Историческая встреча
...Приехавший познакомиться с местом ссылки, то есть несения «государевой» службы, Симка был приятно удивлён увиденным. ПГТ Гнивань оказался вполне аккуратным посёлком с железнодорожной станцией, протекающей в двух шагах ходу рекой Южный Буг с живописными берегами и с окружающим селение густым хвойным лесом. Да к тому же в получасе езды от областного центра.
Оставалось определиться с жильём и с родом занятий, которые ему предстояло совершать за умеренную зарплату. Первый вопрос разрешился быстро и благополучно. Оказалось, что Гнивань была в те годы местом паломничества дачников из Ленинграда. К осени вся эта публика разъехалась и предназначенные для аренды светёлки в хороших домиках пустовали. Одну из них у стареньких, но добротных хозяев облюбовал Симка.
Оставалось последнее и главное: прибыть к месту и приступить к делу. В отделе кадров, куда направился молодой специалист, его приветливо встретила гренадёрского роста и осанки женщина средних лет.
После продолжительной и проникновенной беседы с завкадрами, Симка узнал, что Совнархоз дал заявку в институт на несуществующую должность и никакой вакансии экономиста в штатном расписании СМУ нет. Как выход из положения была придумана должность экономиста несуществующего хозрасчетного участка, что имело такой же смысл, как наличие прав лётчика –испытателя для управления велосипедом. На неё и определили Симку.
Затем добрая женщина, как родина-мать напоив молодого специалиста берёзовым соком полезных советов и нравоучений, пригласила новичка на его рабочее место. На часах было 9-35 утра. До исторической встречи оставались две минуты.
... В это самое утро начальник ППО Гниванского СМУ-2 Борис Данилович проснулся очень рано. Наспех перекусив привычным образом – добрым ломтем хлеба с маслом со стаканом ультрасладкого чая(была такая слабость), рысью подался на вокзал, чтобы успеть на ранний «дизель». Работы было невпроворот (конец месяца)-процентовки, наряды, отчёты. А тут ещё шефу нужен доклад – вызывают в трест. Завал и только.
В 8 часов Б.Д. уже сидел за рабочим столом, заваленным кипами документов, и сосредоточенно писал доклад, подбирая аргументы, способные обелить родное СМУ за провальную работу в третьем квартале. Сидел Боря в своей излюбленной полуйоговой позе, загнув левую ногу под собственный зад. В этой позе, полагал продвинутый Б.Д., его интеллектуальный потенциал проявляется особенно ярко.
Войдя в писательский раж, он не заметил, как прошло почти два часа. Работники отдела уже сидели за своими столами, оживлённо перекидываясь свежими новостями. Боря-старый привстал со стула, выпрямил затёкшую в сложном положении ногу, потянулся... и снова уселся за стол, затравленно глядя на груду бумаг: на часах уже 9-35, а ни одна из них не исполнена. До исторической встречи оставались две минуты...
... Спустя ровно две минуты дверь в ППО распахнулась. На пороге возникла Тамара Андреевна (завкадрами), подталкивающая в комнату долговязого парня.
- Здравствуйте, товарищи! Познакомьтесь – это ваш новый сотрудник. Симон Мих айлович – молодой специалист. Он будет работать экономистом.
Борька-старый, подняв голову от бумаг и глядя на новичка, по привычке съёрничал:
- Ну, что молодой это видно сразу, а вот какой специалист... Будем посмотреть.
Первым из присутствующих Симке бросился в глаза сидящий за единственным двухтумбовым столом кругломордый крепыш (предположительно, начальник) с насмешливыми глазами. После саркастической реплики «крепыша» оробевший в непривычной ситуации Симка, тем не менее, решил не оставлять его подковырку без ответа:
- Специалистом со временем можно стать, а вот молодым... –здесь чубатый Симка скользнул взглядом по лысине оппонента. – Едва ли.
Вероятно, этот первый диалог и стал тем самым кодом, который открыл каждому из этой пары доступ к тайникам души, где однозначно и навсегда определяешь – да, это мой человек. Такие моменты истины возникают в жизни нормального человека нечасто. Поэтому у нормальных людей не так уж много друзей...
Но вернёмся назад в комнату ППО. Сообщение завкадрами о новом экономисте вызвало пёструю гамму чувств на лицах работников отдела: злорадная улыбка, недоумение и панический страх. Дело в том, что «экономическая служба» управления была плотно укомплектована женой начальника управления старшим экономистом Галиной Николаевной, которая мало что смыслила и уж точно ничего не делала по работе, и её подчиненным – Исааком Матвеевичем, который (судите по И.О.) всё знал и всё делал. Читатель догадается с первого раза, кого по идее должен был заместить дипломированный молодой специалист...
