Гимназистка
Непривычный день рождения
Начало марта 1887 года, Карийская каторга. Заключенные выведены на работу, на промывку золота. Осужденная Александра Щербинина, семнадцатилетняя девушка, отложила сито и начала всматриваться вдаль, наблюдать за просыпающейся природой после сна. Сегодня, пятого марта, ей исполняется семнадцать лет.
«Всегда так ждала этого дня, своего дня рождения, а сейчас… Какой сейчас день рождения, обыкновенный день», - подумала Саша и, не желая искушать судьбу, неторопливо продолжила работу.
Девушка зачерпнула новую порцию почвы и начала вспоминать.
«На прошлый день рождения мама испекла нам чудесный торт. Мы с мамочкой и Дусенькой, сестренкой моей, пили чай, потом были подарки… Как сейчас помню, голубое платье на лето и книжка с какими-то рассказами. В этом платье меня и арестовали потом…» - подумала девушка, зачерпнула еще одну порцию почвы и продолжила вспоминать, - «Папу я не помню, папа умер от чахотки, когда мне было семь лет, а Дусе пять. И бедной маме пришлось искать себе другую работу, так она иногда шила на заказ, а теперь ей пришлось пойти работать в ателье. Целыми днями мамочку не видели, работала с утра до ночи, чтобы на троих денег хватило. Папа в конторе неплохое жалование получал, а мама… Что мама, мама неграмотная, мама умеет только свое имя писать, чтобы не ставить за получку крест, как на погосте. Поэтому она всеми силами старалась, чтобы мы с Дусенькой школу окончили, педагогические классы гимназии. Я учебу окончила, вот только поработать по специальности не довелось…»
Решив, что в свой день рождения она может не работать, Саша отложила сито и начала смотреть на первые проталинки, которые протопило довольно яркое солнце.
«Я неплохо окончила гимназию, четверок было меньше половины, а троек не было совсем. Учителя вытянули на четверки, особенно, по биологии и математике. Математик практически ни за что ставил мне четверки, чтобы за год не было тройки, спасибо за это ему большое. А потом, когда надо было уже себе место работы искать, я вдруг осознала, что учительница из меня никакая. Не смогу я деткам ничего объяснить, если сама половину не понимаю. Решила попробовать найти себе место в конторе. И, надо же было такому случиться, с агитаторами познакомилась. Предложили работу в конторе, для прикрытия, а в свободное время агитировать среди рабочих. И сразу вспомнилась мамочка, которая своих детей не видела, с утра до ночи работала, родители Любки, с которой я училась первые годы, а потом, в двенадцать лет, она пошла работать на фабрику, потому что родители сказали, что непозволительная роскошь для взрослой девицы сидеть дома и только учиться. Кое-как окончила Любка семилетнюю школу при фабрике и окончилось на этом ее образование. А потом, практически в первый же год работы, на нее упал тюк с хлопком и придавил ее насмерть. Родители остались без дочери, а я без подруги. Руководство фабрики выплатило им пятьдесят рублей, хотя лошадь семьдесят стоит… Дешевле лошади человеческую жизнь оценили», - подумала Саша и вытерла слезы.
- Дешевле лошади человеческую жизнь оценили! – воскликнула девушка и разрыдалась.
Ничего не делающая и плачущая арестантка привлекла к себе внимание жандарма.
- Прекратила реветь, принялась за работу, - услышала Саша и, понимая, что спорить будет себе дороже, взяла в руки сито.
День близился к своему окончанию. Саша, как и все заключенные, пошла сдавать намытое золото.
- Здесь даже половины от нормы нет, воруешь, что ли? – недоверчиво спросил жандарм.
- Не могу работать, - ответила Саша, чье душевное состояние было очень тяжелым.
- Не можешь работать – заставим, - сказал жандарм и распорядился обыскать Сашу.
Ни при личном обыске, ни в вещах девушки, золота обнаружено не было.
- Лентяйка, значит, - сказал жандарм, - Я тебя предупредил, не можешь работать – заставим. Не вынуждай меня воплощать свои слова в жизнь.
За ужином, сидя за столом и вяло ковыряя ложкой баланду, Саша снова разревелась.
«Была бы я дома – мама бы тортик испекла», - подумала девушка, - «Хотя она, наверное, теперь меня знать не захочет – судимая, пятно на честь фамилии бросила…»
- Шурка, чего ревешь? – спросила девушку одна из каторжанок, - Рыжий никогда в добрых речах не был замечен. Подумаешь, распорядился обыскать. Да пусть ищет, было бы что найти.
- Уже успокаиваюсь, - ответила Саша, вытирая слезы и не желая говорить о том, что она плачет по своему прошлому.
- Ешь давай, иначе завтра сил не будет, - сказала женщина, - Тебе сколько лет, ребенок?
- Семнадцать, - ответила Саша.
- А выглядишь на пятнадцать в лучшем случае, - ответила женщина.
- Всегда худая была, а теперь, с короткими волосами, вообще малолетка, - ответила Саша, - Волосы жалко, всегда длинные были.
- Потом отрастишь, - ответила женщина, - В длинных волосах на каторге зоопарк заведется.
Кое-как против воли доев баланду и отдав хлеб соседке, которая смотрела на него голодным и слегка завистливым взглядом, Саша потихоньку прошла и уселась на нары.
«Осталось здесь находиться восемь с половиной лет…» - подумала девушка, - «Говорят, года через четыре можно будет попробовать выйти на поселение. Вернуться бы тогда к маме легально, а не сбежав… Да кто разрешит в Тверь вернуться…»
- Шурка, запевай, - вывел из задумчивости девушку голос одной из каторжанок.
- То не ветер ветку клонит, - начала петь Саша, - Не дубравушка шумит…
- То мое сердечко ноет, - подхватили мелодию другие женщины.
Саша пела, вкладывая в пение всю свою боль от последних дней, от неотпразднованного дня рождения и девушке попеременно становилось то легче, то тяжелее.
«Четыре года – не двенадцать, продержусь, найду в себе силы как-то жить», - подумала Саша, смахнула с лица слезы и сказала:
- Давайте теперь что-нибудь повеселее споем.
Пригладив волосы, девушка начала пение:
- Угрюмый лес стоит вокруг кругом…
Первое столкновение
На следующий день все было так же. Утренняя поверка, чай, выход на работу. Саша, находясь в крайне расстроенном состоянии, сначала пару часов мыла золото, а потом отложила в сторону сито и начала снова вспоминать.
«Вот как прошел вчерашний день?» - думала девушка, - «Никак. Работа, сон. Все как обычно. И завтрашний день так же пройдет, и через неделю ничего не изменится. А все за что? За что меня осудили?»
Вздохнув, Саша продолжила воспоминания. Девушка закрыла глаза и перед ней будто снова пронеслись картинки из прошлого:
« Саша шла по летней улице, настроение девушки было неплохим. Саша думала о том, куда можно было бы ей устроиться, если не в школу. Вдруг девушка увидела, что у молодой девушки, немного ее старше, из сумки выпал какой-то листик.
- Барышня, у вас листок выпал! – сказала Саша, однако, девушка не обратила на этот оклик внимания.
Решив подобрать листок, который наверняка был нужен прохожей, иначе бы она его не несла, Саша быстро подобрала с брусчатки листок. От любопытства Саша начала читать то, что там было написано.
«Рабочий день не должен превышать десяти часов», - прочла девушка и вдруг услышала голос той самой прохожей, - Извините, вы бы не могли отдать мне этот листик? Он у меня выпал.
- Могла бы, - задумчиво сказала Саша, - А можно мне его дочитать?
Не отдавая листок хозяйке, Саша прочитала то, что было там написано, и сказала:
- Хорошо пишете, все правильно. А куда несете эту бумагу?
- Распространять среди рабочих, - ответила девушка, - Пойдемте с нами.
- Конечно, пойдемте, - сказала Саша.»
«И вот, там познакомилась с остальными, они меня устроили на работу в контору, а в свободное время я разносила листовки и агитировала в общежитиях», - подумала Саша, - «Помнится, мама не очень довольна была, что я не пошла на работу в школу, но, в конце концов, смирилась с этим».
« - Мама, - задумчиво сказала Саша, - Я на работу устроилась.
- Это хорошо, - ответила Феодора Митрофановна, - В младшую школу?
- Нет, мама, - слегка волнуясь, ответила Саша, - В контору.
- Зря, Саша, очень зря, - ответила женщина, - Учитель – гораздо более уважаемая профессия, да и она, скажем прямо, легче. Одно дело, работать с утра до вечера с бумагами и другое – с утра до обеда с детьми. И, если учителю обычно благодарны за то, что он научил твоего ребенка читать и писать, то труд конторского работника вряд ли кто-то будет уважать.
- Мама, я не уверена, что смогу научить детей читать и писать, - сказала Саша, - У меня не такой характер, мне это будет сложно.
- Саша, еще не поздно передумать, устроиться на работу в школу, - настаивала Феодора Митрофановна, - Подумай, доченька, хорошо подумай, что ты, зря гимназию оканчивала?»
«И вот, я агитировала месяца два, разносила листовки, а потом попалась полиции», - подумала Саша.
« - Шурик, помоги мне напечатать листовки, - сказала Лена, - А потом, вместе с Ваней, будем снова агитировать.
- Снова в том общежитии? – спросила Саша, - Там, по-моему, я Любкиных родителей видела. Смотрели меня как на врага народа, будто я их дочь убила, будто я в этом виновата, а не хозяин фабрики, который труд рабочих не ценит и на технику безопасности плевал с высокой колокольни. Уж слишком злобно они на меня смотрели, когда ты пример приводила про бедную девочку, которую насмерть зашибло тюком с хлопком. А вдруг они полиции меня сдадут? Прекрасно же знают, где я живу.
- Пусть знают, - ответила Лена, - Главное, чтобы они нашу квартиру не знали. Ты же дома ничего запрещенного не хранишь?
- Нет, что ты, - изумленно сказала Саша, - У меня же мама дома и сестра, найдут еще. Так в какое общежитие мы идем?
- Если боишься в то, можем сегодня пойти в другое, - ответила Лена, - Ты одна пойдешь или с Ваней?
- Девчата, предлагаю разделиться, - неожиданно вмешался в разговор только что вернувшийся Иван, - Каждый пойдет в одиночку, тогда мы сможем охватить большую аудиторию, нежели агитировали бы вместе.
- Хорошо, - согласилась Саша.
Проведя четыре часа вместе с рабочими, Саша пошла в сквер, чтобы встретиться там с товарищами.
- Зря ты, Шурка, боялась идти в то общежитие, - сказала Лена, - Те двое, о ком ты говорила, посидели маленько с нами, а потом просто вышли. Ну не понравилось – и не надо, уходишь – и скатертью дорога.
- Это хорошо, - ответила Саша, - А то я как-то всегда их не любила, и Любку они заставили бросить учебу и начать работать, и ко мне всегда плохо относились, считали, что именно я заставляю Любку тунеядствовать и отговариваю от работы на фабрике. А вот тунеядствовала бы девочка и жива бы осталась, а так уже сколько лет как умерла…
Вдруг Саша увидела, что к ним подходит полиция.
«Как же хорошо, что Ванечки с нами нет, пусть хотя бы ему повезет», - подумала девушка.
- Пройдемте, - услышала Саша голос полицейского и поняла, что все окончено.»
«И вот, обыск был, допрос был…» - подумала Саша, - «У меня, идиотки, при себе с десяток листовок нашли, Ленка хотя бы все сообразила раздать. До Вани, к счастью, не добрались. Мы обе на следствии и суде молчали, а эти упыри, которые Любку на тот свет отправили, нас с Ленкой с потрохами сдали. Да, Ваня в тот день в то общежитие не ходил, а они присели на уши жандармам, что мы с Ленкой агитировали. Против Ленки доказательств было мало, только показания этих нелюдей, а против листовок, которые нашли у меня, что-то сказать было трудно. Вот и суд так же решил, поэтому меня выставили организатором, Ленку – сочувствующей. Признали меня виновной в агитации и призывах к свержению власти, как малолетней присудили девять лет каторги. Ленка тоже несовершеннолетняя была, но ей, так как что-то доказать было труднее, присудили четыре года поселения в Среднеколымске. Вот где справедливость? Почему Ленку, которая меня во все это втянула, сослали к якутам, а меня отправили золото мыть? Ну не могла же я Ленку за собой на каторгу потянуть, что мне, легче бы стало от того, что она рядом бы золото мыла? Лучше бы мы вместе с ней якутских детей в школе учили, чем вдвоем на каторге бы чалились».
- Эй, ты, хватит ворон считать, работай, давай, - услышала Саша окрик жандарма, - Лентяйка, снова работать не хочешь?
«У меня вчера день рождения был, а сегодня я тоже работать не буду, и завтра не буду, и послезавтра», - подумала Саша.
Увидев, что жандарм отошел в сторону, к другим заключенным, Саша снова пустилась в воспоминания.
«А потом мне дали последнее свидание с мамочкой и Дусей», - подумала Саша и снова перед глазами девушки будто пронеслись картинки.
« - Саша, ты что натворила? – возмущалась Феодора Митрофановна, - Это ведь такой позор не только тебе, но и нам с Дусей!
- Мама, я не могла поступить иначе, - спокойно ответила Саша.
- Зато я могла! – возмущалась женщина, - Могла воспитывать тебя строже, могла из дому никуда не отпускать, могла следить за тем, чтобы ты вышивала крестиком в свободное время, а не занималась не пойми чем. Вот что я людям скажу, где ты?
- Скажешь, что пострадала за свои взгляды, - все так же спокойно ответила Саша.
- Издеваешься! – воскликнула Феодора Митрофановна, - Ты о Дусе подумала? Ее же из гимназии исключат!
- Не исключат, - ответила Саша, - Не она же агитировала. У Витьки, соседа нашего, брата на каторгу отправили за убийство, а Витька не просто гимназию окончил, так еще и золотую медаль получил. Так что все зависит от знаний, а не от родственников.
Подумав о том, что не стоит ссориться с родными на последнем свидании, Саша сказала:
- Мама, говори, что хочешь. Можешь осуждать меня, можешь защищать, мне все равно.
- Буду говорить как есть, - вздохнула Феодора Митрофановна, - Никуда уже от этого не деться и ничего не изменить. Терпения тебе, Саша, терпения…»
«И вот, больше мамочку с тех пор я не видела», - подумала Саша, - «И Дусю тоже».
За размышлениями прошло немало времени, которое Саша так и просидела на бревне, думая о своем.
- Показывай, сколько золота намыла, - вдруг раздался голос жандарма.
- Совсем маленько, почва тут бедная, - соврала Саша.
- Это мозги у тебя бедные, думать нечем, - сказал жандарм и повел девушку к начальнику каторги.
- Щербинина второй день работает не то, чтобы вполсилы, а в четверть силы, - сказал жандарм, - План не выполняется катастрофически. Осужденная уклоняется от работ.
- Я не могу работать и не буду, - неожиданно для себя сказала Саша, - Не буду работать, не буду!
- Сами видите, еще и пререкаться начала, - сказал жандарм, - Прошу разрешить вернуть ее на место.
- Возвращай, - сказал начальник каторги, - Тридцать розог и довольно.
От услышанного Саша впала в полный ступор.
«Мама пальцем меня не трогала, а тут, ироды, что удумали», - пронеслось в голове девушки.
Вернувшись в барак, Саша осторожно улеглась на нары.
- Шурка, запевай, - раздался привычный голос.
- Не могу, бабоньки, сегодня петь не буду, - вздохнула девушка, - Плохо мне.
- Не надо было с Рыжим ругаться, - сказала одна из каторжанок, - Вот будет когда охранять Черныш, тогда бы и не мыла золото, а то ишь, чего удумала. Так все работать не будут.
- Да ну вас всех, - раздраженно сказала Саша и отвернулась к стенке.
Бунт
Наступила ночь, однако, Саше не спалось. Девушку просто душила обида за недавний случай, а слезы не приносили облегчения.
«Как я здесь останусь, как?» - думала девушка, - «Бабоньки меня осуждают, посмеиваются надо мной. Говорят, мол, выискалась умная, работать не хочет. А я не могу работать, мне плохо, у меня душа болит».
Дождавшись пока все заснут, Саша тихо оделась и вышла из барака. Оглядевшись, девушка увидела, что никто вокруг нет.
«Путь свободен, можно идти», - подумала Саша, - «Вот только куда?»
Девушка незаметно прокралась за пределы каторги, прошла около пятисот метров по рыхлому снегу, как вдруг услышала окрик:
- Стоять, стрелять буду!
«Заметили меня», - подумала Саша, - «Как-то глупо я все спланировала, даже правильнее сказать, не спланировала. Вот куда бы я пошла, без денег, без еды…»
Однако сдаваться добровольно Саша не хотела, поэтому девушка собрала все свои силы и побежала дальше. Краем глаза заметив, что ее след взяла собака, Саша не на шутку испугалась и крикнула:
- Пожалуйста, уберите собаку, я боюсь.
- Не надо было сбегать, - раздался голос жандарма.
Саша стояла на месте, боясь убегать от собаки, которую бы только раззадорила погоня, и, когда к ней подошли жандармы, почувствовала удары по ребрам.
- Ребятушки, тихо, у меня и без того все болит, не надо, пожалуйста, - попросила Саша.
- Наивная какая, даже смешно смотреть, - сказал жандарм и девушку под конвоем отвели в сторожку.
- Щербинину до утра сторожите, потом к начальнику каторги, - раздался голос жандарма, - Совсем обнаглела девка, сбежать решила.
Решив, что хотя бы на этот раз она не будет спорить, чтобы не делать себе хуже, Саша долго стояла на месте молча, а потом прилегла на лавочку и уснула.
Лучи восходящего солнца разбудили Сашу. Произошедшее ночью казалось девушке обычным ночным кошмаром, однако, осознав все, Саша поняла, что все самое страшное только впереди.
- Значит, совсем ума у тебя нет, - сказал начальник каторги Саше, - Оно и видно, умные люди агитировать не будут. Всегда ты дурой была, как родилась дурой, так и помрешь ею.
Презрительно посмотрев на девушку, начальник сказал жандарму:
- С этой поступить так же, как и со всеми, выполняйте.
«Неужели опять бить будут, сколько уже можно?» - подумала Саша, - «Бежать надо отсюда, бежать, вот только нормально, все продумав, а не так, как я пыталась…»
Однако оказавшись в карцере, девушка подумала, что все не так плохо, как ей могло показаться.
«Что поделать, отсижу, сколько положено», - подумала Саша, - «Зато, хотя бы, работать эти дни не буду. Ну не на месяц же меня закрыли, переживу».
Через десять дней выйдя из карцера, девушка вернулась в барак.
- Какие люди! – раздался полунасмешливый, но беззлобный голос одной из каторжанок, - Рассказывай, где была. Поди, в карцере за попытку побега?
- Совершенно верно, - вздохнула Саша, - До сих пор что-то ребра болят…
- А это чтобы больше сбежать не пыталась, - ответила женщина, - Иначе так вся каторга разбежится.
- Ну тебя, можно подумать, сама желаешь здесь находиться, - отмахнулась Саша, - Знаешь, не слышала бы, что политических и уголовников держат раздельно, подумала бы, что ты уголовница.
- Бабоньки, не надо ругаться, - раздался голос сбоку, - Вам что, больше заняться нечем? Скоро будет ужин, а потом и спать пора.
Более-менее взяв себя в руки, Саша успокоилась. Однако увидев во время ужина, что гречневая каша состояла только наполовину из гречки, а на вторую половину из шелухи, девушка возмутилась:
- Да что это за безобразие, что мы, свиньи, шелуху жрать?!
- Кстати, и на обед было тухлое мясо вперемешку с тараканами, - раздался недовольный голос сбоку.
- И картошку толком не чистят, наполовину с кожурой режут, - продолжил кто-то, - А сами воруют, безбожно воруют!
- Кто зачинщик? – с нескрываемым возмущением подбежал Рыжий к той части стола, за которой сидела Саша.
- Х.. в пальто, - злобно бросила девушка.
- Ты у меня сейчас договоришься, потом с тобой разберусь, - сказал Рыжий и побежал к другому концу стола, где тоже ругали ужин.
- Шурка, ты что, беременная, раз такая злая последнее время? – соседка по столу легонько ткнула девушку в бок, - А кто отец, Рыжий или Черныш? И что тебе за это пообещали?
- Слушай, а не пошла ты куда подальше? – воскликнула Саша.
- Да ты что, Шурка, шуток не понимаешь? – удивилась каторжанка, - Это же юмор, шуточки.
- Шуточки-х.юточки, б…ь! – выругалась Саша и бросила свою тарелку на пол, - Сами жрите свою лузгу, я не свинья, такое есть не буду! Скоморохи х.евы! Себя не уважаете, так дайте остальным бороться за свои права, не мешайте. Или что, на воле доборолись уже, попали на каторгу и запал угас? Так я свое на воле не выполнила, значит, хотя бы здесь должна наверстать упущенное, что мне, зря почти червонец присудили?
- Шурка, тихо, не надо, не скандаль, - взяла одна из каторжанок девушку за руку, - Скандалить надо всем бараком, протесты устраивать, а не вот так, одной против системы идти. Сожрут же и косточек не оставят.
