А.Н. Стрижев
НЕИСТОВЫЙ КЛИМЕНТ
(Статья 1968 года)
В конце марта 1920 года в тихую квартиру, выходящую окнами во двор Московского университета, принесли пачку только что отпечатанных книг. Хозяин квартиры, известный всей стране человек, раскрыл первый экземпляр своего труда и уверенным почерком надписал: «Глубокоуважаемому Владимиру Ильичу Ленину от К. Тимирязева, считающего за счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности». Книга называлась «Наука и демократия» - своеобразная летопись ученого, пришедшего через данные своей науки к признанию коммунизма.
На дворе стоял конец апреля, начали разверзаться почки деревьев, но старый ученый не выздоравливал. Последние силы покидали его. За несколько часов до кончины Тимирязеву подали конверт от Ленина, в котором находилось письмо Владимира Ильича. «Дорогой Климентий Аркадьевич! Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья!
Ваш В. Ульянов (Ленин)».
Услышав эти слова вождя трудящихся всего мира, Тимирязев произнес: «Передайте Владимиру Ильичу мое восхищение его гениальным разрешением мировых вопросов в теории и на деле... Я преклоняюсь перед ним и хочу, чтобы об этом все знали. Передайте всем товарищам мой искренний привет и пожелания дальнейшей успешной работы для счастья человечества».
Так окончил свой жизненный путь один из великих ученых нашего времени, о котором с полным правом можно сказать словами поэта:
На древе человечества высоком
Ты лучшим был его листом.
Чтобы понять смысл восторженного перехода патриарха русской агрономии на сторону Советов, на сторону революционного народа, обратимся к основным вехам его жизни и деятельности.
Климент Аркадьевич Тимирязев родился 3 июня 1843 года в Петербурге «в двух шагах, - как он выразился, - от той скалы, на которую взлетает «гигант на бронзовом коне», в самом начале той Галерной улицы, которую менее чем за два десятка лет перед тем залил кровью победитель 14 декабря», царь Николай I.
Его отец, Аркадий Семенович, за свои республиканские взгляды и приверженность идеям Робеспьера, о чем он говорил открыто, считался в самодержавном Петербурге неблагонадежным, крамольным. Именно за это в конце царствования Николая I он был уволен на пенсию, на которой и перебивалась кое-как большая семья Тимирязевых.
Забота о хлебе насущном рано позвала на трудовой путь Климента Аркадьевича. «С пятнадцатилетнего возраста моя левая рука не израсходовала ни одного гроша, который не заработала бы правая», - признавался он уже будучи всемирно известным ученым. Юноша сперва занимался переводами для газеты «Голос», а затем и написанием статей для журнала «Отечественные Записки». Уже в этих ранних его статьях сквозила тревога эпохи: одна из них посвящена движению Гарибальди, другая – голоду в Ланкашире.
В семье Тимирязевых царило свободомыслие, ненависть к дворянству, к «столпам отечества», которых глава семейства называл не иначе как «столбами». На вопрос: «Какую карьеру готовите Вы своим четырем сыновьям?» - Аркадий Семенович полушутливо отвечал: «А вот какую. Сошью я пять синих блуз, как у французских рабочих, куплю пять ружей и пойдем с другими на Зимний дворец».
Мать Климента Аркадьевича - Аделаида Климентьевна сочувственно относилась к смелым высказываниям мужа. Все свое время она отдавала детям. Превосходному владению английским, французским и немецким языками великий физиолог растений обязан, в основном, матери. Свою сыновнюю благодарность родителям Климент Аркадьевич выскажет много лет спустя в посвящении к книге «Наука и демократия». Обращаясь к памяти Аркадия Семеновича и Аделаиды Климентьевны, он напишет: «Вы внушили мне, словом и примером, безграничную любовь к истине и кипучую ненависть ко всякой, особенно общественной, неправде».
1860 год. Тимирязев - студент I курса Петербургского университета. Хотя выбран физико-математический факультет, Климент Аркадьевич больше всего увлекается естественными науками. С жадностью слушает он лекциия любимых профессоров: Д.И. Менделеева и А.Н. Бекетова. Тогда же он знакомится с эволюционной теорией Дарвина, которая сразу же захватила его своим общественным воздействием.