Впрочем, сцена по Гоголю длилась недолго: завкадрами объяснила комбинацию, в результате которой все овцы оставались целы, познакомила Симку с сотрудниками, усадила его за стоявший в углу стол-развалюху и довольная проделанной работой удалилась в спецчасть.
«Брачный» союз
Вхождение Симки в жизнь коллектива , благодаря энергичным усилиям жены начальника (должность здесь значения не имела), было стремительным. По мере того, как очередной работник отдела выходил из комнаты, Галина выдавала новичку характеристику каждому отсутствующему.Эти характеристики были чёткими и исчерпывающими, как наградные листы. О Борисе Даниловиче, своём начальнике, Галинка сказала:
- Ты на него не обижайся – парень он хороший. Строительное производство знает, как дважды два, хоть за свою жизнь не построил даже уборную на два очка. Плохо только, что холостяк. Мы его тут пытались женить, но безрезультатно. Упёрся, как осёл, хотя от всех старых холостяков больше несёт козлом...
Насчёт козла начальница несколько перестаралась, но остальные параметры характеристики оказались приближёнными к истине.
Именно статус холостяка и связанное с этим мировоззрение стали фундаментом привязанности, которую сразу испытали друг к другу разнокалиберные по воспитанию и возрасту наши герои Борька и Симка.
Первое, что решил сделать Борис Данилович, чтобы потрясти «салагу» и показать ему, что представляет собой фирма, в которую посчастливилось тому попасть, стало ознакомление с объектами строительства. Выбор пал на особо важную стройку «Дом быта», которого истосковавшиеся по элементарному сервису жители посёлка ждали с нетерпением. К тому времени готовой была лишь «коробка» здания – фундамент и стены. Ещё в начале экскурсии Симка заметил, что один угол коробки как-то неестественно подсел в землю.
На вопрос наивного новичка Борька покровительственно ответил:
- Ошибка проектантов: неправильно рассчитали фундамент. – и гордостью добавил – Но я уже нашел техническое решение и подал рацуху-будем заливать под фундамент жидкое стекло!
На втором этаже «коробки» Борис Данилович продолжил свою лекцию о строительных подвигах СМУ на этом заморенном объекте. Картинно размахивая руками, он «вешал лапшу» на не окрепшие на производстве уши инфанта от экономики, пока в ораторском раже случайно не опёрся на недостроенную перегородку из кирпича между комнатами. Простенок вначале нерешительно качнулся, а затем уверенно рухнул, разлетаясь на кирпичики в сторону от незадачливого зодчего.
Придя в себя после понятного стресса и морщась от пыли, которая поднялась вокруг рухнувшей конструкции, Симка ,тем не менее, вежливо спросил:
- Это что, тоже жидким стеклом заделаете?
Начальник ППО обдал его высокомерным взглядом, хмыкнул и направился прочь от объекта. Других строек технарь Боря строительному дилетанту, законченному гуманитарию Симке больше никогда не показывал..
В дальнейшем речь пойдёт преимущественно о Б.Д., поскольку именно ему посвящено настоящее повествование. Описывать детально жизнь обыкновенного человека бессмысленно – кто станет читать эту дребедень? Так что ограничимся отдельными случаями и опытами из многолетнего пребывания в этом мире друга Борьки. В этой же главе, во время, когда жизнь текла плавно и казалась бесконечной, будут описаны события Гниванского периода.
... Ситуация в СМУ, где несли службу наши друзья, была такова: начальник управления – мордвин с грозной русской фамилией Пушкарёв и главный инженер с не менее яркой, но уже еврейской фамилией Ройтер (рыжий-это вам не фунт изюма!)пребывали, то что называется, «в контрах». На стороне начальника была партийная и советская клика, на стороне главного – прочные связи в Совнархозе. Посколько в аппарате СМУ три четверти работающих были лица еврейской национальности, они и составляли местную опору Ройтера. Интернационалист Б.Д. оказался на стороне Пушкарёва. На ту же сторону подался аполитичный Симка. Рассказываю об этом подробно, так как такой расклад возымел в дальнейшем судьбоносные последствия.
СМУ заканчивало строительство 2х-квартирного жилого домика на окраине посёлка в пятидесяти метрах от обрыва действующего гранитного карьера. Сломав слабое сопротивление профсоюза и преодолевая происки Ройтера, Пушкарёв отдал одну из квартир своим фаворитам Борьке и Симке. Поскольку квартиры предназначались для семейных сотрудников управления, можно сделать вывод, что простодушный мордвин уже тогда, на 40 лет раньше мэра Сан-Франциско, признал однополые браки...