- И ты иди куда-нибудь подальше, - ответила Саша и отдернула свою руку.
Тем временем, к Саше снова приближался Рыжий.
- Вот тебя и сделаем зачинщицей, - сказал он и потащил Сашу куда-то.
«А ведь он прав, я начала этот скандал», - подумала девушка и, вспомнив советы бывалых людей, решила дальше молчать.
- Значит, Щербинина начала бунт, бросила тарелку на пол и непристойно отвечала на вопросы охраны? – спросил начальник каторги.
- Так точно, - ответил жандарм.
- Ты что творишь? – возмутился начальник, - В карцере настолько понравилось, что решила обосноваться там? Чего молчишь?
Саша действительно молчала, так как знала, что может не сдержаться и сказать лишнего уже при начальнике каторги.
- Язык проглотила, наверное, - сказал начальник, - Или тебе в карцере так понравилось, потому что там можно не работать? Даже не надейся, будешь работать, заставим.
Саша продолжала молчать, что выводило из себя Рыжего. Жандарм ударил девушку по лицу.
- При начальстве руки распускает, - сама себе довольно тихо сказала Саша.
- Ты не надейся, что политическая, надо будет – и кандалы наденем, - сказал начальник, прекрасно понимая, что подобные действия не положены, - А надо будет – и к уголовникам переведем. А уголовники таких дамочек не любят, тебе небо с овчинку там покажется. Все поняла?
- Поняла, - ответила Саша, не до конца понимая то, что угрозы начальника каторги вряд ли будут осуществлены в реальной жизни. Лицо девушки горело, на глаза накатывались слезы, однако, Саша решила держаться и не плакать хотя бы при начальнике каторги.
- Щербининой сотню розог, а завтра пусть работает, нечего ей по карцерам отдыхать, - распорядился начальник каторги.
Вернувшись в барак, Саша, держась за стены и постоянно вытирая рукавом набегающие на глаза слезы, подошла к своему месту на нарах.
- Шурка, рассказывай, чем дело кончилось, - сказала соседка Саши по нарам.
- А то ты не поняла, - ответила девушка, - Тут ведуньей быть не надо, чтобы догадаться.
- А почему тогда ты в бараке, а не в карцере? – раздался очередной вопрос.
- Потому что я лентяйка, которая не хочет работать, поэтому решили, что не положено мне отдыхать, - ответила Саша.
- Вот лиходеи, сами бы там поотдыхали, чтобы так говорить, - сказала другая каторжанка, - Шурка, держись.
- Вот только бунт устраивать одной не стоило, это было заранее обречено на провал, - раздался поддерживающий голос сбоку.
- Согласна, - вздохнула Саша и улеглась на нары, - Бабоньки, как же шамать охота, может, у кого-то хоть хлеб остался?
- Не шамать, а есть, - сказала соседка Саши, - Ты, в конце концов, не уголовница, чтобы шамать.
- Ну хорошо, есть, - согласилась Саша, - Неужто ни у кого ничего нет?
- Держи, Шурик, - услышала девушка голос сбоку, - Не так давно ты мне свои излишки отдавала, а сегодня я специально тебе хлеба оставила, знала же, что потом будешь жалеть, что ужинать отказалась.
Поблагодарив каторжанку и съев хлеб, Саша отвернулась к стенке и заплакала.
«Зря я все это устроила, правильно бабоньки говорили, всем бараком бунтовать надо, а не в одиночку», - подумала девушка, - «А завтра снова работать… И так еще года четыре минимум…»
Подруга
На следующее утро Саша с огромным трудом встала. У девушки будто пропали последние силы, Саша с огромным трудом кое-как пригладила взъерошившиеся волосы и сказала:
- Мне не на свидание сегодня идти, и так сойдет.
- Шурка, у тебя синяк на лице, - сказала одна из каторжанок, - Приложи что-нибудь холодное. Это что, Рыжий тебе по морде дал?
- Да, - ответила Саша, - Изувер, конечно, варвар.
Кое-как дождавшись окончания утренней поверки и позавтракав, Саша осознала, что на работу она сегодня выйти не сможет.
- Какая мне сегодня работа, с трудом хожу, сил нет, - вздохнула девушка, - Уж правда, лучше бы сейчас в карцере отдыхала.
- Держись, Шурка, - сочувственно сказала осужденная, глядя на измученный вид Саши, - А что хорошего в карцере, хлеб да вода.
- Там хотя бы отлежаться можно, - вздохнула Саша.
- В карцер хочешь? – раздался голос Рыжего, - Пошли, я тебя так цепью к стенке прикую, что ни лечь не сможешь, ничего. Сразу пожалеешь о том, что на работу не захотелось выйти.
- Ей к врачу надо, - вступилась за Сашу каторжанка.
- Не для того вчера драли, чтобы сегодня к врачу шла, - ответил Рыжий, - Я за тобой следить буду, как работаешь. Не надейся, тунеядствовать не выйдет.
Взяв себя в руки, Саша осторожно пошла вместе со всеми. Медленно зачерпнув немного почвы, девушка начала ее промывать.
Через полчаса у Саши потемнело в глазах и девушка, отложив сито, сначала постояла минуты три, глядя перед собой, а потом упала в обморок.
Рыжий краем глаза увидел, что Саша лежит на земле и сразу же подбежал к ней.
- Вставай, лентяйничать не позволю, - сказал он и пару раз пнул девушку сапогом.
- Она в обмороке, - раздался голос сзади.
- Значит, приводите в чувство и пусть работает дальше, - ответил Рыжий, - Приду – проверю.
- Варвар, - выругалась женщина и подошла к Саше. Тем временем, Саша постепенно начала приходить в чувство.
- Вставай, земля еще мерзлая, нельзя лежать, застудишься, - сказала женщина.
- Как же мне плохо… - тихо произнесла Саша.
- Товарищи, в конце концов, что это за такое! – возмутилась женщина, - Давайте сделаем так, я сейчас иду к Рыжему, требую, чтобы Сашу поместили в больницу. Если он отказывается – устраиваем протест всем бараком, идет?
- Конечно, - раздались голоса со всех сторон.
Однако к Рыжему идти не пришлось, увидев, что работа остановилась, жандарм сам пришел к каторжанкам.
- Это как понимать, почему никто не работает? – спросил он.
- Щербининой нужно лечь в больницу или хотя бы показаться врачу, - ответила каторжанка, - Девушка больна.
- Она здоровее всех вас вместе взятых, - сказал Рыжий, - Быстро прекратили бездельничать, кто к вечеру не выполнит норму, пойдет как уклоняющийся от работ, со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Ага, разбежались, - ответила женщина, - Товарищи, я на вас надеюсь.
- Зачинщица уже выявлена, а с остальными тоже разберемся, - сказал Рыжий, - Кто не выполнит к вечеру норму, пойдет как уклоняющийся от работ.
- У вас карцеров на всех не хватит, - раздался второй голос.
- Я тебя запомнил, поэтому гарантирую, что тебе и вот ей, - Рыжий показал на первую каторжанку, - Местечко найдется обязательно.
Когда жандарм скрылся из виду, Саша, которая уже встала с земли, сказала:
- Бабоньки, я работать не буду, потому что не могу, а вы собой не рискуйте.
- Не бабоньки, а товарищи, - сказала женщина, которая была инициатором всей этой ситуации, - Шура, у тебя лексикон как у уголовницы. Чалилась*, что ли, раньше?
- Оля, я не чалилась и уж тем более по уголовке, впервые судима, - ответила Саша, - Но я действительно говорю, не рискуйте, продолжайте работать.
- Шура, работать никто не будет, - ответила Ольга, - А ты не Рыжий, чтобы тут указывать. Товарищи, все, идемте обратно в барак.
*отбывала наказание
С трудом дойдя до барака, Саша буквально упала на нары и сказала:
- Все, и мне п..дец, и вам тоже. Мне, потому что я работать не могу, а вам, потому что сейчас придет Рыжий и разборки устроит.
- Шура, ты точно не из уголовного барака? – пошутила Ольга, - Откуда такие познания в великом и могучем?
- От верблюда, - ответила Саша, - Можно подумать, ты материться не умеешь.
- Умею, но считаю, что это ниже моего достоинства, - ответила Ольга.
Саша уже не слышала ответ Ольги, девушка погрузилась в какую-то полудрему. Понимая, что она не спит, но и не бодрствует, Саша снова начала вспоминать этап.
« - Шевелите ногами, почему задние отстают? – раздался голос конвойного.
Саша шла, но понимала, что силы уже на исходе. Если во время железнодорожной части этапа девушка знала, что часть пути им придется пройти пешком и понимала, что ей, не привыкшей к длинным переходам, будет тяжело, то сейчас Саша практически падала от усталости.
- Ногами шевели, - раздался окрик конвойного, явно обращенный к Саше. Где-то рядом просвистела нагайка. Испуганная девушка прибавила шаг, однако, вскоре запнулась и упала.
- Пусти на подводу, сейчас сдохну, - сказала Саша.
- Черт с ней, Варсанофьевич, пускай ее, - сказал другой конвойный, - Не дойдет еще, а мы виноватыми останемся.
- Залазь быстрее, - сказал конвойный и Саша влезла на подводу. Оставшийся небольшой участок пути девушка проехала с большим комфортом, нежели раньше. »
- Это что за самоуправство? – раздался голос Рыжего на весь барак, - Кто позволил самостоятельно оставить работу?
В ответ была звенящая тишина. Это несоответствие крика и тишины вывело из состояния блаженного покоя Сашу и девушка окончательно проснулась.
- Шура, тихо, ты тоже молчи, - шепнула соседка Саше, - Все будут молчать, игнорировать Рыжего.
- Кто там зачинщица, Урзанцева? – снова раздался громкий голос Рыжего, - Значит так, Урзанцева, либо через пять минут ты организовываешь весь барак и вы все идете снова на работу, либо получишь плетей за этот бунт.
- Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – ответила Ольга, - Я быстрее отравлюсь, нежели на лавку лягу. А тебя потом начальство по головке не погладит.
- Я предупредил, через пять минут барак в полном составе должен быть на работе, - сказал Рыжий и вышел.
- Оль, ты что, серьезно сказала, про то, что отравишься? – удивленно спросила Саша каторжанку.
- Да ну тебя, делать мне больше нечего, так, на понт его взяла, - ответила Ольга, - А вот побег спланирую, но только не такой, как был у тебя, а нормальный.
- Оль, если будешь сбегать, пожалуйста, возьми меня, - попросила Саша, - Сама же знаешь, как плохо у меня с планированием, а вдвоем бежать будет проще.
- Слушай, Шура, сплюнь, - ответила Ольга, - Мне бежать не с руки, у меня срок через четыре месяца заканчивается. Сама понимаешь, что мне не было никакого смысла торчать здесь пять лет, чтобы потом сбегать и переходить на нелегальное положение.
В относительном спокойствии прошло два часа, после чего в барак пришел начальник каторги.
- Что, совсем распустились? – спросил он, - Забыли, кто такие? Вычеркнули из памяти, что у половины из вас та часть приговора, которая предполагает плети, до сих не исполнена? Не цените хорошего отношения к себе? Хорошо, и к вам будут относиться соответственно.
- Можно подумать, до этого относились иначе, - раздался голос со стороны.
- Это кто там рот раскрыл? – гаркнул начальник каторги, - Сейчас вычислю, кто это был.
- Кто, кто, х.. в кожаном пальто, - собрав в кулак последние силы, сказала Саша.
- О, Щербинина новую фразу выучила, - сказал Рыжий, - Так, значит, тебя дописываем в список и вас будет уже четверо.
Сашу, Ольгу и еще двух человек вывели из барака в кабинет начальника каторги, после чего он сказал:
- Те, кто прямо сейчас не вернется к работе, будет считаться уклонистом со всеми вытекающими из этого последствиями.
Оставшись без организаторов, каторжане растерялись.
- Побаловались и будя, - сказал кто-то, - Давайте, что ли, снова работать пойдем.
Саша, Ольга и еще два человека стояло в кабинете начальника каторги, который начал долгую речь о бесполезности таких протестов.
- Урзанцева, посмотри в окно, - вдруг сказал он, - Те, кого ты агитировала, плевать на тебя хотели. Видишь, снова к работе возвращаются. И это правильно, они, в отличие от тебя, головой думать умеют.
Посмотрев на двух человек, которые были в списке Рыжего, начальник сказал:
- Если сейчас вернетесь к работе и до вечера выполните норму, последствий не будет. А вот с этими двумя неисправимыми разговор будет длиннее.
Взглянув на каторжан, которые решили согласиться с его предложением и тоже вышли на работу, начальник каторги сказал:
- Вызывайте сюда врача.
- Шурка, сейчас придет врач и ты симулируй все, что только можно, - шепнула Ольга Саше.
Вскоре в кабинет начальника пришел врач.
- Постоянно мучат боли в сердце, - начала Ольга.
- Ты хоть знаешь, где сердце находится? – спросил девушку врач.
- Знаю, - ответила Ольга и показала на грудь, - Вот здесь оно.
- Почему раньше никогда не жаловалась? – спросил врач.
- Не пускал никто к врачу, - соврала Ольга.
- Урзанцева симулянтка, не обращайте на нее внимания, - сказал врач и взял за руку Сашу.
- Общая слабость, плохое самочувствие, - пожаловалась девушка, - Совершенно нет сил.
- У Щербининой немного повышен пульс и температура слегка выше нормы, - сказал врач, - Рекомендую это учесть при назначении наказания.
- Урзанцевой на два дня разрешить невыработку нормы, Щербининой – на неделю, - распорядился начальник каторги, - Приступайте.
- Еще раз повторяю, я быстрее отравлюсь, чем на лавку лягу, - сказала Ольга.
- Слушай ты, умная такая, ваш барак обыскали от и до и ничего запрещенного не нашли, - сказал Рыжий, - Так что можешь меня на понт не брать, бесполезно.
- Щербинина же малолетняя еще? – спросил начальник каторги жандарма. Услышав положительный ответ, мужчина сказал, - Значит, ей плети замените розгами.
Кое-как поднявшись с лавки, Саша сказала то ли себе, то ли окружающим:
- Вот сейчас организм не выдержит, сдохну, а вы крайними останетесь.
- Не останемся, - ответил Рыжий, - А кто виноват в том, что ты дура, кроме тебя самой?
Вернувшись в барак, девушка увидела Ольгу, которая казалась гораздо бодрее ее.
- Ты почему так раскисла? – девушка попыталась приободрить Сашу, - Я свои слова держу, раз сказала, что сбегу, значит, сбегу. И тебя с собой возьму, раз обещала. Надо только будет все продумать, до мельчайших подробностей. Как раз, завтра и послезавтра отлежусь, а потом сбежим. Ты ведь в состоянии будешь?
- Оль, сбежать я всегда готова, последние дни только об этом и думаю, - ответила Саша, - Надо будет – и поползу. Только скажи мне, откуда у тебя силы есть? Тебе ведь вообще, пятьдесят плетей распорядились дать, это я малолетняя.
- Ты, Шура, еще с прошлого раза болеешь, вот и прийти в себя пока что не можешь, - ответила Ольга, - И все люди разные, реагируют тоже неодинаково. Главное, поправляйся быстрее, чтобы через три дня была уже на ногах и могла сбежать.
- Оль, я еще раз повторяю, надо будет – силы найдутся, не смогу идти – поползу, - ответила Саша, - Я здесь оставаться не буду, мне надо в Тверь вернуться.
- Снова политикой займешься или мирной жизни хочется? – спросила Ольга.
- Не знаю, - вздохнула Саша, - Вот вернусь в Тверь, тогда и решу все.
- А я политикой снова займусь, - ответила Ольга, - От своих намерений отступать не буду.
Постоянно размышляя о будущем побеге, Саша крепко уснула.
Побег
Долго спать Саше не удалось. Буквально через несколько часов после того, как она заснула, девушка против своей воли проснулась – поднялась температура.
- Товарищи, - позвала Саша, - Бабоньки. Кто вы там, не знаю, подойдите, кто-нибудь.
- Шурка, у тебя сотрясение мозга? – спросил кто-то, - Тебя что, Рыжий головой об стенку шарахнул? Ты не думала о том, сколько сейчас времени?
- У меня температура, бабоньки… - сказала Саша, - Вообще, такое чувство, что помру скоро. Пожалуйста, кто-нибудь, позовите врача.
- Насчет температуры не знаю, а вот бред точно есть, - сказала одна из каторжанок, - Не укрывайся одеялом, тогда температура лезть наверх и не будет. А утром попробуешь врача найти.
- Бабоньки, вам что, неужели меня не жалко будет, когда я сдохну? – заплакала Саша, - Что, подойти трудно?
- Я сейчас, наверное, подойду и тебе морду набью, - раздался голос издалека, - Хватит уже спать мешать, днем будешь ныть.
- Ленка, успокойся, человеку, может, действительно плохо, - раздался другой голос, - А кто-нибудь здесь в медицине разбирается?
- Никто не разбирается, - раздался третий голос, - Шурка, терпи до утра, утром что-нибудь придумаем.
Саша замолчала и пролежала минут двадцать, как вдруг почувствовала, что ее снова начинает морозить.
- Девочки, бабоньки, у меня озноб начинается, - почти плача сказала Саша, - Я не хочу сдохнуть прямо сейчас.
- Шурка, терпи, сейчас попробую найти тебе таблетку, - сказала Ольга, - Лежи тихо, а то весь барак перебудишь. А мне завтра на работу не вставать.
- Оль, а ты как себя чувствуешь? – спросила Саша, - Тебе же плетью досталось, в отличие от меня.
- Нормально, Шурка, - ответила Ольга, - Не сказать, чтобы хорошо, но терпимо.
Тем временем, Ольга встала с нар и пошла к выходу из барака. Увидев Черныша, девушка сказала:
- У Щербининой высокая температура и озноб, к ней нужно врача срочно позвать, умрет еще.
- Утром про врача поговорим, пусть пока таблетку примет, - сказал Черныш и дал Ольге лекарство.
Вернувшись в барак, Ольга отдала таблетку Сашу и сказала:
- Встретила Черныша, дал таблетку и сказал, что утром можно будет про врача поговорить.
- Спасибо, Оль, - вздохнула Саша и приняла таблетку. Вскоре девушка снова крепко уснула.
Наутро Саша никак не могла проснуться. Уже начиналась утренняя поверка, а девушка до сих пор крепко спала.
- Шурка померла, что ли? – спросил кто-то, глядя на спящую девушку.
- Да живая она, видишь, дышит, - ответила другая каторжанка, - Просто никак не просыпается.
- Почему Щербинина до сих пор не встала? – раздался голос Черныша.
- Никак не может проснуться, - ответила Ольга, - Я же вчера ночью говорила, врача ей надо.
- После завтрака разберемся, - ответил жандарм.
С огромным трудом встав и позавтракав, Саша снова без сил упала на нары. Вскоре в барак пришел фельдшер.
- Что произошло? – спросил он.
- Вчера выпороли, ночью температура поднялась, сегодня болею, - ответила Саша.
- Так сама же во всем виновата, - сказал фельдшер, - Иначе бы пороть не стали.
- Не про это вопрос, вопрос в том, что мне плохо, - ответила Саша.
- А ты думала, что тебе будет хорошо? – удивленно спросил фельдшер, однако, дал девушке еще одну таблетку от температуры.
- Щербинину я бы рекомендовал освободить от работы до выздоровления, - сказал он жандарму, - Если будут снова жалобы, меня не зовите, а сразу давайте жаропонижающее.
Тем временем, Ольга, которую еще вчера начальник каторги на два дня освободил от работы, подошла к Саше и, погладив ее по волосам, сказала:
- Терпи, Шурка, все будет хорошо. Выздоравливай скорее и сбежим. Я пока что план обдумываю, как лучше сбежать.
- Оля, ты не волнуйся, если будет надо – я в любом состоянии побегу, - сказала Саша, - Я тебя тормозить в этом начинании не буду.
- Нет, Шура, надо, чтобы ты была в нормальном состоянии, - ответила Ольга, - Надо, чтобы у тебя было достаточно сил, тебе надо выздороветь и только после этого куда-то бежать.
- Оль, ты же говорила, что не хочешь бежать, ты почему передумала? – спросила Саша.
- А смысл, Шурка? – удивилась Ольга, - Это я просто так говорила. Все равно ведь мне из своего червонца лет пять минимум здесь на поселении доотбывать. Да и вообще, где гарантия, что после поселения меня в европейскую часть России выпустят? Так пусть я хотя бы поживу нормальной жизнью, а если поймают – тогда досижу на каторге столько, сколько положено.
- А почему же ты раньше не сбежала? – удивленно спросила Саша, - Тебе что, первый раз так досталось, вот и обиделась?