Но долго учиться не пришлось. Университетское начальство ультимативно предъявило Тимирязеву вместе с другими «студентами-забастовщиками»: либо подписка об отказе от участия в волнениях, либо – исключение из Университета. Климент Аркадьевич предпочел исключение.
Чувствуя необходимость пополнения систематических знаний, Тимирязев через год поступает в тот же университет, но уже вольнослушателем, и в конце 1865 года оканчивает его, получив степень кандидата наук. Но еще до окончания университета молодой ученый стал известен в мире науки как глашатай дарвинизма. Им уже была издана солидная книга под названием «Краткий очерк теории Дарвина».
Интересно, что, прочитав эту книгу, отец Климента Аркадьевича заметил: «Очень интересно, только что это вы все про голубей, да про растения пишете, а о человеке ни слова! Не смеете! Моисей своей книгой Бытия вам запретил, боитесь!». Вспоминая слова отца, ученый всегда с восторгом добавлял, что они были сказаны им задолго до выхода в свет главного труда Дарвина «Происхождение человека», которым гениальный материалист похоронил библейскую легенду о божественном сотворении человека.
Зимой 1866/67 года Тимирязев поглощен лабораторными исследованиями печеночных мхов, делает в связи с этим ряд открытий. Ему хотелось и дальше продолжать свою работу на кафедре морфологии растений, но руководство Университета постаралось избавиться от независимого ученого. Тогда Дмитрий Иванович Менделеев, дружески расположенный к своему ученику, предложил Клименту Аркадьевичу участвовать в проверке действия минеральных удобрений на полях Петербургской, Московской, Смоленский и Симбирской губерний. Тимирязев согласился. Надо было определить наилучшие дозы внесения удобрений, следить за равномерностью высева семян, вести наблюдения за погодой.
Крестьяне с интересом отнеслись к опытам приезжего ученого. Вначале они дивились новшеству. Как-то, рассматривая белый порошок, старый землероб, предполагая, что удобрения привезены из-за границы, сказал:
- И хитер же немец: хочет, чтоб хлеб прямо с солью уродился!
Тимирязев доходчиво разъяснял крестьянам необходимость внесения минеральных удобрений, о том, какое благотворное действие оказывают они на урожай.
В то же время Климент Аркадьевич пристально изучал тайну зеленого листа. Почему лист зелен? Почему он жизнеспособен только при этой окраске? Ему были хорошо известны опыты Джозефа Пристли, английского естествоиспытателя. Опыты эти заключались в следующем. Пристли сажал мышь под стеклянный колпак, куда извне воздух не проникал. Через непродолжительное время мышь задыхалась от нехватки кислорода. Когда же он помещал туда в банке с водой пучок сорванной мяты, посаженная мышь дышала, а зажженная свеча там горела. Опыт подсказывал, что пучок зеленого растения насыщал воздух необходимым кислородом.
Позже ученые открыли явление фотосинтеза, который тогда представлялся процессом усвоения растением углерода при непременном условии, что зеленый пигмент листа – хлорофилл - поглощает лучи света, причем не все лучи, а только желтые.
Задумавшись над этим, Тимирязев решил проверить выводы, особенно те, которые касались взаимодействия растения и света. Не является ли зеленый лист кладовой солнечной энергии?
«Изучить… составные части солнечного луча, участвующие посредственно и непосредственно в этом процессе (в процессе фотосинтеза – А.С.), проследить их участь в растении до их уничтожения, то есть до их превращения во внутреннюю работу, определить соотношение между действующей силой и произведенной работой - вот та светлая, хотя, может быть отдаленная задача, к достижению которой должны быть дружно направлены все силы физиологов». Эти слова Тимирязева относятся a 1867 году, к поре, когда он вел наблюдения над опытными полями, по совету Менделеева, и одновременно занимался решением задачи относительно усвоения углерода зелеными частями растений.
Для проведения точных опытов над выделением растением на свету кислорода требовался точнейшей прибор. А его в ту вору не было. Климент Аркадьевич конструирует такой прибор, о котором 5 мая 1868 года докладывает перед ученой аудиторией на I съезде русских естествоиспытателей. Сообщение о демонстрации опытов по количественному определению газов, поглощаемых и выделяемых растением, взволновало ученых. Одни из них, преимущественно немецкие, начали лихорадочно проверять, а затем и расширять опыты, стараясь обогнать русского коллегу, другие пустились во все тяжкие, лишь бы опровергнуть вывод о том, что под влиянием солнечной энергии неорганическое вещество превращается листьями в органическое.
