“Ноев Ковчег” давно был переполнен. Во-первых, рейс был знаменит буквально всем. Во-вторых - жаркое лето, полный комфорт и необычность будущих обстоятельств. В-третьих - просто путешествие, морская гладь и резкая смена уже порядком надоевшей обстановки.
Предвкушая все это, я с семьей спешу на "Красную Стрелу", в Питер, а там...
Несколько прелестных дней в чудесном городе, его окрестностях, прогулки по Неве и Финскому заливу, и фонтаны Петергофа!
- Пора, пора! Опоздаем! - беспокоится вся семья, и мы, в такси, уже мчимся в порт. Наш белый красавец гордо застыл у причала, ожидая так торопящихся счастливцев. Еще несколько часов ожидания, контроля, осмотра и снова ожидания, но уже на открытых палубах, и...
- Отдать швартовый! Малый ход! - зычный голос в мегафон, и земля плавно отдаляется от берега. Пенная волна разрезается о форштевень, ветер крепчает, и мы идем осваивать наш дом. Дом - дворец! И, конечно знакомится с его новыми обитателями. И так еще долго-долго, пока мы не стали одной семьей, - семьей с этого “Ноева ковчега”.
Артист
Я его увидел еще в зале морского вокзала. И, конечно, обрадовался этой встрече. Известный артист, много игравший в кино, театре, часто выступающий на эстраде, сам пишущий так интересно - суетился так же, как все мы. Чемоданы, сумки, пакеты. В обычной обстановке ажиотажа уходящего в море корабля, он был одним из нас. Ничто человеческое было не чуждо ему, положительному герою многих театральных премьер и новинок экрана. Но сколько юмора в его коротких репликах! Как ему этот естественный спектакль нравится! И я, забыв порою обо всем, с интересом слежу за его игрой. Игрой в жизни. А ведь верно: Что наша жизнь?.. “Неплохое начало”, подумал я и не ошибся.
Музыкальный салон вместил, конечно, всех. Всех и больше. Настроение приподнятое, все нарядны и в ожидании новых зрелищ. Хлеб был раньше и будет потом. Но зрелище сейчас - превыше всего!
Вышел он. Элегантный, марьяжный. Жесткая крахмальная рубаха с бабочкой, необычно высокий и смотрящий куда-то вдаль, в глубину салона, на всех и не на кого в частности. Подождал. Повисла тишина, и было слышно биение живого моря о борта нашего Ковчега. Вскинул голову и пустил в публику первые фразы, несколько волнительно, но тотчас успокоился, и уже четкий метроном стихов Иосифа Бродского отбивал ритм, чутким эхом отражавшегося в наших сердцах. Зал пропал. Единый организм в порыве истинных чувств вторил артисту. Вторил молча, чутко, боясь пропустить или, не дай Бог, не понять эту простую азбуку человеческого общения. Потом был мудрец Борис Пастернак с его искренними признаниями и восхитительными сравнениями. Зал все еще был в трансе. И уже волны восторга вызрев, обрушили гром аплодисментов. Он улыбнулся, легким движением вытер со лба пот таким же белоснежным, накрахмаленным платком и сказал несколько слов. Это было достаточно, чтобы зал снова вспыхнул и уже полностью подчинялся ему. А он, как восточный деспот, правил нами. И мы были довольны. Атмосфера потеплела, стала почти семейной, и он прочел свои стихи. Они были прекрасны. Сейчас все было превосходным! Зал дышал полной грудью. Артист полностью владел умами и душами собравшихся. Вечер был нескончаем и, что явно было видно, нравился артисту.
А к утру, на палубе, во время его спортивных занятий, все запросто здоровались с ним, а некоторым он пожимал руку. Он был уже другим. Он был другим, но оставался Артистом!
- Маша, Маша! Мне кажется мы идем не в ту сторону, - слышу я так знакомый голос на широкой улице скандинавской столицы. Оборачиваюсь и вижу артиста, растерянно пытающегося понять направление пути. Он замечает меня.
- О! Как хорошо! Вот вы и подскажите, да?
- Да, да, - отвечаю радостно. Встретить родного человека здесь, случайно, радость! Подхожу ближе. Он жмет мне руку, не выпуская.
- Хотели купить жене туфли. В этих нельзя долго ходить. А где магазин, этот, о котором говорил гид, не вижу?
- Так вот же он! – обрадовано показываю через дорогу. – Я уже час торчу здесь, ожидая своих женщин, заглянувших в него на минуту.
- Вот! Видишь, Юра! Человек ждет целый час! А ты?
- Я всю жизнь, дорогая! И готов и дальше, - улыбается артист.
- Знаю, знаю! – Жена артиста смеется и мне кажется, что спектакль продолжается.
- Спасибо вам! Вы спасли Машу и меня! Будет в чем ходить. А так хочется все увидеть! – артист снова улыбается и, как мне показалось, в его лукавых глазах мелькнула искра восторга. Восторга жизнью.
Готическая церковь в глубине норвежских фиордов.
Маленький, чистенький городок, а может быть деревенька. Тишь, простор, воздух! Выходим из церквушки и попадаем на старинный погост. Все так же ухоженно, чисто. Впереди, у большого креста вижу артиста. Он в задумчивости смотрит на обелиск. Молчит. Берет себя за локти, затем рукой подпирает голову. Глаза полуоткрыты, и я слышу тихое бормотание. “Да это же Борис Пастернак”, узнаю я! “Яблочный Спас!” И вот так, молча, наблюдаем эту сцену признания и понимания момента вечности. Артист! Он идет дальше, возвращается и, мило улыбнувшись нам, входит в церквушку…
Едем в автобусе вместе с артистом. Строгий, каменный шотландский город. Подъезжаем к мосту, за которым стоит высокая фигура человека в камзоле.
Останавливаемся. Выходим. Спешим за гидом к памятнику. Бернс! Гид успевает сказать только, кому памятник. А затем к пьедесталу подходит артист, кладет руку на холодный гранит и… спонтанно полились блестящие стихи великого шотландца! Мы все просто в восторге, гид в прострации, прохожие в недоумении и во внимании – ритм им знаком! Это явно их соплеменник. Но слова! Какие это? Что за язык? Такой свежий, певучий. Вот! Это русский, у него на родине. Ай да артист! Резвые аплодисменты вершат это действо.
- Я рад был увидеться здесь, в Шотландии со своим старым, любимым другом, - изрекает артист и гордо подмигивает своей Маше. Та счастлива!
Ковчег продолжает свое плавание в неизвестное нам, и такое интересное пространство времени и места. На нем есть все и, конечно, карнавал…
Ужин несколько скомкан, все стремятся быстрее вернуться в каюты, а затем, уже в нарядах появиться в музыкальном салоне.
- Да! О, нет, нет! Устал, хочу отдохнуть, - артист извинительно умолкает и уходит вместе со своей Машей. Друзья в некотором недоумении, но оно быстро проходит: времени уже нет, надо переодеваться, без костюма в зал не пустят. Все спешат, предвкушая интересный вечер и… ночь!
Боже, что творится вокруг! Мы, экипировавшись соответственно, увенчанные шутовскими шляпами и разрисованные с ног до головы, благополучно входим в мир безумств, веселья и нашенского куража! Теперь ясно с жуткой очевидностью – мы единая семья! Половина присутствующих вообще не узнаю. Другую половину узнаю, но уже с иной, неизвестной стороны: полная раскованность, тормозные центры выключены, основные условности спрятаны далеко. Вакханалия, смех, радостное откровение чувств. Но, странно! При этом никакой пошлости. Все танцуют со всеми. Жюри начинает выбирать будущего победителя костюма и роли. Но как оно это сможет сделать, для меня загадка. На то оно и жюри!
Дородная дама в более чем открытом декольте и мини-мини юбке откровенно желает моего танца. Рука у дамы тяжелая, и я полностью в ее власти. Красная вуаль закрывает лицо так, что не могу узнать кто же это. Начинаю чувствовать подвох и, о Боже! Да это же сосед из каюты напротив! Так принарядится. Безусловно, претендент на выигрыш. А сколько выдумки! А сколько работы над собой и костюмом! И все по серьезному. Появляется старый морской волк, флибустьер с юнгой. Он буквально в центре событий. Его пышущая трубка с самосадом везде. И он не пропускает ни одну даму. И с каждой, вижу, заинтересованный разговор. Юнга регулярно подает ему раскуренную трубку. “Кто бы это мог быть?”, думаю я. Узкая повязка на левом глазу и одинокий правый, сверлящий зеленым огнем. Но узнать не могу. Флибустьер переходит на жаргон, чем приводит своих дам в полуобморочное состояние. Но – это правила карнавала. Вот так проходит почти ночь. Под утро, когда все уже устали, когда эмоции поутихли а дружба стала всеобщей, флибустьер со своим малышом выделывают такое, что все, буквально все, в ударе.
- Браво! Бис! Первый номер! Приз, приз!
Жюри, одобренное голосом народа, облегченно соглашается. Большой тульский самовар переходит в руки флибустьера. Он кланяется публике, берет малыша на руки и под аплодисменты зала уходит.
- А приз! Приз! – волнуется публика.
Флибустьер возвращается снова к жюри, берет самовар, выходит в центр площадки, ставит его и, посмотрев вокруг, медленно снимает бороду, повязку, парик, нос и все просто выдыхают:
- Артист! Браво! Браво!
