(фарс-пародия на к/ф "Иван Васильевич меняет профессию")
5 ноября 1977 г. изобретатель Тимофеев грустно смотрел в потолок. Несколько минут назад его жена Зина заявила, что улетает с кинорежиссером Якиным в Гагры сниматься в новой исторической драме о войне. Яблоком раздора стала его машина времени: она опять сломалась, а на ремонт уходила вся зарплата Зины. Сам Тимофеев, ясно дело, нигде не работал, так сильно его увлекала наука.
Тимофеев вспомнил, как год назад его сосед и по совместительству управдом Иван Васильевич Бунша отправился в прошлое и вернулся назад с целым букетом историй и различных неприятных заболеваний. Ульяна Андреевна заподозрила неладное, когда у него выпали все волосы, и даже хотела развестись, но что-то ее держало. Наверное, квартира в центре Москвы.
Пожалуй, единственным другом, который хоть как-то поддерживал Тимофеева в его работе над машиной времени, был вор-рецидивист Жорж Милославский. Он постоянно приносил ему дефицитные радиотовары в надежде вновь вернуться в золотой или серебряный век российской истории.
Неудивительно, что когда в квартире Тимофеева раздался звонок, это был Жорж. Он был в новой замшевой куртке, а в правой руке сжимал японский магнитофон «Касио».
- Хэллоу, Саня! – сказал Жорж, улыбнувшись всеми своими 32 вставными зубами. - А где Зина?
Тимофеев молча показал на плакат, который висел в прихожей. На этом плакате Якин сжимал в руке автомат ППШ над очень патриотичной надписью: «Великий фильм о великой войне!».
- Жаль… - Милославский тут же вытащил из кармана бутылку водки.
Через полчаса, когда Тимофеев уже закончил рассказывать Милославскому о парадоксе петли времени, в квартиру вломился с открытой бутылкой коньяка не менее пьяный Бунша, который с порога сразу заявил:
- Меня эта лысая сволочь бросила!
Что было дальше в течение часа, история умалчивает. Известно лишь одно – ровно через час и одну минуту во всем доме погас свет.
Проснувшись на следующее утро, Милославский и Бунша удивленно увидели, что спят на огромной кровати. В комнате было темно, хотя краденые командорские часы Жоржа показывали 11 часов. Шатаясь, он подошел к окну и отдернул тяжелые шторы. И остолбенел…
Прямо напротив окна находилась кремлевская стена. Повернувшись, Жорж увидел на стене странные электронные часы, на экране которых была написано «5 ноября 2017 г.».
- ….!!! – в один голос сказали Жорж и Бунша. - …., Тимофеев!
- Коммунизм! Коммунизм! – отдышавшись, промолвил Бунша.
- Капитализм! Капитализм! – ответил Жорж, показав на столик, стоявший у кровати. На нем гордо находился пакет с эмблемой «Мак-Дональдс».
- Не может быть! Не может быть! – изумленно сказал Бунша, вытащив из пакета гамбургер. Откусив от него кусочек, он заплакал:
- Все-таки продали! Опоздал!
- Хватит плакать! – заявил Жорж, откручивая часы со стены: - Надо ноги делать, пока сюда хозяин не пришел.
- Хозяин? – удивился Бунша. И только тогда он увидел висящий на стене портрет какого-то лысого человека.
- Ну, прямо вылитый я! – изумился Бунша.
- Ты! Ты! – поддакнул Жорж. Он подошел в двери и распахнул ее.
В другой комнате он увидел сидящего за письменным столом этого лысого человека в пижаме. Он что-то диктовал другому человеку в дорогом импортном костюме, который держал в руках черную книжку и в нее тыкал своим пальцем.
- … Владимир Владимирович митрополиту всея Руси шалом бьет! – сказал лысый, а другой в ответ тихо засмеялся.
Тут дверь предательски скрипнула. Двое повернулись и изумленно уставились на Буншу. Тот, который держал книжку, повернулся к лысому, залепил ему пощечину и сказал:
- Значит, не врали!!!
Лысый вскочил и громко завопил:
- Поменяю на Рамзана, дурень! Это же демократы!
- Демократы! Демократы!!! - в ответ завопил человек с книжкой и начал креститься: - Живьём брать демократов!!!