- Знаешь, Шурка, я в первый год в первый же месяц сбежать хотела, - ответила Ольга, - Меня, примерно так же, как и тебя, в первые же сутки поймали, так выдрали, что встать потом не могла, и на неделю в карцере закрыли. Лежала там, боялась, что помру, потом в барак вернулась. Пока в себя пришла, потом боялась сбегать, а потом уже как-то и привыкла. А сейчас, Шурка, я понимаю, что зря я столько времени здесь провела, сбегать надо, причем это надо было сделать гораздо раньше. Но хотя бы сейчас я поняла, что не стоит здесь оставаться. Ну сама посуди, Шурка, что нас ждет после выхода на поселение? Какая-то лачуга, сельское хозяйство. А зачем мне это, образованной женщине? Мне в город обратно надо. И ты, как я поняла, не из идиоток, тоже образованная, тебе тоже в город надо. Так что, Шурка, выздоравливай потихоньку и сбежим с тобой. А я за эти дни попробую продумать хороший план побега.
Прошел еще один день. Ольга максимально пыталась выбить лекарства для Саши у Черныша, что было гораздо более простым делом, нежели бы дежурил Рыжий. После двух дней, которые Ольга провела, отлеживаясь в бараке и не выходя на работу, девушка вечером спросила Сашу:
- Шурка, как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, Оль, более-менее, - ответила Саша.
- Силы есть? – спросила девушка.
- Есть, - приврала Саша, понимая, к чему клонит Ольга.
- Тогда сегодня готовься, - сказала Ольга.
После вечерней поверки и традиционных песен каторжане начали ложиться спать. Саша не стала засыпать и всячески боролась со сном. Спустя несколько часов Ольга подошла к Саше и сказала:
- Пошли.
Быстро схватив свои скромные пожитки, Саша пошла вслед за Ольгой. Сердце девушки глухо билось, больше всего Саша боялась того, что они попадутся охране.
- Стоять, - тихо сказала Ольга и утянула Сашу за собой за стену барака, - Часовой повернулся в нашу сторону.
Взглянув на Сашу, Ольга шепотом сказала:
- Ты что, совсем не в состоянии бежать? Такое лицо, будто верст десять прошла.
- Могу, - ответила Саша, - Я боюсь, что нас поймают.
- Не поймают, - ответила Ольга, - Даже если и поймают, отсидим свое в карцере и выйдем, а так хотя бы есть шанс на свободу попасть.
Дождавшись того, что часовой снова отвернулся, Ольга и Саша осторожно выбрались за территорию каторги.
- Все, Шурка, крепись, - сказала Ольга, - Нам надо пройти хотя бы верст пять, чтобы уйти подальше. И только потом будем отдыхать.
- Хорошо, - ответила Саша, изо всех сил пытаясь скрыть то, что она безумно устала и не в состоянии идти, - Я готова идти, вроде, не очень сильно устала.
- Пошли, потом будем разговаривать, - сказала Ольга.
Девушки шли второй час по лесной чаще. Саша чувствовала, что у нее снова поднимается температура и больше всего боялась, что Ольга решит ее бросить и пойдет дальше сама.
- Оль, прости меня, я не могу больше идти, надо здесь ночевать, - сказала Саша.
- Шурка, мы с тобой версты три прошли максимум, - ответила Ольга, - У нас черепашья скорость, держись, надо хотя бы еще две версты пройти.
- Не могу, Оль, прости меня, что только задерживаю тебя, - сказала Саша, - У меня температура, мне плохо.
- Шурка, ты женщина или тряпка? – слегка возмутилась Ольга, - Тебе, в конце концов, еще детей рожать, держись. Думаешь, рожать легче будет? Все, пока не дойдем до поселка и не найдем человека, который нас у себя приютит, останавливаться не будем.
Через полчаса Ольга и Саша вышли на дорогу. Практически обессилевшая Саша больше не могла идти и, подумав, сказала:
- Оль, ладно, иди дальше сама, я как-нибудь потом одна доберусь.
- Ты в лучшем случае обратно на каторгу доберешься, а, скорее всего, на тот свет попадешь, - ответила Ольга, - Замерзнешь насмерть и все. Сейчас даже не лето, а март, весна, еще холодно. Пошли, мы уже практически вышли к людям.
Вдруг сзади девушек раздался цокот копыт. Галопом неслась лошадь, в повозке сидел какой-то мужчина.
«Разбойники», - подумала Ольга, - «Ограбят, хорошо, если не убьют».
Увидев на дороге двух девушек, мужчина потянул за поводья и лошадь остановилась.
- Ну что, голубушки, отдавайте все, что у вас есть, коли жизнь дорога, - сказал он.
- Нет, свет очей моих, это ты сначала нас довезешь к себе домой, потом накормишь, напоишь, найдешь нам одежду и только после этого ты выполнишь все долги перед нами, - начала контрнаступление Ольга, доставая из-за пазухи нож.
- Сестренка, зачем же так сразу? – удивился мужчина, - Убирай перо, садись, поехали.
Сев в повозку вместе с насмерть испуганной Сашей, которая надеялась на то, что разбойник не догадается, что они политические, Ольга думала теперь о том, что через этого человека им нужно будет сделать себе паспорта.
- Братуха, вторая сестренка больна, поэтому придется оставить нас у себя дома, - сказала девушка, - И, если скажешь, через кого можно ксиву сделать, в долгу не останусь. У меня золото есть, приворовала маленько.
- Сколько золота? – спросил разбойник.
- Грамм сто, как раз хватит, чтобы сделать два паспорта и пожить у тебя, пока сестренка не выздоровет, - ответила Ольга, - Поэтому, братуха, с тебя два паспорта, мещанских. На Ольгу и на Сашу, фамилии и отчества делаешь любые.
- Хорошо, - раздалось в ответ и Саша, которая была в полном шоке, подумала, - «Да, молодец Ольга… А вот я бы растерялась на той дороге, не смогла бы так все провернуть».
Отдохнув пару деньков в доме разбойника, Саша более-менее пришла в себя.
- Сестренка, держи ксивы, - ответил человек, - Я своих не бросаю. Надеюсь, и ты меня не кинешь. Гони золото.
Проверив паспорта и убедившись в том, что они достаточно высокого качества и практически неотличимы от настоящих, Ольга отдала разбойнику золото и сказала:
- Адью, братуха.
Услышав в ответ фразу прощания и пожелание счастливой дороги, Ольга вместе с Сашей вышла на улицу.
- Оль, вот как ты смогла и обо всем этом догадаться, и такое дело провернуть? – удивленно спросила Саша.
- Шурочка, все-таки, я на каторге почти пять лет провела, а не в институте благородных девиц, узнала кое-что, что пригодилось потом, - ответила Ольга, - Главное, золото ума хватило наворовать, иначе чем бы я за паспорта расплачивалась. А оставшиеся деньги, которых у нас кот наплакал, надо будет на билеты на поезд истратить. Понятно, что нас активно ищут, но пешком до столицы мы не дойдем.
- Оль, а мы в столицу едем? – спросила Саша, - Может, лучше в Тверь?
- Не вижу большой разницы, - ответила Ольга, - Главное – уехать отсюда подальше, а куда – второй вопрос.
- Тогда поехали в Тверь, - сказала Саша, - Маму бы увидеть, как я по ней соскучилась…
- Хорошо, поехали в Тверь, - ответила Ольга.
Этим же вечером сев в поезд в вагон второго класса, Ольга сказала Саше:
- Все, Шурка, самое страшное позади. Теперь все будет хорошо. Сейчас неделька-две и мы будем уже в Твери. Денег хватит, так что можешь не переживать.
- Спасибо тебе, Оля, - задумчиво сказала Саша и, взяв волю в кулак, задала тот вопрос, который интересовал ее столько времени, - Оль, а зачем ты меня взяла с собой?
- Саша, так я совсем одна, а так с кем-то, - ответила Ольга, - Сама же понимаешь, вдвоем и проще, и веселее.
- Понимаю, - сказала Саша, - Быстрее бы в Тверь вернуться и забыть уже эту каторгу как страшный сон…
Долгожданная свобода
Девушки ехали в поезде вторую неделю. За это время Саша успела выздороветь и более-менее прийти в себя. Мысль о том, что она стала Александрой Викторовной Николенко, а ее товарищ по несчастью – Ольгой Евгеньевной Вуловской, постепенно начала укореняться в голове Саши и она постепенно привыкала к этим новым именам.
- Оль, а имена остались старые, чтобы не запутаться окончательно? – спросила Саша подругу.
- Да, Саша, - ответила Ольга, - Хотя, если говорить откровенно, в тот момент у меня практически не было времени, чтобы подумать, сама помнишь, как быстро надо было соображать.
- Оль, ты бы хоть рассказала о себе маленько, - попросила Саша, - Я о тебе практически ничего не знаю, кроме того, что тебе двадцать два года и что ты старше меня на пять лет.
- А что рассказывать? – удивилась Ольга, - Банальная история, примерно как у тебя. Окончила гимназию, еще на последнем году обучения начала агитировать. Родители не знали, папаня меня усиленно пытался замуж выдать, сватал всячески. Я женихам отказывала, потому что не хотела замуж, рано еще, да и без любви не хотелось создавать семью. Подружки посоветовали врать, что я не девица, поэтому я, таким образом, легко отпугивала ненавистных кандидатов. И все было хорошо, пока этот слух до родителей не просочился. Скандал был знатный, с криками, слезами матери, моими фразами о том, что я девица, вот только замуж пока что не хочу. Мать на следующий день потащила меня к акушерке, не веря в то, что все мои слова женихам – просто повод для отказа. Однако услышав от акушерки, что я говорила родителям правду, мама была в некотором шоке. Вроде бы все успокоилось, родители решили пока что меня не сватать, взять перерыв, и тут раз – гром среди ясного неба, приходит к нам домой соседка и говорит, что меня видели в фабричном общежитии. Папа ей соврал, что я туда ходила вместе с какими-то благодетелями, а потом был еще один скандал. И повод для него – то, что Оля агитацией занимается. Как орали мама с папой, сколько криков было! Чего только ни обещали: и в кладовке запереть, и в монастырь трудницей отправить, и из дома никуда не выпускать, и отодрать как сидорову козу, и замуж выдать за первого встречного… Кончилось дело тем, что я просидела в комнате под замком неделю, а потом, обидевшись, через две недели собрала вещи и уехала из дома к товарищам. Жила там, занималась агитацией, устроилась на работу на почту, кстати, год там и проработала. Боялась, что папа в полицию заявит, что я пропала, однако, он так этого и не сделал. Кстати, обиделась я на этот факт знатно, значит, дочь из дома ушла, а они ее даже не ищут… Понятно, что папаня – присяжный поверенный, адвокат, не хочет свою репутацию марать, но неужели можно жить по принципу «баба с возу – кобыле легче»?
- Дворянка, значит? – удивленно спросила Саша.
- По рождению – да, - ответила Ольга, - Только мы с тобой все равно сейчас лишенные всех прав состояния, так что особой разницы не вижу. Вот вышли бы на поселение – примазались бы к крестьянам, а так… Никто мы с тобой.
- Ну это же по официальным документам мы с тобой беглые каторжанки, а по паспортам – мещанки, - возразила Саша.
- Мещанки, - согласилась Ольга, - Новую жизнь начинаем, вдохнули хоть вольного воздуха. А ты, кстати, сомневалась, переживала, говорила, что будет, если поймают. Так рискнули – и выиграли, а если бы не рискнули?
- Да, выиграли… - задумчиво сказала Саша, - А если бы нас поймали?
- Значит, отсидели бы свое в карцере и снова бы пошли золото мыть, - ответила Ольга, - Приворовывать золото и прятать его было гораздо труднее. А без него паспорта мы бы с тобой не сделали.
- Оль, а что было дальше? – спросила Саша, - За что тебя осудили?
- За агитацию, - ответила Ольга, - Червонец* присудили, пять лет на галерах** отмахала. Раньше надо было сбегать, конечно, гораздо раньше… Идиотка, столько лет не пойми чем занималась!
* 10 лет
** на каторге
- В семнадцать лет, значит, осудили… - задумчиво сказала Саша, - На год позже, чем меня. Слушай, Оля, а ты вообще из какого города?
- Вообще из Петербурга, хотя родилась в Твери, - ответила Ольга, - Мне года три было, родители переехали в столицу. Папе там пообещали значительное повышение по службе, как раз, именно тогда он стал присяжным поверенным. А потом, когда мне было пятнадцать лет, родители вернулись обратно в Тверь. Разругался папаня с кем-то в столице, вот и пришлось нам обратно вернуться, пока его с работы не выгнали. Так что, конечно, к Петербургу я привыкла больше, но в Твери будет жить, я думаю, спокойнее. Меньше шансов на то, что нас вычислят и обратно на каторгу отправят.
- Землячка, - радостно улыбнулась Саша, - Кстати, ты с родителями встречаться будешь?
- Не буду, - ответила Ольга, - Не вижу смысла.
- Почему? – удивилась Саша.
- Знаешь, Шурик, расскажу тебе про мое последние свидание с родителями, после суда, - сказала девушка, - Пришли, значит, и говорят: «Мадемуазель, вы наша однофамилица, да еще и лишенная прав состояния, поэтому не сочтите за труд, смените себе фамилию, чтобы никто вас к нашей семье ошибочно не приписал».
- А ты что сказала? – удивленно спросила Саша.
- А я им ответила, что впервые вижу таких людей, поэтому не планирую менять свою фамилию только потому, что у кого-то она точно такая же, - ответила Ольга, - Говорю, мол, милостивый государь, если вас беспокоит, что у кого-то точно такая же фамилия, что и у вас – меняйте ее сами, хотя вам всю жизнь тогда придется менять фамилии, встретив своих однофамильцев.
- И что, вы больше ни о чем не говорили? – удивилась Саша, - Оль, ну это же абсурд, такого быть не должно!
- Не должно быть такого, чтобы папаня с маманей зажали денег на адвоката, - ответила Ольга, - Не должно быть такого, чтобы даже слезинки в глазах не было. Ладно, предположим, что это папаня меня невзлюбил почему-то, так хотя бы маманя могла по-человечески попрощаться. Ну все равно, было бы видно, если бы вдруг папаня сказал матери, мол, не прощайся с ней по-людски, я бы это как минимум сердцем почувствовала, ну не актриса же она, полное безразличие так качественно сыграть бы не смогла.
- Понимаю… - вздохнула Саша, - Мне сейчас к маме идти, боюсь слегка, что она знать меня не захочет.
- Не захочет – и не надо, - ответила Ольга, - Будем жить, значит, как две сестры, ничего страшного. Будем агитацией заниматься да в школе работать. Допустим, в вечерней, при фабрике.
- При фабрике? – изумилась Саша, - Да там нас, наверное, все знают. Опасно это.
- А в обычной школе у тебя попросят справку о политической благонадежности, это как пить дать, - ответила Ольга, - При фабрике, конечно, я не знаю, может, тоже нужно. Я этим вопросом не занималась, не изучала. А про обычную школу знаю наверняка. И, кстати, должна тебе сказать, что сама не пойду в полицию за справкой и тебе идти не советую – сразу на каторгу вернут.
- Согласна, я тоже за справкой в полицию не пойду, - сказала Саша.
Через несколько дней Ольга и Саша добрались до Твери.
- Сходи со мной к маме, - немало волнуясь, попросила Саша, - Я боюсь как-то одна туда идти.
- Пошли, раз боишься, - ответила Ольга, - У тебя хотя бы есть шанс на нормальную встречу, а у меня такового нет.
Подойдя к родному дому, Саша постучала в дверь.
- Кто пришел? – раздался голос сестры.
- Дуся, это я, Саша, открывай, - ответила девушка.
- Александра уехала на заработки в столицу, - раздался голос Евдокии и удаляющиеся шаги от двери подсказали девушке, что дверь им не откроют.
- Вот дурочка, все про столицу врет, - сказала Саша Ольге, - Наверное, это мамина идея.
- Твои хотя бы про столицу врут, давай лучше сходим ко мне домой, - предложила Ольга, - Мне прямо интересно, какую легенду мама с папой придумали.
Идя по улице, Ольга обучала Сашу, что и как спрашивать:
- Постучишь в дверь, спросишь, где Ольга Урзанцева. Если будут спрашивать, кто ты такая, говори, что подруга по гимназии, кто проверит? В конце концов, кто сказал, что у меня не могло быть подруг по гимназии значительно младше меня?
- Хорошо, - согласилась Саша и подошла к дому.
Уняв легкое волнение, девушка постучала в дверь.
- Кто там? – раздался женский голос.
- Я бы хотела увидеть Ольгу Урзанцеву, - сказала Саша.
- Ольга умерла пять лет тому назад, - раздался голос.
- А при каких обстоятельствах? – спросила Саша, увидев подсказку подруги.
- От тифа, спасти не удалось, - ответила мать.
- А она что, уже на каторге умерла? – спросила Саша, задав тот же самый вопрос, что ей только что прошептала Ольга.
Вдруг раскрылась дверь и на улицу вышла женщина.
- Мадемуазель, а вот если вы все знаете о судьбе Ольги, то зачем вообще что-то спрашиваете? – спросила она.
- Маманя, вот здорово вы меня похоронили, - сказала Ольга, подходя к подруге, - И чья же это была идея, ваша или папанина?
- Моя, - ответила мать, - Я решила, что говорить, что дочь умерла гораздо правильнее, нежели врать, что у нас никогда не было детей, как предлагал ваш отец.
- А идея-то чья, ваша или вашего супруга? – спросила Ольга, - И кто из вас решил вот так плюнуть мне в душу после суда про однофамилицу?
- Наша общая, - ответила женщина, - Мадемуазель, вы все равно наша неродная дочь, так не ходите же сюда, а то я городового позову. Скажу, что беглая каторжанка жить не дает, визитами своими мешает.
- А кто вам сказал, что я беглая? – удивилась Ольга, - Может, меня выпустили раньше срока за примерное поведение.
- Значит, вы с поселения беглая, - ответила женщина, - Что сути вопроса не меняет.
Тем временем, Саша была в полном шоке от последних новостей и стояла, просто раскрыв рот. Вдруг девушка увидела, что к дому подходит мужчина.
«Наверное, отец», - подумала Саша и не ошиблась.
- Мадемуазель, - сказал он, - Давайте с вами договариваться, вы живите как хотите, я в полицию заявлять на вас не буду, чтобы свое честное имя не позорить на весь город, что воспитал беглую каторжанку, а вы даже близко к этому дому не подходите. Вы ведь зачем-то ушли отсюда в свое время.
- Да потому и ушла, что лучше бы в приюте выросла, чем здесь, - ответила Ольга.
- Оленька, ну не плачь, не надо расстраиваться, - утешала девушку Саша, сидя на скамейке в парке, - А что, ты знала, что им неродная?
- Знала, - ответила Ольга, - Но они зачем-то же взяли меня к себе на воспитание, вполне неплохо относились, это я ради красного словца про приют сказала. Понятно, что своих детей нет, хочется хоть кого-то после себя оставить, а тут такая ситуация… Они никогда не скрывали, что взяли меня из такой семьи, где действительно, лучше в приюте расти, чем там. Папаня как-то рассказывал, что идут они с мамой по улице, а к ним подходит женщина из известной на весь город семьи пьяниц и забулдыг и говорит: «Не хотите ли забрать ребеночка всего за двадцать рублей?» Ну а тут у родителей сентиментальные нотки проснулись, они как раз с курорта вернулись, где мама бесплодие безуспешно лечила пятый год, ездили туда они каждый год, вот мама и решила меня забрать. Заплатили двадцатку и забрали меня. Узнала эту историю я рано, лет в пять, когда случайно документы увидела. Только по документам мама с папой меня нашли на улице недалеко от дома и оформили как дочь неизвестных родителей. Сама понимаешь, ту семью я даже искать не буду, мне это не надо.
- Понимаю, - ответила Саша и обняла подругу, - Часа через два мама домой вернется, попробуем снова ко мне пойти. Мне прямо интересно, как она отреагирует.
- Если далеко и еще подальше пошлет, ты не огорчайся, а пойдем куда-нибудь ночевать, - ответила Ольга, - Найдем себе работу и будем жить как сестры.
Саша сидела и нетерпеливо перебирала пальцами складки платья. Наконец, когда прошло чуть больше двух часов, девушка сказала:
- Пошли.
Подойдя к родному дому, Саша постучала в дверь.
- Кто там? – раздался голос матери.
- Это Саша, - ответила девушка.
Открылась дверь и Саша слегка растеряно посмотрела на мать, а потом ее обняла.
- Девочки, заходите внутрь, к чему на пороге стоять? – сказала женщина.
Саша, радуясь тому, что их не отправили на все четыре стороны, прошла в комнату. Ольга последовала за ней.
- Саша, а теперь говори правду, ты сбежала ведь? – спросила девушку мать.
- Да, - ответила Саша, - Сбежала.
- Саша, ты не пойми меня неправильно, но дома жить я бы тебе не советовала, - сказала женщина, - Придет полиция, тебя арестуют снова. Может, тебе стоит другие варианты рассмотреть? Конечно, я без тебя скучала, но надо же головой думать, а не только поступать по велению сердца.
- Наверное, ты права, но не прийти домой я не могла, - ответила Саша, - А зачем Дуся сегодня днем говорила, что я уехала на заработки в столицу?
- Потому что это моя отговорка и, по-моему, она гораздо более удачна, нежели всем встречным и поперечным говорить про каторгу, - услышала девушка в ответ.