Семь лет спустя в докторской диссертации «Об усвоении света растением» К.А. Тимирязев докажет, что неотъемлемым условием превращения углекислого газа и воды в сахар является поглощение зеленым пигментом-хлорофиллом солнечных лучей. Причем не каждый поглощенный луч производит этот процесс, и тем более не желтый, как утверждали некоторые физиологи, а только красный луч, который заряжен большим количеством энергии. Красный луч! Только ему, оказывается, под силу вершить дивное диво – поддерживать жизнь на земле. Ведь не взаимодействуй он с зеленым растением, наша планета истощила бы накопленный кислород воздуха, и жизнь в привычных формах сделалась бы невозможной. Красный луч - живительный, он несет жизнь всему живому.
Но к такому выводу Климент Аркадьевич придет несколько лет спустя, а пока? Пока годы труда, неустанного труда проницательного ума ученого. В том же 1868 году Тимирязева посылают за границу для подготовки к профессорскому званию.
Напутствуя перед дальней поездкой, Андрей Николаевич Бекетов - учитель Тимирязева, сказал Клименту Аркадьевичу:
- По-настоящему, я должен дать вам инструкцию, но предпочитаю, чтобы вы сами ее написали; тогда мы увидим, отдаете ли вы себе ясный отчет, куда и зачем вы едете.
Такое наставление самому себе Тимирязев написал. В нем он развил мысль о необходимости увязывания требований научной агрономии с выводами физиологии растений. Там же недвусмысленно было сказано: «Настоящая физиологическая школа должна возникнуть на прочных основаниях физики и химии».
За границей Климент Аркадьевич работал в лабораториях видных ученых: физика Г. Кирхгофа, ботаника В. Гофмейстера, химиков Р. Бунзена и Ж. Буссенго, о котором он писал: «Я научился у него всему, чему хотел научиться». Bо время заграничной поездки Тимирязев сдружился с семьей Ковалевских: палеонтологом Владимиром Онуфриевичем и Софьей Васильевной – выдающимся математиком. Этому сближению способствовало, может быть, еще и то, что супруги Ковалевские горячо разделяли дарвинистические убеждения Тимирязева. Им был близок материализм нового биологического учения, его связь с общественным прогрессом.
Летом 1870 года в Париже Климент Аркадьевич получил письмо из Москвы от профессора Петровской сельскохозяйственной академии П.А. Ильенкова. Прогрессивно настроений профессор приглашал Тимирязева заняться преподавательской деятельностью в академии. Ученый принимает предложение и после непродолжительного заезда в Петербург переезжает навсегда в Москву. Осенью того же года Климент Аркадьевич начал читать, как тогда называли, в Петровке академический курс ботаники.
Стремительный, смелый, необыкновенно эрудированный Тимирязев сразу же становится одним из самых любимых наставников петровских студентов. За свой непримиримый темперамент его называют «неистовым Климентом». По воспоминаниям современника «Тимирязев не раз приводил в содрогание коллег, членов совета Петровской академии, своим тимирязевским «крамольным» духом. Особенно импонировал «неистовый Климент» революционно настроенной части студенчества. А такая часть была, и день ото дня ширилась. Неподалеку от деревни Выселки ежедневно происходили тайные сходки студентов.
И когда во время одной из полицейских облав в руки реакционной администрации академии попало несколько таких студентов, среди которых, между прочим, был и будущий демократический писатель Владимир Галактионович Короленко, Тимирязев публично выступил против исключения их из учебного заведения. Но совет академии под руководством князя Ливена не только исключил Короленко и его единомышленников из числа студентов, но и настоял на предании арестованных суду, который их рассовал по медвежьим углам Российской империи.
Короленко на всю жизнь сохранил признательность Тимирязеву за смелое выступление в защиту политически неблагонадежных студентов. «Ваши питомцы, - писал он Клименту Аркадьевичу, - любили и уважали вас в то время, когда вы с нами спорили, и тогда, когда учили нас ценить разум, как святыню, и тогда, наконец, когда вы пришли к нам - троим арестованным вашим студентам, а после до нас доносился из комнаты, где заседал совет с Ливеном, ваш звонкий и честный голос. Мы не знали, что вы тогда говорили, но знали, что то лучшее, к чему нас влекло тогда неопределенно и смутно, звучит и в вашей душе в иной, более зрелой форме».