Что было дальше, недавно проснувшиеся Жорж и Бунша плохо помнили. Они куда-то бежали от этих двоих и других прибежавших на их крики людей в штатском. Потом они долго прятались в шкафу с одеждой. Потом они снова заснули…
Когда они проснулись снова, то краденые электронные часы показывали 6 ноября все того же 2017 года.
6 ноября 1977 г. Тимофеев очнулся с диким похмельем. Сходив в туалет, выпив остатки вчерашнего коньяка, он заметил, что к его машине времени изолентой примотан магнитофон «Касио». Сама машина светилась и фыркала, а на счетах, которые служили регулятором темпорального искривления, значилось 5, 1,1, 2, 0, 1, 7.
- Что я сделал! Отправил их в будущее! – Тимофеев тут же дернул рычаг, и вся комната скрылась в удушливом черном дыме. Стена его квартиры растворилась, и на долю секунду появилась спальня его соседа Антона Семеновича Шпака, который опускал в чемодан загранпаспорт и футболку с надписью «Шалом алейхем». Впрочем, это видение исчезло, и появилась другая спальня, в которой спал какой-то лысый человек в пижаме. Он увидел Тимофеева, достал из-под подушки пистолет и два раза в него выстрелил. К счастью, оба раза он промахнулся и попал в машину. Из нее вырвался столб пламени. В комнате, как и во всем доме, опять погас свет. Последнее, что видел Тимофеев перед тем как потерять сознание, - это был тот лысый в пижаме. «До чего же на нашего Буншу похож! Наверное, родственник!» - подумал Тимофеев, когда его ударили пистолетом по виску.
Очнувшись, Тимофеев увидел перед собой лысика, который чистил пистолет.
- Где «Делориан»? – спросил он.
- Чье дело? – переспросил Тимофеев. - Вы, вообще кто?
- Аз есмь Владимир Владимирович! – гордо ответил гость, вытянувшись во все свои 170 см.
- А из какого вы года?
- Ясно дело, 2017.
- А, понятно. Сейчас 1977 г. Наверное, вы поменялись с Жоржем и Буншей во время темпоральной петли.
- 1977 год? Коммунизм? Брежнев? Колбаса за 2.20? Включай машину, чудик, у меня третья мировая начинается, а я здесь с тобой в совдепии застрял!
- Да вы не переживайте, Жорж и Бунша имеют богатый опыт темпоральных перемещений… - Тимофеев взглянул на машину, и понял, что выпушенные Владимиром Владимировичем пули пробили магнитофон «Касио». - Эмм… Через час откроется магазин радиотоваров, куплю транзисторы и верну вас обратно. Никто и не заметит.
- Через час? А что я это час делать буду? Здесь по телеку только «Сельский час» и прочую чушь показывают! – ответил гость, размахивая пистолетом.
«Он так меня точно застрелит!» - испугался Тимофеев, и тут у него в голове возник коварный план
- Скажите, а вы водку пьете? – с надеждой спросил он.
- Да, «Путинку»!
- Ну, «Путинки» у нас нет, зато есть «Столичная»!
Тимофеев вытащил из холодильники бутылку водки и палку колбасы за два двадцать. Разлив по стопарику, они тут же раздавили первую порцию.
- Видать, Меркель водку делала! – скривился Владимир, но сам тут же разлил по второй.
- А закусывать? – удивился Тимофеев.
- А закусываю только после двух подряд! – гордо ответил Владимир и хряпнул второй стопарь.
Затем он вытащил из-за специальных ножен на ноге армейский штык-нож, отрезал шмат колбасы и откусил кусок.
- Ммм, вкус детства, - протянул он. - Туалетная бумага. Ее у нас соя заменяет. А жена-то у тебя есть? Или ты из этих?
- Моя жена сейчас в Гаграх вместе с режиссером Якиным в роль входит.
- Если бы моя жена мне изменила, я б ее убил!
- Зачем так сурово, они любят друг друга. Значит, так и быть.
- Тюфяк ты, прям как мой Дмитрий Анатольевич.