- Не знаю, мне трудно судить, - ответила Саша.
На следующий день попрощавшись с матерью и получив в дорогу некоторую сумму денег и продукты, Саша с Ольгой сели на поезд до столицы.
- Я же тебе говорила, в столицу надо было сразу ехать, - сказала Ольга, - А так, кроме того, что с моими снова поссорились и ты своих увидела, ничего больше полезного здесь не было. А в столице, должна тебе сказать, и работать будет легче, и агитировать.
- И все равно, у мамы какие-то обиды на меня, пусть она и встретила нас пристойно, и не сказала в лицо ничего, - ответила Саша.
- Ну обиды и обиды, не переживай, - ответила Ольга, - Меня, как ты видела, чуть ли ни матом послали. А тебя накормили, напоили, пустили переночевать и дали с собой денег и продуктов. Причем не только тебя, а еще и человека с улицы. Так что не бери в голову.
- Согласна, хотя бы так встретили и уже хорошо, - вздохнула Саша.
В школе
Тянуть с устройством на работу ни Саша, ни Ольга не хотели. Денег у девушек было не слишком много, поэтому, решив пока что вести единый бюджет, до того момента, когда они обе начнут работать, Саша с Ольгой пошли сдавать экзамен на право вести учительскую деятельность.
- Во время пожара аттестат сгорел, обидно очень, - сказала Ольга пожилому мужчине перед экзаменом, - Так бы и корочка эта не нужна была, после гимназии мы и так могли преподавать, а так придется сдавать экзамен.
- Но ведь можно съездить в гимназию, запросить дубликат аттестата, - удивленно сказал мужчина.
- Учились в Одессе, проще сдать экзамен, чем туда за дубликатом ездить, - ни на мгновение не задумавшись, сказала Ольга.
- Речь у вас без южного говора, - с легким удивлением сказал мужчина.
- Мама с папой родом из Москвы, всегда правильно говорили и нас так воспитывали, - сказала Ольга. Практически сразу подумав о том, что следующий вопрос будет о том, как могут быть у сестер разные отчества и фамилии, девушка предупредила вопрос, который должен был быть им задан, - Саша – моя двоюродная сестра, но росли мы вместе.
Больше вопросов девушкам не задавалось. И Саша, и Ольга ответили на вопросы комиссии и вскоре получили заветный документ.
- Вы, наверное, были хорошисткой, а вы – отличницей? – спросил мужчина, выдавая девушкам бумаги о результатах экзамена.
- Да, именно так, - ответила Ольга и незаметно вытерла слезу, вызванную воспоминаниями о годах учебы.
- Если вам это интересно, в школу на Лиговском проспекте две учительницы нужны, - сказал мужчина, - Одна неожиданно вышла замуж и, буквально на следующий день, уволилась, а вторая не захотела работать без напарницы и уволилась в тот же день. Не подумала ни о том, что дети посреди года без педагога остались, ни о том, что опять же посреди года учителя найти будет очень трудно.
- Спасибо вам большое, - с радостью ответила Ольга, - Нам как раз работу надо искать.
Жизнь Ольги и Саши, казалось, вошла в свое привычное русло. Девушки работали в школе и, если Ольга получала от этой работы удовольствие, Саша просто спокойно занималась своим делом. Но больше всего девушек радовало, что на радостях от того, что посреди года так легко нашлось две учительницы, директор школы забыл о таком моменте, что у будущих учителей нужно попросить справку о политической благонадежности. Саша некоторое время немало волновалась от того, что в один прекрасный день ей скажут о том, что нужно принести справку, однако, шли дни, недели, справку у девушки никто не просил и Саша вскоре забыла о том, что у нее могут попросить этот документ.
Лето 1887 года было решено провести в столице, не уезжая никуда. Из-за волнения, что их могут раскрыть, Саша и Ольга решили пока что не вести никакую агитационную работу, поэтому отдавали себя только школе.
В сентябре 1887 года Саша, войдя в класс, была немало потрясена – за второй партой сидела девочка лет семи с рыжими волосами и очень сильно напоминавшая ей жандарма с Нерчинской каторги. Взяв себя в руки и дождавшись перемены, Саша буквально прилетела к Ольге, которая сидела в учительской.
- Оля, какая была фамилия у Рыжего? – спросила Саша.
- У какого еще Рыжего? – переспросила Ольга, которая уже успела подзабыть каторгу.
- У жандарма, кого же еще, - ответила Саша.
- Шурка, тебе что, делать больше нечего, жандармов вспоминать, - ответила Ольга, - И мы, вообще-то, в школе, здесь такие темы лучше не обсуждать, мало ли, кто услышит.
Однако видя то, что у подруги трясутся руки и она готова заплакать, Ольга спросила:
- Что произошло?
- В классе ученица сидит, мало того, что с рыжими волосами, так еще и на него похожа, причем очень сильно… - запинаясь, ответила Саша.
- Успокойся, вытри слезы, а после уроков поговорим, - твердо сказала Ольга, - Не привлекай к себе лишнего внимания.
- Оль, надо из школы увольняться и из Петербурга уезжать, - вытирая слезы, произнесла Саша.
- Так ты к себе гораздо больше подозрений привлечешь, - ответила Ольга.
- Меня Рыжий ненавидел, если он увидит меня в школе – сразу сообщит, куда положено, - сказала Саша.
- Рыжий вообще никого не любил, поэтому не думай, что это к тебе было такое особенное отношение, - ответила Ольга, - Он всех каторжанок не может помнить, их у него было тысячи.
Более-менее успокоившись, Саша взяла себя в руки и пошла на урок.
Первый учебный день прошел быстро. Когда окончились уроки, Саша подошла к Ольге и сказала ей:
- Пошли скорее домой, я не могу, я просто боюсь. Надо или успокоиться, или что-то делать.
- Шурка, ты чего такая заполошная? – удивленно спросила Ольга, - Директор кому с утра говорил, чтобы после уроков не убегали, вдруг родители о чем-то захотят поговорить? Садись, посидим с тобой часок, а потом домой пойдем.
- Чего я такая заполошная? – чуть ли ни плача, уточнила Саша, - А кто с каторги сбежал? Кто не хочет обратно?
- Тише говори, иначе вся школа узнает, что ты с каторги сбежала, - ответила Ольга.
- И, все-таки, как была фамилия у Рыжего? – не унималась Саша.
- Я не спрашивала, а он не говорил, - ответила Ольга, - Откуда я знаю?
- А как его звали, хотя бы? – спросила Саша.
- Кажется, кто-то его Николаем называл, либо Никитой, не помню, - ответила Ольга.
Дрожащими руками Саша открыла журнал и, найдя фамилию девочки, прочитала:
- Зинаида Николаевна она… Все, я пошла увольняться.
- И как же ты объяснишь директору свой поступок? – спросила Ольга, - Тебе ведь тысячу вопросов зададут, почему ты решила уволиться именно первого сентября? Отговаривать будут, вникать в ситуацию, пытаться помочь… Пожалуешься на дисциплину – скажут, что чего ты хочешь, Сашенька, это первый класс. Предложат взять линейку в руки и шарахнуть пару раз самых хулиганистых. А если скажешь, что замуж выходишь, никто не поверит, потому что иначе ты бы уволилась еще летом, ну хотя бы в конце августа. Все равно начнут до правды докапываться и такое нароют, что лучше бы не знали. Кроме того, откуда я знаю, Николай он или не Николай, сама же знаешь, он не представлялся. Как звали его Рыжим, так и звали, вряд ли кто-то имя знал.
Решив, что нужно хоть маленько подождать, прежде чем что-то делать, Саша встала у окна и начала отсчитывать в уме минуты до того момента, как она пойдет домой.
«Сейчас еще двадцать три минуты в школе просижу и побегу домой, чтобы не видеть здесь никого», - подумала Саша, - «Или нет, тринадцать минут просижу и помчусь домой, десять минут никого не задавят, а только принесут мне седые волосы в прическу».
- Могу ли я увидеть Александру Викторовну? – раздался голос, вернувший Сашу в реальность.
Услышав свое, пусть и неродное, отчество, Саша обернулась и увидела перед собой Рыжего. У девушки будто закачался пол под ногами и Саша с трудом ответила:
- Я вас слушаю.
- Александра Викторовна, я хотел спросить вас, как прошел первый учебный день, как себя вела Зинаида, - сказал Рыжий.
- Учебный день прошел хорошо, Зинаида вела себя тоже без нареканий, - ответила Саша, желая только одного: чтобы этот разговор окончился как можно быстрее.
- Если будут какие-то вопросы, связанные с поведением, вы не стесняйтесь, говорите сразу, я поговорю с дочерью, вопрос будет решен, - сказал Рыжий.
- Да, умеете вы порядок наводить… - задумчиво произнесла Саша.
- Шурка, идиотка, молчать, - краем губ прошептала Ольга и Саша будто вернулась в реальность.
Посмотрев на Рыжего, девушка увидела, что он услышал ее реплику и не услышал реплику Ольги. Понимая, что стоит самой что-то сказать, Саша решила выкрутиться:
- Мы знакомились с детьми и они говорили, кем работают их родители, Зина сказала, что вы военный. А сами понимаете, военный всегда точен и дисциплинирован.
- Ну не совсем военный, - слегка задумавшись, сказал Рыжий.
Вдруг мужчина внимательно посмотрел на Сашу и увидел, что девушка стрижена и у нее не убраны волосы, как ему показалось раньше. Догадки пролетели в голове мужчины и он сказал:
- Стрижка у вас, Александра Викторовна. Не боитесь, что девочки будут хотеть такую же, как и у своей учительницы? Как отговаривать будете?
- Тифом болела, - ответила Саша заранее заготовленный ответ, который говорила не раз и не два, - Кто же захочет тифом болеть?
- Александра Викторовна, заверните рукав платья, - неожиданно сказал Рыжий, который подумал, что видел девушку на каторге среди уголовниц.
- А корсаж вам не расстегнуть, что это еще за вопросы? – с наигранным удивлением возмутилась Саша. Заворачивая рукав платья, девушка сказала, - Вот знаете ли, наверное, каждый второй в силу своей испорченности думает, а не гремела ли кандалами Александра Викторовна? Смотрите, любуйтесь, нормальные у меня запястья.
- Шурка, не переигрывать, - раздался шепот Ольги.
- Извините, Александра Викторовна, - слегка смутившись, сказал Рыжий, - Честь имею.
Когда Рыжий ушел, Ольга, выждав некоторое время, выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и сказала:
- Шурка, идиотка, язык у тебя как помело. Хотя, надо признаться, находчивая ты, хорошо налетела на Рыжего, обиженку тоже неплохо сыграла.
- Оль, он поверил мне или нет? – спросила девушка, - Что теперь делать?
- Жить как раньше, вести себя естественно, - ответила Ольга, - Не переживай раньше времени.
- Да, надо вести себя естественно, - сказала Саша, - Страшно, конечно, очень страшно…
Прошло четыре недели. За это время Рыжий дважды появился в школе, под предлогом того, чтобы узнать, каково поведение дочери на уроках.
- Зинаида ведет себя хорошо, - ответила Саша в очередной раз, - А почему вы так часто об этом спрашиваете?
- Хочу узнать, как учится моя дочь, из первых уст, - ответил Рыжий, - Александра Викторовна, вы определенно мне знакомы, виделись раньше, причем не раз, я в этом не сомневаюсь. Только никак не могу вспомнить, где именно.
- Ничем не могу помочь, - ответила Саша.
- Смотрите, я уехал из Петербурга два года назад, в длительную командировку, - сказал Рыжий, - Соответственно, я думаю, мы с вами виделись минимум два года назад, ну не могли же мы встречаться в Забайкалье?
- Ваше лицо мне незнакомо, может быть, вы случайно меня где-то увидели и запомнили? – спросила Ольга, - Поэтому, думаю, не столь важно, где мы встречались, значит, эта встреча была уж слишком мимолетна.
- Наверное, - задумчиво сказал Рыжий и вышел на улицу.
- Ольга, а что, Рыжий сам из столицы, а в Забайкалье в командировку ездил? – удивленно спросила Саша подругу.
- Да, Шурка, они с Чернышом из столицы приехали, на каторге еще сплетня ходила, что их за какую-то ссору с крупным начальством так же, как и нас, сослали в Забайкалье. Только в разном качестве мы были, совсем в разном…
Прошло еще несколько недель. В один прекрасный октябрьский день Саша и Ольга возвращались из школы домой. Решив сделать небольшой крюк, девушки зашли в парк, чтобы посидеть на лавочке.
- Может, надо было на набережную Обводного канала лучше сходить? – спросила Саша Ольгу, - Или просто по Лиговке прогуляться?
- Здесь тоже неплохо, - ответила Ольга, - На Обводном канале мы и без того часто бываем.
Вдруг вдали Саша заметила Рыжего, который гулял с дочерью.
- Нет, Оль, надо было, однозначно, идти на канал, сейчас Рыжего к нам принесет… - задумчиво сказала Саша.
- Шурочка, сделай лицо попроще и все обойдется, - ответила Ольга.
- Вот не мог он ребенка в другую школу отдать? – выругалась Саша, - Или хотя бы не в мой класс.
- Спасибо, Шурик, еще в моем классе Зиночки не хватало, - сказала Ольга, - У меня и без Зиночки проблемных детей хватает.
- Завуч говорила, что у Зиночки мать умерла буквально через неделю после родов, воспитывала ее бабушка, а два года, когда отец был в командировке, она и отца не видела. Поэтому она такая, скажем так, неспокойная, - ответила Саша, - Поэтому ее папаня и ходит в школу так часто и мне нервы портит. Каждый раз боюсь, что на этот раз он меня точно узнает.
Однако, на счастье девушек, Рыжий с дочерью повернули на другую аллею.
- Все, Оля, нам надо валить отсюда подальше, - сказала Саша, - Появился шанс избежать очередной встречи.
Однако на следующий день в классе произошло событие, которое выбило Сашу из колеи – Зина положила ей на стул кусочек мела. Не заметив этого, Саша села на стул, а когда девушка встала, она увидела, что сидела на меле.
Увидев, что на лице Зины появился взгляд, который был всегда после шалостей: и виноватый, и радостный, Саша подошла к девочке и за руку отвела ее в угол.
На перемене, когда все дети выбежали в коридор, Саша напомнила Зине, что она ей не разрешает выходить из класса, после чего сама вышла в учительскую, чтобы почистить юбку.
- Александра Викторовна, снова Зина? – спросила девушку завуч.
- Да, Ирина Владимировна, - ответила Саша.
- Вызывайте Николая Геннадьевича, сколько можно закрывать глаза на такое поведение? – сказала завуч, - В конце концов, это не ваша обязанность, воспитывать ученицу, она не совсем сирота, у нее отец есть.
- Может быть, не стоит? – с сомнением спросила Саша, не желая лишний раз видеться с Рыжим, - Я ее наказала, постоит в углу, подумает о своем поведении, успокоится.
- Александра Викторовна, вы слишком мягкий человек, излишне жалеете девочку, ей отцовская рука нужна, - ответила Ирина Владимировна, - Не сомневайтесь, пишите записку Николаю Геннадьевичу.
Нетвердой рукой написав записку о том, чтобы Рыжий пришел в школу, Саша пришла в класс и отдала ее Зине.
- Передашь эту записку папе, скажешь, чтобы он завтра зашел в школу, - сказала девушка.
- Хорошо, - ответила Зина, слегка бледнея.
- Оля, вот что это за ерунда, то Зина мне нервы трепала, то завтра с Рыжим придется увидеться, - сказала Саша.
- Ничего не поделать, Шурка, держись, - ответила Ольга, - Зато теперь неделя-две идеального поведения Зиночки тебе гарантированы.
На следующий день перед уроками Зина подошла к Саше и сказала:
- Александра Викторовна, извините меня.
- Извиняю, - ответила Саша.
- А можно мне сегодня не за партой сидеть, а в стороне постоять? – спросила Зина.
- Можно, Зина, - ответила Саша, вспомнила каторгу и даже слегка устыдилась своего вчерашнего поступка с запиской.
После уроков к Саше подошел Рыжий.
- Александра Викторовна, о недопустимости такого поведения с Зинаидой поговорил, за проступок наказал, это повториться больше не должно, - сказал Рыжий, - Но если вдруг ситуация не изменится – сообщайте мне обо всем сразу.
- Хорошо, спасибо за понимание, - ответила Саша.
Вдруг внимательно присмотревшись к Саше, а потом переведя взгляд на Ольгу, Рыжий сказал:
- Щербинина и Урзанцева… Учат детей в школе. Интересно, чему вы их научите? Как против действующей власти агитировать? Или как с каторги сбегать? А вы, между прочим, мне последние месяцы работы испортили, с меня премию из-за вас сняли.
- Николай Геннадьевич, вы пьяны? – спросила Саша Рыжего, - Вы что говорите, что себе позволяете? Вот так, наедине, каждый может простого человека обидеть, а давайте вы повторите все то же самое при директоре. Или боитесь, что я на вас в суд подам за оскорбление чести и достоинства?
- Извините, - неожиданно ответил Рыжий, чем ввел Сашу в еще большее замешательство, - Вы мне двух женщин напомнили, вот и не сдержался.
- Извинения приняты, - ответила Саша, - Вот только постарайтесь в следующий раз сначала думать, а потом говорить.
- Хорошо, - ответил Рыжий и ушел.
- Оля, это п….ц, причем не просто п….ц, а полный п….ц! – разревелась Саша, обнимая подругу, - Нам надо срочно увольняться и уезжать, не знаю куда, но подальше отсюда.
- Шурка, ты вообще-то в школе, так что не матерись, - ответила Ольга и попыталась успокоить подругу, - Ты молодец, не растерялась, Рыжего аж перемкнуло, он решил, что ему все это показалось. Так что успокойся, все будет хорошо.
- Оля, я к столице привыкла, к детям привыкла, уезжать не хочу и даже боюсь, - сказала Саша, - Здесь нас никто не трогает. Но вот этот Рыжий… Живешь как на пороховой бочке.
- Успокойся, Саша, все будет хорошо, - обняла подругу Ольга.
Легенда раскрыта
Прошло две недели. Поведение Зины было близким к идеальному, однако, глядя на сдерживающую себя девочку, Саша вспоминала каторгу и думала о том, что должна была убедить завуча в том, что ситуацию можно решить без участия отца и тогда бы и Зине не так попало, и она сама не была бы на пороге разоблачения.
За это время Рыжий зашел в школу раза четыре. По официальному поводу он приходил, чтобы справиться о поведении дочери, однако, в глубине души, своим внутренним чутьем Саша понимала, что приходит он больше для того, чтобы еще раз посмотреть на учительницу своей дочери и убедиться в том, что интуиция его не подвела.
В один из дней Саша стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. Девушка надеялась, что Рыжий окончательно убедится в том, что принял ее за другую женщину, поэтому верила в то, что скоро это пристальное внимание окончится.
- Пошли за барак, уединимся, - неожиданно раздался голос за Сашиной спиной.
- Рамсы попутал? К уголовницам приставай, а мне такое не по масти, - на автомате сказала Саша и, вдруг осознав, что это была провокация, была готова провалиться сквозь землю.
- Щербинина, значит, - сказал Рыжий, - Я не ошибся. Зови Урзанцеву, побалакаем, если выражаться твоими словами.
Саша, повернувшись к мужчине, поняла, что все окончено.
- Николай Геннадьевич, вам все это показалось, - дрожащими губами сказала Саша. На глаза невольно выступили слезы и девушка, поняв, что окончательно выдала себя, добавила, - Может быть, мы сможем договориться о деньгах?
- Зови Урзанцеву, - сказал Рыжий, - И предлагаю нам с вами поговорить в парке, чтобы не привлекать внимание вашего руководства. Прийти в ваших интересах, не придете – ждите сегодня же гостей в форме и можете начинать готовиться к увлекательному путешествию.
Увидев, что Рыжий вышел, Саша буквально полетела в класс к Ольге.
- Шурочка, что произошло? – обеспокоенно спросила девушка.
- Оля, прости меня, я выдала нас, - сказала Саша, вытирая слезы дрожащими руками, - Рыжий меня на понт взял, я не сдержалась, ответила, не подумав.
Рассказав всю ситуацию подруге, Саша добавила:
- Судя по всему, он что-то задумал, потому что в противном случае и директора бы оповестил, и завуча, и арестовали бы нас с тобой прямо здесь.
- Шурка, ты лучше молчи, если не будешь уверена в том, что говоришь, вести переговоры попробую я, - задумчиво сказала Ольга, - Надо как-то попробовать вести переговоры, как-то убедить его в том, что сдавать, куда положено, нас не надо.
Выйдя из школы, Саша с Ольгой пришли в парк.
- Щербинина и Урзанцева, значит, слушаем меня внимательно, - сказал Рыжий, - Снова вскрывать это дело и заниматься тем, что не так давно с трудом замяли, я не намерен. Все равно мне никто за это новое звание не даст и простого «спасибо» не скажет. Поэтому вы просто идете сейчас отсюда к чертовой матери, но, если, не дай Бог, я узнаю от дочери или еще от кого-то, что на уроке были хоть какие-то моменты агитации, затронуты те темы, которые затрагивать нельзя, можете не сомневаться, в тот же месяц вернетесь туда, откуда вы сбежали и где, по праву, ваше место. Еще и срок за побег добавят.