- Маша! – зовет артист Машу, и та выбегает, держа в руках костюм юнги. Аплодисменты нескончаемы.
Он доволен и целует руки Маше.
Сейчас это уже не игра! Вот как светятся радостью его глаза! Нет, это жизнь, его жизнь. Жизнь артиста.
Хозяин
Как быстро приобретаются новые привычки и манеры на этом Ковчеге. Я, что и самому странно, регулярно, по утрам, замечу, ранним утром плаваю в бассейне. Плаваю, пока никого нет, вода только что подана из-за борта. И мне это нравится.
Где-то на третье утро нас уже двое. Плаваем молча, он туда, я обратно. И так полчаса. Потом обтираемся насухо и… рюмка в буфете тут же, у воды. День начат неплохо. Назавтра, придя почти одновременно, кланяемся друг другу, пока все. Еще через два дня – здороваемся, на следующий день – за руку. У буфета уже по две рюмки с перерывом. Вообще, в конце недели – друзья! Друзья по бассейну. Нигде больше не встречаемся, видимо расписание разное.
Но вот, придя как-то спозаранку вижу его в расстроенных чувствах, на палубе.
- Что случилось? – Спрашиваю своего водоплавающего братца.
- Бассейн пуст! – иду к бассейну, действительно воды нет.
- Что будем делать? – спрашиваю снова.
- В буфет, - короткий ответ. И верно. С горя рюмки не считаем. Только утираемся полотенцами. Тут же на брудершафт решились.
- Будь здоров! – Саня.
- Будь здоров! – Жора.
И сколько радости назавтра! Бассейн полон. Мы вместе. Никого нет. Как всегда. И по рюмке в буфете. По одной!
Пришли в большой порт. Теснота, буксиры пыхтят, заталкивая наш Ковчег к причалу. Мы в ожидании спуска на берег. Смотрю, мой Жора, в форме, спускается по трапу с таможенниками. “О, подумал, Жора морской волк, и форма сидит, как влитая”. День прошел в сновидениях наяву и настроение превосходное. А сколько увиденного. И какие исторические места! Да! Снов не видел, спал, как убитый. Утром – водные процедуры.
- Сань! – Жора смотрит на меня, держа рюмку, - ты где причалился?
- Да там, - отвечаю небрежно, не понимая вопроса.
- Где твоя каюта?
- А! Так на четвертой.
- Хочешь подняться выше?
- А смысл? Ведь только спишь, а удобства те же.
- Не скажи. А фарт!
- Да! Не очень престижно, но это меня не волнует, как, впрочем, и мою семью.
- Так сделать?
- А ты можешь?
- Я все могу! Будь здоров! – мы чокаемся и выпиваем.
Забываю об этом разговоре тотчас, как наш туристический автобус несет нас в райские кущи очередного имения прошлых веков, ну, очень древнего. Как жили люди? Что делали? Все, все, как будто бы отлучились по каким-то делам, и вот-вот вернутся. И все можно потрогать. А мы то и вправду из племени Фомы-неверующего. Лапаем все. Настоящее!
Возвращаемся к ужину. Каюта заперта. И даже табличка на ручке: Сорри! Не беспокоить. “Однако!”, думаю я. Но к нам спешит стюард, с улыбкой, извинениями и новыми ключами.
- Ваша каюта теперь 205. Я все перенес, все в полном порядке, причин для беспокойств нет! Желаете пройти?
- Да-а-а! – Несколько в растерянности отвечаю стюарду. Семья в полном недоумении.
- Простите меня, забыл предупредить, - оправдываюсь перед своими, вспоминая разговор у бассейна. “Однако, Жора! Ну и ну!”
Каюта с видом на море всем понравилась.
- Ты потом расскажешь, как ты совершаешь такие подвиги? Хорошо? – иронизирует моя жена.
- Хорошо, - отвечаю, - непременно поведаю. Если ты, конечно, поверишь.
- Поверю! Теперь поверю, это ведь все реально и не только в ощущении, - смеется она.
Второе утро плаваю в одиночестве. Жоры нет, и мне уже не хватает его общества. Понимаю, что, видимо, неотложные дела у моего однобассейника.
На третье утро он тут, как тут. Стало веселей. Не спрашиваю причину отсутствия. Сам расскажет, если захочет. Но Жора об этом ни слова. Даже после двух рюмок – молчит.
- Проблемы? – бросаю я.
- Почти, Сань. Мир просто напичкан ими. Это, как дождь, снег, как сварливая жена, да мало ли что еще. Ладно! Не будем о грустном.
Новая стоянка в новой стране, природе и… сплошном тумане. Стоим на рейде три часа. Кругом сплошное молоко. Постепенно проявляются берега, причалы. Медленно, как слепые, на ощупь причаливаем. Нас уже ждут и сообщают, что время идет уже с утра, так что увидим только необходимое. Но и его оказалось достаточно. С избытком, так, что переварить сразу нельзя. Оставляем на потом. Перевариваем медленно и долго.
На следующий день – свободное время. Это наше время в большом городе, почти чужом, но странно, нисколько не отчужденном. Гуляем свободно, легко, занятно и, главное, очень интересно. Полное визуальное разграбление города и частично маркетинговое. Но без этого нельзя. Обе руки заняты: сумки, пакеты, кульки и сувениры.
У витрины большого магазина, к вечеру, вижу Жору с очень интересной дамой. Увлечены друг другом. Стараюсь проскользнуть мимо, отворачивая голову насколько это возможно.
- Сань! Ты что? – оборачиваюсь и разыгрываю удивление.
- Жора! Вот так встреча!
- Тань! Это Санек, познакомься. – Дама улыбается, как на обложке модного журнала и протягивает руку. Затем смущается, видя, что мои руки заняты, и прижимает ее к бедру. А бедра у нее, как я заметил, калиброванные.
- Жора! А это мои, познакомься. – Жора здоровается с моей женой, дочерью и внуком.
- У тебя отличная семья, Сань, - улыбается Жора. А не сходить ли нам куда-нибудь. А?
- Куда, Жора? – показываю наши покупки. – Только на Ковчег.
- А, это сейчас устроим! – Жора вынимает мобильник и… через минут пять стюард из нашего рейса забирает наши многочисленные пакеты и увозит их на судно.
- Ты, действительно, много можешь, Жора! – Смущенно говорю Жоре и вижу, что жена уже с интересом взирает на этого волшебника, видимо догадавшись, откуда дует попутный ветер наших маленьких удач.
- Предлагаю в Сохо! – Жора смотрит вопросительно.
- Конечно! – отвечаю так решительно, как будто знаю, что это и бывал там не однажды.
А “это” оказалось и впрямь великолепно! Сидим прямо шикарно. И чего только ни попробовали. Мои балдеют, и я сам в легком шоке! Это не входило в нашу программу.
Но как здорово, что “это” появилось так неожиданно, как праздник души. Смотрю на время. Оно ведь все идет и идет. Что ему наши маленькие радости. Понимаю, что пора, иначе опоздаем на Ковчег и он отчалит без нас.
- Жора, а не пора ли? – Жора меня не слышит. Он увлеченно беседует с моей женой. О! Это по ее части. Насчет поговорить, это ее стихия. Увлечет любого. Сам знаю на собственном опыте. А Татьяна с моей дочерью, как подруги: щебечут о своем, длиннющие сигареты, изящные позы и глаза, глаза - азарт, интерес, восторг! “Хорошо сидим”, подумалось мне.
- Так пора ли? – повторяю вопрос.
- Не торопись, Санек! Видишь как тут душевно.
- Так и опоздать не долго, Жора!
- Не боись! Закажем еще устриц, живых! Идет?
- Ты что, будешь их дрессировать? – не выдерживаю я.
- Почему? Есть Санек! И запивать отличным пойлом!
- А-а-а! Но время ты видел?
- Время работает на нас! Учти это.
- Саша прав, Георгий! – моя жена пошла в очередную атаку, - не разумно и, главное, не рационально рисковать. Можно и опоздать. А проблем будет немало…
Принесли устриц, и Жора, не слыша разумных доводов, увлекся ими. Все начали потихоньку вибрировать, даже Татьяна.
- Жорик, брось этих липучих! Ну что ты нашел в них?
- Тань! Не мешай моему гастрономическому разврату, - отмахнулся Жора.
Когда стало ясно, что опоздание неминуемо, картина перешла в драматическую. Спокоен был только Жора.
- Граждане пассажиры! Спокойствие. Все под контролем! - Изрек он между сеансами поглощения очередной устрицы. – У меня все до того съеденное стало медленно подниматься, мои были в полуобморочном состоянии, Татьяна в прострации. Но, Жора был неумолим.
- Все! Вот здорово! Полный отвал! И что вы трепыхаетесь?
А трепыхаться было уже и вправду поздно. Мы опоздали! Эти полчаса, что оставались до отплытия, явно нас не спасали от катастрофы. Понимая все последствия случившегося, в трансе уже только глотали воздух открытыми ртами. “Что будет!”, думал я. “Страшно даже представить! И это с нами”. Пот катил и не только по моему лбу.