Тимофеев не стал спрашивать про этого Дмитрия Анатольевича. Оставив Владимира предаваться ностальгическим воспоминаниям, он помчался в радиомагазин. К сожалению, там был ремонт, который длился уже два года. Поэтому ему пришлось бежать на Горбушку, искать знакомого фарцовщика.
Владимир Владимирович доел килограммовую палку колбасы, допил водку и вышел на балкон.
- Слепота какая! – сказал он. - Не нужна русскому человеку демократия. Ему нужна колбаса за два двадцать, Олимпиада и правитель, трижды герой Российской Федерации.
- Вот ты где, алкоголик! – закричала какая-то толстая и уже полысевшая женщина на соседнем балконе. - Я давно тебя ищу, документы на развод подписать надо, а ты у Тимофеева водку жрешь!
- Оставь меня старушка, я в астрале! Хочу – разведусь! Хочу - нет! – сказал ей Владимир Владимирович и вернулся в комнату.
Однако толстая соседка перелезла через перегородку в балконной стене и ввалилась в комнату:
- Да какая я старушка, я на шесть лет тебя моложе! Ты о своих дочерях подумал, лысый урод! Чем алименты платить будешь?
- ….! – ответил Владимир Владимирович, спустив до колен пижамные брюки и вытащив свой армейский нож.
Увидев эти два самых сильных аргумента, которые она никогда в жизни при свете дня не видела, соседка с криком: «Убивают! Насилуют!» выбежала из квартиры.
Владимир Владимирович, покосившись на картину «Владимир выступает с броневика», сел на кровать и случайно включил советский магнитофон «Мечта», из которого послышался голос еще живого Высоцкого: «Эх, раз. Да еще раз. И много, много, много, много, много, много раз. Да еще раз. И много, много, много раз!». «Вот это правильно!» - подумал Владимир Владимирович: «Два раза подряд – это очень мало!».
В это самое время, но спустя 40 лет, Бунша и Жорж вышли из шкафа. Это была другая спальня, но в ней также висел старый портрет Владимира Владимировича еще с оволосенением.
- Да сколько у него спален! – возмутился Бунша. - Не может советский гражданин, член партии, в двух спальнях спать.
- Как раз может! – вставил Жорж, вытаскивая шмотки Владимира Владимировича. – В одной спит советский граждан, а в другой – член партии. Надевай, будем из тебя Владимира Владимировича делать!
- Не буду я его вещи надевать! – возмутился Бунша. - Он же меня убьет!
- Нам только из Кремля сбежать! А дальше можно к тебе домой побежать, лишь бы только ты и твоя родня в Израиль не сбежали за эти 40 лет!
- Советские люди не могут продать Родину и в Израиль уехать! Мне это сам Шпак говорил! – гордо сказал Бунша и тут же осекся. На полу шкафа, рядом с обувью, стоял черный чемоданчик.
Жорж, недолго думая, вытащил из кармана отмычку и открыл замок чемоданчика за две секунды. Внутри он увидел какую-то электронную машинку с красной кнопкой, к которой была приколота бумажка с надписью: «По пьяни не нажимай! Боря».
- Нас точно убьют! – в истерике завопил Бунша, но ему рот закрыл Жорж.
- Одевайся, дурень! С ним тебя как раз никто в радиусе 10 тысяч километров не убьет!
Но только стоило Бунше переодеться, как в комнату влетел вчерашний чувак с книжкой и начал причитать:
- Где вы были? Где вы были? А где же демократы?
- Они были, но самоизолировались... - ляпнул невпопад Жорж и тут же пожалел об этом.
- Самоизолировались? Я все морги обзвонил...- человек с книжкой внезапно замолчал и уставился на черный чемоданчик в руках Бунши. Наступила немая сцена ,все присутствующие поняли, что он шел сюда именно за ним.
- Я был здесь… Меня товарищ из райкома вводил в курс дела… - промямлил Бунша, нарушив молчание.
- Владимир Владимирович шутит! – улыбнулся Жорж и протянул гостю свою руку: - Мы отшлифовали официальную челобитную митрополиту. Кстати, меня зовут Жорж. А фамилия моя слишком секретная, чтобы ее здесь произносить.
- Вы из ФСО? – удивленно спросил его гость.
- Нет, выше бери, - сказал Жорж и показал кверху указательный палец.
