Когда технари уехали и мы остались с Алисой одни, я неожиданно вспомнил, где уже слышал фамилию Тихий. Бегунов мне как-то рассказал об одной операции КГБ, в которой отличился некий капитан Тихий.
Случилось это где-то на заре перестройки и, соответственно, широкой огласки происшествие не получило. Тогда ещё не было принято "выносить сор из избы". Возможно, что в этом был определённый смысл - потенциальные преступники не имели возможности учиться на чужих ошибках. Да и широкая огласка самой возможности совершения таких преступлений, невольно подбивает на "подвиги" всяких криминальных авантюристов.
А происшествие было не рядовым. Недалеко от столицы был расположен пионерский лагерь с воздушным названием "Одуванчик". Воспитателем в нём работал такой себе Александр Вениаминович Крамской, средних лет, неприметный, несостоявшийся руководитель. О нём (учитывая явно завышенные амбиции) можно было сказать: полный неудачник. Всю жизнь он мечтал о высшей партийной школе, но его не приняли в ряды КПСС даже простым членом, а всё из-за его сомнительной репутации. Нет, он не был замечен, а тем более уличён в чём-нибудь постыдном или, не дай бог, в криминальном. Наоборот, он был, как говориться, кристально-честным и идейно-подкованным гражданином, но чрезмерно идейно-подкованным - до полного фанатизма. Люди его сторонились, так как от него просто веяло сталинизмом. А времена уже были другие, фанатики больше не ценились. "Пламенные борцы" только раздражали и пугали, что и определило судьбу Александра Вениаминовича - его прочно "задвинули" в "боевой резерв" партии.
После многих неудач и мытарств, он стал обычным функционером в комсомоле. В летний период его посылали работать простым воспитателем в пионерский лагерь. Не сумев реализовать своё патологическое стремление сделать партийную карьеру, а так же не наладив никак свою личную жизнь, он озлобился и затих.
Тут и случилось это чрезвычайное происшествие: четыре уголовника, накануне сбежавшие из столичного следственного изолятора, проникают на территорию лагеря и берут в заложники более сотни детей и несколько воспитателей. Вооружённые обрезами и гранатами, они выдвинули властям ультиматум с требованием миллиона долларов наличными и самолёта для вылета зарубеж. В противном случае грозили убить детей.
Район вокруг пионерского лагеря был сразу оцеплен военными подразделениями и закрыт на карантин, мол, дескать, возможна вспышка эпидемии холеры. Для штурма здания, где находились преступники с заложниками, было вызвано специальное подразделение госбезопасности. Тогда ещё такие дела были новью для нас - захваты самолётов и заложников, диверсии и теракты. Однако спецназ КГБ уже имел некоторый опыт подобных операций в Кабуле, штурм мятежной тюрьмы на Кавказе, но, в данном случае, всё очень усугублялось наличием большого количества заложников - преступники спрятались за спинами детей. Как действовать в таком случае, ещё никто толком не знал, так как аналогичного опыта и серьёзных наработок в освобождении заложников ещё ни у кого не было.
Было решено вести плотный диалог с преступниками и попытаться всё решить мирными методами. Террористы отказались напрямую вести переговоры с работниками силовых ведомств и потребовали посредником прислать сугубо гражданское лицо. Тогда, неожиданно для всех, свои услуги предложил Крамской. Угрюмый и не очень любимый детьми, он, ради их спасения, согласился взять на себя роль посредника в переговорах. Начались часы напряжённых, невероятно нервных и тяжёлых переговоров с бандитами.
Преступники вели себя управляемо, но не стабильно - они то соглашались с предложенным, то полностью меняли свои требования, то шли на уступки, а то упирались до упора. Всеми правдами и неправдами, в основном в обмен на деньги и водку, удалось освободить около половины детей. Но, по прошествии тридцати часов, были исчерпаны все мирные возможности решения проблемы. Вопрос встал ребром - или выполняются все требования террористов, или они начинают убивать детей, по одному ребёнку каждые десять минут.
Тут Крамской заявил, что бандиты к нему уже привыкли и не обыскивают, как они это делали вначале, а тем более, они уже подвыпившие - реакция не та, да и находятся в разных комнатах, где присматривают за заложниками, - так что если ему, Крамскому, дадут небольшой пистолет с глушителем, то он вполне может попытаться убить их по одному. А в случае звуков стрельбы, что будет означать неудачное развитие событий, спецназ немедленно пойдёт на штурм.