Жора, расплатившись с официантом, выскочил на проезжую часть и остановил машину. Нет, не такси. Мы неслись по ночному городу утонувшему в огнях и рекламах. Куда? Я не понимал. Наш Ковчег уже ушел, ушел, час тому назад. Куда спешить? Поезд, то бишь, пароход уже ушел. Финиш. Погуляли. Влетаем на причал и видим… наш Ковчег! Наш, белый, стройный, родной дом! И трап не убран. Идем, бежим к трапу скорее на него. Фу-у-у! Не может быть. Дома! Пот снова катит градом. Встречающий нас на палубе вахтенный суров. Тут же капитан. “Что-то будет”, готовлюсь к разносу, вполне справедливому. Но капитан нас не видит, а видит только Жору.
- С прибытием, Георгий Михайлович! – берет он “под козырек”.
- Добро, Евгений Павлович, извини, загулялись, - и крепкое рукопожатие. И это все на наших совершенно изумленных глазах! Татьяна вдруг начала истерично смеяться. Моя жена, посмотрев на Жору, который молча улыбался, промолвила:
- Неплохой выход, Жора! Натурально! Фокус удался, браво!
Жора растянул свою улыбку, взял мою жену за правую руку и, приложившись к ней несколько раз, в промежутках воскликнул:
- Виноват! Исправлюсь! Зато, какие устрицы!
- Так мы отчаливаем? – спросил капитан Жору.
- Да, Евгений Павлович, вполне. Все уже на борту.
- Отлично, хозяин, - ответил капитан и отдал команду по рации.
Я еще долго ворочался на полке, продолжая переживать случившееся. Сон, наконец, сморил меня. Мне снился Жора, хозяин ковчега в образе Ноя. Снились его сыновья, но почему-то они были скорее дочерьми, длинноногими и стройными женщинами, как Татьяна. “Странно”, подумал я! И уже совсем провалившись в глубокий сон, снова подумал:
“Хорошо быть хозяином! Хорошее это дело!”
Журналист
“Каждой твари по паре…” – это и о нас. Кого только нет на нашем Ковчеге! Автономный мир, затерявшийся среди широких просторов морей и океанов, регулярно посещающий Землю. Но связь с ней у него постоянна. И новости – только от нее. Ну что нового можно узнать на палубе, или в ресторане? Новое платье соседки? Купальник молодой модницы, приобретенный на стоянке? А новых лиц? Это – дудки. Все уже знакомы и не раз. Но на третий день, лежа в истоме в шезлонге у бассейна под лучами ласкового солнца, узрел господина застегнутого на все пуговицы рубахи, в жестких джинсах и закрытых туфлях. Он брезгливо пробирался среди валявшихся тел тут же, на палубе. Лицо было знакомое.
- Смотри, Саша! Это же Анатолий Карабинов, - жена даже села, и в упор разглядывала пришельца.
- Точно! Это он. И этот здесь! – я удивился, но в это время мой сосед по лежаку вскочил и подошел к известному тележурналисту. Не просто известному – скандальному, что было еще круче. О чем беседовали они, я не слышал, но от внимания соседа отделаться было невозможно. И журналист стоял напротив полуголого собеседника, в окружении зевак еще целый час.
Зеваки сдвинули свои ряды и уже толпа чутко слушала журналиста. Он давал пресс-конференцию прямо на месте принятия солнечных и водных ванн.
Любопытство взяло верх, и я оказался в этой толпе. Сосед заметил меня и потянул за руку.
- Александр, познакомься, - как радушный хозяин он представил нас друг другу. И это было мне приятно.
Потом мы подружились, как это случается в каждом путешествии, и Анатолий Карабинов принимал меня и даже мою семью запросто, у себя в своем суперлюксе: двухкомнатные апартаменты, душевая, маленькая кухня, веранда, круговой вид на море и… молодая любовница из служебного романа. Она обычно загорала на веранде, одетая в две узкие полоски на груди и бедрах, пока мы вели интеллектуальные беседы в апартаментах, служившими еще и кабинетом Толе Карабинову.
По инициативе моего суетливого соседа, Толя согласился на один вечер провести знаменитый “Час откровения”, но уже не в эфире, как мы все привыкли, а в кинозале Ковчега. Ну, это событие привлекло много желающего народа. Зал был битком заполнен, даже часть сцены заняли дети, распластавшись ниц. Какое мероприятие без нашего будущего? Они сморились еще до начала, но не уходили.
Толя Карабинов вышел на сцену под дружные аплодисменты зала. Наряд все тот же. Взял микрофон, откашлялся в сторону и начал свою передачу. Успех был грандиозным! То, что не удавалось Толе говорить в эфире, он здесь говорил свободно! Аудитория просто немела от таких подробностей жизни таких людей, и экстаз был всеобщим. Толе все это нравилось и он плавно перешел к аналитической части момента. Знание материала, информированность, свежесть новостей, определение болевых точек и, главное, людей обличенных властью, делало все почти нереальным. “Не может быть! Не верю! Это не должно случится! Немыслимо!” - вот основные реплики зала.
Предсказав, под конец передачи, что должно случится через день, неделю и к концу плавания, Толя скромно попросил вопросов. Необыкновенно шокированный зал просто боялся задавать их. Черт его знает! А вдруг случится? Нет, нет! Лучше не ведать. Мой сосед завершил вечер, поблагодарил Толю Карабинова, и все, в некотором шоке, притихшие, потекли на воздух, открытые морскому ветру палубы и многочисленные бары.
Шок первой волной прокатился назавтра, вторая волна через три дня, а уж девятый вал через неделю. Все, что предсказывал Толя – сбылось точь-в-точь по его сценарию. Публика затаив дыхание ждала очередного события из предсказанных Толей. И оно случилось! Ну что тут можно было сказать! Успех сделал Толю фигурой загадочной и одновременно опасной. Больше никто не спрашивал у него: что будет? А вдруг спросишь не то, а оно обязательно случится! Это совершенно изумило Толю Карабинова.
- Что за народ! – Восклицал Толя при встрече.
- Какой есть, другого не будет, - успокаивал я. – Ну, простите им. Они на отдыхе. А ваши определения очень тяжелы и рождают много дум.
- Вот-вот! Думают спрятаться на корабле. Не выйдет. Придется хлебнуть забортной водицы реальности, никакие круизы не помогут.
Толя стал раздражительным, саркастическим, порою желчным.
- Давайте устроим бедлам команде, - вдруг предложил он.
- Давайте! – подхватил я, понимая дружеский подвох, шутку.
- А, вот не будем питаться, пока не наполнят меню русской пищей: щами, гречневой кашей, окрошкой, огурцами, только не маринованными, а солеными.
- Это шутка? – спросил я. – Стол великолепен! Избыточен, порою лукуловски щедр, Толя?
Но Толя устроил демарш, и старпом обещал в его апартаменты впредь подавать испрошенное, но только после первой стоянки в ближайшем порту. Не дружить с Толей, да еще целому кораблю, было опрометчиво. Слишком точно сбывались его предсказания.
Как-то, на двухдневной экскурсии по экзотическим местам, остановившись на ночлег в приличной гостинице с хорошим сервисом мы вынуждены были часть людей отправить дальше. Мест оказалось мало.
- Мы никуда не поедем, слышите! – Толя методично донимал руководителя экскурсии. – Ищите здесь. Все.
- Толя, - я отвел его в сторону. – Оставайся, а мы поедем дальше.
- Я буду принципиальным и останусь. Кто еще? Присоединилось почти пол группы. Им тотчас дали ключи и они довольные разбрелись по номерам. Мы же, дождавшись автобуса, еще два часа тряслись в кромешной темноте, пока добрались до великолепного дворца. Здесь было все! Номера, сервис, бассейн, сауны, боулинг, ну все, что душе угодно. Ужин королевский, массаж при бассейне и сауна. Вечер, ночь и утро было прекрасным. А ночное шоу – потрясающим. Это был первый случай, когда пошатнулась репутация Толи Карабинова. Все предвидеть! И этого не предугадать. Когда наши две половины группы соединились утром, и те, кто остались, увидели где прошла наша ночь, многим было плохо. Особенно Толе, когда он ловил на себе взгляды его, уже бывших сторонников. Так рушатся авторитеты. И уже лак потихоньку тускнел вокруг Толи. Его подруга была замечена в ночном баре, без Толи. Он не выходил на публику и все потихоньку стали его забывать.
Направившись к Толе в гости в дневное время, после обеда, сижу в его кабинете. Он задумчив, рассеян.
- Вот, наконец, кончил книгу, - изрек он.
- А что за книга? – заинтересовался я.
- О! О хорошем человеке, гении театра.
- Театра? – переспрашиваю его в некотором недоумении.
- Да! А что вы так удивлены. Я ведь начинал с театра.
- Да-а-а! И о ком же?
Он назвал, действительно, известную фамилию народного артиста, чем еще больше удивил меня.
- Хотите, прочту одну главу, а?
- Хочу, хочу! – поторопился я.
Толя подошел к письменному столу, открыл рукопись, откашлялся, и начал читать.
Что стало со мной, это отдельный разговор! Промелькнул остаток дня, упал вечер, началась седьмая глава, ночь заглянула в иллюминаторы каюты, а я грезил под звуки этой удивительной симфонии, славящей всепобеждающий дух творчества. Боже! Как было написано. Сколько поэтического чувства и восхищения! Как точны определения и образы, что за чувство меры и реальности и, главное, какая человечность в передаче характера. Непростого гения сцены. Священнодействие прервала появившаяся спутница Толи.
- А ужин уже кончается, - заметила она.
- Идем, идем, - закрыл быстро рукопись Толя и мы пошли на ужин.
- У меня появился соперник, Саша? – жена ждала.
- Ты знаешь, я сейчас был в нирване.