- ФСБ? СВР? ГРУ?
- Нет, я глава ПИСКи, политического интернационального секретного комитета. А вас как зовут? – спросил его Жорж.
- Дмитрий Анатольевич я, - обиженно сказал гость и потупил глаза.
- Это понятно. А на самом деле? – не думая, ляпнул Жорж.
Дмитрий не успел ответить, так как в комнату влетел еще один человек в черном костюме и в таких же очках и что-то ему сообщил.
- Нас ждут послы. Не хорошо их задерживать, они уже второй день ожидают аудиенции.
Дмитрий Анатольевич повел их вслед за собой по длиннющему коридору, в котором через каждые десять метров стоял человек в черном костюме и черных очках. «Наверное, у них похороны» - подумал Бунша. Он хотел спросить об этом Дмитрия Анатольевича, но испугался.
Наконец, они пришли в просторный зал, в центре которого стоял золотой унитаз. Напротив него толпились какие-то азиаты, у многих были такие же черные книжки, как у Дмитрия Анатольевича.
- И куда я могу сесть? – спросил его Бунша, но тот лишь развел руками.
Кряхтя, Бунша взгромоздился на унитаз, на бачке которого большими буквами было написано, что у Газпрома все мечты сбываются. К нему тут же подошли азиаты и начали чирикать на своем. Бунша слушал-слушал, потом рукой подманил Дмитрия и спросил:
- А где у вас переводчик?
- Да был у нас один толмач, мы ему перевод, а он лыка не вяжет, все лет ми спик фром май харт да лет ми спик фром май харт. На кол, что ли его посадить?
- А как мне посла понимать-то?
- Да что тут понимать? Воевали-воевали, пора и мирный договор подписать. Ну и Курилы вернуть тоже желают.
- Курила, курила! – в один голос поддакнули азиаты.
- Раз курила, значит, сын дебилом родится. Не обеднеет земля русская! – сказал Бунша и встал с унитаза. К нему тут же подбежал Жорж и начал шептать:
- Дурак ты, Владимир Владимирович! Видать, твоя мать тоже курила! Это ж остров в океане, а не человек. Нельзя нам его отдавать, иначе нарушим пространственно-временной континуум. Без будущего нет прошлого, а без прошлого нет настоящего!
Жорж повернулся к азиатам и сказал:
- Владимир Владимирович обсудит вопрос передачи Курил на следующем официальном визите в вашу страну!
Азиаты обрадовались и начали что-то тыкать пальцами в черные книжки.
- А что это у них в руках?- спросил Дмитрия Жорж.
- Айфон, последняя модель. Мне такую Трамп обещал из Америки привезти, но не привез, падла.
«Значит, айфон!» - подумал про себя Жорж и начал по старой русской традиции обнимать и целовать всех гостей. Перецеловав всех, Жорж обратился к Дмитрию:
- А почему у нас на каждом шагу по охраннику? Здесь же не Гохран, тут ворованного нет!
Дмитрий засмеялся, а потом ответил:
- Так из Сирии ихтамнеты вернулись. Делать им нечего, вот и стоят, изображают, что работают.
- А что у нас больше нет войн?
- Да как нет? Вон, украинский президент, снова Крым забрать хочет.
- Хорошо, приказываю: выгнать украинского хана с Крымского шляха. Так, Владимир Владимирович?
Бунша посмотрел на него и спросил:
- Это вы к кому?
Жорж подбежал к нему, залепил ему леща. Бунша моментально ответил:
- Послать всех!
Дмитрий достал свой айфон и что-то набрал. Из окон послышались радостные крики:
- Царя! Царя! Царя! Шойгу! Шойгу! Шойгу!
Потом эти же голоса запели песню:
Зелёною весной под старою сосной
С любимою Володя прощается,
Медалями звенит и нежно говорит -
Не плачь, не плачь, Людмила-красавица.
Людмила молчит и слёзы льёт,
От грусти болит душа её.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Людмилы
Капают слёзы на шитьё.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Людмилы
Капают горькие, капают, кап-кап,
Капают прямо на шитьё.
Студёною зимой опять же под сосной
С любимою Володя встречается,
Медалью вновь звенит и нежно говорит -
Вернулся я к тебе, раскрасавица.