Услышав эту фразу, Саша расплакалась.
- Честь имею, - сказал Рыжий и, усмехнувшись, добавил, - Хотя по отношению к вам это выражение неприменимо.
- Шурочка, солнышко, да успокойся ты уже, нельзя весь день реветь, - успокаивала подругу Ольга, - Четвертый час в истерике, ты почему себя так не любишь?
- Оля, а если бы он сообщил о нас, куда положено? – плача, спросила Саша.
- Шурочка, ты это уже какой раз спрашиваешь? – уточнила Ольга, - Сто двадцать пятый? Выпей уже валерьянки.
- Это уже второй стакан, нельзя столько валерьянки принимать, - ответила Саша.
- Нельзя четыре часа подряд реветь, - сказала Ольга, - Пей, успокаивайся уже.
- Оль, а если нас не Рыжий, а кто-то другой узнает? – спросила Саша, - Что тогда?
- Успокойся, иначе завтра будешь выглядеть, как не пойми кто, дети испугаются, - ответила Ольга, - Хватит реветь.
Выпив валерьянку, Саша сказала:
- Страшно, Оль, страшно снова на каторгу вернуться…
- Все обойдется, все будет хорошо, - в который раз ответила Ольга.
Прошла еще неделя, начинался ноябрь. Зина снова начала хулиганить, Саша, в меру своих возможностей, справлялась с девочкой, однако, мысль о том, что о ситуации может узнать завуч и буквально заставить ее вызвать Рыжего в школу, пугала Сашу больше, нежели хулиганства Зины.
- Александра Викторовна, вызывайте в школу Хивушкина, хватит вам на себя брать лишнее, - сказала завуч.
- Ирина Владимировна, мне бы не хотелось этого, Николай Геннадьевич побьет Зину, - попыталась придумать более-менее благопристойный повод Саша.
- Не побьет, а накажет, - ответила завуч, - У вас, Александра Викторовна, просто своих детей нет, вот вы и не понимаете до конца ситуацию. Как можно такое оставлять без внимания? Зина притащила в класс дохлую крысу, напугала половину детей, а вы ее покрываете.
Волей-неволей, Саша написала Рыжему записку с просьбой зайти завтра после уроков и отдала ее Зине. Весь следующий день девушка провела как на иголках, боясь встречи с Рыжим, однако, мужчина так и не пришел в школу.
- Николай Геннадьевич так и не зашел? – спросила завуч Сашу.
- Нет, - ответила девушка, которая была немало рада тому, что эта встреча не состоялась.
- Либо занят на службе, либо Зина не передала отцу записку, - сказала завуч, - Вы не оставляйте это без внимания, идите к ним домой.
Бледная как смерть Саша, не найдя аргументов, чтобы перечить завучу, пошла по адресу, написанному на бумажке. Придя к двери квартиры, девушка постучала в дверь.
- Кто там? – спросил мужской голос.
- Александра Викторовна, - ответила Саша.
- Не Александра Викторовна, а беглая каторжанка Щербинина, - усмехнулся Рыжий, - И по какому же вы вопросу, Александра Степановна, кажется, так вас зовут по-настоящему.
- Николай Геннадьевич, вы почему не пришли в школу, когда я вызывала вас запиской? – спросила Саша, - Вижу, вы не на службе, так что могли бы и сами сходить.
- Еще я перед беглыми каторжанками не отчитывался, - сказал Рыжий.
«Я даже не сомневалась, просто не захотел прийти», - подумала Саша, однако, вскоре раздалась следующая фраза:
- Я записку не видел. Вы ее Зине передавали?
- Да, - ответила Саша.
- Я понял, - сказал Рыжий, - Как я понимаю, вранье будет еще одной темой нашего разговора с дочерью. А какие другие темы я буду сегодня освещать?
- Зина принесла дохлую крысу в класс, чем перепугала половину детей, - ответила Саша, - Шалости, хулиганства, на уроке не сидит спокойно на месте.
- Завтра точно не сядет, - прокомментировал Рыжий, - Так что не удивляйтесь. Что еще?
- Домашние задания не выполняет, вы в курсе ситуации с успеваемостью дочери? Одни двойки. В принципе, это все.
- Дневник я тоже не видел, поэтому говорить о том, что его нельзя прятать, будем тоже, - ответил Рыжий, - Еще какие-то жалобы есть?
- Нет, больше нареканий нет, - сказала Саша и была уже готова уйти, как вдруг Рыжий сказал, - Александра, я бы сказал, что дочери не хватает материнской заботы, вот она таким глупым образом и привлекает к себе ваше внимание. Мало того, вы мне небезразличны, иначе бы вы с Урзанцевой уже ехали в поезде в Забайкалье, ничего страшного, снова бы поднял дело о побеге. Да, благодарности я бы не дождался, но зато хотя бы вам двоим отомстил за снятую премию. А так, Александра, мне вас просто жаль.
Шокированная девушка вышла из дома и, придя домой, сказала Ольге:
- Похоже, Рыжий в меня влюбился.
- Шути более правдоподобно, - ответила Ольга.
- Да нет, Оль, я не шучу, он так на меня смотрел… По-моему, никто из тех женихов, кто ко мне сватался, так не смотрел на меня, - сказала Саша.
- Значит, Шурка, пользуйся ситуацией, - ответила Ольга, - Нам с тобой нужны легальные паспорта, нам надо что-нибудь подшаманить с документами. Не упускай момент, используй его на всю катушку!
Взглянув на подругу, которая была ни жива, ни мертва, Ольга сказала:
- Шурка, знаешь, завуч наша про Рыжего говорила, что он такой колючий, своеобразный стал после смерти супруги. Поэтому и на каторге отыгрывался на всех. А сейчас, как говорила Ирина Владимировна, он в тебя слегка влюбился. Я сначала не поверила, думала, шутит человек, а после еще и твоих слов поняла, что это правда. Так что, похоже, изменится Рыжий, причем очень сильно.
- Я его боюсь… - вздохнула Саша.
- Ты его боишься или того, что тебя могут отправить на каторгу? – уточнила Ольга.
- Каторгу боюсь, - ответила Саша.
- Каторги не бойся, ты же только что рассказывала, Рыжий же сказал, что он тебя не сдаст. Вот и не переживай. Попробуй влюбить его в себя. Поверь, мужское внимание – вещь приятная, даже если оно и невзаимно, - сказала Ольга, - А, может быть, ты нам паспорта добудешь, легальные.
- Попробую, - вздохнула Саша, - Обязательно попробую.
Свидание
На следующий день, придя в школу, Саша увидела, что Зина слишком грустная.
«Поговорил вчера с ней Рыжий», - подумала девушка и ей стало жаль ученицу, - «Бедный ребенок…»
Девушка начала вспоминать каторгу, то, как она не выполняла норму, как они с Ольгой устроили бунт.
«Ладно, хотя бы у меня все это уже позади, во всяком случае, я надеюсь на это», - подумала девушка, - «А вот Зинка… Бедный ребенок, попадает ей от отца за каждый эпизод».
Заполняя табели по итогам первой четверти, глаз Саши зацепился за то, что большинство оценок у Зины – тройки, причем по письму и по математике – тройки с минусом, которые Саша ей буквально нарисовала, чтобы не отбивать желание к учебе в первые же месяцы.
«Рыжий, наверное, ругать Зинку будет из-за оценок, жалко ребенка», - снова подумала девушка и, заполнив остальные табели, раздала их детям.
- Зина, отдашь табель папе, он должен в нем расписаться, - сказала девушка.
Взглянув на Зину, Саша увидела, что девочка снова побледнела.
- Папа снова ругать будет, потом накажет, - тихо сказала Зина.
- В следующей четверти начинай хорошо учиться, - ответила Саша.
Однако реакция Зины никак не давала девушке покоя, поэтому Саша решила после уроков зайти домой к Рыжему, чтобы убедить его быть более сдержанным в выражениях.
Придя по назначенному адресу, Саша услышала довольно громкий разговор за закрытой дверью.
- Нет, Зина, табель подпишет папа, я не могу его подписывать, это неправильно, - настойчиво говорил женский голос, - Я бы тебя сейчас поругала за единицу по поведению, но не буду, тоже подождем папу, он уже вернется домой совсем скоро.
Поняв, что ее визит сейчас будет неуместным, Саша решила подождать Рыжего во дворе. Девушка присела на лавочку и задумалась. Саша никак не могла понять, что именно ее заставило пойти именно в эту семью, ведь другие дети тоже могли ожидать неприятного разговора с родителями. Решив, что она больше пошла сюда для того, чтобы хоть как-то помочь Зине, нежели для того, чтобы завязать хорошие отношения с Рыжим и воплотить в жизнь призрачную надежду на получение легального паспорта, Саша начала ждать того, ради кого она пришла в этот двор.
- Александра, а сегодня вы по какому поводу пришли? – вдруг спросил задумавшуюся девушку Рыжий, подойдя совершенно не с той стороны, с которой, как думала Саша, может прийти мужчина, - Зина школу подожгла?
- Нет, к счастью, до этого не дошло, - ответила Саша, - Я хотела с вами поговорить о том, чтобы вы не слишком ругали Зину за оценки, знаете же, сегодня ученикам выдали табели.
- Боюсь подумать, что там за отметки, раз сама учительница пришла домой просить быть помягче к дочери, - сказал Рыжий. Вдруг подумав о том, что разговор о Зине – всего лишь повод для встречи и он ей тоже небезразличен, мужчина сказал, - Хорошо, сейчас быстро зайду домой, переговорю с дочерью и к вам вернусь. Погуляем, поговорим.
На мгновение задумавшись, Рыжий сказал:
- Чтобы вам на улице не мерзнуть, пойдемте домой, чаю пока что попьете. Сроду не думал, что буду беглых каторжанок чаем у себя дома поить.
Оставшись в недоумении от подобного высказывания, Саша все-таки поднялась в дом, так как на улице было прохладно.
- Мама, это Александра… - мужчина задумался, какое именно отчество девушки называть, настоящее или нынешнее. Решив, что лучше назвать нынешнее, Рыжий сказал, - Александра Викторовна, учительница Зины. Сейчас я быстро переговорю с дочерью, а потом мы пойдем с Александрой Викторовной обсуждать поведение и успеваемость Зины. Пусть учительница пока что чаю попьет, холодно на улице.
- Коля, с барышней познакомился? – спросила мать Рыжего, - Это хорошо, надо тебе, сынок, семью создавать, давно пора.
- Мама, ты что? – удивленно спросил Рыжий, - Просто с учительницей решил поговорить об успехах и неуспехах дочери.
- С учительницей в школе о таких делах говорят, а не на прогулке, - ответила женщина, однако, не стала больше ничего говорить.
Пока Саша, чувствуя себя предельно неловко, пила чай на кухне, Рыжий пришел в комнату к Зине.
- Показывай табель, - сказал мужчина.
Зина, немало волнуясь, достала из портфеля табель.
- Одни тройки, и это только начало первого класса! – возмущенно произнес Рыжий, - Что же будет дальше? А поведение? Это что за поведение? Единица за четверть, это как надо было себя вести, чтобы за четверть вышла единица?
- Александра Викторовна сказала, чтобы я считала, что у меня стоит ноль, - сказала Зина.
- Еще того лучше! – воскликнул Рыжий, - Ноль за поведение, причем у девочки! Ты вообще, чем думала, каким местом?
Не услышав ни слова в ответ, Рыжий сказал:
- Только потому, что ты еще вчера свое получила, сегодня, как ты этого заслужила, наказывать не буду, так что можешь радоваться.
Придя на кухню, Рыжий произнес:
- Мама, Зина сегодня без обеда и гулять тоже не пойдет. Распишись в табеле сама, чтобы я не дергался лишний раз.
Посмотрев на Сашу, мужчина сказал:
- Александра Викторовна, пойдемте гулять.
Выйдя вместе с Сашей на улицу, Рыжий сказал:
- Александра, как вы и просили, к Зине отнесся мягче некуда. Давайте теперь погуляем с вами, что ли.
Сначала разговор не клеился, гуляющие больше молчали. Пройдя быстрым, далеко не прогулочным шагом километра два, Рыжий обратился к своей компаньонке:
- Александра, давайте, что ли, выпьем грамм по пятьдесят коньяка для развязывания языка?
Саша несколько испуганно посмотрела на Рыжего и не могла ответить ни да, ни нет.
- И где же вы предлагаете это сделать? – спросила девушка, боясь, чтобы это свидание не окончилось в постели.
- Как где, в кафе, не на улице же, - слегка удивленно ответил Рыжий.
«Ладно, надо соглашаться, все равно он про меня все знает, лишнего вряд ли могу сболтнуть, если он хочет собрать обо мне максимум информации», - подумала Саша и сказала, - Хорошо, давайте пойдем в кафе, если вы угощаете.
- Угощаю, - ответил Рыжий.
Сидя в кафе друг напротив друга, Саша, выпив стопку коньяка, остановилась. Девушка посмотрела на тарелку со скромной закуской, на Рыжего, который решил, что ему будет стопки маловато и допивавшего третью стопку, и решила, что этот поход в кафе должен окончиться без проблем.
- Саша, - сказал Рыжий, - Слушай максимально откровенную речь. После того, как моя Ниночка умерла, я никак не мог увидеть более-менее нормальную бабу. Я бы без бабы обошелся, мне это необязательно, а вот Зинке, как видишь, без матери или человека, ее заменяющего, будет проблематично. Бабушка - она все равно не мать, да и возраст уже немаленький. Да, согласен, ты тоже по возрасту не сильно на мать тянешь, но все равно, ближе к матери, нежели Анна Захаровна. Мне тридцать лет, Нине было бы двадцать семь, ну ты малолетка. Но понимаешь, малолетка, если не считать твоего распроклятого политического прошлого, в остальном ты баба нормальная. И не просто нормальная, а еще и небезразлична мне. Возможно, я тебе тоже небезраличен, иначе бы с какого перепуга ты бы сегодня домой ко мне пришла, что у тебя, Зинка одна в классе? В общем, я тебя торопить не хочу, да и никому это не надо. Давай будем общаться, встречаться, а там будет видно. Все равно, сама понимаешь, свадьбу ни по одному документу не провести, времени сильно мало прошло с момента вашего побега с Урзанцевой. Да и Зинке, ты подумай, каково будет жить с мыслью, что какая-то левая тетка домой пришла? Надо примириться с этой новостью, привыкнуть к тебе как-нибудь. В общем, если ты готова положить на политику, - на этом моменте Рыжий выматерился, - и оставить все прошлое в прошлом, я тебе что-нибудь и с документами придумаю. С тебя, если речь дойдет до свадьбы, полное завязывание с политикой и нормальное отношение к Зинке.
От этой новости Саша была в полном шоке. Девушка не понимала, как так мог повернуться разговор. Однако смотря на Рыжего, видя его искренние намерения, вспоминая фразу Ольги о том, что таким ершистым он стал после смерти супруги, Саша решила, что нельзя делать никаких преждевременных выводов. Чем больше девушка смотрела на человека, сидящего перед ней, тем больше Саша видела его измученную душу, заботу о дочери и то, как он переживает за девочку.
«Или оставить политику? Все равно, дело довольно бесполезное?» - подумала Саша. Решив, что нельзя отказываться от всего сразу и, как сказала Ольга, мужское внимание – вещь приятная, девушка сказала, - Николай, давайте не торопить события, все будет видно со временем.
- Согласен, - ответил Рыжий.
Объяснение
Просидев в кафе недолго время, Саша и Рыжий вышли на улицу. Прохладный воздух слегка протрезвил идущих, однако, девушка до сих пор была несколько нетрезва.
- Если что, развод я тебе не дам, - все продолжал говорить Рыжий, - Как известно, развод дают либо при доказанной измене, либо при осуждении по приговору суда. А все эти неспособности к брачному сожительству – ерунда чистейшей воды. Так что даже если ты мне изменишь, допустим, сделаешь себе паспорт, захочешь стать незамужней и потом делать то, что душеньке угодно, то развода тебе все равно не будет. Единственная причина, по которой ты сможешь уехать подальше из столицы – это лишение по суду всех прав состояния. Однако сама знаешь, это перед отправкой на каторгу бывает, так что вряд ли будет лучше поехать на каторгу, чтобы сделать себе развод, как говорится, не для этого ты недавно с каторги сбегала.
Саша шла молча, она не понимала, к чему может быть весь этот монолог и вообще, зачем она пошла на эту встречу.
- Саша, давай хоть цветов тебе куплю, вроде бы, на свидание ходили, - сказал Рыжий, - Странно так, вроде, пили оба, а я все болтаю и болтаю без умолку, а ты молчишь.
Однако так и не встретив цветов по дороге, Рыжий сказал:
- Ладно, давай тебя тогда домой провожу, где ты живешь?
Увидев, что девушка не настроена говорить, Рыжий сказал:
- Да что ты так шифруешься, надо будет – тебя через полицию за полчаса найти можно. Давай хоть тебя до дома провожу, как положено.
- Хорошо, - согласилась Саша.
Ольга совершенно случайно увидела из окна, как ее подруга в сопровождении какого-то мужчины возвращается домой.
«Шурка себе мужика нашла, шустрая, интересно, кто это», - подумала девушка. Вскоре открыв дверь подруге, Ольга увидела, что в теплом помещении Сашу, слегка протрезвевушую на морозе, снова развезло.
- Шурка, с кем ты так напилась? – удивленно спросила Ольга.
- С Рыжим, - ответила Саша, - Ты не переживай, я ему ничего не выдала, никаких секретов.
- Шурка, да что ты говоришь, он, если будет надо, все и так о нас узнает, - сказала Ольга, - Рассказывай, как все прошло.
- Да никак, - ответила Саша, - Сначала сходила домой к Рыжему сказать, чтобы он Зинку сильно не ругал за оценки в табеле, он пригласил меня прогуляться. Разговор не клеился, поэтому он предложил сходить в кафе и выпить. Ну что, сходили мы в кафе, в общем, он своей Зинке усиленно пытается мать найти, ну и себе бабу заодно. Говорит, что я – ничего так, нормальный человек.
- Понятно, - сказала Ольга, - Ты, Шурка, веди себя естественно, жизнь сама покажет, как поступать и что будет лучше. Главное, перед остальными не раскрой себя случайно, кто ты такая. Да и шансами в нашем положении сильно разбрасываться нельзя, нелегальное положение – это одно, а официальный паспорт лучше. Второго такого шанса может не быть.
Шло время, незаметно наступил декабрь. За это время Саша несколько раз ходила с Рыжим на свидания, долго разговаривала обо всем на свете, приносила домой цветы. Девушка чувствовала, что с этим человеком, если забыть все прошлое, ей довольно хорошо и спокойно. Решив, что все равно браки не заключаются по большой любви, а больше – среди людей, которые друг другу хотя бы не противны, Саша решила отпустить ситуацию и плыть по течению, тем более, что чувствовала, что Рыжий, как раз, в нее влюблен.
Однако если Рыжий перестал действовать на нервы Саше, то Зина явно не планировала успокаиваться. И, если по рассказам Рыжего, до школы девочка просто была беспокойным ребенком, то в школе, особенно, во второй четверти Зина будто сорвалась с цепи. Хулиганства в классе начали казаться ей мелкими и девочка решила перейти к более масштабным действиям.
- Александра Викторовна! – раздался громкий возглас завуча, - Задержитесь сегодня ненадолго, будем беседовать с Николаем Геннадьевичем. Зина сегодня жгла в кладовке спички и вполне могла поджечь школу.
Увидев завуча, которая крепко держала за руку Зину и была немало разозлена, Саша немало испугалась за ребенка.
- Ирина Владимировна, - сказала Саша, когда завуч завела девочку в класс, - Может быть, не будем ничего сообщать Николаю Геннадьевичу?
- Александра Викторовна, вы почему-то так покрываете эту ученицу, я понять не могу, в чем дело, - ответила завуч, - Николай Геннадьевич – ее отец, он должен знать обо всем. И не надо мне сейчас говорить, что он дочь воспитывает неправильно, в конце концов, ему виднее, как поступать.
- Ирина Владимировна, а я, возможно, вместо матери ей скоро буду, - сказала Саша, - Я не могу, мне ее жалко.
Немало изумившись от этой новости, завуч растеряно сказала:
- И вы замуж выходите, никак не можем найти себе учительницу надолго…
- Ирина Владимировна, вы не волнуйтесь, даже если я замуж и выйду, то работу бросать не буду, - сказала Саша.
- Ладно, вопрос сейчас не об этом, - вдруг вернулась к первоначальной теме завуч, - Александра Викторовна, если вы по каким-то причинам не хотите присутствовать при этом разговоре, можете идти домой, я сама поговорю с Николаем Геннадьевичем.
- Я, наверное, останусь, - ответила Саша.
Время до начала разговора шло мучительно долго. Саша сидела в учительской, пила чай, разговаривала с другими учителями, обсуждала книги и ежеминутно поглядывала на часы. Наконец за девушкой зашла завуч.