- С кем?
- С Толей, - я осекся, а жена звонко засмеялась.
- Ну, будет! Двусмыслие уместно, но я серьезно. Толя читал мне главы из книги. Вот, я тебе скажу, – талант! Понимаешь? Он театральный критик. А пишет, как Бог! Давно не получал такого удовольствия от написанного. Талант!
- Верю. Вот только телевидение его испортило. Жаль. Возьми почитать, Саша. – Я молчал, думал о судьбе отличного театрального журналиста. И писателя.
Певец
Какие приятные вечера в музыкальном салоне. Что за прелесть сидеть в мягких креслах, на широких диванах и наслаждаться этим музыкальным фейерверком. Артисты, только вот были с нами на равных на палубе у бассейна, в баре, ресторане, а сейчас, в блестящих одеждах и макияже, совершенно иные, радуют нас своим искусством. Как все увлекательно! Интересно и захватывающе. Салон переполнен. Мы увлечены программой и общением с друзьями. Однако, в промежутках между номерами слышим очаровательное пение. Нет, оно, видимо, и не прерывается, но наши артисты заглушают его. И только в перерывах мы слышим как кто-то там, на палубе поет на итальянском. Но как поет! Любопытные потихоньку покидают зал, чтобы увидеть это. Публика перетекает, как песок в песочных часах.
- Пойду посмотрю, кто это, - говорю жене и направляюсь к выходу. А над палубами, обласканными теплым морским бризом, плывет божественное “О соле мия”. Бархатный баритон играючи берет любые ноты, приведя всех слушателей в восторг. А голос мне показался очень знакомым. Подхожу к импровизированной сцене и совершенно обалдеваю: в плавках и шлепанцах, у бассейна, не обращая внимания на разряженную публику, появившуюся из музыкального салона, играючи, с сумасшедшей искрой в глазах поет народный артист еще того Союза! Как выяснилось его в программе сегодняшнего вечера нет, будет завтра, но он не удержался и от порыва чувств выступал не по программе. А капелло! Между звездами и бурной водой несется к небесам восторженный голос блестящего певца.
В салоне вечер окончился, и все высыпали на палубу. Все, даже артисты сегодняшнего концерта. Такое пропустить? О, нет! А Игнат Любимов просто в ударе и настроении. Выполняет все заявки собравшихся. Публика, поняв необычность момента, наглеет, но Игнат с улыбкой и какой-то легкостью исполняет все. “Такое бывает лишь однажды”, подумал я.
- Смотри, что творит! – шепчу подошедшей жене.
- Тише, Саша, - отмахивается она, не смея отвести взгляд от певца. Голос покорил всех.
- А сейчас – пауза! – сказал Игнат и… бултыхнулся в бассейн. Публика неистово зааплодировала. Потом наступила полная тишина, и было слышно, как плескается в бассейне певец. Все молча ждали продолжения, надеясь на это. Игнат поднялся по лесенке, взял полотенце, обтерся, и все это на жаждущих глазах многочисленной публики, застывшей в ожидании. Посмотрел вокруг и играючи обрушил на жаждущую публику старинный русский романс. Вздох восторга выплеснулся за карму, в море. Гитарист, только что бывший в концерте, вышел в круг и так скромно, не навязчиво подхватил мелодию певца, окрасив ее чарующими звуками гитары. Напряжение восторга достигло своего апогея…
Так вот, впервые, я познакомился с певцом. Затем случилось личное знакомство с ним и его очаровательной женой. Что меня восхитило и поразило – исключительная скромность и доброта этого человека. Он готов был услужить любому, уступить место в автобусе, подать руку, даже, сбегать за ключами в игровую, показать приемы йоги прямо на палубе. И все с улыбкой! И все с доброжелательностью. Он, народный, еще того Союза! И никакой позы. Невероятно. Но факт!
Пробираемся по узкой улочке очередной западной столицы, ища этот храм. Храм, где великолепные витражи с евангелическими сюжетами. Впереди всех – певец. В том же одеянии, что и обычно: шлепки на босую ногу, джинсы, футболка с откровенной надписью. В проеме глухой стены, напротив остроконечного храма, шпиль которого уходит в бесконечное небо, стонет акустическая гитара. Стонет о чем то интимном, откровенно и страстно. Гитарист, закрыв глаза, поет о своей любимой, умчавшейся на резвой тройке. Поет по-русски. Певец остановился, мы все тоже. Улица уже запружена. Слушаем родную мелодию здесь в чужой стране. Наконец стон обрывается
- Что умеешь еще, браток? – Иронично спрашивает певец.
- Что закажешь, браток – отвечает с улыбкой гитарист.
- Давно сидишь?
- Давно! Бичуем здесь у причала. Деньги кончились. Вот я и…
- Понял! “Аве Мария” осилишь?
- Попробую, - отвечает удивленный гитарист.
- Разойдись, народ! – весело попросил певец и очертил руками круг. Мы тотчас повиновались. Назревало нечто.
- Подхватывай, браток! – подмигнул он гитаристу.
Здесь, среди холодных стен, в незнакомом месте, у паперти храма, вдруг, как нечто неземное зазвучала шубертовская Аве Мария! Бархатный голос крепчал, восторг вдохновения поднимался все выше и выше к высокому шпилю и дальше к облакам, туда, где был Он, Всевышний, который сейчас слушал это откровение широкой души радостного человека. Гитара синхронно вторила, рыдая и восхищаясь. Стены раздвинулись, открыв невероятные горизонты воображения.
Публика, в большинстве туристская, выходящая из храма, текла беззвучно к нам, и уже толпа запрудила узкую улицу. Увлеченные глаза безропотно, не моргая, боялись пропустить что-либо.
Певец, не прерывая всеобщего восторга, поднял шляпу гитариста и пошел по кругу. Ну как тут удержаться, когда лукавые черные глаза смотрят на тебя, а обволакивающий голос славит Марию. Шляпа заполнилась мигом, кто не смог приложиться к ней, потихоньку подходил к гитаристу и клал свою лепту у его ног. Тишина еще долго стояла над нами, хотя певец уже окончил свое соло. А затем разразилась бурная легкая весенняя гроза аплодисментов. Нескончаемая. Все ожидали продолжения. Такое услышать здесь! И так профессионально! О! Они ведь не могли даже представить, что пел один из лучших голосов бывшего Союза. И как пел!
- Ну, теперь хватит, браток? – улыбнулся певец и обнял гитариста. – Играешь душевно! Спасибо!
- И тебе, браток, спасибо! Поешь, как Бог!
- Бывай! – и певец пошел через живой коридор, а мы за ним, гордые и довольные.
Сидим с ним в каюте. Говорим о жизни. Сейчас тяжело. Концертов больше нет. Немного записей. Показывает свои последние диски. Дарит мне один из них. Я польщен.
- Вот, попросили возглавить Центр досуга и музыки. Одна полугосударственная структура. Думаю.
- А что же думать, Игнат? – спрашиваю его. – Соглашайся.
- Петь хочу! – Смотрит не радостно и озадаченно.
Прошло некоторое время. Узнаю, что, действительно, руководит Центром в солидной структуре. На телевидении не вижу. Попса залила все каналы: весело, радостно, безголосно. Такая мода. Ставлю иногда его диск и вспоминаю этого милого человека, Певца и его потрясающий голос, снова возносящий меня к вершинам готического храма и дальше, славящий божественную Марию. Аве Мария! Как ты живешь, Игнат? Дай Бог тебе удачи, хороший человек.
Королева
- Ну что мужики находят в ней? – спрашивает меня жена.
- Ты о ком? – смотрю по сторонам и вижу веселую компанию: шестерых мужчин и одну женщину так заразительно смеющуюся. Взрывы смеха с постоянной частотой долетают до нас.
- Весела, неглупа, не лишена шарма, - отвечаю на вопрос жены, ища еще определения.
- Саша! Просто она кокетка, любящая мужчин. Всех сразу, а не кого то в частности.
- Не думаю, - отвечаю жене. Здесь удобно и есть конкретика выбора. Нравы весьма умеренные.
- Говори яснее – иметь любовника на один рейс.
- Да! И это видно невооруженном глазом. Так сделали многие.
- Но не она, Саша. Я наблюдаю ее уже несколько дней.
- Зачем? Снова спрашиваю жену.
- Да это само бросается в глаза. Ограниченное пространство, безделье, заторможенное восприятие событий, все на виду.
- А, так это другое дело. Брось, пустое. Пусть развлекается.
- Но все же, что мужчины находят в ней? Не пойму, - подытожила жена нашу короткую дискуссию.
И я теперь стал внимательно присматриваться к этой даме. Зачем? Не пойму, но отделаться от этого не смог до самого последнего дня. Чужая жизнь! А здесь, в этом своеобразном пространстве все искривлялось, а может быть выпрямлялось, не знаю. Это стало, как навязчивая идея.
Совершенно не красавица. Нет! Красавиц – пол Ковчега! Тише. Зачем жене знать об этом. А, вот, возьми. Мужчины липнут и липнут. Ну, тут жена была не права. Любовники были. Да она и не старалась скрыть это. Даже наоборот: всячески демонстрировала это. Но как! Тонко, деликатно, с каким то вызовом и восторгом. И что меня совершенно сразило – расставаясь с очередным обожателем, оставалась в дружеских отношениях с ним. А тот, со своим соперником, более удачливым! Весьма необычно, для нашего времени. А как она их испытывала на людях! И они делали все, что она хотела. Или почти все – с улыбкой, желанием и восторгом обожания. Ее любили все. И до, и после!