Лучшего варианта не было и чекисты согласились на план Крамского. Потренировав воспитателя в навыках стрельбы в глухом лесу, они снарядили его пистолетом с глушителем, который он засунул в носок с внутренней стороны левой ноги. Когда Александр Вениаминович вошёл в дом, начались томительные секунды ожидания. Все были в готовности №1, в любой момент мог начаться штурм, а тогда будет и вероятность гибели детей, особенно если преступники успеют пустить в ход гранаты.
Но шли минуты, а ничего не происходило. Когда уже пошла шестая минута боевой готовности, из дома вышел Крамской, выводя детей из здания. Когда последний ребёнок покинул здание, сотрудники безопасности обнаружили в доме четыре трупа беглых заключённых.
К всеобщему удовлетворению, дело закончилось без гибели детей. Сотрудники КГБ выразили героическому воспитателю своё восхищение, ещё шокированные дети и воспитатели целовали его и благодарили за спасение, а представители политической власти обещали представить к правительственной награде. Все обстоятельства дела были доложены главе государства. Крамскому было присвоено, за беспримерное мужество при спасении детей, звание Героя Советского Союза, и через несколько дней, согласно этикету о награждении, он должен был получить золотую звезду лично из рук Генерального Секретаря.
Но интуиция капитана Тихого не давала ему покоя - уж очень всё благополучно и в один момент разрешилось. Его учили, что дыма без огня не бывает, а где горел огонь, там обязательно должны остаться головешки. Он начал искать "очаг возгорания". И он его нашёл, нашёл неожиданно, в морге, когда осматривал тела убитых террористов. На ноге одного из них, он обнаружил дембельскую наколку с указанием года демобилизации. Абсолютно идентичную татуировку капитан заметил на ноге Крамского, когда тот прятал пистолет. Случайной такой схожести наколок быть не могло, а значит Крамской проходил службу в армии вместе с одним из террористов и, следовательно, хорошо его знал, но почему-то ни словом об этом не обмолвился. Зачем было это скрывать? Маленькая ложь рождает большое недоверие, а большое недоверие провоцирует на поиски правды, пусть маленькой, никому не нужной, но правды.
Капитан Тихий взял Крамского "под колпак": организовал за ним наружное наблюдение, устроил оперативную проверку его квартиры, поставил на прослушивание его телефон.
Дело начало проясняться после проверки квартиры Александра Вениаминовича. У сотрудников госбезопасности одним из основных моментов проверки подозреваемого была именно проверка жилья. Ничто так красноречиво не может рассказать о человеке, как место его обитания - он оставляет следы, отпечатки пальцев, особенности характера отражаются на интерьере, привычки и слабости остаются в "памяти" вещей - всё протоколируется в этой "книге жизни", надо только уметь её прочитать... Именно оперативная проверка жилья часто позволяла поставить окончательный диагноз - враг или нет.
Квартира Крамского сразу же поведала о своём хозяине, что тот патологически влюблён в Сталина и его стиль руководства. Тиран смотрел со всех стен и шкафов - фотографии, рисунки, картины, бюсты. В книжном шкафу стояли полные собрания сочинений Сталина и Ленина. Тумбочки были забиты грампластинками с выступлениями товарища Сталина на различных пленумах партии и съездах Верховного Совета. Квартира просто жила и дышала боготворимым "вождём всех времён и народов".
Бытовые условия жизни Крамского были крайне скромными и аскетичными. Кухонная посуда состояла из железной кружки, пары алюминиевых мисок и походного чайника. Мебель состояла из табуретки, дубового стола в ветхом состоянии и железной кровати армейского образца. На кровати был матрац, ватная подушка и шинель вместо одеяла.
В одном ящике шкафа капитан Тихий обнаружил папку с надписью "Враги народа". Там был "досье" на многих известных и некогда влиятельных людей: Кирова, Тухачевского, Ежова, Блюхера, Хрущёва. Отчего в такую папку попал Киров, Тихий не понял, да и не это его заинтересовало. В перечне ныне действующих "врагов народа" особенно выделялся глава государства, который обвинялся в измене коммунистическим идеалам, в осквернении светлой памяти великого Сталина, в мягкотелости к вредителям, в попустительстве к "агентам мирового империализма".
Стало очевидно, что насколько Крамской любил вождя Сталина, настолько он и ненавидел действующего Генерального Секретаря ЦК КПСС. Вполне было очевидно, что эта ненависть усиливалась многократно тем, что ему не дали возможность сделать партийную карьеру. И чтобы такой человек согласился получить награду из рук своего главного, люто-ненавидимого врага? Поверить в это было невозможно.
