С наступлением вечера меня звали в дом.
Главным местом в нашем доме была кухня.
Здесь на плите с дровяным отоплением готовили еду и ели за столом в две очереди.
Здесь же пряли шерсть на самодельном веретене, сучили нитки и вязали добротные носки своим домашним и на продажу.
А на другом приспособлении ("ланарце") готовили шерсть для вязания шарфиков и детских шапочек, сами вязали их спицами и тоже продавали на ближнем рынке.
Слушали за работой радио, вели разговоры, грызли семечки, принимали гостей на вечерние посиделки и таким образом проводили на кухне большую часть дня.
У каждого на кухне было своё любимое место, на которое никто не покушался.
А для дедушки кухня была местом проживания - у окна стояла его кровать.
Мой любимый дедушка был удивительно непритязательным человеком, готовым довольствоваться самым малым.
Он никогда в жизни не пил спиртное и не курил, никогда не повышал голоса, никогда ни с кем не спорил, всем уступал и старался сделать приятное, доброе.
Когда бабушка в сердцах укоряла, ругала, поучала или распекала его, то тот из их детей, кто находился рядом, всегда вступался за него.
Вот я сижу в углу на маленькой скамеечке –
и угол и скамеечка "принадлежат" мне.
В топке печи горит уголь.
Дверца печи пышет красным жаром.
Закрытые конфорки тоже порозовели.
Вот бабушка наполнила чайник водой из ведра и поставила его на плиту.
Я начинаю терпеливо ждать.
Кажется начинается!
Появляются еле слышимые, мягкие, нежные звуки, похожие на шуршащий свист,
на шёпот,
на протяжное пенье дудочки,
слабый стон больного
или монотонный шум водопада.
Звуки медленно нарастают, меняются.
Шум усиливается и прогоняет с души истому, успокоение, сказку.
Грёзы улетучиваются.
Крышка чайника начинает постукивать, подпрыгивать, вы-пуская на волю порции пара.
Слышится пыхтение,
кипение,
из носика на раскалённую плиту брызжет кипяток,
и чайник сдвигают на её край.
Он сразу замолкает, успокаивается и, окутанный жаром, предлагает всем желающим крутой кипяток.
Чай пили с "кусковым" сахаром вприкуску.
Сейчас такого сахара нет.
Представлял он из себя кусочки разной величины /от 50 до 150 граммов/, голубоватого цвета, очень твёрдые и очень сладкие, приготовленные из сахарной свёклы.
Перед употреблением его кололи на более мелкие кусочки.
Для этой цели имелись специальные сахарные щипчики.
На нашей кухне сахаром заведовал дедушка.
Он колол его щипчиками, складывал в большую сахарницу и следил за тем, чтобы никто чрезмерно не увлекался сладеньким, так как сахар в те годы был в большом дефиците.
Чай разливали в гранёные стаканы или кружки, а пили его уже из чайных блюдечек, дуя, чтобы не обжечься, и прихлёбывая через край.
По субботам наша кухня превращалась в пекарню.
Выпечка домашнего хлеба в то время стала возможна оттого, что в доме были созданы запасы муки, топлёного и сливочного масла из брошенных немцами продовольственных складов.
Дрожжи доставали в городской пекарне через знакомого грека.
Хлеб в те годы был лакомством, так как выдавался в магазинах маленькими порциями по продовольственным карточкам.
В пятницу в деревянной кадке замешивалось тесто, и вскоре по всему дому распространялся вожделенный дрожжевой кисловатый запах.
В субботу тесто вымешивали на столе, затем формовали, выстаивали для подъёма, а уж потом сажали в печь.
Вскоре от печи расплывался густой, крепкий, непередаваемо аппетитный вкус свежеиспечённого хлеба.
Наступал момент, когда первая горячая буханка белого хлеба раз-резалась пополам.
Из каждой её половины выбиралась на блюдо пахучая мякоть, а внутрь опускали кусок сливочного масла, которое от тепла горячего хлеба начинало быстро таять.
Тогда все по очереди брали кусочки пышной, тёплой мякоти и макали их в растопленное масло, получая от этой еды ни с чем несравнимое, редкое удовольствие.
В такие дни на кухне было многолюдно, шумно и весело.
Главным лицом среди всех в эти дни была бабушка.
Маленькая ростом, ловкая, знающая азбуку хлебопечения назубок, разгорячённая жаркой работой, подобревшая и весёлая, она была мне в те минуты ближе и родней.
Время катилось быстро.Вот и наступила весна 1945 года - весна нашей Победы над Германией!
Всех людей как будто подменили.
Они ожили, встрепенулись, воспряли духом, стали веселее, улыбчивее, оживленно говорливее.
Спешили поделиться друг с другом планами, надеждами, радостями.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»