Лежу у бассейна, жена опаздывает на водные процедуры. Кто-то садится рядом в ее шезлонг. Поворачиваюсь – Она.
- Вы позволите? – Глаза с поволокой, улыбка обезоруживающая, во взгляде ирония и вопрос.
- Так вы уже здесь! Что спрашивать, - смотрю на нее.
- Вы меня исследуете, правда? Вы психолог? Что, маленький практикум на отдыхе?
- Простите, вы о чем?
- Я о вас!
- И что? – Тяну время, понимаю, что она весьма не проста и знает людей. “Молодчина”, думаю о ней, “вот и ответ – “почему”. Знает неплохо мужчин. И я задаю тот же вопрос
- И что? - улыбается она.
- Сдаюсь! Один ноль в вашу пользу. Так, практикуюсь, пока есть время. Профессионально. Знаете, привычки очень сильны в нас.
- И что скажите?
- Вы весьма и весьма удачливы…
- В чем?
- В том, что вижу, что лежит на поверхности. А вот что в душе – то табу. Это ваше и только ваше.
- Вы правы, - вдруг признается она и грустнеет. - Ладно изучайте, потом расскажите. Успеха вам – и встав, упорхнула к очередному обожателю.
- “И ты, Брут!” – жена смеется, глядя на меня. – Прости, что прервала рандеву, Саша.
- Брось! Ну и шуточки у тебя. Просто попросила сигарету, сказал, что не курю.
- А-а-а! Хорошо, хорошо.
Как было признаться мне, что меня вычислили? Неловко. Эксперимент продолжался, но без прежнего энтузиазма, а так, отрывочно, выборочно, случайно. Приближался основной праздник отдыхающих: выбор Королевы. Дело серьезное, необычное, хлопотное. Хлопотное для организаторов, будущего жюри и массовика-затейника.
Фантазии пределов не было! Что только делали наши дамы с собой, своими помощниками и с нами, зрителями. Претендентки в окружении свей команды и партнеров творили чудеса. Хотелось наградить всех и каждую. Уже за то, что решилась на такое откровение души, а порою и тела. Вот что значит автономная планета в морском просторе. Как быстро забываются земные привычки, а главное условности. Все было великолепным, блестящим, ну просто праздник души!
Она победила! Победила Она! Была раскованнее, азартнее, в кураже! Конечно, в жюри были ее друзья, бывшие любовники, и такие же были в публике, хлопавшие ей более громче и чаще. Но! Победила она справедливо. Это было на грани отчаяния: или все, или ничего! Только приз!
Ее восторгу не было предела. Он вызвал слезы, что совершенно убедило жюри в правильности выбора: приз попал к самой жаждущей его.
Сидим в баре. Подходит Она.
- Можно?
- Конечно! – отвечает жена. – Поздравляю вас, вы были великолепны!
- Спасибо! Я очень довольна. – Садится. Предлагаю ей минеральную или что покрепче.
- Спасибо! Хочу шампанского, сейчас принесут. Разделите со мной мой вчерашний успех. Хорошо?
- Хорошо! – Жена смотрит на меня, потом на нее и понимает серьезность момента.
- Хочется с кем-нибудь поделиться…
- Поделитесь с нами. Мы ваши поклонники. Правда, Саша? – обращается жена ко мне с огромным интересом в глазах.
- О! Да! Вы очень хорошо сделали. Простите, мы ведь так и не познакомились лично.
- Ира, - скромно сказала Она.
- Ириша. Как вам отдыхается? Правда, здесь хорошо? – Жена ждет.
- Здесь сказочно! Здесь великолепно! Здесь… - принесли бутылку шампанского. Я откупорил ее и разлил по бокалам.
- За вас, Ира! За ваши успехи здесь, а еще более там, на большой Земле – произношу тост!
- Спасибо вам! Ох! Как хочется и там! – Мы выпиваем.
… Простая ситуация. Библиотекарь в детской библиотеке маленького провинциального городка Сибири. Мечты о принце. Разочарование. Тусклая, серенькая жизнь. Книги, книги, книги. Строгие правила семьи. Мечты разбитые о каждодневность обыденности. Полная потеря себя, как личности. Все на автомате, бездумно, безотрадно. Но!
Родители купили путевку. Когда поняла какую, не поверила. Ждала, считая каждый день и вот. Праздник в ее жизни! Бурный, свежий, радостный, пусть короткий, но праздник. И ни какая она не неудачница? Нет! Внимание мужчин, их признания! “Они хотели меня, понимаете!” – открытие сокровенного. Гадкий утенок превратился в белую лебедь!
- Милая моя! Милая моя! – гладит Ирину руку жена, смотрит в ее глаза, полные счастья, - все у вас будет теперь хорошо! Вы прекрасны!
Мы снова сдвигаем свои бокалы с шампанским.
Помощник капитана
Его статная фигура, бравая выправка и, конечно, форма, белоснежная, с блестящими галунами, фуражка с кокардой, крабом, как говорят на море, и белозубая улыбка выдавали в нем с первого взгляда – капитана! Конечно, приятно, когда тебя на трапе встречает капитан, весело приветствуя, прикладывал правую руку к козырьку этой немыслимой, шикарной фуражки. А ты, под тяжестью чемоданов, сумок, пакетов не можешь ответить ему, и только улыбка, да короткое “добрый день”, а там уже следующие, и так полдня. А он все тот же! Стройный, марьяжный, доброжелательный. Настроение – на весь будущий рейс.
Однако, на “встречном столе” – уже другой, не менее помпезный, но более опытный приветствует всех – это уже истинный капитан. А он, среди других, за капитанским столом, но все-таки заметен, и очень. Особенна реакция женщин. Однозначна! И он, видимо, уже знает об этом.
Мы в баре. Музыка, цветомузыка, барабан и контрабас уже захлебываются в ритме. Многие пары танцуют. Все просто отлично. Появляется он, помощник капитана, какой неведомо, но явно очень необходимый. Садится за столик у иллюминатора, подсев к двум молодым, смеющимся женщинам, испросив у них разрешения. Повесил свою парадную фуражку на крючок, пригладил русые волосы. Дамы в трансе. Уже не смеются, только смотрят на него.
- Что будем пить? – короткий вопрос совершенно обескураживающий дам. Те смотрят друг на друга. Ответа нет.
-Предлагаю шампанское! По бокалу. А?
-Да, да. По бокалу – вторят те.
И уже, когда мы уходим из бара, вижу, что за столиком помощника капитана веселье в полном разгаре. Веселятся люди, знающие друг друга не меньше ста лет. Не меньше. И хорошо знающие. “Что делает море, корабль, то есть Ковчег, и … симпатичный помощник капитана. Самого капитана!”, думаю я.
А на завтраке, слышу историю о драке в баре. “Однако!”, думаю я. Вчера обстановка, как мне казалось, не располагала к этому. “А помощник капитана-то, вот дает!”, снова доносится до меня. “А-а-а!”, думаю я, “так это вот как все кончилось. Жаль, было все так хорошо, душевно”. Виновника происшествия не вижу нигде, дня три.
-Что-то не видно нашего помощника капитана, - делюсь с женой новостью.
-А! Этот, что встречал нас на трапе, Саша?
-Да. И тот, что был в баре.
- Вот, поэтому и не видно, - улыбается жена.
-А ты откуда все знаешь?
-Так телеграф работает исправно: ограниченное пространство, голод происшествий, а тут такое!
-Какое? Поделись.
-А ты разве не знаешь?
-Откуда?
-Он устроил такую потасовку тогда, что его посадили на три дня под домашний арест. Вот!
-Да ну?
-Избил троих, поломал стол, разбил посуду. Но! – тут жена оглянулась вокруг и перешла на шепот:
-Но, защищал дам. Это по-мужски! А те, трое, были сильно пьяны. Начали приставать. Сейчас в лазарете. У одного даже сотрясение мозга. Неплохое начало путешествия. Но сами виноваты.
-Так за что же его под арест? – удивляюсь я.
-Море, Саша! Морской порядок. Нельзя вступать в пререкания с круизниками. Клиент всегда прав! Понял?
-Нет! Если он защищал свою честь и честь своих дам? Это же, как ты говоришь, - по-мужски.
-А капитан считает, что это нарушение дисциплины. Вот как!
-Капитану виднее, - размышляю я вслух, - но я бы посадил тех пьянчуг, а не его.
-Ты прав, Саша. Но они же заплатили деньги, и большие.
-Поэтому могут хамить. Да?
-Ты прав. Но капитан не ты, Саша. И мне жаль.
Помощник капитана появился на вахте на четвертый день. Все такой же бравый, но уже без улыбки. Да и ссадины еще видны были. Когда мы поднимались по трапу после экскурсии, я пожал ему руку, он улыбнулся на секунду и тотчас посуровел.
Только заметил я, что одна из тех дам, что видели мы за его столиком в баре посматривает на него и даже с интересом. Но это вижу только я. Конспирация. Ну, видимо, не только я.