Капитан Тихий знал, что в Кремле Крамского не будут тщательно обыскивать, а только проведут дежурную проверку металлоискателем и всё. Поэтому он решил, под свою ответственность, обыскать его досконально перед посадкой в правительственный "ЗИЛ", который должен был за ним приехать. Так и сделал.
Тихий не ошибся. В рукаве пиджака был обнаружен небольшой керамический пистолет с двумя короткими стволами, в каждом из которых уже находился самодельный картонный патрон с эбонитовой пулей. Из эбонита также были сделаны бойки ударного механизма. В этом произведении "народного творчества" из номинации "сделай сам" не было ни единой металлической запчасти, оттого обнаружить такой пистолет-самопал с помощью металлоискателя было невозможно. И хотя убойная сила такого оружия была невелика, но если стрелять в упор, да ещё и в голову, то убить было более чем реально. А тем более было две пули...
Крамского арестовали. Далее, уже на Лубянке, Тихий полностью восстановил всю картину задуманного преступления. Маниакальное желание убить генсека спровоцировало у Крамского навязчивую идею убить его во имя партии, ради народа, для торжества великих идей. Он уверовал, что его миссия в этом и заключается - спасти мир от человека, который предал сталинские идеалы и разрушает его великое наследие. Сделав и опробовав пистолет, он стал искать возможности встретиться с лидером страны.
Стремления Крамского оказались несбыточными. Его обращения в приёмную ЦК с просьбой об аудиенции по важному вопросу, оставались без ответа. Когда на его усиленные потуги начали обращать "компетентные органы", он решил оставить эту бессмысленную затею. Нет, он не опустил руки. Он начал "сопровождать" свою "мишень" в поездках по стране. Генсек любил выходить к простым людям для прямого общения, но где и когда он это сделает - никто не знал. Ничего не получилось. "Мишень" и "стрелок" не пересеклись. Стрелять из праздничной колонны по трибуне мавзолея во время демонстрации, Крамской не собирался - слишком ненадёжно, а он хотел наверняка, он хотел всенепременно убить...
Но неожиданно фортуна усмехнулась новоиспечённому фанатику-убийце. В один из тёплых вечеров, Крамской, гуляя неподалёку от пионерского лагеря, встретил четырёх подозрительных людей, один из которых его узнал. Знакомцем оказался его сослуживец, который, после многих лет злоупотребления водкой и чефиром, довольно сильно изменился. Его значительно обветренное лицо, в "местах не столь отдалённых", уже не имело ничего общего с образом армейского товарища. Да и не надо было иметь острый глаз, чтобы понять, что бывший сослуживец партийного активиста был уже давно не в ладах с законом. Во время очередной "отсидки", он со своими тремя подельниками ушёл в побег. Где-то раздобыв два обреза и гранату, эти "джентельмены удачи" решили ограбить сберкассу и "залечь на дно".
Изощрённый ум Крамского моментально сообразил, что эти "отбросы общества" можно использовать для своей "великой миссии". Пожертвовать уголовниками, людьми никому ненужными, не приносящими никакой пользы обществу, было для него не только не зазорно, но и принципиально-правильно. Пусть хоть такая будет от них польза!
Для Крамского не составило огромного труда убедить глуповатых уголовников, что для них будет лучшим выходом не грабить сберкассу, а захватить детей в заложники и обменять их на самолёт и миллион долларов. С миллионом за границу, в райскую жизнь после тюремной пайки, - соблазн настолько большой, что было невозможно устоять. Вчерашние зеки согласились на этот план с большой охотой. А чтобы знать о планах милиции, он, Крамской, напросится в посредники на переговорах и будет корректировать действия своих новых товарищей.
На другой день план был реализован. Несостоявшийся партократ всё рассчитал правильно. Когда ситуация дошла до критической точки, он без особого труда убил своих подельников, которые никак не могли ожидать такого вероломства. Как он и надеялся, за этот подвиг его наградили и пригласили в Кремль, где он мог реализовать свою мечту - физическое устранения первого лица государства. И только чутьё чекиста у капитана Тихого, помешала до конца реализовать этот, по своему гениальный, преступный план. Тихому дали орден и майорские погоны - карьера была обеспечена. С распадом Союза продвижение по службе немного затормозилось, но, всё-таки, он уже полковник. А за это дело с бронебитом, он вполне может надеяться на генеральские звёзды...