Людмила от счастья слёзы льёт,
Как гусли душа её поёт.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Людмилы
Капают слёзы на шитьё.
Кап-кап-кап, из ясных глаз Людмилы
Капают сладкие, капают, кап-кап,
Капают прямо на шитьё.
- Все! Ушли! – облегченно сказал Жорж,- Может, пообедаем? А то вчера у Владимира Владимировича так спина разболелась, что он даже про ужин забыл.
- Да, да, - с умным видом добавил Бунша, - и чемоданчик мой заберите, я думаю, ему у вас безопаснее будет.
Дмитрий чуть не упал в обморок, но все-таки нашел в себе силы, взял чемоданчик и побежал из комнаты заказывать обед и заодно хвастаться.
- Владимир Владимирович трапезничать желает, - убегая, крикнул он.
Тут же какие-то люди в белых одеждах занесли обеденный стол и начали расставлять приборы. Дмитрий, который вновь вернулся и уже совсем запыхался, начал сообщать меню:
- У нас есть карпы по-императорски из Камчатки, астраханская осетрина под грибным соусом, бараньи медальоны из Дагестана… Да, есть еще хамон, санкционный, из Испании…
Дмитрий зажмурил глаза и пустил большую слюну, которая в течении двух минут достигла украшенного янтарной мозаикой пол.
- А за чей счёт этот банкет? - не унимался Бунша.
- За счёт народа, царь батюшка!- ответил Дмитрий Анатольевич и громко засмеялся.
Бунша не понял шутки, но тоже решил посмеяться. Он сел за стол, и только сейчас понял, что Дмитрий Анатольевич и вся остальная прислуга внимательно смотрят на него. Наступила новая немая сцена, которую снова прервал Бунша:
- А что вы не едите?
- Все просто: ест Владимир Владимирович - ест Россия, не ест Владимир Владимирович - не ест Россия, - с придыханием ответил Дмитрий Анатольевич.
Как только Бунша взял в руки хлеб, так сразу же Дмитрий Анатольевич набросился на санкционный хамон.
- А есть что-нибудь из горячительного? – с надеждой в голосе спросил Бунша.
Дмитрий только показал на ящик коньяка, на котором почему-то красовался поцелуй с надписью красной помадой на французском языке. Жорж, понятно дело, сразу ее перевел: «Из Франции с любовью. Твоя Марин». «Наверное, Марина Влади», - подумал Жорж, но потом вспомнил, какой сейчас век.
Пока Жорж думал, Бунша выхлестал половину бутылки. В этот момент двери зала отворились, и вошла целая женская делегация. Ее возглавляла одна старлетка со скакалкой в руке. Она поклонилась перед Буншей. Бунша моментально встал и начал здороваться с вновь вошедшими мадмуазелями:
- Очень приятно, царь, то есть Владимир Владимирович. Владимир Владимирович, то есть царь, очень приятно. А как ваше имя? – спросил он старлетку.
- Алина Маратовна я, - недоуменно ответила она, но затем увидела открытую бутылку и понимающе кивнула.
Бунша тут же усадил ее за столик и начал ей подливать коньяка.
- А вы знаете, как нам, Владимирам Владимировичам тяжело жить. Нам, Владимирам Владимировичам, нужно молоко давать за вредность. И просто давать… Рабочий день у нас ненормированный... И ночь тоже.
- И все в трудах, в трудах, аки краб, - добавила Алина.
- Как вы меня понимаете! – воскликнул Бунша. - А можете мне напомнить имя-отчество?
- Да Алина Маратовна она, лысая башка, - сказал Жорж. - Я погляжу, ты совсем уже нарезался!
Не успел Бунша возразить, как в зал вошли музыканты и стали петь какие-то песни про атас, комбата, ребят с нашего двора и прочую галиматью. Закончилось тем, что певец затянул занудный мотив о каком-то коне, с которым он пойдет вдвоем.
- Хватит! – рявкнул Бунша. - Это что за самодеятельность? Я сроду на коне не ездил, только один раз в деревне с ослом было, да и то по глупости. Нет ли у вас современных песен? Трамп-трамп-трампам, пам-пам-пампам?
- Так вы напойте, мы подхватим! – сказал ему певец.