После защиты докторской диссертации «Об усвоении света растением» в 1875 году Тимирязева утверждают профессором. Два года спустя он возглавит кафедру анатомии и физиологии растений Московского университета. В эти годы Климент Аркадьевич прочел в Политехническом музее увлекательный цикл лекций под общим названием «Жизнь растений», выпущенный вскоре отдельной книгой. Огромный талант популяризатора, великолепное лекторское мастерство привлекали на эти чтения большое число слушателей. А когда книга вышла в свет, ею восхищалась вся читающая Россия. Работать для науки, писать - для народа! - Этот девиз Тимирязев воплотил в жизнь.
С апреля 1877 года Тимирязев снова за границей. Там он продолжает лабораторные эксперименты, выступает с сообщениями о хлорофилле на международном конгрессе ботаников, собравшихся в Амстердаме, делает доклады во Французском ботаническом обществе. Но, пожалуй, самое интересное событие во время пребывания Тимирязева за границей – поездка его в Англию для встречи с Дарвином. 25 июля, в Дауне, 34-летний русский профессор Тимирязев был тепло встречен творцом эволюционной теории развития органического мира Чарльзом Дарвином. «Передо мной стоял величавый старик, с большой седой бородой, с глубоко впалыми глазами, спокойный, ласковый взгляд которых заставлял забывать об ученом, выдвигая вперед человека, - вспомина Климент Аркадьевич. - Узнав, что я занимаюсь специально хлорофиллом, он, не задумываясь ни минуты, высказал те слова, которые мне приходилось не раз цитировать, прямо поразительно в устах человека, стоявшего совершенно в стороне от химических и физических вопросов: «Хлорофилл, это, пожалуй, - самое интересное из органических веществ»…
Беседа с Дарвином еще больше утвердила Тимирязева в правильности эволюционного учения. Прибыв на Родину, Климент Аркадьевич, как и прежде отстаивает дарвинизм от наскоков метафизиков. В лекции «Дарвин, как тип ученого», в статьях: "Опровергнут ли дарвинизм», «Бессильная злоба антидарвинизма», «Витализм и наука», «Пятидесятилетний юбилей дарвинизма» и других Тимирязев отстаивает идеи великого английского ученого, призывает творчески развивать их применительно к разным отраслям знаний.
В 1892 году царское правительство принимает жесткие меры по укрощению вольнолюбивой Петровки. Академию расформировывают в сельскохозяйственный институт и всю неугодную профессуру оставляют «за штатом». Конечно, «за штатом» оставили и лидера оппозиции Климента Аркадьевича Тимирязева. Не менее коварно хотят поступить с «неистовым Климентом» и в Московском университете, но вот беда, нет для этого сколько-нибудь благовидного предлога.
Несмотря на травлю, Тимирязев вплоть до 1911 года продолжал оставаться одним из деятельных профессоров Московского университета. За эти годы им было прочитано исключительно большое количество лекций, написаны важнейшие научные труды, опубликованы книги. В лекциях, статьях, книгах, во всей своей деятельности Климент Аркадьевич остается воинствующим материалистом, непримиримым хранителем науки от буржуазного воздействия. Особенно убедительно показаны им успехи такой науки, как физиология растений, в так называемой «Крунианской лекции». Прочитана она была Климентом Аркадьевичем в Лондонском королевском обществе в апреле 1903 года перед аудиторией, состоявшей из всемирно известны ученых Запада. В зале сидели: Френсис Дарвин, Листер, Гукер, Крукс, Рамзей и другие заслуженные деятеля науки. Тема лекции - космическая роль растения – была раскрыта столь успешно, что по существу Тимирязев целиком решил задачу, поставленную перед ученым миром Майером и Гельмгольцем. Эта задача касалась механизма синтеза углеводов в зеленом листе. «Крунианская лекция» утвердила за Тимирязевым славу великого физиолога растений.
В 1913 году передавая научная общественность мира широко отметила 70-летие Климента Аркадьевича Тимирязева. Русский профессор был избран почетным доктором Кэмбриджского, Глазговского и Женевского университетов; многие научные общества ввели его в состав своих представителей. Только императорская Академия наук не удостоила Тимирязева избранием.