Я рассказал Алисе всю эту историю.
- Наш полковник не так уж прост, - заметил я. - Играет роль такого себе деревенского служаки, а сам профессионал-интеллектуал. Как всё-таки обманчива бывает внешность.
- Нам надо было просто прислушаться к его лексикону, как он умело строил фразы. Помнишь, как он сделал врезку в предложение: "а согласитесь - обратный вариант также возможен..." Нет, он не "деревенский парубок", он образован и умён.
- Он мне понравился. Глаза у него хорошие, по-отечески добрые.
- Может быть... - Алиса задумалась. - Но кто пытался нас убить? Те, кто понаставили по городу бронебитовых мусорок? Или те, что убили Никитина? Может это те, которые убили отца и на тебя покушались? А может быть это всё дело рук одной и той же банды.
- Мало вероятно.
- Но тогда на тебя охотится весь столичный криминал? Как тебе удалось нажить столько врагов.
Я пожал плечами и улыбнулся.
- Ещё неделю назад у меня не было ни одного врага. Я понятия не имею, откуда их столько взялось. Скоро желающие меня убить будут выстраиваться в очередь. Представь, подходит к очереди киллер с винтовкой и спрашивает: "Извините, а кто крайний Юрьева убивать?" А ему в ответ: "Просили не занимать! Юрьев уже кончается..." Смешно?
- До слёз.
Вечером раздался телефонный звонок. Это звонил полковник Тихий, которому я (между прочим) свой телефонный номер не давал.
- Добрый вечер, господин Юрьев, - пробасил он.
- Какие люди! Уже соскучились, ваше благородие? - попытался я иронизировать.
- Нам надо встретиться, - продолжал серьёзный полковник.
- Вы назначаете мне свидание? Какое счастье... Когда же? Где же?
- Сейчас. Я у вашего подъезда.
- А вы хоть отдаёте себе отчёт, что находитесь в самом опасном, на сегодняшний день, месте нашего славно-криминального города, - едко, даже с каким-то злорадством, сказал я. - Тут у нас постреливают...
- Я знаю.
- Ну тогда скорей поднимайтесь.
Гость "в штатском" сел на диван, поставил на журнальный столик какую-то коробочку и нажал на ней кнопку.
- Что это? - спросила Алиса.
- Широкополосный электромагнитный генератор, - ответил Тихий. - На всякий случай, чтобы нас не могли прослушать. Он глушит весь спектр электромагнитных колебаний в диапазоне от метровой до сантиметровой длины волны. Очень нужная игрушка. Только одно неудобство - пока мы беседуем, половина вашего дома не сможет воспользоваться ни телевизорами, ни приёмниками, ни мобильной связью. Ничего, потерпят... И если можно, закройте на окнах шторы.
- Вы боитесь духового ружья? - улыбнулся я, вдруг вспомнив произведения Конан Дойля.
- Я боюсь акустической пушки с лазерным считывающим устройством, - забасил гость. - С её помощью очень удобно снимать вибрацию оконных стёкол, которую создают наши слова и, соответственно, превращать эти колебания в звуковую информацию, то есть прослушивать наш разговор...
Да, полковник Тихий больше не изображал деревенского парня, что было неплохо. Всегда приятней, когда тебя воспринимают всерьёз. Однако, я не мог сдержаться.
- Господин полковник, от колебаний воздуха, которые создаются вами, не защитят никакие шторы.
Гость расхохотался. Алиса сдержано улыбнулась.
- Если б к голосу имел и слух, то пошёл бы петь за двух! Работал бы в опере, а не опером... Но у меня к вам серьёзный разговор, и я очень рассчитываю на вашу откровенность...
- Только при одном условии, - перебил я гостя, - вы не будете строить из себя деревенского парубка.
- Хорошо. Хотя я действительно вырос в селе.
Алиса зашторила окна, и мы стали слушать полковника.
- Что касается бронебита - всё подтвердилось. Эксперты взяли малюсенький кусочек и поместили его в воду. Чуть всю лабораторию не разнесло - удивительно большая взрывная сила! Мы убрали с улиц города более двухсот таких мусорных бомб. Не бросайте мусор в баки...
- А то вас съедят собаки! - неожиданно помог я полковнику завершить мысль. Я ещё в нашу первую встречу заметил у него склонность говорить двустишиями. - Все ли бронебитные мусорки вы нашли?