- Спокойно! – сказал Жорж и вытащил пачку «Мальборо».
Дмитрий посмотрел на него, вытащил пачку «Парламента» и с гордостью снова спрятал её в кармане. Тем временем Жорж начал петь:
- Счастье вдруг, словно рок, постучалось в двери.
Мне опять новый срок, верю и не верю!
Падал снег, плыл рассвет, и гудели ели.
Столько лет, столько лет вы меня терпели?!
Вдруг как в сказке скрипнула дверь.
Все мне ясно стало теперь.
Столько лет я спорил с судьбой,
Завтра снова стану Главой!
Мерз я где-то, греб за моря,
К тиграм в клетку лазил не зря.
Все на свете было не зря, не напрасно было!
Щук ловил и лосось, и летал со стерхом,
Трудно всем жить пришлось с русским главковерхом.
Тот, кто ждет, - все снесет, как бы жизнь не била.
Лишь бы все, это всё, не напрасно было!
Вдруг как в сказке скрипнула дверь.
Все мне ясно стало теперь.
Столько лет я спорил со злом,
Но сегодня стану Христом!
Бунша в ответ захлопал и воскликнул: «Танцуют все!». Все дальнейшие события напоминали любой фильм Тинто Брасса. Бунша требовал себе отдельного кабинета, а Жорж учился отправлять смски через краденый у посла айфон. В разгар пьяной оргии в зал ввалился Дмитрий Анатольевич с чемоданчиком. Он выстрелил в воздух из пистолета и заявил:
- Ихтамнеты взбунтовались! Говорят, Владимир Владимирович ненастоящий! Поэтому объявляю себя исполняющим обязанности Владимира Владимировича. Арестовать самозванецев!
- Пропали! – воскликнул Жорж.
- Как пропали? – удивился Бунша. – Я требую продолжения банкета!
Примерно в этот момент, но сорок лет ранее, Зина была на съемочной площадке «Мосфильма». В лучах софитов она уверенно открывала рот под фонограмму, которую записала не то София, не то Нина:
С любовью встретиться
Проблема трудная,
Мадама вертится
Круглая, круглая.
Летит планета вдаль
Сквозь суматоху дней,
Нелегко, нелегко
Полюбить на ней.
Звенит январская вьюга,
И сиськи хлещут упруго,
Целуют люди по кругу,
И шумят поезда.
Не видят люди друг друга,
И входят мимо друг друга,
Теряют презик друг в друге,
А потом не найдут никогда.
В любви ещё одна
Задача сложная,
Найдёшь, а вдруг она
Ложная, ложная.
Найдёшь обманную,
У ней кадык с кулак.
Нелегко, нелегко
Знать, что ты - дурак.
Звенит январская вьюга,
И сиськи хлещут упруго,
Целуют люди по кругу,
И шумят поезда.
Не видят люди друг друга,
И входят мимо друг друга,
Теряют презик друг в друге,
А потом не найдут никогда.
А где-то есть моя
Любовь сердечная,
Неповторимая,
Вечная, вечная.
В квартале фонарей
Её нашел сейчас.
Нелегко, нелегко
Заплатить за час.
Звенит январская вьюга,
И сиськи хлещут упруго,
Целуют люди по кругу,
И шумят поезда.
Не видят люди друг друга,
И входят мимо друг друга,
Теряют презик друг в друге,
А потом не найдут никогда.
А потом не найдут никогда.
Только исполнив последний куплет, Зина поняла, что этот фильм вообще не о войне, и уж тем более, он будет сниматься не в Гаграх, а в павильоне. Она поняла, что Тимофеев был прав, когда говорил ей, что Якин дружил с каким-то Виктюком. В этот самый экзистенциальный момент она краем глаза увидела, что Якин прямо на своем режиссерском кресле начал репетировать постельную сцену со своей ассистенткой. В ответ она закатила истерику, взяла свой чемодан и поехала на такси к Тимофееву.
Через десять минут, он поднялась на свой этаж. Из квартиры Тимофеева с истерикой выбежала соседка Ульяна Андреевна. На шум вышел сосед Антон Семнович Шпак, посмотрел на нее и сказал:
- А вы знаете, что меня опять обокрали! Взяли два портсигара, две куртки, два магнитофона. Импортных.