- Александра Викторовна, пойдемте, - сказала она.
Придя в класс, Саша увидела Рыжего, который явно предчувствовал, что его дочь не будут хвалить, и, скрывая волнение, взялась обеими руками за крышку парты.
- Николай Геннадьевич, Зина сегодня баловалась со спичками и вполне могла сжечь школу, - начала разговор завуч, - Примите меры. Кроме того, у девочки есть вполне реальная вероятность получить за четверть ноль по поведению, не упустите из виду и этот момент.
- Хорошо, - ответил Рыжий, - Меры приму непременно. Надеюсь, хотя бы сейчас моя без пяти минут супруга поймет, что я совершенно правильно воспитываю свою дочь, иначе, такими темпами, ваша школа имеет все шансы сгореть от рук одной девочки.
- Николай, - попросила Саша, когда завуч ушла, - Пожалейте Зину, пусть в углу постоит, например, или поговорите с ней. Смените методику, в конце концов.
- Саша, сам разберусь, - ответил Рыжий, - А говорить с ней буду обязательно, куда без этого?
На следующий день Саша увидела, что Зина в школу не пришла, а вместо нее пришел Рыжий. В голове девушки пронеслись воспоминания из каторги, о том, как она болела, с огромным трудом вставала.
«Но Зина же его дочь, он не мог настолько переборщить», - подумала Саша и спросила, - Где Зина?
- Как вы и просили, решил сменить методику, - ответил Рыжий, - Поэтому не пустил Зину в школу, раз она вести себя не умеет. Пусть посидит дома и попереживает.
- Хорошо, я поняла, - с огромным облегчением сказала Саша, - Надеюсь, завтра девочка придет учиться?
- Придет, - ответил Рыжий, - Уже сегодня было море слез о том, что все дети будут учиться, а она сидеть дома. Кстати, давайте сегодня часов в шесть встретимся и сходим снова в кафе.
- Хорошо, - согласилась Саша.
Вечером Саша принарядилась и, покрутившись возле зеркала, спросила Ольгу:
- Ну как тебе наряд?
- Хороший, - ответила Ольга, - Знаешь, Шурка, у меня такое чувство, что Рыжий тебе сегодня будет делать предложение. Иначе бы с чего он звал в кафе. Так что думай, что ответишь, чтобы не сидеть и не мычать.
- Все может быть, - ответила Саша, - А что отвечать? Скажу, что согласна. В конце концов, человек он не самый плохой, у каждого есть ряд недостатков. А так, наверное, мы с ним будем более-менее нормально жить вместе.
Придя в кафе, Саша, увидев Рыжего, сказала:
- Добрый вечер, Николай.
- Может быть, уже будем на ты переходить? – спросил Рыжий, - Я-то на ты с самого начала тебя называл, еще в Забайкалье, только в школе называл по имени-отчеству, так, может, и ты будешь меня просто называть Колей?
- Хорошо, - согласилась Саша.
Присев за столик, Рыжий сказал:
- Так что, на замужество согласна?
- Согласна, - ответила Саша.
- Это хорошо, я очень рад, - ответил Рыжий, - Так вот, смотри, теперь рассказываю, как все это можно провести по документам, я уже все продумал. С Урзанцевой все гораздо проще, она свои пять лет, половину срока, почти до конца отсидела, ей только четыре месяца оставалось доотбыть, а ты только семь месяцев из всего срока пробыла на каторге. В принципе, за некоторое вознаграждение можно сделать так, будто бы тебя перевели на Сахалин и там ты, показав примерное поведение, отбыла свой срок месяц за год. Соответственно, что твой срок каторги, что срок каторги Урзанцевой окончился в прошедшем сентябре.
- А что за вознаграждение? – спросила Саша, - Себя кому-то предлагать я отказываюсь. Я не уголовница, в конце концов.
- Денежное вознаграждение, - ответил Рыжий, - Про то, что ты не уголовница, и слышал, и знаю. Даже больше скажу, у тебя таких денег может не быть, поэтому заплачу из своего жалования, благо, оно у меня достаточное.
Посмотрев на Сашу, Рыжий сказал:
- Дальше ссылка на поселение. Паспорта со штампом о запрете въезда в крупные города тоже можно будет избежать, ограничение снимем, допустим, через годик после окончания ссылки. За сотрудничество с полицией. Допустим, вам с Урзанцевой будет по пять лет поселения. Но это все на бумагах, в реальности черт с вами, живите по своим липовым паспортам в столице, только не попадитесь никому. Я знаю, где вы живете, буду за вами приглядывать, чтобы новую распроклятую политическую деятельность не начали. Так что, ты согласна на такие условия?
- Согласна, - ответила Саша. Мысль о том, что она сможет получить себе легальный паспорт, минуя каторгу, немало радовала девушку.
- Штампа о судимости в паспорте тоже не будет, - сказал Рыжий, - Место ссылки будет, допустим, какой-нибудь Среднеколымск, но тебе какая разница? Живи, себе, в столице, только старайся не светиться нигде, чтобы паспорт не попросили.
- Хорошо, - согласилась Саша.
- Теперь следующий вопрос, ты насколько религиозная? – спросил Рыжий.
- Я крещеная, православная, а что? – удивилась Саша.
- Я к тому, что тебя сожительство устроит или постель только после церкви? – уточнил Рыжий.
- Без венчания не хотелось бы, - ответила Саша.
- Тогда венчание будет не в столице, а где-нибудь в деревне, - сказал Рыжий, - Где священнику будет плевать на документы.
- Хорошо, - снова согласилась Саша.
- Теперь, что касается легенды, - сказал Рыжий, - Моей матери, Анне Захаровне, можешь говорить правду, она не разболтает. Но, я думаю, ее вполне устроит версия о том, что я с тобой в школе познакомился.
Посидев немного в кафе, Рыжий сказал Саше:
- Ну что теперь, пошли в полицию, оформлять все документально. И твое сотрудничество с полицией, и ссылку, и все остальное. Паспорт для большей сохранности будет у меня храниться.
От мысли, что ей придется идти в полицию, Саша немало испугалась. Руки девушки задрожали, а сама Саша ничего не стала отвечать.
- Что, боишься? – спросил Рыжий, - Не бойся, я не обману. Нужна твоя подпись на документах, да и Урзанцевой потом надо будет расписаться.
Взяв себя в руки, Саша пошла вслед за Рыжим.
Саша дописывала документ о сотрудничестве с полицией, как вдруг в кабинет вошел Черныш.
- Щербинину в столице поймали? – спросил он, - Все, Щербинина, готовься к тому, что тебе и срок накинут, и по возвращению на каторгу плетей выпишут. И всем будет плевать, что ты еще несовершеннолетняя.
- Нет, с Щербининой будет небольшая махинация в документах, - ответил Рыжий, глядя на Сашу, которая была готова разреветься.
«А ведь если бы действительно на каторгу вернули, все бы так и было», - подумала Саша, - «Я бы не пережила того, чтобы мне еще и срок накинули».
Узнав, в чем дело, Черныш, засмеявшись, спросил:
- Понятым на свое венчание позовешь? Или молодая супруга будет в шоке от того, что встретила тех, кого видела в Забайкалье, в столице?
- Позову, - ответил Рыжий.
Расписавшись во всех необходимых документах и увидев своими глазами паспорт, Саша услышала фразу Рыжего:
- Когда будет свадьба?
- Может быть, не здесь об этом поговорим? – предложила Саша и подумала, - «А то такое чувство, что я себя продаю за этот паспорт».
- Хорошо, - согласился Рыжий и положил паспорт Саши к себе в карман.
- Знаешь, Коля, - начала Саша, - Я хочу себе нормальную свадьбу, как у всех людей. С венчанием в городе, а не у черта на куличках, под своей реальной фамилией. Может быть, подождем некоторое время?
- Можем и подождать, - ответил Рыжий, - Переезжай ко мне домой, будем жить вместе. Если не хочешь – не будем жить как муж и жена, главное, Зинку воспитывай. И, кстати, не забудь проконтролировать, чтобы Урзанцева тоже свое сотрудничество с полицией подтвердила, иначе не будет ей никакого паспорта.
- Хорошо, - согласилась Саша.
Размолвка
В конце декабря 1887 года Саша наконец-то решилась и переехала в дом Рыжего. Анна Захаровна была очень рада, что ее сын нашел себе невесту, однако, как-то неодобрительно смотрела на то, что до сих пор не было венчания. Наконец, не выдержав, женщина решила поговорить с Сашей, когда они остались наедине: Рыжий был на службе, а Зина – на прогулке.
- Саша, а почему вы с венчанием тянете? – спросила свекровь, - Это же неправильно, жить вместе, но так и не дойти до церкви.
Ласковое обращение вкупе с мыслями, которые не раз посещали Сашу, настолько затронули душу девушки, что она начала плакать.
- А вот плакать уж точно не надо, - сказала Анна Захаровна, - Я же просто спросила.
- Анна Захаровна, - плача, сказала Саша, - Можно я вам все расскажу, вы только пообещайте, что никому ничего не скажете.
- Хорошо, не скажу, - ответила женщина и подумала, - «Может быть, Саша беременна, скрывает это, а Коля никак ее не может в церковь отвести».
- Анна Захаровна, - начала Саша, - Я беглая с каторги, с вашим сыном в Забайкалье познакомилась. Хотя как сказать познакомилась, он там жандармом был, за порядком следил. Потом мы с одной осужденной решили сбежать. Потому что осточертело все, надоело там находиться, по сути, ни за что!
- Саша, а за что тебя осудили? – спросила женщина, - Судебная ошибка?
- Нет, Анна Захаровна, в прямом смысле слова судебной ошибки не было, - ответила Саша, которая не захотела врать: девушке хотелось сказать всю правду, да и Рыжий, если что, мог бы рассказать то, что было на самом деле, - Меня за агитацию осудили.
На мгновение замолчав, Саша посмотрела на свекровь: женщина не выражала никаких эмоций. Решив, что раз она начала говорить – стоит продолжать, девушка решила рассказать все, как и планировала.
- Мы сделали себе поддельные паспорта, приехали в столицу, устроились работать в школу. И надо же было такому случиться, что Коля отдает Зину именно в мой класс! Понятно, сперва я ему кого-то напомнила, потом он обратил внимание на то, что я стриженая. Для начала поверил в сказку о том, что я тифом болела, а потом узнал и меня, и вторую барышню. Это и неудивительно, несмотря на то, что каторжан было много, вспомнить нас было не так уж и сложно, мы с Олей из общего ряда каторжан неплохо выбивались.
- Чем же? – удивилась Анна Захаровна.
- Против системы шли, протесты устраивали, - ответила Саша и, усмехнувшись, добавила, - Что, Анна Захаровна, больше не хотите себе такую невестку?
- Подожди с выводами, Саша, разобраться во всем надо, - сказала женщина, - Что было дальше?
- А дальше Коля сказал, что я ему небезразлична, поэтому сообщать, куда положено, он не будет, - продолжила Саша, - Начали общаться, потом и я что-то почувствовала к нему. Коля мне задним числом все так провернул, будто я свою каторгу на Сахалине отбыла месяц за год. Сейчас я якобы на поселении в Среднеколымске, а паспорт, настоящий, не поддельный, лежит у Коли. Работаю в школе по поддельному паспорту, а замуж пока что не хочу, потому что душа просит нормального венчания, как у людей, а не какой-то ерунды под чужой фамилией. А так мы живем, какое-то подобие семьи, я к Зине, вроде, отношусь как к дочери, а с так называемым мужем на разных кроватях спим – венчания же не было.
- Саша, - подумав, сказала Анна Захаровна, - Давай сделаем так: Коля придет домой и поговорим обо всем втроем.
- Хорошо, - ответила девушка.
Рыжий пришел домой довольно поздно, уставший после службы.
- Коля, садись, давай поговорим, - сказала Анна Захаровна.
- О чем? – спросил Рыжий.
- О венчании, - ответила женщина, - Не дело жить с барышней без венчания.
- Мама, мы на разных кроватях спим, - задумавшись, сказал Рыжий.
- Дочь таких тонкостей не знает, однако, видит, что ты живешь с женщиной без венчания, - ответила Анна Захаровна, - Плохой пример ей подаешь.
- Мама, не все так просто, с венчанием, да и Саша пока что не хочет идти под венец, - подумав, сказал Рыжий.
- Про то, что не все так просто, Саша уже все успела рассказать, - ответила Анна Захаровна, - Коля, давайте уже как-то решать эту ситуацию.
- Хорошо, - ответил Рыжий и обратился к Саше, - Саша, ты замуж за меня согласна выйти?
- Согласна, - ответила Саша, - Только хочется, чтобы все было как положено: венчание в столице, допустим, или в Твери, под своей фамилией, потом посиделки с близкими друзьями.
- С твоим паспортом и не в деревне… - задумчиво сказал Рыжий, - Сложно это, Саша, и, может быть, невозможно.
- Я не говорю, чтобы звать всех знакомых и малознакомых, но маму с сестренкой не позвать на венчание я не могу, - ответила Саша.
- В принципе, с батюшкой можно будет договориться, - через некоторое время сказал Рыжий, - Решим этот вопрос как-нибудь.
Незаметно подкрался конец четверти. Саша, заполняя табели, с некоторым огорчением выставила Зине ее заслуженную колонку троек и двойку по поведению.
- Табель отдашь папе, - сказала девушка дежурную фразу.
- Александра Викторовна, может быть, вы распишетесь в табеле? – спросила Зина, подойдя к Саше после урока, - Вы же теперь с папой живете.
- Нет, Зина, пусть в табеле расписывается папа, - ответила Саша.
Придя домой чуть позже, чем Зина – девушку задержал в школе разговор с некоторыми родителями, Саша увидела, что Рыжий уже вернулся домой.
- Саша, - с порога сказал Рыжий, - Расскажи, что в табеле, можно ли его смотреть или лучше не стоит?
- Поведение лучше, нежели в прошлой четверти, - подумав, ответила Саша.
- А успеваемость – одни тройки, - сказал Рыжий, - Все здесь понятно.
- Зина много отвлекается, - сказала Саша, - Не слушает объяснения, потом не понимает, потом переспрашивает. Хорошо, что хотя бы переспрашивает.
Тем временем, Рыжий открыл табель. Увидев там двойку за поведение, мужчина сказал Саше:
- Сашенька, радость моя, сходи погулять, я буду с Зиной разговаривать.
- Разговаривай при мне, - ответила Саша.
- Ты волноваться будешь, - сказал Рыжий, - Не дашь нам поговорить нормально. Да и вообще, продуктов в доме мало, картошки бы купить было неплохо.
Практически выставив Сашу за дверь, Рыжий пришел в комнату к дочери.
- Ты почему объяснения учительницы не слушаешь, отвлекаешься? – спросил он, - Почему у тебя двойка за четверть по поведению?
- Александра Викторовна снизила оценку за спички, - сказала Зина.
- Александра Викторовна по своей доброте только за спички двойку за четверть ставить бы не стала, - сказал Рыжий, - Что еще было, рассказывай.
- Еще я по пожарной лестнице лазила на крышу, - нехотя начала рассказ Зина, - Бегала по классу на уроках…
Через час Саша, нагруженная покупками, вернулась домой. Положив на кухню картошку и крупы, девушка услышала голос Рыжего:
- Сашенька, а почему я все, что касается поведения Зины, узнаю от дочери после расспросов в конце четверти? А ты, как учительница, ее прикрываешь.
- Потому что я твою реакцию заранее знаю, - ответила Саша, - И мне жаль девочку.
- Зато так бы, может быть, проблему решили бы раньше, а так я занялся воспитанием только в конце четверти, - ответил Рыжий, - Давай договариваться, что ты будешь все рассказывать сразу, что касается поведения или успеваемости Зины.
- Хорошо, - ответила Саша, - Но ведь у девочки и так прогресс, практически от нуля перешла к двойке.
- Саша, у девочки, да и у мальчика тоже, не должно быть двоек по поведению, - сказал Ражий, - Пошли, что ли, посидим, поговорим.
- Пошли, - сказала Саша, - А где Зина?
- У себя в комнате, наказана, - ответил Рыжий, - Пускай обдумает свое поведение.
- Пускай, - ответила Саша, подумав, что Рыжий запер девочку в комнате.
Через час Рыжий сказал девушке:
- Саша, сходи к Зине, скажи, чтобы садилась за уроки.
- Я им на каникулы ничего не задавала, - удивилась Саша.
- Зато я расписал план занятий на все каникулы, раз учится на тройки, пусть устраняет свои пробелы, - сказал Рыжий.
- Так у нее тройки вышли за четверть потому, что сначала получены двойки, потом исправлены, а потом снова двойки и снова исправления, - ответила Саша, - А по кругу тройка выходит.
- Все равно, пусть занимается, - сказал Рыжий.
Придя к девочку в комнату, Саша увидела, что Зина стоит на горохе.
- Папа сказал, чтобы ты садилась за уроки, - обратилась к девочке Саша.
- Как я сяду, если папа меня наказал, - вздохнула Зина, - А стоя долго не проучишь.
- Учи стоя, - сказал подошедший Рыжий.
Тем временем Саша, выйдя из комнаты девочки, обратилась к Рыжему:
- Ты зачем так к ней сурово относишься? Неужели не жалко ребенка?
- Нормально я к ней отношусь, не будет двойки за поведение получать, - ответил Рыжий.
- Какой же у тебя вредный характер! – в слезах воскликнула Саша, - Ко мне на каторге цеплялся, к ребенку так относишься!
- Я к тебе на каторге цеплялся? – удивленно спросил Рыжий, - А кто там не работал, кто буянил, кто с Урзанцевой бунт затевал?
- Не работала, потому что плохо было, не буянила, а жаловалась на плохое питание, а Урзанцева тогда ту ситуацию затеяла, когда ты меня, варвар, больную работать отправил! Кто сказал, что не даст мне в карцере отдыхать, что так к стене прикует, что я лечь не смогу?
- Слушай, ты, давай уже прекратим вспоминать прошлое! – возмутился Рыжий, - Не приковал же, а просто попугал. А из-за кого я премии лишился, когда ты с Урзанцевой с каторги сбежала? Кто мне не дал доработать нормально последние месяцы?
- Сбежать с каторги – логичное желание каждого осужденного, - сказала Саша, - Особенно, того, кто осужден ни за что.
- А ты еще у нас считаешь, что осуждена ни за что?! – воскликнул Рыжий, - То есть, агитировать – это нормально?
- Да, считаю, что нормально, - ответила Саша, - Сейчас я не готова к агитации, но считаю, что для других или для меня тогда это было вполне допустимо.
Вдруг замолчав от неожиданной пощечины, Саша на секунду задумалась и сказала:
- А еще и на женщин руки подымает, причем, даже не на службе. А я, знаешь, не на каторге сейчас, поэтому и ответить могу!
Со всей силы ударив Рыжего в грудь, Саша вдруг почувствовала, что через мгновение ее руки оказались заведены за спину, а сама она крепко зафиксирована Рыжим.
- Мы не на каторге, но выдрать я тебя и дома могу, - услышала девушка голос Рыжего.
«И зачем мне такое замужество с таким отношением к себе», - плача, думала девушка, закрывшись на кухне, - «Да, Зинку жалко, да, паспорт надо, но такое отношение к себе я терпеть не буду».
Окончив плакать, девушка услышала тихий разговор в соседней комнате. Из любопытства прислушавшись, Саша услышала диалог Анны Захаровны и Рыжего
- Ты совсем разума лишился? На службе думать разучился? На женщину руку подымаешь, такое себе позволяешь! Она тебе почти что жена, так и относись к ней как к жене, уважительно. Или ты ее до сих пор как беглую каторжанку видишь? Так не мучь человека, разбегайтесь в разные стороны, пока Зина окончательно к Саше не привыкла.
- Я Сашу, с одной стороны, люблю. А, с другой стороны, она что себе позволяет?
- А поговорить спокойно ты не пробовал? Нормально, как все люди разговаривают? Как вы с Ниной все вопросы решали, сидя на диване. А Саша чем от Нины отличается? Кроме своего прошлого?
- Да, наверное, надо было просто поговорить... А Саша, наверное, обиделась.
- Разумеется, обиделась. Иди извиняться, пока еще не поздно, пока не ушла к Ольге или еще куда-нибудь. Ты пойми, она уже не каторжанка и ты не при исполнении, вы практически супруги, так и ведите себя, как положено.
«Хотя бы свекровка адекватная», - подумала Саша, - «Интересно, придет Рыжий ко мне или не придет? Привыкла уже к нему, уходить не сильно хочется».
Вскоре дверь на кухню открылась.
- Саша, давай поговорим, - сказал Рыжий.
- О чем? – изобразила удивление девушка, сделав вид, что она не слышала разговора, - О том, как ты свою практически супругу обижаешь? Или о том, что твой недосупруге место на каторге?
- Давай все вопросы решать мирно, - сказал Рыжий, - Обсуждениями и разговорами.
- Давай, - ответила Саша, - А кто мне первый по морде дал? Кто потом за офицерский ремень схватился?
- Прости меня, - сказал Рыжий, - А с чего все началось-то?