- Да, все, - пробурчал Тихий. - А мысль ушла...
- Она ещё вернётся. Вы только не выходите из себя надолго. А ещё лучше - позвоните ей, - съязвил я. - Вы полностью уверены, что нашли все баки?
- Все. Можете не сомневаться. Параллельно с организацией уборки этих "адских машинок" с улиц города, мы быстрыми темпами провели расследование и достоверно установили их количество, а также их происхождение. Вот только не смогли узнать, кто за этим всем стоит. Взял бы прикуп - жил бы в Сочи...
- Пил бы водку дни и ночи!
Тихий неодобрительно посмотрел на меня. Я только пожал плечами.
- Неужели даже из исполнителей никого не взяли? - удивилась Алиса.
- Кто устанавливал непосредственно - не в теме. Простые работяги. А исполнителей, которые ими руководили и могли быть в теме, или просто контактировали с реальными заказчиками, мы нашли, но, несмотря на оперативность принятых следственных действий, нашли уже мёртвыми. А хозяева ушли в тень. Они не смогли убить вас, знающих тайну бронебита, поэтому убили всех, кто мог бы нас вывести на них. Все концы обрубили, гады.
- А вы как предполагаете, кто за этим стоит? - спросила любопытная Алиса.
- Тайна бронебита была похоронена под такими грифами секретности, что добраться до неё могли только люди посвящённые в высшие государственные тайны. Прибавьте к этому наладку производства, а это очень сложный технологический процесс. Учтите полную документальную легальность этого мусорного бизнеса. И если это всё сложить, то вполне очевидно, что подготовку к этому теракту "крышевали" высокопоставленные чиновники из разных ветвей власти. Теперь понимаете, отчего я так не хочу, чтобы нас прослушивали.
- Но зачем? Чего они этим добивались?! - воскликнул я.
- Власти. Абсолютной власти!
- Каким же образом?
- Очень просто. По всей столице происходят взрывы. Десятки тысяч погибших. Следов никаких. Паника и всеобщий страх перед невидимым врагом. Всё это создаёт напряжённую обстановку в стране и, вне сомнений, ослабляет центральную власть, которую сразу же обвиняют в неспособности контролировать ситуацию и поддерживать порядок в стране. При щедром финансировании из-за океана начинается "раскрутка" нового мессии, который спасёт страну от хаоса и развала. Будут наняты люди устраивающие локальные беспорядки и техногенные катастрофы местного масштаба. За хорошие деньги соберут огромную толпу, которая, под привлекательными лозунгами, будет требовать смены власти... Вы слышали о Румынове Викторе Валентиновиче?
- Крикун и бузотёр. Нет, это несерьёзно. Он же тупой, как валенок! - сказал я.
- Как показывают социологические опросы, простой обыватель, в основной своей массе, верит примитивным заявлениям и щедрым, явно невыполнимым, обещаниям. А рекламные миллиарды так прозомбируют потребительские умы, что на болвана-Румынова народ молиться будет.
- Вы явно сгущаете краски, - не уверенно возразила Алиса.
- Ни в малейшей степени. Руководители-интеллектуалы людям не интересны, они их утомляют. Им нравятся "свои в доску" вожди, которые дают им банальные лозунги и обещают всё и сразу, мол, только выберите меня на трон и всё - начнёт падать манна с неба, и без всяких усилий, да без лишних трудов. Поэтому крайне важно не допустить прихода к власти этих демагогов, воров, бандитов и популистов.
- Вы не волнуйтесь, полковник, - примирительно сказал я. - Мы с вами полностью согласны. Мне только кажется, что вы немного преувеличиваете перспективы и возможности Румынова.
- Нисколько. В него уже вложены миллиарды нашими криминальными олигархами и их заокеанскими хозяевами. Скажу вам по секрету, что в ближайшее время, вероятно сразу после этих несостоявшихся взрывов, должно было быть инициированно покушение на Румынова. Снайпер должен прострелить мякоть левого плеча стерильной пулей, так чтобы не задеть кость. Антураж такой: стреляли в сердце, но в последний момент, по счастливой случайности, Румынов отклонился и пуля попала в плечо. Вину за покушение возложат на руководство страны, которое, дескать, хотело убить своего политического оппонента - единственного демократического народного лидера.
- Румынов имеет такое же представление о демократии, как лягушка о теории относительности, - улыбнулась Алиса.