После обеда, на пятый день – спешим в большой портовый город. Кто пешком, кто взял машину, кто как. Гуляем. Смотрим, щупаем в соседних магазинах понравившиеся вещи, сувениры. Вообщем увлечены делом. Кайф, свобода, полное раскрепощение души и тела. Вижу через стекло витрины – нашего героя, в штатском, в темных очках с уже знакомой дамой. Веселы, смеются, ничего вокруг не видят. Да и что тут видеть им. Видят только друг друга. А глаза дамы просто сияют. Наш герой снимает очки, обнимает даму и так они застывают в поцелуе посреди улицы. Все обходят их. Обычное дело. Никто не реагирует. Только я, потерял нить разговора. И жена в который раз спрашивает:
- Саша, мне это идет?
- Идет, идет! Бери, - говорю не отрываясь от витрины.
- Ты же не смотришь даже, - возмущается она. Я поворачиваю голову.
- Очень идет, надо брать! – Но теперь жена меня не слышит. Она полностью в витрине, на улице, возле этих двоих.
- Вот это любовь, Саша! – говорит она, не смотря на меня.
- Ай да капитан! Видимо это серьезно! Просто страсть какая-то.
Пара раздваивается и исчезает в узких переулках старого города.
Экскурсия на этот живописный остров была просто чудесной. Никто не торопил, остров принадлежал нам целых полдня и мы осваивали его не спеша, понимая, что это бывает только раз в жизни. Увлеклись и забыли о времени. Наш Ковчег гордо возвышался на рейде и создавал настроение уединенности и некоторого превосходства. Два легких катера прочно держали связь с ним, курсируя челночными рейсами. Но все кончается. С некоторым сожалением прерываем островную жизнь и спешим к цивилизации. Ужин и отплытие из этих сказочных мест. Ужин окончен. Мы с палубы любуемся зеленым оазисом среди бесконечной воды, почему-то ставшего неспокойным моря. Интересуемся, почему? Прилив! А-а-а. Вот что! Стихия. Продолжаем стоять. Ночь упала и остров весь в огнях. Красиво! Не отчаливаем. Кто-то остался там. Нас снова считают. Верно. Нет троих. Почти Ч.П. Что будет делать капитан? Это уже становится интересным: происшествие на море в нашей размеренной, семейной, безмятежной жизни Ковчега. Ждем. Почти все на палубах многоэтажного красавца.
Снова спускается легкий катер. Волна играет им, как с мячиком. Но! Он – ванька-встанька. Однако! В него буквально впрыгивает наш помощник капитана, и катерок, по волнам, спешит к острову. Видим яркие бортовые огни. Напряжение нарастает Навстречу ему от острова идет рыбачья фелюга с фонарем на мачте. Они встречаются. Огни останавливаются и еще долго не расстаются. Что там? Немой вопрос всего Ковчега. Но в капитанской рубке идет какая-то напряженная работа. Какая? Так мы и не узнали. Узнали тогда, когда все кончилось и Ковчег лег на курс.
И надо было тому случиться! Именно та троица выпивох, забыв все, сидели в припортовом баре, хорошо сидели. Опомнились, когда уже стемнело. Кинулись на пристань. Там никого, и вдали весь в огнях Ковчег. Почти отрезвели. Уговорили местного рыбака и тот пошел с ними к нам. Кричали, орали, махали, выли, но все бесполезно. И вот видят огни, отделившиеся от Ковчега. Поняли, что спасены. Но волна! Как причалить друг к другу. Вот здесь и проявилось мастерство нашего помощника капитана. Он виртуозно маневрировал и в точных позициях принимал по одному каждого из горе-путешественников. Последний сорвался и упал за борт! Вот здесь и разыгрались главные события. Капитан катерка, обвил себя фалом и, закрепив его, сиганул за забулдыгой, нашел его, уже нахлебавшегося и совершенно потерянного, и схватив одной рукой за туловище, другой подтягивался по канату к катерку. Те, двое дружков, забившись в угол катерка, дрожали мелкой дрожью.
- А ну ползите к борту! - услышали команду из-за борта.
- Мать вашу! Кому говорю! Засранцы, быстрее. -
Поняв, что это им, доползли.
- Тяните фал, по-малу, засранцы! – Тянули, выпучив глаза.
- Берите вашего кореша! – Втянули тело приятеля. Капитан подтянулся и сам влез в катер.
- Всем сидеть у лавок, на днище, держаться крепко, идем домой! - И все.
Когда катерок также виртуозно причалил к трапу, когда горе-путешественников почти на руках внесли на палубу, когда катерок на реях поднимался в свою ячейку – все дружно аплодировали
- Хорошая работа, сынок! – Капитан обнял своего помощника. Сейчас он был старшим помощником капитана! – Молодец!
Публика неиствовала. Я отыскал глазами эту женщину, ну ту, которую… Глаза ее были полны радостных слез.
- Полный вперед! – Капитан опустил рацию и устало улыбнулся. Видно было, что стоило ему все это.
А та троица отделалась только штрафом, за потерю времени. Что им это! Так, пустяки. Но!
Во время капитанского ужина, перед приходом в Санкт-Петербург, когда собрались снова все, уже как единая семья, один из выпивох, волнуясь, поблагодарил всю команду, капитана и особенно его помощника за проявленную смелость, мастерство и мужской характер. Мы все дружно аплодировали стоя, пока не поднялся помощник капитана , смущенный и слегка поклонился всем нам. Вот так!
Расстаться они не могли. Я, уже садясь в такси, видел эту пару, стоявшую обнявшись и не замечавших ничего. Все проходили мимо них и радовались этому союзу двух сердец, нашедших друг друга там, на Ковчеге, на наших глазах. Все-таки чудо бывает! Я еще раз убедился в этом. “Будь здоров, помощник капитана! Ты настоящий мужчина. И быть тебе капитаном обязательно! Попутного тебе ветра и семь футов под килем”, с радостью подумал я.
Горячая душа
Чайки огромной стаей парили у нас за кормой, когда мы выходили узким проливом в широкий залив. Привыкшие к людям, они, буквально, с рук брали пищу. Кусок хлеба, печенье, галеты и даже конфеты в ярких обертках. Наигравшись вдоволь, народ потихоньку покидал палубу, занявшись другими делами. Уже поздно вечером, увидел одинокую фигуру на корме, продолжавшую стоять под уже покрепчавшим ветром. Чаек уже не было. Кровавый закат поджег узкий пролив, воду и пологие берега. Фигура оставалась одинокой на этом фоне.
Длинный плащ, высокий воротник, непокрытая голова. Совершенно седая. Статуарность позы делала ее интересной для всех. Не шелохнется. “Может быть что-то случилось”, подумал я.
- Да, Саша, я тоже подумала об этом, - ответила жена на мой вопрос. – Очень необычно. Пойдем, взглянем. Уж слишком непонятно. Пошли. Взглянули.
- Не правда ли, хорошо! – Восторженный взгляд совершенно голубых глаз из под челки седых волос, развивающихся на жестком ветру.
- Отлично! Но так можно и простудиться. Уже свежо - отвечаю этой немолодой женщине.
- Да, вы правы! – Достала из кармана плаща капюшон, пристегнула к воротнику и набросила на голову.
- А может пойти с палубы? – Спрашивает жена.
Не хочется! – и снова взгляд совершенно голубых глаз. –Какой простор! Сколько воздуха, света! Какая свобода! А мне совершенно не холодно, напротив, даже жарко. – она попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу плаща.
- О! Нет, нет! Это я вам не рекомендую, - поспешила жена. – Давайте уйдем к бассейну, за перегородку, там поспокойнее.
- Давайте! Если вам здесь некомфортно Спасибо за компанию. – Так мы познакомились с ней.
Восемьдесят три. Путешествует сама. Впервые. Отдельная каюта. Вещей почти нет.
- Вот, только баул с необходимым. – Помолчала. – Так, лекарства, прочее. А зачем?
- И как вам? – жена в ожидании ответа. И тотчас история ее, семьи, века. Просто, задушевно, без ностальгии.
…Была семья. И какая! Было счастье. Был муж. Все. Была жизнь. И она, впрягшаяся в этот воз и, как бельгийская лошадь тянувшая и за себя и за всех: мужа, детей, внуков, сестер, их мужей и просто чужих людей, попросивших помощи. Отказать не умела, никогда. Отказывала только себе. Во всем, всегда, дальше будет лучше, но не было. Жизнь не баловала и стала отнимать близких. Дети разъехались по миру, сестер забрала смерть. И не только их. Почти всех из ее поколения. Внуки повзрослели и у них своя жизнь. Иногда звонят и интересуются ее делами. “А какие дела? – спрашиваю я вас”. Муж умирает внезапно. Одна. Нет, быть в тягость никому не хочу. Даже в моем возрасте. Ни-ко-му! Продает все: дом, дачу, мебель, все-все. Остается в квартирке. А что больше нужно: постель, стол, туалет! Тепло, сухо. Да! Есть балкон. Покупает путевку и… сбывается мечта всей ее нелегкой жизни – путешествие по морю в разные страны. Мечтала еще девочкой. И вот! Боже, как все хорошо! Что за чудо жизнь. А что возраст! Пустое. Я живу, еще живу. И вижу все это, и существую. Как хорошо…
Не видим ее на следующей экскурсии. Что могло случиться? Появляется вечером. Улыбка, сияние очень голубых глаз.
- Была целый день в предместье. Да, да! Хотела попасть давно, даже не мечтала. Взяла такси на целый день. И все, все повидала: и дом, и сад. А какой сад! Он мне снился годы. Это ведь места, где я родилась. Мне о нем часто говорила мама. – И улыбка, и взгляд куда-то вдаль, вернуть себя туда в далекое далеко.