- С Зины, - ответила Саша, - С того, что ты к ней излишне сурово отнесся. А потом начали каторгу вспоминать.
- Ты не ответила, прощаешь меня или нет, - сказал Рыжий.
- Прощаю, куда деваться-то, - вздохнула Саша, - Я к вам всем привыкла…
- Шурка, - неожиданно сказал Рыжий, - Давай свадьбу обсудим, если ты на нее согласна. Я так подумал, венчаться можно и в столице. Пригласишь маму с сестренкой приехать к тебе, обвенчаемся, сколько можно уже жить вот так, неправильно?
- Хорошая мысль, - согласилась девушка, - Если в столице, то я венчаться согласна.
Снова суд
На зимних каникулах Саша решила съездить в Тверь, чтобы сообщить матери и сестре, что она выходит замуж.
- Мама, Дуся, приезжайте в столицу, я выхожу замуж, - сказала Саша.
- С радостью приеду, - ответила мать, - Вот только как, Сашенька, ты там живешь, на нелегальном положении?
- Мне уже сделан паспорт, будто я отбыла каторгу и сейчас нахожусь в ссылке, - ответила Саша, - А работаю в школе по поддельному паспорту.
- Вот не могла же ты сразу пойти в школу работать, - вздохнула женщина, - Обязательно надо было сначала на каторгу сходить.
- Жизнь так сложилась, - ответила Саша и вдруг услышала вопрос матери, - А за кого ты замуж выходишь?
- За жандарма, - ответила девушка.
- Странно как… - подумав, ответила мать, - Ну что сказать, лишь бы ты была счастлива, а так живи, как хочешь.
Венчание прошло скромно, но уютно. Саше было слегка неловко от того, что свидетелем со стороны жениха был именно Черныш, и только присутствие Дуси, как свидетельницы со стороны невесты, успокаивало девушку.
Через несколько дней Дуся с матерью снова уехали в Тверь, а Саша стала полноправной супругой в доме Рыжего.
Прошло полгода. Отношения Рыжего и Саши портились на глазах. К началу лета 1888 года Зина окончила первый класс, в годовом табеле девочки были четверки с единственной тройкой по поведению. Такие изменения в душе Зины Саша считала своей заслугой, однако, больше ничего не радовало Сашу.
Когда Зины и Анны Захаровны не было дома, Саша чувствовала, что Рыжий, который не желает устраивать скандалы при матери и дочери, пытается отыграться на ней за все, что произошло когда-либо. Саша же не давала себя в обиду и высказывала Рыжему все претензии со своей стороны. И только приход свекрови или дочери приостанавливал это выяснение отношений до поры до времени.
В один прекрасный день Анна Захаровна решила сводить внучку на прогулку на берег Невы. Саша в это время оканчивала шитье платья и, сделав последние штрихи, нарядилась в него.
«Никогда ничего не шила, а сейчас почему-то захотелось», - подумала Саша, - «Красивое платье, как то самое голубое, которое мама мне дарила на шестнадцатилетие, в котором меня и арестовали…»
Вскоре со службы пришел Рыжий. Увидев супругу в новом платье, мужчина не смог удержаться от язвительного комментария:
- К любовнику собралась?
- А тебе какая разница? – ответила Саша.
- Да какому любовнику ты нужна будешь, кто на тебя посмотрит, кроме меня, идиота, - сказал Рыжий, - Да и я бы на тебя не посмотрел, если бы ты мне Нинку не напомнила.
- С тем, что ты идиот – согласна, с остальным – нет, - ответила Саша.
Крики и ругань никак не прекращались и скандал все набирал и набирал обороты.
- Ты не ценишь, что тебе делается, не ценишь паспорт, не ценишь то, что я тебя не сдал полиции! – возмущался Рыжий, - Твое место – на каторге!
- А я не просила тебя делать мне паспорт! – крикнула в ответ Саша, - Я вообще тебя ни о чем не просила!
Скандал подходил к своей наивысшей точке и Рыжий, у которого кончились аргументы, достал откуда-то плетку, давным-давно зачем-то принесенную домой с работы, больше как трофей, и, нейтрализовав Сашу, выпорол ее.
- Идиот! – крикнула Саша и, когда Рыжий повернулся к ней спиной, из последних сил толкнула его.
Как в замедленном кино Саша видела, что Рыжий, падая, ударяется виском об угол стола, теряет сознание. Девушка, которая моментом раньше тоже упала, увидела, что дверь в квартиру открывается, Анна Захаровна, увидев кровь на полу, сначала закрывает ладонями глаза Зине, потом уводит девочку в другую комнату, а потом подбегает к сыну и невестке.
Анна Захаровна, увидев, что Саша в сознании, а сын – нет, подошла к Рыжему. Прощупав пульс и облегченно вздохнув, поняв, что сын жив, женщина побежала за врачом. Вслед за врачом пришла полиция.
Краем глаза наблюдая за тем, как врач пытается оказать супругу помощь, Саша услышала реплику жандарма:
- Фамилия, имя, отчество, род занятий?
- Николенко Александра Викторовна, учительница в школе, - ответила девушка, решив представиться по своему поддельному паспорту. Подумав, Саша достала этот паспорт и отдала его полиции.
- Пройдемте, - сказал жандарм и Саша, поднявшись с пола, пошла вслед за ним.
«Бедная девочка, то матери лишилась, то сейчас такое горе произошло», - часто вспоминала Саша фразу Анны Захаровны.
Девушке было непередаваемо жаль Зину, которая уже начала называть ее мамой, и, вместе с тем, Саша радовалась, что дело никто толком и не расследовал, очень быстро был состряпан обвинительный приговор на поддельные имя и фамилию и девушка была отправлена на каторгу на три года.
«Хорошо, что не стал допытываться, кто я такая, поверили тому паспорту», - думала Саша, идя по этапу, - «А теперь мне снова на каторгу дорога, только, в этот раз, есть за что…»
Однако представив то, что ей снова придется все это пережить, только ее положение будет несравнимо хуже из-за того, что она теперь уголовница, Саша сначала расплакалась, а потом твердо сказала сама себе:
- И в этот раз сбегу.
На двадцатой версте Владимирского тракта Саша решила, что пришло время исполнить то, о чем она так долго думала.
«Ладно, я отсидела два месяца в доме предварительного заключения, ждала этапа, но чем дальше уходишь от цивилизации, тем тяжелее будет вернуться», - решила Саша и, выбрав удобный момент, сбежала.
Осужденную Александру Николенко хватились сразу, однако, на случай, если ее поймают, девушка решила представляться своим настоящим именем – Александрой Щербининой и, при необходимости, поехать отбывать ссылку в Среднеколымск.
«Лучше положенное время там на поселении отбуду, чем по этапу пойду», - подумала девушка и, постепенно, к середине августа 1888 года, добралась снова до столицы.
Саша, боясь кому-либо попасться, осторожно шла к квартире, на которой они жили с Ольгой. Однако каково же было удивление девушки, когда Саша увидела, что в той квартире живут другие люди, не знающие совершенно ничего про Ольгу.
«И куда мне теперь?» - подумала Саша, - «К матери ехать? А вдруг меня поймают как Александру Николенко и снова по Владимирке погонят?»
В полном расстройстве бредя по улицам, Саша вдруг увидела шокирующую картину: Ольга и Черныш шли, держась за руки. От увиденного Саша не могла вымолвить ни слова, однако, Ольга заметила свою подругу.
- Идиотка, - сказала она, подойдя к Саше, - Лазит по городу, в каком-то непонятном платье. Ты где его нашла?
- Добрые люди дали, - ответила Саша, - Когда мы с тобой в первый раз сбегали с каторги, ты же говорила, что люди помогут, не оставят. Так и произошло со мной в этот раз.
- Пошли со мной, - сказала Ольга, - Я замуж вышла, за Черныша, еще на твоем венчании с ним ближе познакомилась, а там пошло-поехало. Примерно через месяц после твоего ареста было скромное венчание. С родителями, кажется, примирилась. Ну, во всяком случае, приехали мы сразу после венчания с Чернышом, поговорили, я сказала, что про то, что лучше бы в приюте выросла, сдуру ляпнула, мама с папой тоже извинились за все. Конечно, полный мир не настал, но хотя бы у нас с ними войны нет.
- Черныш увидит – сдаст, - сказала Саша.
- Не сдаст, - ответила Ольга, - Кстати, мы с ним нормально живем, не так, как вы с Рыжим жили. Да и Рыжий по тебе скучал, раскаивался, осознал все, что был неправ, переживал, что из-за него ты на каторгу пошла. Будто в извинение за все сделал по документам так, чтобы Александре Щербининой отменили ссылку по состоянию здоровья, так что ты можешь теперь жить, где хочется, легально. И мне, заодно, тоже повезло. Хорошо, что ты меня встретила, хоть отдохнешь с дороги. Я же на той квартире, где мы с тобой жили, больше не живу, уехала оттуда.
Придя на квартиру, Саша, переодевшись, сказала подруге:
- Спасибо тебе, Оль. Не знаю, как жить дальше и что делать.
- Пошли к Рыжему, хотя бы паспорт свой заберешь, - ответила Ольга.
Не обращая внимания на протесты Саши, Ольга сказала девушке:
- Пошли, Саша, пошли. Ваня один дома посидит, не маленький.
Увидев недоумение подруги, Ольга добавила:
- Ваня – это Черныш, забыла уточнить сразу.
Возвращение
Саша не хотела идти к Рыжему, из-за которого она снова попала на каторгу и была вынуждена сбежать, однако, мысль о том, что у него она может забрать свой паспорт и вернуться куда-нибудь, радовала девушку.
«Может быть, Оля пустит к себе пожить, хотя бы на недельку, а там я найду денег, устроюсь на работу и все у меня будет хорошо», - подумала Саша.
Чем ближе Саша подходила к дому Рыжего, тем тяжелее на душе становилось девушке. Даже перспектива забрать свой паспорт не радовала Сашу, поэтому, за пару кварталов до дома, девушка сказала подруге:
- Оля, пошли обратно. Не нужен мне паспорт.
- А как жить будешь? – удивилась Ольга, - Снова липовый делать? Снова прятаться, снова нелегальное положение. Забери уже свой паспорт и живи, как считаешь нужным.
Решив, что она просто заберет паспорт, а, если что, Ольга за нее вступится, Саша вздохнула и пошла дальше. Войдя в подъезд и подойдя к квартире, девушка снова сказала:
- Нет, Оля, я не могу туда войти.
- Не занимайся ерундой, не уходить же нам, - ответила Ольга и постучала в дверь.
- Кто там? – раздался голос Анны Захаровны.
- Это Оля и Саша, - ответила Ольга.
- Не может быть… - удивленно сказала женщина и открыла дверь. Увидев в подъезде Сашу, Анна Захаровна сказала, - Заходите, девочки. Сашенька, как я без тебя скучала!
- Ты одна без меня справишься? – спросила Ольга и, не дожидаясь ответа Саши, которая слегка растерялась, сказала, - Ладно, я пошла домой.
- Анна Захаровна, я к Николаю Геннадьевичу за паспортом, а потом обратно к себе, - ответила Саша.
- Сашенька, не горячись, за эти месяцы все сильно изменилось, и Коля, и его отношение к тебе, - сказала женщина, - Зина без тебя так скучала.
- И я без Зины скучала, - вздохнула Саша, - Но лучше я сейчас уйду, когда она от меня успела отвыкнуть, нежели снова видеться, а потом девочка будет снова переживать. Она ведь меня уже мамой начинала называть… Кстати, где сейчас Зина?
- На улице гуляет, - ответила Анна Захаровна.
Услышав голоса в коридоре, но не догадываясь, что вернулась Саша, к разговаривающим вышел Рыжий. Увидев свою супругу, мужчина растерялся, а потом подошел к девушке и сказал:
- Саша, пошли поговорим?
- Пойдемте, Николай Геннадьевич, - подчеркнуто отстраненно ответила Саша.
Придя в комнату и не обращая внимания на то, что сердце защемило от знакомой обстановки, девушка сказала:
- Я вас слушаю.
- Сашенька, - взял девушку за руку Рыжий, попутно смахивая другой рукой слезу с глаза, - Пожалуйста, прости меня. Дурак был, не понимал ничего, все осознал, что был неправ. Хочешь – считай, что у меня мозги были свернуты, а после того удара об угол стола вернулись на место.
- Понятно, - максимально холодно постаралась ответить Саша, решив не показывать свои истинные чувства – девушка была готова заплакать от услышанного.
«Не врет же, видно, что говорит правду», - подумала Саша, а вслух сказала, - Николай Геннадьевич, я пришла за паспортом.
Услышав эту реплику, Рыжий встал, прошел к шкафу, достал оттуда паспорт и отдал Саше.
- Возьми, - сказал он, - Не думай, что я тебя буду этим паспортом у себя удерживать.
- Хорошо, спасибо, - ответила Саша.
- Теперь можешь уходить, если считаешь нужным, - сказал Рыжий, - Твори свою жизнь так, как считаешь нужным.
- Зинку жалко, да и по тебе скучала… - вдруг заплакала Саша, - Коля, прости меня за то, что тебя чуть было на тот свет не отправила.
Приобняв Рыжего, Саша сказала:
- Вот что нам теперь делать-то? Как жить дальше?
- Жить дальше одной семьей, - ответил Рыжий, - Брак в церкви венчаный, развода не было, будем как-то искать компромиссы и строить свое счастье.
- Будем… - ответила Саша, - Если непопереубиваем друг друга раньше.
- Непопереубиваем, - сказал Рыжий, - Будем жить нормально, тихо и мирно.
- Тогда я пошла за вещами, - ответила Саша.
В полной растерянности Саша шла по улице. За время пути девушка увидела двух городовых, однако, если когда они шли к Рыжему с Ольгой, Саша их не боялась, то в этот раз девушка немало переживала, не остановит ли ее полиция и только паспорт, полученный от Рыжего, давал ей некоторую уверенность в себе.
- Ну что, Шурик, как поговорили? – спросила Ольга подругу.
- Довольно спокойно, он действительно раскаялся, это видно, - ответила Саша, - Так что, Оль, я за вещами, буду снова жить у Рыжего.
- Удачи тебе, - сказала Ольга и Саша, забрав свои скромные пожитки, пошла в обратный путь.
Вернувшись домой, Саша увидела, что Зина уже вернулась с прогулки.
- Мама приехала из командировки! – радостно воскликнула девочка, - Мама, ты где была в командировке?
- В Москве, - соврала Саша, назвав первый попавшийся город, который пришел ей на ум.
- Ты же больше никуда от нас не уедешь? – спросила Зина.
- Никуда, - ответила Саша.
Придя к Рыжему, Саша сказала:
- Давай простим друг друга и попробуем начать жизнь с чистого листа? Ты меня обидел на каторге, потом после нее, я с лихвой отыгралась за все в последнюю нашу встречу, а дальше будем жить, как нормальная семья, не вспоминая ничего.
- Полностью согласен, - ответил Рыжий.
- Вот только, Коля, как быть с моим прошлым? – несколько обеспокоенно спросила Саша, - Что будет, если все узнают про Александру Николенко? Что она сбежала во время этапа?
- Саша, - ответил Рыжий, - По документам Александру Николенко застрелили во время побега. Ее больше не существует. Да, я попросил так все сделать, узнав, что ты сбежала, решил помочь тебе. И, если бы ты дошла до каторги, я бы попросил людей помочь тебе сбежать, подсказать идею и вот так же все провернуть с документами и якобы гибелью. Потому что я чувствовал на себе вину за то, что ты снова пошла на каторгу, из-за меня. А вот Александра Щербинина, как ты уже знаешь, Ольга же явно рассказала...
- Да, рассказала, - перебила Рыжего Саша.
- Так вот, Александра Щербинина по состоянию здоровья не смогла отбывать свою ссылку в Среднеколымске, поэтому ты теперь вообще можешь жить, где хочешь, - сказал Рыжий, - Я постарался, нашел нужных людей, сделал тебе все документы. Так что прошлое Александры Николенко не должно тебя волновать никак.
- Спасибо, - ответила Саша, - Вот только как все со школой сделать? Мне бы туда снова на работу устроиться, к детям привыкла, к учителям…
- Пошли, поговорим, - сказал Рыжий.
Чем ближе была школа, тем сильнее билось сердце Саши. Девушка не знала, чего ожидать от этого разговора и как ее встретят в школе.
- В школе о ситуации когда узнали? – спросила Саша.
- Сразу же, - ответил Рыжий, - От полиции.
- А где гарантия, что не станет известно, что уголовница Николенко и политическая Щербинина – одно и то же лицо? – спросила Саша.
- Кому это надо? Не занимайся ерундой, - ответил Рыжий.
- Как завуч отреагировала на это известие? – спросила Саша.
- Огорчалась, что в школе будто проклятое место, учителя долго не задерживаются, - ответил Рыжий, - Тебе сочувствовала, что на каторгу отправили.
- Нет, я не могу туда идти, мне стыдно! – вдруг практически выкрикнула Саша, - Как я буду с завучем разговаривать?
- Нормально будешь разговаривать, - ответил Рыжий, - Уже август оканчивается, учителя нет, тебя с радостью возьмут.
- Посмотрим, - вздохнула Саша и пошла вместе с Рыжим дальше.
- Ирина Владимировна, я привел вам учительницу, - сказал Рыжий завучу, войдя в школу.
- Надолго ли? – сама себе сказала завуч, а потом, обернувшись к Саше, сказала, - Александра Викторовна? А как вы с каторги так рано вернулись?
Увидев недоумение Саши, женщина добавила:
- Я за вас, конечно, рада, но немало удивлена.
- Ирина Владимировна, я вам расскажу одну историю, но прошу, чтобы это осталось между нами, - сказал Рыжий, - Александра Ивановна Щербинина, если называть настоящее имя девушки, была на каторге за агитацию. Позже Александре Ивановне отменили ссылку, которая неизбежно следовала за каторгой, однако, девушка во время своей ссылки работала по поддельному паспорту, как раз в вашей школе. Николенко Александра Викторовна, как Александра была записана в документах, была застрелена во время побега с этапа.
- История головокружительная, но мысль слегка не об этом, - ответила завуч, - Ладно, я не буду никому ничего говорить из того, что вы мне рассказали. Но вы, Николай Геннадьевич, предлагаете мне взять на работу человека, который, как я заранее знаю, был осужден по политической статье. Какая ей справка о политической благонадежности?
- Ирина Владимировна, Александра проработала в школе год, вас все устраивало. Что изменится от того, что девушка снова приступит к работе со своим классом? У вас же все равно других кандидатов нет.
- Агитировать еще в классе начнет, с учетом возраста детей… - задумчиво сказала завуч, - Давайте подождем директора и решим с ним этот вопрос.
Нервно перебирая рюшки на платье, Саша сидела в коридоре – зайти в учительскую девушка не решалась, и, задумавшись, сказала Рыжему:
- Сюда не возьмут – в другую школу тем более не захотят брать, всем будет нужна справка. А куда я без этой справки пойду? Пирожками на рынок торговать? В контору, тем более, никто не возьмет.
- Что-нибудь придумаем, - ответил Рыжий.
- Проклятая царская власть, всю жизнь мне испортила, - выругалась Саша.
- Саша, - довольно спокойно сказал Рыжий, - Давай, чтобы не было в семье скандалов, ты при мне не будешь ругать власть, а я не буду высказывать свое мнение о политических, хорошо?
- Хорошо, - вздохнула Саша.
Через час в школу вернулся директор.
- Пошли разговаривать, - сказала супругу Саша.
Дождавшись завуча, девушка пришла в кабинет директора с некоторой надеждой.
- Александр Родионович, - сказала завуч, пересказав то, что узнала сегодня, - Александра Викторовна, или как ее зовут по настоящему паспорту, Александра Ивановна, хочет вернуться на работу. Николай Геннадьевич утверждает, что девушка не начнет агитировать в классе, ручается за нее, говорит, что все будет хорошо, но я не уверена в этом.
- Николай Геннадьевич, ваша супруга была осуждена за агитацию, она в школе проработает исключительно до того момента, когда кто-то узнает, что она судима за политику, - сказал директор, - Кстати, эта история мне поразительно напоминает историю Ольги Евгеньевны Вуловской, которая, как оказалось, оказалась Ольгой Николаевной Урзанцевой, тоже осужденной за агитацию. Так Ольга Евгеньевна, хотя бы, сделала красивый шаг и ушла из школы, в качестве оправдательной причины назвав свою беременность, а вот Александра Викторовна никак не может на такое решиться.
- Решаюсь, - ответила Саша, - Не нужна мне ни школа, ничего мне не надо, нигде я работать не хочу.
Выйдя на улицу и там дав волю слезам, девушка плакала, плакала, плакала, не слыша слова утешения, которые говорил ей супруг.
Болезнь
Слезы лились из глаз Саши, никак не желая останавливаться.
- Шурка, соберись, в конце концов, ты кто, женщина или тряпка? – раздался возле уха Саши очень знакомый голос, - Не спи, нельзя, замерзнешь, помрешь.
Саша с трудом открыла глаза и увидела, что они с Ольгой стоят посреди заснеженного леса.