- Да, но купленные средства массовой информации будут внушать людям обратное. А после покушения, он станет святым великомучеником за народ, пострадавшим от преступной власти. Да, таких фарисеев наши наивные люди жалеют и, по простоте душевной, даже любят.
- Не сотвори себе кумира, - задумчиво процитировала народную мудрость Алиса. - А мы всё создаём и создаём себе кумиров, рисуем с них иконы, молимся на них, возносим до небес. Когда они уходят, мы вдруг прозреваем, становится очевидным никчёмность и преступность бывших наших кровожадных вождей. Но не проходит много времени, как мы находим себе новых богов из мрази, и всё повторяется снова.
- Послушайте, господин-товарищ полковник, - обратился я к нежданному гостю, - у меня накопился к вам ряд вопросов. Например, почему вы так подозрительно-оперативно провели операцию с бронебитом? Почему вы вообще так моментально поверили в эту, довольно сомнительную, историю о чудо-бомбах под видом мусорных баков? Почему вы явились сюда чуть ли не с докладом и рассказываете нам, почти совсем незнакомым людям, о государственных секретах? Да, у меня к вам много вопросов, но я прекрасно понимаю, что если я начну их задавать, то вы, вне сомнений, дадите мне ответы, но сообразуясь с государственно-ведомственными интересами, вы мне ответите так, что я утону в море информации, при этом не узнав ничего конкретного. Поэтому, в связи с вышесказанным, у меня к вам только один вопрос: Что вам от нас надо?
Осмыслительный процесс у нашего гостя затянулся, и я решил его подзадорить.
- Если вас интересует судьба золота партии, то я вам честно заявляю - я не брал?
- Какое золото? Какой партии? - растерялся Тихий.
- Нашей, родной, коммунистической... А может вас интересует золото нацистской партии? А может мечтаете найти золото племени Майя или древних Инков? Ну хотя бы стремитесь узнать тайну золота, которое спрятали храмовники из Ордена Тамплиеров?
- Нахватали золота без меры, наши коммунисты-тамплиеры, - хмуро выдал очередной "шедевр" наш новый друг. - Марк Владимирович, я здесь представляю серьёзную организацию...
- А нам, трубачам, по барабану ваша филармония! - перебил я полковника. - Но если вы хотите говорить серьёзно, то скажите прямо и откровенно - чего вы от нас хотите?
Тихий немного колебался. Потом сказал:
- Честно говоря, я шёл только к вам, Марк Владимирович. Но если вы, и вы, Алиса Михайловна - следователь прокуратуры, не каждый по отдельности, если вы вместе, так сказать - одно целое, то тогда ладно. Интерес у меня к вам вполне определённый. Отсюда и моя откровенность, ведь я рассчитываю на ответную откровенность от вас. Мне крайне необходимо получить сведения о тех, кто за всем этим стоит.
- С чего вы взяли, что я их знаю?! - воскликнул я с искренним удивлением.
- Давайте, Марк Владимирович, рассмотрим факты, - по-бухгалтерски пробасил полковник. - Убийство офицера государственной безопасности, пусть и в отставке, но довольно близкого вам, и сразу после этого два покушения на вас лично, - это факт, серьёзный факт. Убийство офицера уголовного розыска, который шёл к вам, именно к вам, - это второй серьёзный факт. Убийство создателя бронебита, который был знаком с вами лично, а следом за этим покушение на вас и следователя прокуратуры, когда вы, якобы случайно, нашли эти мусорные баки из бронебита, - это третий серьёзный факт. Мелкие факты я опускаю. Этих трёх фактов более чем достаточно, чтобы понять, что вы, Марк Владимирович, ведёте борьбу, даже войну с какой-то сильной и очень опасной организацией. У вас не хватит наглости, чтобы утверждать, что все эти факты никак не связаны между собой, так как все они замыкаются на исключительно вашей персоне, и утверждение о вашем незнании сути происходящего было бы смешно. Вполне очевидно, что вы воюете на нашей стороне. Так разрешите вам помочь. Эта война не только ваша. Борьба со злом - главнейшая задача всех честных людей, а для нашего ведомства, такая борьба, является смыслом существования. Скажите наконец: с кем вы воюете?
Хорошо завернул полковник! Как он всё точно рассчитал: сначала доверительно поделился секретными сведениями, раскрыл некоторые тайны большой политики, затем, разложив по полочкам всё моё участие в происходящем и убедив, что это нужно в первую очередь мне, предложил свою помощь от имени серьёзной силовой структуры, внимание которой, несомненно, льстит гордому самолюбию простого обывателя. Психологически всё сыграно идеально! После этого я должен расчувствоваться, умилённо поплакать в его жилетку и, на волне накативших чувств, устроить душевный стриптиз и рассказать всё что знаю, то есть отдать госбезопасности все нити этого запутанного клубка событий.