- Очень приятно, что вы живы-здоровы. Мы уже… - жена делится своими опасениями.
- Спасибо! В моем возрасте все возможно! Но не сейчас! Бог не допустит такой несправедливости.
А дальше – всегда впереди всех, везде и пешком по улицам, площадям, переулкам. И восторг в очень голубых глазах! И улыбка ребенка, которому подарили игрушку. Неизменный плащ, непокрытая упрямая голова с челкой седых жестких волос.
- Саша! Смотри. Ну просто девчонка на прогулке. Как же должно она ждала этого!
- Ты права. Просто чудо. А ведь прошла целая жизнь – задумчиво отвечаю жене.
- Только начинается, Саша. Ее жизнь, а не других, кого она опекала. Ее. Та, о которой мечтала. Боже! Но для этого должно было случиться…
- И снова ты права, - говорю жене. – Какая цена! Непомерная. Вот что значит обстоятельства жизни и характер. Раба условностей и своего характера. А сейчас! Свободная птица в полете. А цена – одиночество. Есть время подумать о себе той и о себе сейчас. Просто молодец. Горячая душа!
- Я устраиваю маленький ужин. Хотелось бы видеть вас.
- Ужин? – Мы в некоторой неловкости.
- Да! И очень прошу вас. Ну, на полчасика, придете? - голубые глаза ждут.
- Конечно! С удовольствием!
- Вот и хорошо! В баре верхней палубы в десять вечера. Жду.
Бар полон молодежи, но два стола у оркестра сдвинуты и там “Горячая душа” в очень элегантном наряде радушно встречает нас. Мы немного опоздали, но все приглашенные нам хорошо знакомы. Их немного, всех нас человек десять. Вышколенный официант по знаку хозяйки начинает это действо. Она в центре внимания и в ударе. Лет сорок скинуто за борт нашего Ковчега. “Какая элегантная дама”, думаю я. “Какие манеры, голос, прическа, наряд, свет ее очень голубых глаз. Ну, просто дива. А говорит, смотрит, откликается на реплики, раздает комплементы и делится своими впечатлениями”. А когда она пошла танцевать, пригласив, ну очень молодого человека, то это совершенно сразило всех.
- Мне было очень приятно вальсировать с вами – признается она своему кавалеру.
- И мне! – кавалер в некотором замешательстве.
- Только вам следует взять несколько уроков этого танца. Думаю, что твист и рок вы знаете гораздо лучше.
И снова признания и откровенное наслаждение обстановкой. Блюда меняются калейдоскопически и незаметно. Чего только ни побывало на нашем столе! Видя наше недоумение этой роскошью она лукаво замечает:
- Гулять, так гулять! Я почти счастлива, хорошие мои. Спасибо вам за компанию. – Мы еще долго сидим в баре и наслаждаемся ее обществом.
Прощаемся в морском вокзале. Неизменный плащ, гордо вскинутая голова и очень голубые радостные глаза.
- Давайте махнем в Азию. Индийский океан, просторы. А?
- Очень интересно. Будем думать – отвечаю “Горячей душе”.
- Вы думайте. У вас еще столько времени. А я! Нет. Надо спешить. Жизнь так прекрасна! Будьте здоровы!
И гордо уходит, чтобы снова вернуться сюда, в этот светлый зал, но уже на другой рейс, к просторам новой Терра Инкогнито. “Попутного ветра тебе, Горячая душа! И много, много счастливых дней”, шепчу я, смотря ей в след.
“Сладкая парочка”
Часто вспоминаю классическое определение обитателей Ноева ковчега: каждой твари по паре! Ну, как же здесь, в автономном мире, пусть на несколько недель, обойтись без этой пары? Никак! И они с нами, и так и должно быть. Легкие на подъем, благожелательные, совершенно доступные всем, милые наши очень знаменитые песенники. Фу ты! Что это я - поэт и композитор. Нет! Композитор и Поэт! Так будет более корректно.
- Костенька, ты куда идешь? – милый голосок вопрошающий с интересом и ожиданием.
- В сауну, Анютка! Друзья ждут. Буду через часок.
- А! Очень хорошо. Иди, дружок, - и мягкая улыбка, и лукавый взгляд все понимающей подруги.
- Через пару часов из сауны вываливается теплая компания (и в прямом смысле тоже) и бултыхается в бассейн. И это ничего, что ветер свежий, свежий. А вода более чем. Им весело! И поэт в центре внимания. И жизнь хороша, когда, вот столько друзей. А друзьям лестно. Все - таки сам, он с ними накоротке.
А сколько историй поведанных так, спонтанно, в автобусе, на палубе, в баре. И каких! Сколько видела эта пара, где только не бывала. С кем только не встречалась! И обо всем запросто, мило, с иронией в свой адрес. Чистые души. Зазнайство? Это не про них. И всегда в центре круга друзей, доброжелателей, нас всех.
Музыкальный салон, как никогда полон. Их вечер. Поет молодой певец, их ученик, друг, обожатель. Поет здорово, свежо, радуясь сам всему этому. Они в приподнятом настроении. Мы в трансе – столько прекрасных песен и столько их звучит, оставаясь с нами. Меняются только исполнители. И всякий раз, как в первый! И зал подхватывает наиболее известные, любимые, сердечные. А таких много! Она выходит к роялю и… Я снова возвращаюсь в свою молодость под высокие клены, полные надежды дни и времена, вспоминая, как молоды мы были…
Мягкий, лучистый взгляд с добродушной улыбкой вдруг исчез и он, смотря поверх нас, чеканно повелевает рифмой, доходя до сердца, увлекая за собой туда, в мир, придуманный однажды в муках творчества и родившийся здесь, на наших глазах. Я полностью в его власти, и мурашки побежали по спине, рукам от этого образного ряда моей жизни. Поэт! Боже, как волнительно, как прекрасно! Что за голос, откуда это? Четкость и звонкость, глубина образности и … всплеск аплодисментов! Почему поэт-песенник? Что это за ярлык? Поэт! И этого достаточно. Мы дарим ему свои сердца! Ей – душу. Ее мелодии – на века. “Сладкая парочка”! Как славно плыть по волнам ее мелодий, таких знакомых, таких любимых, таких свежих. Как сладко настальгировать под его рифму, понимая его душу, благодаря ее за эти минуты вдохновенья.
И снова жизнь на Ковчеге. И снова походы, встречи, новые люди и дружная семья, познающая мир.
- Я с ними, Анюта!
- Иди, иди. Вот мужчины. Пусть посмотрят, - и легкие взмахи с верхней палубы маленькой ручкой. Ее ручкой, так фантастически извлекающей мелодии на рояле музыкального салона. Он впереди команды мужчин, решивших повидать необычное. Там, в “красном квартале” этой столицы воды, каналов и водяных мельниц. Маленькое фривольное ревю. Проходят два часа и … та же команда, понуро бредет обратно.
- Ну! Как всегда – обман! Вот черти. Умеют уговаривать. А показали черт знает что! Деньги выманили, а основное – забыли, - Сколько самокритики! Любители театра эроса скучиваются вокруг этой маленькой женщины и громко смеются от души над пришедшими. Весело и задорно. Чувство юмора крепко вошло в их сознание. Расселись на палубе, появилась гитара и уже весь порт, кто еще не спит, наслаждаются душевными русскими песнями, ее песнями и его стихами. Времени уже никто не замечает.
Небольшая группка женщин сидят на корме, под широким тентом. Она в центре. Разговор о чем? Нет, нет! Простые разговоры о жизни, как между хорошими знакомыми.
- А где вы достали эти кроссовки? Мне и Костеньке то же хорошо бы в таких.
- Так это в “Рибоке”, на Садовом.
- А! Обязательно загляну, как приедем.
- Смотрите, смотрите, дельтаплан! Вот здорово! – Она в восторге. Простые человеческие страсти! И милая улыбка. Всем нравится ее доступность, простота общения, дружественное расположение. Все, все с ней здороваются. И всем она дарит улыбку.
Идем в тех местах, где произошла катастрофа с нашей подводной лодкой. Тогда, давно, во времена странных законов и бездушного отношения к конкретным людям. Капитан дает команду “Стоп!” Стоим в море в этом месте. Все, все выходят на палубы. Минуты торжественны и очень волнительны. Спускается венок на волны моря. Вдруг она, подойдя к электроинструменту, заиграла реквием. Было абсолютно тихо, и только волны реквиема заполняли пространство. Он вышел к поручням на корме и подхватил оборвавшуюся мелодию громко и с необычным волнением, чеканя каждое слово, прочитал, наполненное внутренней силой, признание величия подвига этих людей, тогда, и о памяти всех нас о них сейчас. Волнение было необыкновенное. Мы еще долго стояли на палубах, высматривая венок, таящий в морском просторе, за кормой нашего, устремленного вдаль корабля.
И новая, только что сочиненная песня! Заключительный концерт. Они оба в волнении, скрыть которое нельзя. Молодой певец берет первые ноты и…аплодисменты, и тишина и уже нет волнения, а только радостные глаза и напряженное ожидание эффекта. И не напрасно. Как всегда – успех! Поклоны в зал и пожатие рук, и улыбки, и сияющие глаза. Какая прекрасная мелодия! Какие стихи! Сладко замирает сердце, наполняемое их чувствами и согретое их талантом. “Сладкая парочка”! Браво!
