Ординарный посетитель: две ноги, две руки, одни очки. Ничем не выделяется из.
Зашел эдак незаметно. Сел за свободный столик.
- Одно кофе, пожалуйста!..
Юную официантку, шуршавшую мимо, словно качнуло ветром. Она перехватила поднос и, побледнев, продолжила движение.
- Один, - сказал другой посетитель, сидевший за соседним столиком. Тоже ординарный и даже без особых примет типа "очки".
Возле ножки стула стоял черный кейс. И хотя он стоял просто так, у непредвзятого наблюдателя складывалось впечатление, что кейс стоит почему-то в кустах.
Очки удивленно повернулись.
- Вы что-то сказали?
- Один. Кофе.
- Ну вы пейте один, - весело сказали очки, - а я буду пить одно.
Стало тихо. Публика повернула головы и с отвращением взирала на эти веселые очки с перпендикулярным чувством юмора.
- Ты не будешь пить одно, - спокойно ответил посетитель без особых примет. - Потому что кофе - один. А одно - что-нибудь другое. Говно, например.
- Говно не бывает просто так. Оно может иметь любой род, даже мужской. И чтобы понять это, тебе достаточно посмотреть в зеркало. А вот в ботанике кофе - оно. Растение такое. Растет себе в Южной Америке, не взирая на одноклеточных русских граммарнаци.
- Ты говоришь много и громко. Но слова твои пусты, а разум тухл. В ботанике будешь пить одно. А здесь, в кафе, у тебя есть выбор: пить один кофе - или сдохнуть.
- Я. Буду. Пить. Одно. Так - понятно?
- Понято. Ты сказал.
С этими словами посетитель без особых примет открыл кейс, вынул оттуда револьвер - и выстрелил очкам в лицо.
Пуля зашла точно в переносицу и вышла с тыла головы, вырвав половину затылка. Сделавший выбор упал под стол и остался там лежать. И хотя он лежал просто так, у непредвзятого наблюдателя складывалось впечатление, что этот человек больше уже не будет пить - ничего и никогда.
Публика восторженно зааплодировала.
Юная официантка смотрела на посетителя без особых примет с религиозным обожанием, переходящим в трансцендентальный оргазм. Суровый СОБР, прибывший на место происшествия, вывел стрелка из заведения с уважением и без браслетов. Сажая в его хлебный фургон, бойцы встали по стойке смирно и, сняв перчатки, отдали честь.
На следствии дознаватель то и дело порывался обнять подозреваемого. Защищать его выстроилась очередь из элитных адвокатов.
Процесс транслировали в прямом эфире все телеканалы страны.
Прокурор каменел лицом от вынужденной необходимости вменять. Присяжные рыдали. Судья обращался к подозреваемому стоя.
Его, конечно, оправдали.
А разве может быть иначе?..