Только одного не смог предвидеть бравый полковник - что я, на самом деле, ничего не знаю, ничего конкретного. Я даже ни одной фамилии не могу назвать. Есть только один фигурант - Мерзоянов, но имеет он хоть какое-то отношение ко всему происходящему или нет, я тоже не знаю. Возможно, что ни он с этими событиями, ни эти события между собой никак не связаны. Единственная связь между ними - это я. Не хочется даже самому себе в этом признаваться, но что делать? Глупо отрицать очевидное. Однако в этом деле, я всего лишь "случайный прохожий", который просто не там "перешёл улицу", что и привело...
А что же ответить полковнику? Сказать правду? Нельзя. Да и не поверит он. Мне же очень хочется ему верить, но всё что я знаю, я знаю от капитана Никитина и генерала Макова. Никитин убит. Но могу ли я Тихому рассказывать о Макове и о других нюансах этого дела? Они конечно из одной организации, но, как я уже догадался, из разных "команд" и поди знай - кто на чьей стороне играет. Но правильно поставленный вопрос (а это уже половина ответа) должен звучать так: на чьей стороне играю я?! Да, пока я ничего не знаю и нахожусь между различных сил, оттого мне лучше быть поосторожней и особо ни с кем не откровенничать. Опасно плавать в шторм среди больших кораблей на маленькой лодочке. В любой момент их может качнуть друг против друга, и они просто раздавят маленькую лодочку, то есть меня...
Я вежливо и с большим чувством такта пообещал Тихому подумать над его предложением, но обнадёживать не стал, а только приправил "от ворот поворот" дюжиной витиеватых фраз о нашем возможном сотрудничестве в будущем.
Когда наш гость ушёл, Алиса засыпала меня вопросами:
- Что ты о нём думаешь? Чего он хотел? Кто за ним стоит? Ты не пошёл на контакт, значит ты ему не веришь?
- Алиса, ты задаёшь слишком много вопросов. Однако сама понимаешь, что у меня нет однозначных ответов. Всё так запуталось... Я уже не знаю, кому можно верить, а кому нет... Да и что мы, собственно, знаем о нём? Немного о его славном прошлом. А кто он сейчас? На чьей стороне он играет? Какова его сверхзадача?
- А ведь он тебе понравился.
- Понравился, - признался я. - Но человеку свойственно не только сомневаться, но и ошибаться. А я не Бог. Я вполне могу ошибиться...
- Ты же не веришь в Бога?
- Я не верю, что он есть, но очень хочу, чтобы он был. Совесть - вот бог для всех честных людей. А если бы все поклонялись этому богу, то не было бы обмана, предательства, преступлений и зла как такового.
- Тебе надо создать свою, новую религию, - рассмеялась Алиса.
- Я не люблю новые религиозные течения, а особенно всякие секты.
- Отчего?
- Потому что старые, фундаментальные религии, уже устоялись и их кровавый путь позади, а у новых всё ещё впереди. Устоявшиеся церкви уже нажились, их служители обюрократились, стали сытыми и неповоротливыми, за многовековой исторический путь научились терпимости и толерантности. Новые же религии - активны и мобильны, их проповедники голодные и злые, амбициозные и непримиримые, а зачастую и нетерпимые к своим оппонентам. Они начитаны и прекрасно подготовлены к дискуссиям. Они не ведают сомнений и уверены, что знают ответы на все вопросы, а оттого считают себя непогрешимыми. Люди без сомнений - страшные люди! Я боюсь таких людей. Они, рано или поздно, уверуют, что являются "орудием Господа", а это всегда кончается плохо... А особенно, когда это начинает смешиваться с политикой. Мы вошли в двадцать первый век и нам надо усвоить, что государством не должна руководить никакая религия, пусть даже самая правильная, государством не должна руководить никакая политическая идеология, пусть даже самая хорошая, государством должен управлять закон, перед которым все обязаны быть равны, и который должен гарантировать гражданам все права и свободы цивилизованного общества.
- Да ты у нас демократ.
- Я демократ не по названию или определению, я демократ по сути. В наше время слово "демократ" стало чуть ли не ругательным, до такой степени его дискредитировали наши "демократы", которые в спектре политических партий образуют скорее воровской, чем демократический центр.