Такая любовь
Они появились на трапе в последнюю минуту перед началом нашего плаванья. Так, как будто вышли из дома в булочную. Буднично, в шлепках на босую ногу, светлом легком платье с короткими рукавами, она, он в полотняных брюках и совершенно измятой рубашке. Вещей не было. О чем речь? Ну вышли на пару минут, вот-вот вернуться. Тяжелый пятничный день, завтра отдохнем. Конечно, это бросалось в глаза. Подумал, что это сотрудники ковчега, спешат на вахту. Не иначе.
В таком же виде появились на “встречном столе” в ресторане. Теперь рассмотрел эту пару: она миловидная, рыжеволосая, почти тридцать, он – постарше, ближе к пятидесяти, сед, черноглаз, улыбчив. Постоянно смотрят друг на друга. Глаза обоих сумасшедшие. Подумал, “чего не бывает на Ноевом ковчеге”. Два дня они не выходили из своей каюты. Он носил туда изредка еду. Вышли “в люди” на третий день совершенно другими. Ну, что тут говорить? Известное дело! Так, видимо, долго ждали этого момента. Она – с впалыми глазами, он – с тем же сумасшедшим взглядом, постоянно останавливающимся на ней: вокруг никого. Только она. Сели на палубе в укромном уголке. Так вот и просидели до ужина. Первую экскурсию в большом портовом городе пропустили. Выйдя из автобуса, скрылись в соседних дверях маленькой гостиницы и пропали. Нашлись на другой день на ужине. Веселы, разговорчивы, всем улыбаются. Она в новом наряде, в центре внимания рядом сидящих женщин – от кутюр! Он с удовольствием наблюдает эффект. Я наблюдаю его.
- Сань! А она действительно ничего, - говорит мне жена, не переставая смотреть на новый наряд уже ставшей модной дамы. – Вот, стоит женщину приодеть и …
- А он все в том же затрапезе, - замечаю жене.
- Зато она – королева!
Спешим глубоким вечером, почти толпой, в своеобразный квартал другого портового города. Рассеиваемся, попадая в него. Каждый ищет своих развлечений. А там - столпотворение! Ночная жизнь. Ну, интересно. Глядь - наши герои. И не просто, а уже отоварившиеся в супермаркете. Смущенные улыбки и огромные пакеты, почти неподъемные.
- Вот, решили взять аппаратуру и все такое, - он извиняющимся тоном. И быстро, быстро скрываются в переулке.
- А ты говоришь, любовь, Саша! Не только. Люди, наши люди. Ну как удержаться, если хочется! - смеется жена.
Делаем очередной рейс. Идем в западные ворота столичного города. Пары на борту нет. Они уже там! Совершили скачек на самолете и ждут там. Три дня свободы! “Тут они точно нагуляются!”, - подумал я.
Как прекрасен этот великолепный город! Что за чудо! Ажурная башня, спокойная река, скованная гранитом, мосты, бульвары, Триумфальная арка, Вандомская колонна, Лувр с его стеклянной пирамидой! Ну все, все трогает радостную душу. Сидим на широкой лестнице Гранд Опера. Вокруг молодежь, смех, веселые разговоры. Хорошо! Только что посмотрели знаменитый плафон зала, расписанный Шагалом, заглянули на репетицию балета, побродили по фойе этого храма. Жаль, конечно, что не можем побывать на спектакле. Но, ничего, в другой раз обязательно. Поворачиваю голову вправо и вижу Его. Сидит в блаженном состоянии.
- Смотри! - говорю жене, - а вот и эта пара.
- Вижу только его, Саша, а где она?
“Это уже интересно”, подумал я. “Действительно, где?” Проходит минут пятнадцать - ее нет! Уже и некоторое недоумение у нас. Сидим, молчим, ждем. Дождались! Великолепная модница в брючном наряде и с обалденной стрижкой протягивает ему руку, которую он тотчас целует. Она обнимает его и тут же, на этих весьма демократических ступенях они сливаются в долгом поцелуе, не видя ничего. А что? Никого нет! Все заняты собой и это событие остается в ряду заурядных. Поворачиваюсь к жене. Та подмигивает мне.
- Все-таки любовь, Саша! И какая. А она очень даже ничего. Вот что значит восторг взаимности, - умолкает и потом добавляет, - и Париж!
Я непроизвольно обнимаю ее за плечи и так мы сидим, ожидая наших, заблудившихся в этих сказочных кварталах. Появляются они, радостные, полные впечатлений, которые просто льются.
- Пап! Как здорово! - замечает дочка.
- Деда, а что в этой будке? - внук показывая на афишную будку, похожую на изящную шкатулку.
- Это афишная тумба, мой хороший, - отвечает жена, - но действительно красива, как игрушка.
А пару мы потеряли. Ну и хорошо. Это их город, время и состояние души. Восторженное, незабываемое.
Теперь это само собой превратилось в спектакль. Неожиданный по содержанию и ожидаемый с нетерпением и интересом: а что сегодня? А что на ужин? На ужин - скромный костюм с широким шлейфом закинутым на руку, брошь на талии, но какая! И чувственные губы, улыбающиеся загадочно и многообещающе - помада самая модная из последней коллекции известной фирмы. А он по-прежнему в скромном затрапезном виде, и только глаза и улыбка соответствуют моменту и настроению. Модницы в отпаде. Их мужья - в жутком интересе. Все мы в доброжелательном снисхождении к ним. Пусть резвятся. Это так интересно. Что там будет дальше? А?
Заглянул в тренажерный зал. Встал на движущуюся дорожку. Иду себе, минут так десять. Входит он, раздевает свой всегдашний наряд, остается в плавках. Фигура очень даже ничего! Сел на качалку и пропал. Я все иду. Пришел. Сижу, отдыхаю. Подсаживается он, дышит глубоко, но глаза смеются.
- Потерял форму, - замечает он, - убежала!
- Ничего! Это поправимо, - откликаюсь на его реплику.
- Вы правы! Вот вернусь, - догоню. Здесь вряд ли, - и снова улыбка и лукавый взгляд черных глаз. Разговорились. Нашлись общие интересы, знакомые. Оказался директором крупного научного центра. Ну очень крупного. Я даже, не удержавшись, посмотрел на него оценивающе. А не фантазер ли он? Понял. Когда вышли из душевой, оделись, передал визитную карточку.
- Может быть пригодится, - тон, извиняющийся. Действительно, читаю: доктор, академик, лауреат. “Вот так Ромео! Однако!”
Дальше, раскланивались, как старые знакомые. Жена так и не поверила всему этому:
- Академик? Лауреат? Доктор! Саша, да он же мальчишка, посмотри, как увлечен ею. Вроде бы никогда не было у него романов.
- А может быть и не было, таких, - держу его сторону.
- Таких? Явно. Я вообще.
- А может он, занятый важными делами в науке, все это пропустил?
- Все может быть, Саша. Но его чувства к ней искренние. Поверь мне, я это вижу.
- Я тебе верю! Это очевидно! Это видят все.
- Так они и не скрывают этого, Саша. Как романтично! Просто идиллия на море. А на земле? Там, дома? Представь: семья, дети, возможно внуки, сварливая жена, старая теща...
- Брось! Что еще придумала, - осаживаю я жену, а сам думаю о том же. “Жена-то у меня умница, жизнь знает не по книгам. Однако!”
Она, действительно, прекрасна. Какой шарм! Какие приятные встречи в баре верхней палубы, где сидим с ними. Сколько рассказано и услышано! Какая это замечательная пара. Он не умолкает и все бросает взгляд на нее. В них обожание и восторг. Она гладит его руку и заглядывает ему в глаза. Оба счастливы. Несомненно.
- Какая любовь! - восклицает жена уже в каюте. Я молчу. Что можно добавить?
Расставание. Общая суета. Грусть сквозит везде. Вроде бы сроднились и вот, уже расстаемся. Стюард катит впереди себя тележку доверху загруженную чемоданами, коробками, пакетами, пакетами, пакетами. За ней идет она в очередном шикарном наряде, чуть поодаль шествует он. В том же, что и всегда. Тотчас вспомнилось мне их восхождение на трап вначале. Контраст разителен! Заметил нас, подошел, жмет руки, улыбается.
- Всего хорошего! Было приятно общаться с вами! Загляните в мой институт, непременно. -И грустные глаза!
Пауза.
- Все когда-нибудь кончается. А было так прекрасно! - Повернулся и побежал за ней. Стюард погрузил содержимое тележки в такси, получил чаевые, откланялся. Она села в авто и... укатила. Он еще постоял немного, вернулся в зал, достал мобильник.
- Раечка! Я уже дома. Да! Было интересно. Симпозиум на море весьма плодотворен. Ты ведь знаешь. Столько дел! Ночным буду. Вот только доберусь на Московский. Да. А как дома? Хорошо, хорошо! Целую. Да скоро.
Ну, что я могу сказать! Моя жена гениальная женщина! С сумасшедшей интуицией. Вычислить этот бином Ньютона с семью неизвестными? Нет! Это могла сделать только она.
- Так я была права, Санек! Вы мужчины - кобели!
- Да! Ты права! А кто же тогда женщины? Эти вот женщины? - ожидаю ответа. Жена молчит и только смотрит на дверь, за которой скрылся Профессор, Академик, Лауреат, Директор, заурядный любовник своей секретарши.
- Но, какая щедрость! - слышу я реплику жены.
15.07.2003.