Вот такая вот писательница

               
                Вот такая вот писательница…

               
                "Неисповедимы пути"

             Я не любила читать. До четвертого класса к книгам не прикасалась. Школьную программу "из-под палки"(которой не было), по слогам, улизнув при первой возможности – с двоечки на троечку из учительской жалости. Ребенку, жизнь которого полна собственных, настоящих, недоступных городским сверстникам, приключений, ни к чему будоражить воображение описанием чужих.
             Родители-биологи каждую весну, после непродолжительных споров на тему, чья очередь брать ребенка в «поле», сами того не зная, дарили мне самое захватывающее детство из всех возможных! Детство, в котором не было правил и расписаний, обязательных кашек, хождения строем, дневников и домашек, но была свобода и простор, и глубина леса с его шорохами, тенью и светом, опасностями и тайнами. Мир, полный жизни. Каждый день новый.   
               В холодное время года я жила в городской квартире, по всему периметру уставленной двойным рядом самопально сколоченных (так больше вмещает) книжных полок. Эти полки заменяли мне деревья, среди которых проходила лучшая часть моей жизни. Я лазала по ним от пола до потолка, наподобие мартышки, иногда перебираясь на плечи студентов и соседей, пришедших, в отличии от меня, воспользоваться, гостеприимно распахнутой для них, домашней библиотекой отца.
               15 тысяч книг! И один ребенок-маугли, не любящий читать.
               Буквы.. слова.. Не интересно. Когда мимо по-пластунски в сторону кухни, в надежде остаться  незамеченным, проползает черно-белый кролик породы "Бабочка", и тринадцать уморительных лайчат ждут своей бутылочки с молоком, т.к. их почтенной мамаше-медалистке Каме не хватает сосков на всю ораву. И белка Рыжик прячет у тебя за ухом очищенные семечки. И пол сотни птиц (каких только нет!) галдят и выводят трели в просторных вольерах над твоей головой. А индийский скворец майна, косит желтым бандитским глазом, замышляя очередную пакость. Придумал себе развлечение: имитирует дверной звонок, с интересом наблюдая, как собачья свора с лаем, а за ней и домочадцы, сломя голову, в десятый раз несутся открывать! И никого не обнаружив за дверью, грозят в лестничные пролеты расправой, притаившемуся на нижних этажах, несуществующему, мальчишке-хулигану. Бурундуки, галчата, суровые сиамские кошки, котята найденыши с улицы, оттуда же бездомные собаки, ежи, совы, хомяки. И змеи. И ты берешь их в руки, а твои дворовые приятели, с утра до вечера, толпящиеся в этой странной квартире, с ужасом и восторгом взирают на, извивающихся в твоих руках, чудовищ. А ты не боишься. Ты их знаешь. Они твоя семья, твоя забота и твои друзья. И живут они в валенке - там теплее. 
               А еще ты с невозмутимым видом на глазах изумленной публики кладешь в рот живых мучных червей – корм ваших птиц. Ты самая крутая девчонка во Вселенной! На твоих ногах синяков больше, чем у самого отпетого мальчишки. И ты понимаешь язык деревьев и птиц. И у тебя в банке живет большая фиолетовая жужелица. И ты с балкона пятого этажа восьми подъездной хрущебки кидаешь клич дворовому племени. И через пять минут, в который раз перевернув все кирпичи на приподъездных клумбах, тебе приносят горсть мясистых дождевиков.  Вслед добытчикам несутся проклятия возмущенных старушек. Но что это в сравнении с сафари, разыгравшимся в банке! Жужелица, вскочив на, обвивающего ее кольцами, дождевика, уже сомкнула мощные челюсти на его загривке! Завязалась яростная борьба. Исход которой предрешен - плотоядный победит. Но это лишь усиливает драматизм зрелища!
             Моя первая книга  - «Всадник без головы». Стоит ли этому удивляться?
             Четвертый класс. Невозможно оторваться. Уроки? Нее, не слышала. Читаю даже по ночам, прячусь от мамы под одеялом с фонариком. После поглощаю все, что нахожу в доме о первобытных людях, индейцах, проглатываю всего Фенимора Купера. Потом толстые романы про жизнь и переживания людей. «Сага о Форсайтах». «Война и мир» - какое же это счастье, что прочла роман раньше школьной программы! В школе по-прежнему скука. Разборы полетов, человеческих историй и цветов на "тычинки и пестики" не вставляют. Приземляют, лишают жизни и аромата все, к чему прикасаются.
           Потом был Джек Лондон. Иван Ефремов. Собрания сочинений. Все сокровища - не выходя из дома. И вот что удивительно, читая, я как будто уже знала все это. Но мне нравилось переживать это с новой остротой. И еще. Спустя годы, после неоднократных переездов и вынужденного сокращения библиотеки, в книжных шкафах знакомых, среди прочих книг, мой глаз моментально выхватывает и распознает по одному только корешку книгу из нашей библиотеки, которую когда-то те забыли вернуть. Как это объяснить? 15 тысяч. А я узнаю даже те, что и в руки не брала. Или быть может, это они меня узнают, подают сигналы? Словно живые, как и остальные питомцы, когда-то обитавшие в родительском доме. Помню и жалею о них всех - покинувших нас, состарившихся, потерявшихся или кем-то зачитанных.
            В детстве я не любила читать. И писала, как курица лапой, с ошибками, с которыми даже бабушка-филолог не справилась. Но любила рассказывать. Мне было чем поделиться.
           По какой-то причине совершенно незнакомые люди, сколько себя помню,  рассказывают мне удивительные истории о своих знакомых или о собственных коллизиях. Частенько одну и ту же конфликтную ситуацию описывают участники разных сторон баррикады. Утром один. Вечером другой. И вот что интересно: у каждого своя убедительная, неоспоримая правда. И все таки, наблюдая процесс как бы изнутри, почти всегда видишь, что люди находятся в пол шага от мира. Только захоти. Но именно этот пустяк – желание примирения – оказывается непреодолимым.   
           До сих пор не люблю читать и не читаю всякие там поучения, рассуждения, философию из серии «я научу вас жить правильно» или «я расскажу вам, как это устроено». Скучно. Не хочу на чьи-то спорные мнения тратить драгоценное время. Исключение: Евангелие дореволюционного издания из тех же семейных закромов - из любопытства, в качестве путешествия в толщу веков. Скажу честно, сама книга, ее запах, старый переплет, желтизна и хрупкость страниц, устаревший алфавит, древние шрифты – дали мне больше пищи, чем тексты. Видимо, нет в моей душе необходимой пустоты, вакуума, который можно было бы заполнить всем этим. Предпочитаю подобному чтению созерцание и слушание тишины. Вот что по-настоящему наполняет.
               А еще иногда вопреки, а не благодаря, откуда-то изнутри, а порой и снаружи, каждый раз по-разному, приходят сказки. И я их записываю.