуть память

Женщина-монашка, перестав молиться, стала внимательно прислушиваться к голосам за ее спиной. Внезапно  что-то вспомнив, она вскочила на ноги и повернулась к онемевшим от изумления детям.
Это была мама. Пусть седая, с худым осунувшимся лицом, но это была она!
-Костя, Игорь, Сонечка! Что вы здесь делаете? – произнесла женщина. В тот же миг, Мария вспомнила все что случилось с ней. Рухнув на колени, она зарыдала крепко прижимая к себе детей.

Так и стояли они  посреди пустого храма под пристальным взглядом святых, наблюдающих  с иконостаса, за теми кто через неимоверные трудности и беды, пронес в своих сердцах любовь друг к другу. На тех,кто не смотря ни на что, сумел по крупицам собрать осколки разбитого счастья.