После февральской революции старый профессор возвращается в Московский университет. Сердцем он с большевиками. Стараясь постичь их тактику в создавшихся условиях, ученый пристально изучает «Апрельские тезисы» В.И. Ленина. В июне 1917 года Тимирязев пишет знаменитую статью «Красное знамя», в которой есть такие строки: «Воспряньте, народы, и подсчитайте своих утеснителей, а подсчитав, - вырвите из их рук нагло отнятые у вас священные права ваши: право на жизнь, на труд, на свет и прежде всего на свободу, и тогда водворится на земле истина и разум, производительный труд и честный обмен их плодами».
В этой же статье Климент Аркадьевич выразил свою приверженность большевистскому знамени. «Если красный цвет является фактическим признаком, выражением работоспособности света в творческом процессе созидания жизни, то не следует ли признать его самой подходящей эмблемой, выражением работоспособности света, знания, света науки? И не достойно ли удивления, что, сознав впервые свою творческую силу в процессе строительства будущих судеб человечества, трудовые массы избрали символом этой силы, именно тот же красный свет»…
С исключительным энтузиазмом встретил Тимирязев Октябрьскую революцию. Сразу же перейдя на сторону трудового народа, ученый призвал всех, кто способен служить науке, отдать свои силы на воплощение идеалов революции. Касаясь этого великого примера, А.В. Луначарский писал: «Если в сердце пролетариата всегда жила мысль о неизбежности крепкого союза между наукой и трудом, то она была подтверждена в тяжелые дни разрыва интеллигенции с революционными народными массами полным переходом одного из величайших представителей русского ученого мира, К.А. Тимирязева, на сторону рабочего класса, под его знамя. Кто знал Тимирязева раньше, тот вправе был ожидать, что именно этот человек окажется звеном, соединяющим революцию и науку».
Революция и наука. Эти два великих слова становятся неразрывными для Тимирязева. Несмотря на улюлюканье правых, «красный профессор» Тимирязев призывает работать, работать и работать для укрепления революции, для раскрепощения науки от схоластических предвзятостей прошлого. В Народном комиссариате просвещения его назначают членом Государственного ученого совета, московские рабочие избирают Климента Аркадьевича членом Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Восхищенный самоотверженностью пролетариата, Тимирязев пишет пламенное приветствие членам Московского Совета. «Все мы, - говорилось в этом приветствии, - стар и млад, труженики мышц и труженики мысли – должны сомкнуться в эту общую армию труда, чтобы добиться дальнейших плодов этих побед. Война с внешним врагом, война с саботажем внутренним, самая свобода - все это только средства; цель – процветание и счастье народа, а они создаются только производственным трудом. Работать, работать, работать! Вот призывный клич, который должен раздаваться с утра до вечера и с края до края многострадальной страны, имеющей законное право гордиться тем, что она уже совершила, но еще не получившей заслуженной награды за свои жертвы, за свои подвиги. Нет в эту минуту труда мелкого, неважного, а и подавно нет труда постыдного. Есть один труд – необходимый и осмысленный».
Буквально до последних дней жизни Тимирязев работает над проблемой фотосинтеза. За неделю до смерти он продолжал писать предисловие к сборнику «Солнце, жизнь и хлорофилл», которым подводил итоги своего полувекового труда на поприще физиологии растений.
Умер великий ученый 28 апреля 1920 года. В прощальной речи у могилы Тимирязева Председатель ВЦИК Михаил Иванович Калинин сказал: «Маститый ученый, как юноша, бросился в борьбу вместе с пролетариатом, направляя смертельные стрелы во врагов рабочего класса»…
Вскоре пролетариат первого в мире рабоче-крестьянского государства воздвиг своему любимому ученому памятник. На Никитской площади в Москве и поныне высится гранитная фигура Тимирязева в мантии почетного доктора Кэмбриджского университета. Тогда же Петровская сельскохозяйственная академия стала носить наименование Тимирязевской.
В советское время труды Тимирязева положены в основание биологической науки. На них опирается не только физиология растений, но и агрономия, агрохимия, ботаника и многие другие, которые призваны помогать человеку выращивать добрые урожаи. Его труды - неотъемлемая часть сокровищницы достижений отечественной науки.
5 мая 1968 г.