- Почему бы тебе не заняться политикой?
- Уволь, купаться в грязи - это не для меня. Мой друг как-то написал:
Нет, лучше к власти не стремиться
И жизнь свою по совести прожить.
Не надо демократом становиться,
Уж лучше просто демократом быть...
Помолчали. Алиса вдруг сказала:
- А хорошо иметь такой приборчик против прослушек, как у полковника.
- А откуда ты знаешь, что это был за приборчик? Это могло быть всё, что угодно.
- Например?
- Например, что-нибудь вроде радиологического сканера. Мы думали, что это антипрослушка, а на самом деле с помощью этой игрушки чекисты провели здесь обыск. Вполне возможно, что пока я ходил на кухню за соком, а ты задёргивала шторы, Тихий тихонько поставил здесь жучок. Очень может быть, что пожимая нам руки перед уходом, он пометил нас радио-изотопами, и теперь нас даже через спутник можно будет отследить. Не исключено, что...
- Марк! Ты должен лучше к себе относиться. Надо хоть иногда отдыхать от сочинительства детективов. Сначала мания подозрительности, потом мания преследования и...
- Белочка?
- Жёлтый дом.
- Неведомы больной фантазии пути, нас в жёлтый дом они способны завести!
- Всё-таки этот Тихий заразный, - резюмировала Алиса. - Ты основательно подсел на двустишия.
Ночью мне приснился страшный кошмар. Мне снилось, что я иду по тёмным улицам на окраине города. Вокруг не было видно ни одной души. Свет в окнах жилых домов не горел, лишь редкие фонари украдкой выхватывали из темноты фрагменты дороги и тротуара. Было тихо. Такая неестественная тишина, которую ещё называют гробовой, меня пугала.
Тут я заметил, что под одним фонарём что-то висит, что-то белое. Я подошёл ближе и разглядел повешенную женщину в белом платье. Это было ужасное зрелище!
Лицо женщины, ещё довольно молодой, было мертвенно-бледным, но на её застывших ярко-красных губах светилась зловещая улыбка. Контраст между белым и красным был таким сильным, что улыбка именно светилась. У меня от этой улыбки заледенела вся спина. Откуда-то из темноты начали появляться прохожие. Они стояли за моей спиной и, так же как и я, молча смотрели на повешенную. Я сказал в эту мёртвую тишину, что надо снять мёртвую, но в ответ не услышал ни звука. Мой голос в этом звуковом вакууме казался сиплым и глухим одновременно. Я даже не уверен, что вообще что-нибудь сказал, возможно что только хотел, только думал, что сказал...
Вдруг оказалось, что я всё это вижу через окно железнодорожного вагона, что вся эта сцена для меня вроде фильма на экране или пейзажа на картине. Сразу на душе как-то стало легче. Сначала медленно, а потом всё быстрей этот пейзаж стал уплывать от меня в сторону - поезд набирал скорость. Совсем успокоившись, я осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Вагон был пуст! Ледяной холод пронзил моё тело. Увиденное поразило - все окна были разбиты, но не из них, а из всех щелей сквозило мертвецким холодом. Вагон всё сильней качало и подбрасывало...
Я понял! Этот страшный поезд везёт меня в последний путь, он везёт меня на "тот свет". Значит, я умер! Значит, уже всё кончено... Как холодно! Я замерзаю, коченеют пальцы на руках и ногах, немеют щёки, стынет в жилах кровь...
Но мёртвому не может быть холодно! Значит, я ещё живой! Надо остановить поезд, остановить, пока ещё не поздно. Я бросаюсь к стоп-крану. Рывок! Ручка остаётся в руке, а поезд всё больше набирает скорость. Ещё немного, и он оторвётся от земли и будет поздно. Я подхожу к открытой двери, за ней всё мелькает и уносится прочь. Тело, охваченное ужасом, плохо слушается, мурашки бегают по спине, в глазах темнеет от ужаса... Надо прыгать. Времени больше не осталось. Как страшно! Страх леденит и сковывает всё тело. Надо перебороть себя. Остаться в этом "поезде смерти", значит - погибнуть. Прыгнуть - это шанс на жизнь. Какой понятный, но невероятно тяжёлый выбор! Делая нечеловеческие усилия, собрав в кулак последние остатки воли, я, не в силах даже закрыть глаза, делаю шаг вперёд и падаю в неизвестность...