Тут открылись двери лифта, и появился Якин с чемоданом.
- Вы перепутали чемоданы! – отдышавшись, заявил он.
Зина открыла свой чемодан, и из него посыпались какие-то вибрирующие продолговатые розовые огурцы, шарики на нитке, и что-то, похожее на миниатюрную надувную резиновую лодку.
Принявшись все это собирать, они услышали голос Высоцкого из открытой двери квартиры Тимофеева. Зайдя внутрь, они увидели пустую гостиную.
- Вы вели себя непрофессионально! – заявил Якин. – А кого мне снимать в следующей сцене, в которой изобретатель гиперболоида Гарин придумывает машину времени и возвращает из прошлого царя Бориса и его жену? Без вас мы не сможем закончить мой авангардистский фильм «Утомленные моим Солнцем»!
- Бориску на царство! – грозно ответил лысый незнакомец в пижаме, выйдя из-за штор. – Притворился мертвым, чтобы потом вернуть себе трон! Мммм! Достоин смерти!
Шпак заметил в углу машину времени, сгоревший магнитофон «Касио» и лежавшую рядом замшевую куртку.
- Вот кто ее украл! Держи вора!
- Аз есмь Владимир, холоп! – гордо ответил гость и вытащил нож. – Как ты челобитную царю подаешь, смерд!
- Холоп? Смерд? – удивился Шпак. Приглянувшись, он сказал: - Как на нашего Буншу похож. Наверное, родственник!
- Да не Бунша он! – все поняла Зина: - Тимофеев опять свою машину времени включал. Это Владимир, ну тот, который лысый… Ну вы сами поняли…
Захихикав, Шпак выбежал из квартиры и побежал к себе. Затем он взял трубку телефона, обернул ее платком и набрал знакомый номер КГБ, куда он регулярно звонил последние 3 года.
- Алло, это КГБ? Это вам звонит сегодня трижды обокраденный Шпак. Мой сосед Тимофеев опять машину времени включал. Он привел к себе в дом живого Владимира. Ну, того самого, с лысиной. Да, да, его. Жду.
В квартире Тимофеева Якин и Зина с ужасом смотрели на гостя. Он размахивал ножом, изображая, как он будет выкапывать из могилы Бориску, чтобы снова его убить. Утихнув, он спросил Якина:
- Это ты боярыню совратил?
- Я, каюсь, три раза совратил.
- Два раза! – возразила Зина.
- Три, в последний раз ты спала, - промямлил Якин. – Житие мое…
- Какое житие твое, пес смердячий! Отвечай, боярыня, живота ему или смерти?
- Живота! Живота! – ответила Зина.
- Значит, в живот, - Владимир наклонился и поцеловал Якина в ранее озвученное место.
Затем он снял пижамную куртку с барского плеча и подарил ее режиссеру.
- Вельми понеже, - отвесив книксен, Якин выбежал из комнаты, чтобы никогда сюда не вернуться.
- Вам нельзя быть в таком виде! Вас могут увидеть!
Зина открыла шкаф и протянула ему халат Тимофеева.
- Всем говорите, что вы аспирант Тимофеева. Этот, как его, Капица.
- Сама ты Капица! Мне и так одного Абрамовича в команде хватает!
- Ну, хорошо, пусть будет…Распутин!
- Фамилия Распутин очень нравится Владимиру Владимировичу!
Когда Владимир Владимирович натянул халат, Зина удивленно сказала:
- Как на нашего Буншу похожи! А вы точно не родственник?
Не успела она услышать ответ, как раздался звонок в дверь. Это был потный Тимофеев. Он наконец-то достал дефицитные транзисторы. Быстро припаяв их, он дернул ручку и… Машина времени взревела, стенка в соседнюю квартиру раздвинулась и все увидели Шпака, который прятал в чемодан сегодня трижды украденный портсигар, замшевую куртку и магнитофон «Касио». Впрочем, картинка исчезла, и все увидели сцену, которая до безобразия напоминала третий акт в фильме Якина «Утомленные моим Солнцем». Жорж и Бунша увидели Тимофеева, и, шатаясь от выпитого коньяка, перебрались к ним в квартиру.