В Зеленодольске
Однако, мы забежали вперёд. Надо ещё многое, касающееся Бориса, прояснить. До получения жилья в посёлке Борька жил в областном Зеленогорске. «Жил» - сильно сказано, правильней будет звучать «ютился». Были у него там две старшие сестры и очень старенькие родители. Вот поочерёдно у каждого из них Б.Д. пребывал на пансионе. Конечно, все были рады «блудному сыну», но и огорчались от его неприкаянности.
Приезжавшему на правах нового друга Симке тоже случалось переспать у родичей. Особенно запомнились ночёвки у родителей Б.Д. Жили старики на старом городе в полуподвальном помещении с глиняным полом. На этот пол укладывался старый узкий матрас, такие же древние подушки и одеяло, под которым, тесно прижавшись друг к другу и поворачиваясь по команде, коротали ночь пришельцы.
Запомнился Борькин отец- древний богомольный еврей (ему уже было за пятьдесят, когда вдруг родился сынок), в ермолке, маленького росточка, с большой седой бородой, делавшей его похожим на пророка Моисея или какого-нибудь библейского старца. Очевидно, своё чувство юмора Борька унаследовал от отца: это было для Симки сплошным наслаждением слушать пикировку отца и сына. При этом сын говорил по-русски, а отец-преимущественно ойф идиш.
Вот приблизительная реконструкция одного из диалогов.
` ... Борька-старый врывается в лачугу родителей , как опереточный вольный ветер на сцену провинциального театра, и оглушает любимых стариков своим с большими децибеллами голосом:
- Привет, хаверем! Ну что, соскучились за мной? Принимайте гостей. Это Симка, а идишер нумен Сымхес – хороший парень, хотя и болван порядочный.
- Бералы, как тебе не стыдно так говорить о молодом человеке. Заходите, садитесь. Не обижайтесь на моего сына Сы фейлт им гиниг – эр из абысале цидрейтер...(ему малость недостаёт...). – вы понимаете идиш? Ну, шлымазл, дай я тебя поцелую. Почему ты так долго не приходил?
- Дела, тотыню, дела... А что к вам приходить, если вместо того , чтобы накормить, ты начинаешь задавать вопросы и предъявлять претензии.
- Аводы, тебя эпыс попросишь, но ты ныт фын доныт аин (пальцем не пошевелишь), чтоб что-то сделать. Конечно, ты большой человек и наши стариковские заботы для тебя ныт а гройсер ихес (не ай-яй-яй какое дело).
- Тотыню, но я же привёз вам уголь, скоро приедут дрова... Что ещё?
- Я тебя уже год прошу-прибей нам две полочки, нор ба дир олдинкс из ан арбит(каждый пустяк проблема). Ты обещал сбить ящик для угля, но пока этот ящик нит гиштойген, ныт гифлойген и уголь я каждый раз таскаю из сарая.
- Хорошо, обещаю: в следующий раз всё будет сделано. Какие ещё, мане олты хаверем, будут пожелания?
- Ты, Берале, можешь ничего такого не делать, как нибудь мы проживём... Но сколько ещё ты будешь холостяковать? Неужели мы с мамой не доживём увидеть тебя с семьёй?
- Начинается!.. И ты спрашиваешь, почему я редко прихожу? Можно подумать, что вы живёте на земле с одним желанием – упечь меня под каблук какой-нибудь дуры.
Здесь доселе спокойный, миролюбивый старичок начинает закипать и, распалясь, выдаёт своему Берале сочную сентенцию:
- Олтер шмок! Вус дрейсти зех ви а форц ин росл? Выфл кенсты шпринген ойф ейн фисале мыт дан киндерш сэхл?! (Старый хрен, что ты вертишься, как пузырь в рассоле, сколько можно прыгать на одной ножке в своём ребячьем рассудке?)
Дора тебя познакомила мыт а гишмакете мойд(с сочной дамой) – ты сбежал, как от пожара. Люба тебе устроила шидех мыт а балаботыш мейдл (с приличной девушкой), нор сы эйбцех ныт ун (не клюнул), ты просидел весь вечер, как недоделанный, ни слова не сказал девушке. Я знаю, что тебе надо. Тебе хочется этих ощипанных шиксочек, этих живодрысек, а флой интер а копелюш (блоху под шляпкой), чтобы она тебе крутила мозги.
Вот тебе мой отцовский наказ: чтоб ты в этом году женился, ын шойн! Ги клопт ын гицейлт!!(вроде, сказано-сделано!!)
Стараясь смягчить ситуацию и успокоить расходившегося деда, Борина матушка, тихая, добрая, всепрощающая а идише маме, приглашает нас к столу
Благообразный дедуля обнимает непутёвого сына и, обращаясь к Симке, то ли с горечью, то ли с гордостью заключает:
- Эр из зис ви онык унд бытер ви гол.(он сладок, как мёд, и горек, как желчь). Но это мой сын!..
... И ещё пару эпизодов, связанных с Зеленодольском. Прежде всего о том, как стало известно, что Борис Данилович – это Борька-старый. Б.Д. познакомил Симку со своими друзьями детства, такими же заскорузлыми холостяками, как и Боря. Все они оказались с нормальными прическами и лишь Б.Д. всего-то на год старше других в этой компании был лыс. Отсюда и обидная приставка «старый», которую вероломный Симка тут же взял на вооружение.
... Сбежавший от доблестного Органа в Гнивань Борька-старый вскоре убедился,что написанные Ольгой Берггольц строки «Никто не забыт и ничто не забыто» касаются не только блокадных ленинградцев. Вскоре Розиенблин получил вежливое приглашение на свидание с Органом – предложение, от которого нельзя было никак отказаться. Можно понять простого советского человека, которому грозит наказание за преступление им не совершенное: - «Был бы человек, а дело мы ему пришьём» .
В панике Б.Д. бросился к тем самым прохиндеям, которые коварным обманом втянули его в эту историю. Ответ этих «махеров» был однообразным: они, правда, снизили (учитывая убогость контрагента) сумму контрибуции, но и в урезанном виде она оставалась весьма значительной для нашего люмпен-пролетария.
Выход всёже был найден: Борька снял со сберегательной книжки все свои хилые сбережения, добрая душа начальник Пушкарёв, в нарушение всех правил, выдал Борьке – старому и Симке денежное содержание на месяц вперёд. Всё это вместе взятое составило приблизительно две трети требуемой суммы.
Погожим осенним денёчком Борька,захватив в качестве свидетеля Симеона, поехал рассчитываться с казначеем «Фонда нейтрализации Органа». Несчастный казначей обитал в большом благоустроенном всеми тогдашними удобствами частном доме с тенистым садом. Там же, в саду , в беседке на столе появилась бутылочка и обильная закусь. Казначей (запомнилась его знаковая фамилия Фортель) радушно угощал гостей; лицо его светилось радостно и доброжелательно. Впрочем, оно стало менее оптимистичным, когда Борька выложил лишь часть гипотетического долга. Фортель испытующе глянул на Б.Д. – брать или не брать? Богатый жизненный опыт прожженного доки подсказал казначею: если он не примет эту часть сейчас, он не получит ни шиша вообще.
«Вот злыдня...» - чертыхнулся про себя Фортель и загрёб денежную массу в карман широких штанин. После этого трапеза была быстро свёрнута и высокие гости, облегчённо вздохнув, подались восвояси.
Справедливости ради надо признать, что с этого дня всякие отношения Борьки-старого с могучим Органом прекратились раз и навсегда. Фортель исполнил свой фортель безукоризненно.
И ещё одно печальное уже для линейного персонала последствие: списание материалов и утверждение материальных отчетов у Розинблина стало для них чем-то вроде гражданской казни: списать невозможно было не то чтобы сверх, но даже по норме. Б.Д. не ленился объезжать все объекты и проверять уложены ли все материалы в дело. Прорабы и мастера выжидали, когда Б.Д. уйдёт куда-нибудь по делу и штурмом брали кабинет главного инженера. Добрый Ройтер утверждал их отчёты не глядя. Разумеется, и не бескорыстно: линейщики знали что-почём и выражали свою благодарность шефу словом и делом.
Вспоминается с участием Б.Д. эпизод, который вошёл в копилку анекдотов у строителей, хотя и случился на самом деле. На подсобном производстве изготовили и повесили новые ворота. Пришедший для списания материалов начальник цеха представил к утверждению расход двух кг гвоздей. Борька-старый упёрся, как баран в новые ворота: - «Нет, только один килограмм.»
Обиженный этой мелочностью цеховщик пошёл жаловаться начальству. Закусивший удила Б.Д., вместе с цеховщиком, взяв в качестве понятого Симку, отправился пешком в цех на окраине посёлка. Там в присутствии высокой комиссии он п е р е с ч и т а л все забитые в доски гвозди и списал посрамлённому завцехом 250 грамм этих гвоздей...