- Быстрее, Владимир Владимирович! – сказал Тимофеев и выключил машину прямо перед лицом какого-то дядьки с черным чемоданчиком.
Однако Владимир Владимирович в этот момент был скручен подъехавшими милиционерами. Они бесшумно проникли в квартиру Тимофеева и утащили его в соседнюю квартиру сексота Шпака, который был известен в очень узких кругах под позывным Береза.
- Отвечай: ты Шпака брал?
- Крым - брал, Сирию - брал, Шпака – не брал, - ответил Владимир Владимирович. – Я – аспирант Тимофеева, фамилия Распутин, Владимир Владимирович.
- Он такой же Распутин, как я Береза! – воскликнул Шпак.
- Береза! Так вот ты каким был! Держите его, а не то он в Лондон сбежит!
- Как в Лондон, я же хотел в Иерусалим! – возразил Шпак, но поздно спохватился.
Его тут же скрутили милиционеры и начали обыскивать квартиру. Они быстро нашли трижды украденный портсигар, замшевую куртку и магнитофон. В этот момент в квартиру зашла спецбригада из психиатрической больницы Кащенко вместе с Ульяной Денисовной.
- Вот он, алкоголик! Колите его!
- А вы кто? – спросил ее милиционер.
- Я жена этого психа, Ульяна Денисовна. А это муж мой, Бунша, Иван Васильевич. Белая горячка у него, вот и несет всякую ахинею.
- Теперь мне все ясно! А то он какой-то бред несет, аспирантом представился. Не бывает аспирантов с фамилией Распутин. Нет, чтобы Капицей или Ландау представиться…
На Владимира Владимировича одели смирительную рубашки и уже пытались вколотить ему аминазина. Но тут в квартиру зашел Бунша, который начал трезветь и пытался спросить у Шпака про свою жену. Его также скрутили и поставили рядом с Владимиром Владимировичем.
- Позвольте объясниться. Я Бунша, Иван Васильевич. По прихоти вора-рецедивиства Жоржа Милославского я был вынужден исполнять обязанности Владимира Владимировича в 2017 году.
- Убью, суку! – попытался вырваться Владимир Владимирович.
- Постойте, это ваш муж и это ваш муж? – указав на них пальцев, спросил у Ульяны Денисовны милиционер.
- Оба! И тебя вылечат, и тебя вылечат, и меня вылечат. Да нас всех вылечат! – сказала она, вырвала из рук врачей шприц и сама себе вколотила дозу нейролептика.
Воспользовавшись суматохой, Владимир Владимирович выбежал из комнаты и оказался в лифте, который закрылся и застрял, как обычно это имело место в этом доме образцового содержания и высокой культуры быта.
- Замуровали, шакалы! Все делают грязные делишки за наши коврижки!
Он вытащил из кармана канцелярскую скрепку и за три секунды освободился от пут смирительной рубашки: - Вот что скрепа духовная делает!
Внезапно двери лифта открылись. Оказалось, все милиционеры и врачи побежали ловить вора-рецидивиста Жоржа Милославского, который на шум вышел на лестничную клетку искать пьяного Буншу. Этаж был полностью свободен, поэтому Владимир Владимирович без труда вломился в квартиру Тимофеева.
- Включай «Делориан»! –крикнул он, стягивая халат Тимофеева.
- Где вы были? – удивился ученый. – Я думал, вы уже вернулись…
- В ментуре был, дела шил на Березу. Давай быстрее, Склифосовский!
Тимофеев включил машину и за пять секунд замкнул эту случайную петлю времени. К сожалению, в последний момент опять вылетели пробки во всем доме, машина времени взорвалась, и в этот раз уже навсегда...
Очнувшись после взрыва, Тимофеев уже не мог вспомнить: было ли это на самом деле или ему просто привиделось. В конце концов, Зина к нему вернулась, Шпак все-таки улетел, Ульяна Денисовна развелась-таки с Буншей, Жоржа поймали и посадили на 10 лет. Скоро и Тимофеев забыл про этот эпизод. И только случайно оброненный армейский нож, который все это время лежал за батареей отопления, являлся молчаливым свидетелем самого секретного эпизода из жизни Владимира Владимировича. Чао!