- Дурочка, улеглась в снег и заснула, - сказала Ольга, - Замерзнешь ведь насмерть.
- Шурка, прости меня, я не могу бежать, - прошептала Саша, - Прости, что побег тебе испортила. Либо оставляй меня здесь, либо посоветуй, как вернуться на каторгу.
- Пошли, Шурка, к людям, пусть лучше нас в ближайшем селе местные жители вычислят и сдадут, куда положено, - сказала Ольга, - Ты не переживай, это не побег, это отлучка, за отлучку меньшие проблемы будут, если бы нас поймали, допустим, в столице.
Саша встала со снега, однако, покачнулась и упала.
- Глупая была идея бежать, Шурка, - вздохнула Ольга, - Ты больна, я не до конца представляю, куда идти…
- Оля, мне такой бред привиделся… - сказала Саша и начала рассказ, - Просто слов нет.
- Заснула, бедненькая, вот тебе и приснилось что попало, - сочувственно произнесла Ольга.
Вдруг девушка прислушалась к окружающим звукам.
- Слышишь? – спросила Ольга, - Кажется, собаки.
- Прости меня, Оль, - еще раз сказала Саша.
- Держись, сейчас будут проблемы, - вздохнула Ольга.
Примчавшиеся жандармы быстро скрутили Ольгу и Сашу и, под усиленным конвоем проведя их около половины версты, посадили в сани и повезли снова на каторгу.
Снова увидев знакомые здания, Саша чуть было не упала в обморок. Когда девушку под руки выволокли из саней и повели к начальнику каторги, Саша подумала:
«Хотя бы до каторги на санях довезли, не пришлось идти пешком».
Едва взглянув на Сашу, начальник сказал:
- К Щербининой позвать врача, Урзанцеву закрыть на десять суток в карцере.
Вскоре подошедший врач проверил пульс Саши, внимательно посмотрел на девушку и сказал:
- Щербининой нужна медицинская помощь, я забираю ее в лазарет.
Оставшись в лазарете, Саша впала в полузабытье. Девушка лежала на койке и ей постоянно виделись картины из ее прежней жизни, которую она себе, как выяснилось, придумала.
- Александра Ивановна, вы меня слышите? – вдруг раздался голос прямо над ухом девушки.
«Александра Ивановна? Не осужденная, не Щербинина, а по имени-отчеству», - подумала Саша и открыла глаза.
Увидев рядом незнакомого врача, девушка сказала:
- Да, я вас слышу.
«И помещение незнакомое, это не лазарет с каторги», - подумала Саша и вдруг увидела рядом Рыжего.
- Саша, как ты себя чувствуешь? – спросил он.
«В психушку пора», - подумала девушка, - «Что со мной творится?»
- Я не понимаю, что со мной произошло, - довольно нейтрально ответила Саша.
- Тебе стало плохо на улице, когда мы пошли в школу, поэтому я тебя отнес в больницу, - ответил Рыжий.
«Значит, и разговор в школе, и каторга мне привиделись», - подумала девушка и сказала, - А в чем дело?
- Александра Ивановна, вы в положении, вот все так и получилось, - ответил врач, - Срок уже три месяца.
От этого известия Саша немало удивилась, но и обрадовалась.
«Наверное, еще до суда я забеременела», - подумала девушка и сказала, - Это очень хорошо, я счастлива.
Саша попробовала встать. Голова кружилась, однако, девушка, опираясь на руку Рыжего, вполне могла идти.
- Если вы пришли в себя, можете идти домой, - сказал врач и Саша с супругом пошли домой.
- Сашенька, я думаю, ты понимаешь, что с работой придется пока что повременить, - сказал Рыжий девушке.
- Согласна, - ответила Саша и, подумав, сказала, - Коля, мне такая ерунда привиделась, пока я была без сознания…
- Забудь, - ответил Рыжий, услышав подробный рассказ Саши, - Не обращай внимания.
- Согласна, - ответила девушка, - Кстати, ты не знаешь, в школе учителя на мой класс взяли или еще нет?
- Не знаю, - ответил Рыжий, - Да в чем проблема, если не взяли - возьмут, времени еще больше, чем достаточно. А тебе надо сейчас готовиться к материнству.
- Да, работать мне сейчас не стоит, - согласилась Саша.
В роли матери
С сентября Зина пошла во второй класс, уже к новой учительнице. И, если Саше за прошлый год удалось как-то успокоить Зину, то после лета, во время которого все забылось, и с новым человеком, Зина снова начала хулиганить.
В конце первой же недели учебы Зина пришла из школы и все время пыталась спрятать руки.
«Возилась, что ли, в грязи, ногти не отмыла и не хочет их показывать?» - подумала Саша и сказала Зине, - Покажи мне руки.
Увидев пару синяков на ладонях девочки, Саша сразу все поняла.
- Учительницу довела, не слушалась? – спросила Саша, - Линейкой получила?
- Да, - нехотя ответила Зина.
- В следующий раз чтобы вела себя прилично, - ответила Саша и подумала, - «Да, сложно придется новой учительнице с Зиной и остальными. Что самое странное, дома Зина довольно тихая и спокойная, а в школе будто голову сносит у девочки».
Решив взять себе в привычку каждый день проверять дневник Зины, потому что Рыжий этим не занимался в силу занятости, а бабушка Зины - в силу возраста, Саша увидела, что часть проблем девочки в том, что она не записывает домашнее задание и, соответственно, не делает его.
- Что задали на завтра? – спросила Саша дочь.
- Кажется, ничего, - ответила Зина.
- Такого быть не может, - сказала Саша, - Показывай тетрадь, что вы проходили в классе?
Посмотрев записи в тетради, девушка сказала:
- Значит, делай все задания и учи все до следующей темы.
- Но это же много, - задумчиво сказала Зина.
- В следующий раз будешь записывать, - настаивала на своем Саша.
Девушка, взяв книгу, села неподалеку от дочери и, изредка за ней наблюдая, начала чтение. Краем глаза Саша заметила, что Зина один раз отвлеклась, второй, третий…
- Зина, пока не сделаешь уроки, я тебя из комнаты никуда не выпущу, - сказала Саша.
Незаметно прошло часа четыре, Зина все сидела за уроками.
- Папа пришел, - сказала Саша, услышав звук открывающейся двери, - Я сейчас пойду пить чай с папой, а ты будешь доделывать уроки.
- А можно я тоже пойду? – попросила Зина.
- Нет, ты будешь дорешивать примеры, а потом я проверю, правильно ли ты все выполнила, - ответила Саша.
- Я все сделала, - через час сказала Зина.
- Сейчас проверю, - ответила Саша. Взяв в руки тетрадь и проверив несколько задач наугад, девушка сказала, - Эти примеры ты решила неправильно, исправляй ошибки.
- Саша, можно тебя на минутку? – спросил Рыжий.
- Иду, - ответила девушка и вышла в коридор.
- Саша, вот ты на меня обижалась, что я к Зинке слишком строго отношусь, а кто держит девочку за уроками уже шестой час подряд? – спросил Рыжий.
- Я ее держу за уроками из-за ситуации с незаписанным домашним заданием и борюсь с отвлеканиями, а ты ее только за четвертные оценки ругал и наказывал, - ответила Саша.
- Посмотрим, насколько действенен твой метод, - сказал Рыжий.
Прошло около недели. Ситуация с успеваемостью Зины улучшилась, тройки стали появляться гораздо реже. Домашнее задание девочка тоже начала записывать регулярно, не желая повторения последней ситуации. Однако поведение Зины никак не улучшалось и замечания в дневнике были чуть ли ни ежедневными.
«Прогуляла второй урок. Разбила горшок с цветами. Съела мел, чтобы учитель не мог записать домашнее задание», - читала Саша предыдущие замечания и настраивалась на то, что сейчас увидит что-то новое.
Однако ничего нового в дневнике не было. С некоторым облегчением Саша отдала дневник обратно Зине.
«Хотя бы сегодня все прошло спокойно», - подумала Саша и вдруг услышала голос дочери, - Мама, Ольга Евгеньевна тебе передала записку.
«Урзанцевой, что ли, класс отдали?» - подумала Саша и прочитала, - «Прошу вас зайти в школу для разговора о Зинаиде».
- Сиди дома, никуда не уходи, я в школу, - сказала Саша и вышла на улицу.
«Не может быть, как класс отдали Оле, если у нее свой класс есть?» - подумала Саша и, придя в школу, вошла в учительскую.
- Ольга Евгеньевна, ко мне вы бы могли и домой прийти, а не заставлять бегать беременной по школам, - сказала Саша Ольге.
- Шурочка, это совпадение, - ответила Ольга, - Еще мне твоей Зиночки не хватало. Кстати, на работу взяли учительницу, ее действительно Ольга Евгеньевна зовут. А я же призналась во всем, так что работаю по настоящему паспорту, Ольга Николаевна теперь.
- А как тебе Ольга Евгеньевна? – спросила Саша, - Нормально учит?
- Вредноватая слегка, Зинке тройки по поведению, как ты, натягивать не будет, а так все нормально, - ответила Ольга.
- Ничего страшного, пусть привыкает получать заслуженные оценки, - улыбнувшись, сказала Саша, - Кстати, Оль, ты не беременна? – вдруг задумавшись, спросила девушка, вспомнив свой кошмар.
- Нет, Шурик, пока что нет, но мы работаем над этим, - улыбнулась Ольга, - А к чему вопрос?
- Да ни к чему, просто свой кошмар вспомнила, - ответила Саша и пошла в класс.
- Ольга Евгеньевна, - сразу начала разговор Саша, - Я работала с этим классом в прошлом году, ситуацию с Зиной знаю как свои пять пальцев и могу вас заверить в том, что все эти вызовы в школу бесполезны. Меня вы все равно ничем не удивите, а Николай Геннадьевич еще в начале учебного года просил меня, если что, самой ходить в школу, чтобы он не волновался лишний раз. Так что лучше пишите обо всем в дневник, я прочту и приму меры.
- Александра Ивановна, - ответила учительница, - Сегодняшний случай описать в двух предложениях сложно. Зина сегодня с утра, как обычно, бегала по классу и шумела. Потом она чуть было не выбросила в окно тетрадь соседа по парте, которая чудом не долетела, а потом, вы представляете, залезла под парту и просидела там оставшуюся часть урока.
- Не просто представляю, а видела все это своими глазами в прошлом году, - ответила Саша.
- Тогда вы должны меня понять, что в таких условиях работать невозможно, - сказала учительница.
- Я вас понимаю и сегодня же поговорю с дочерью, - ответила Саша.
Всю дорогу до дома Саша думала, как ей правильнее отреагировать на произошедшее.
«Сначала надо поговорить…» - думала девушка, - «А потом? Что потом делать?»
Придя домой, Саша спросила явно грустную Зину:
- Ты понимаешь, в чем была неправа?
- Да, понимаю, - ответила девочка.
- А почему так поступаешь? – спросила Саша.
- Не знаю, - ответила Зина.
- Иди в угол, - сказала Саша.
- Не пойду, - вдруг заупрямилась девочка.
- Хорошо, тогда пусть папа решает, как тебя наказывать, - ответила Саша.
- А если встану в угол, папе не расскажешь? – с надеждой спросила Зина.
- Сегодня – нет, а в следующий раз все расскажу, - ответила Саша.
Увидев, что дочь встала в угол, Саша сказала:
- Через час за тобой приду.
Прошло несколько дней. Поведение Зины ничуть не улучшилось, в дневнике стали появляться новые замечания. Ноль за поведение в конце недели ничуть не удивил Сашу, однако, когда на следующей неделе ни в понедельник, ни во вторник в дневнике не появилось замечаний, Саша была немало обрадована.
«Наверное, Зина поняла наш с ней разговор из-за нуля и сделала выводы», - подумала девушка.
Настроение Саши было очень хорошим, поэтому девушка не сразу заметила то, что Зина весь день сидит за уроками и книжками, не пытаясь позвать Сашу погулять с ней.
- Зина, говори правду, что произошло, - строго сказала Саша.
- Мама, еще вчера Ольга Евгеньевна тебя вызывала в школу, а сегодня спрашивала, почему ты не пришла. Я ответила, что ты не смогла прийти.
- Врать нехорошо, об этом обязательно поговорим после моего возвращения, - сказала Саша и пошла в школу.
На протяжении всего пути девушка вспоминала, как завуч радовалась тому, что ее не отправили на каторгу, как искренне радовалась, узнав, что Саша беременна, как она вызывала однажды Рыжего в школу, как он не пришел и как Саша не знала, что это Зина не передала отцу записку.
«А теперь сама в этой же ситуации», - подумала девушка и пришла в класс.
- Ольга Евгеньевна, я только сейчас узнала от Зины, что вы меня вызывали, - сказала девушка, радуясь, что застала учительницу на месте и ей не придется приходить в школу второй раз.
- Причину знаете? – спросила учительница.
- Нет, - ответила Саша, - Не успела выяснить.
- В понедельник Зина испачкала мне стул мелом, я написала вам записку. А сегодня Зина прямо на уроке пыталась сжечь тетрадь с поставленной в нее двойкой принесенными из дома спичками и чуть было не сожгла парту, - сказала Ольга Евгеньевна.
- Приду домой – приму меры обязательно, - ответила Саша и, выйдя на улицу, была готова расплакаться от бессилия.
«Да что же это за такое, почему Зинка меня не слушается?» - думала Саша, вытирая набегающие слезы, - «Что за поведение?»
Придя домой, Саша, не раздумывая ни минуты, взяла в руки ремень.
«Пусть это неправильно, но иначе я не знаю, как поступать», - подумала девушка.
Вскоре со службы домой пришел Рыжий. Увидев плачущую дочь, которая сидела на кровати, мужчина спросил:
- В чем дело, почему плачешь?
- Мне от мамы досталось, - всхлипывая, ответила девочка.
- Значит, мало досталось, раз сидеть можешь. Да и маму, значит, сильно довела, иначе бы она так не поступала, - сказал Рыжий и пришел к супруге.
- Саша, что произошло? – спросил ее мужчина. Услышав рассказ девушки, Рыжий сказал, - За такое как сидорову козу драть надо, а не так реагировать, как ты. Подумаешь, поругала маленько.
Снова вернувшись к Зине, Рыжий сказал:
- Мама мне все рассказала и ты, Зина, сегодня останешься без ужина. Если учительница еще раз будет вызывать родителей, то в школу пойду я. И разговаривать с тобой потом тоже буду я.
От всех переживаний улегшись на кровать и задремав, Саша проспала часа два, а потом проснулась.
Девушка лежала в помещении, до боли напоминавшем лазарет каторги.
«Что со мной?» - подумала Саша и, увидев мимо проходящего то ли врача, то ли фельдшера, спросила, - Что со мной?
- Идиотка, сбежала с каторги больная, потом простудилась, бредила, - ответил медицинский работник, - Радуйся, что тебя в лазарет отправили, а не в карцере закрыли после побега, там бы ты точно померла от горячки. Прими хоть таблетки, раз пришла в себя.
Выпив микстуру и приняв несколько таблеток, Саша подумала:
«В чем дело? Что со мной? Что сон, а что явь?»
Девушка решила встать и посмотреть в окно, чтобы убедиться, что она именно на каторге, как вдруг все тот же самый медработник подошел к ней и сказал:
- Куда пошла? То бредила, говорила, что в школе работаешь, то куда-то собралась. Сейчас тебя бинтами к кровати привяжу, чтобы не ушла никуда.
- Хочу посмотреть в окно и убедиться, что я на каторге, - ответила Саша.
- Быстро смотри и ложись обратно, - услышала девушка в ответ.
Подойдя к окну, Саша увидела до безобразия знакомую картину: бараки, поле, лес вдалеке.
- Все, убедилась? – услышала Саша, - Тогда ложись обратно.
Решив не спорить, девушка легла и мгновенно заснула.
- Ты до чего мать довела, лежит с головной болью! – раздался возмущенный голос Рыжего возле двери в комнату.
- Мамочка, прости меня, - сказала Зина, подойдя к Саше и целуя ее в щеку.
- Прощаю, Зина, - ответила девушка и сказала супругу, - Коля, нам надо поговорить.
- Я слушаю, - ответил Рыжий.
- Коля, если ты знаешь хорошего психиатра, который сразу же не закроет меня в дурдоме, то мне нужно его посетить, - сказала Саша, - Мне слишком часто каторга снится, это ненормально.
- Хорошо, давай сходим, - ответил Рыжий, - Пошли прямо сейчас.
- Прямо сейчас? – удивилась Саша.
- А зачем тянуть? – ответил Рыжий, - С таким лучше не затягивать, а сразу, если что, подлечиться.
- А что за психиатр? – спросила Саша, - Хороший хоть или на Пряжку отвезешь?
- Обижаешь, - ответил Рыжий, - Смысл мне тебя на Пряжку отвозить, поедем домой к одному хорошему врачу, он тебя выслушает, подскажет, если надо.
Быстро собравшись, Саша с супругом поехала к врачу.
- Зиновий Викентьевич, моя супруга хотела бы с вами поговорить, - сказал Рыжий, - Мне выйти?
- Посидите в коридоре, чтобы мадам не смущалась, - ответил врач.
Тем временем, Саша уже успела слегка привыкнуть к незнакомой обстановке и оглядеть скромную, но со вкусом обставленную квартиру.
- Александра Ивановна, в чем суть проблемы? – спросил врач.
- Зиновий Викентьевич, мне слишком часто каторга снится, - ответила Саша, - Уже дважды снилась, с небольшим промежутком времени.
- Вы, наверное, были судимы? – спросил врач.
- Да, была, - ответила Саша, - Поэтому и снится.
- А почему вы переживаете? – удивился врач, - Знаете, скажу вам прямо, побывать на каторге – не на курорте отдохнуть, тут есть, чему сниться. Это вполне нормально, пусть и неприятно.
- Сны с продолжением, останавливаются примерно на том моменте, на котором остановились, - ответила Саша, - Я боюсь, что сойду с ума, не рожу ребенка, не воспитаю дочь.
- Такое тоже бывает, - ответил врач, - Не обращайте внимания, забывайте сны сразу, как проснулись. Попейте от нервов чай с ромашкой и постарайтесь не волноваться – вы же в положении. Не накручивайте себя.
- Постараюсь, - вздохнула Саша.
Вернувшись домой, девушка на всякий случай решила проверить, не спит ли она. Довольно сильно ущипнув себя, Саша почувствовала боль.
«Значит, точно не сплю», - подумала девушка, - «А на сны, как и сказал Зиновий Викентьевич, не буду обращать никакого внимания».
Сны
На следующий день, который нес в себе новые заботы и хлопоты, Саша с удивлением обнаружила, что ей, в принципе, безразлично, что ей вчера говорил врач и что вчера снилось.
«Подумаешь, кошмар приснился, а я так разволновалась», - решила Саша, - «Пусть снится, не вижу в этом ничего страшного».
Прошло несколько недель, сентябрь близился к своему завершению. За это время совершенно ничего не изменилось: замечания в дневнике появлялись практически каждый день и только успеваемость держалась на более-менее приличном уровне, потому что Саша следила за тем, чтобы Зина делала домашнее задание в срок, а потом проверяла выполнение задания и, если это было необходимо, заставляла исправлять ошибки.
- Шурка, - сказала Саше Ольга, когда они гуляли по улице, - Ты зря так за Зинкой следишь, она же учиться самостоятельно не начнет.
- А если не следить, она основы не поймет и потом школу не сможет окончить, - ответила Саша, - Пусть лучше, пока она еще маленькая, я за ней прослежу, а потом Зинка перерастет все это.
- А потом у тебя родится ребеночек и все то же самое будет снова, - сказала Ольга, - Зинка перерастет – малой подрастет.
- Может, малой будет учиться нормально, не так, как Зинка, - ответила Саша.
Неторопливо прогуливаясь по столице, Саша вдруг сказала Ольге:
- Оль, а мы что, с тобой завязали с политикой? Больше не будем этим заниматься?
- Вот сразу видно, Шурик, что ты сидишь дома и скучаешь, - улыбнулась Ольга.
- А если серьезно? – уточнила Саша.
- А если серьезно, то, конечно, мне бы очень хотелось все это возобновить, но жалко будет терять то, что у меня есть, - ответила Ольга.
- И мне будет жалко все это терять, - вздохнула Саша, - Поэтому и не решаюсь никак. Вот говорят же, что если занимаешься революцией – нельзя семью заводить, внимание распыляться будет.
Девушки присели на лавочку в парке.
- Да и какая сейчас мне агитация, если то голова кружится, то подташнивает, - сказала Саша, - Конечно, в принципе, можно было еще полгодика и поработать, но и Рыжий сказал, что лучше дома сидеть, и я сама это прекрасно понимаю.
Мимо лавочки, на которой сидели Саша и Ольга прошел городовой. Саша вдруг побледнела.
- Шурик, да сколько тебе уже будут тени прошлого мерещиться? – спросила девушку Ольга, - Это все окончилось давным-давно, больше не наступит никогда.
- Не знаю, - вздохнула Саша, - Постоянно об этом забываю. Вижу городового и начинаю думать о том, что Александру Николенко застрелили во время побега.
- Забудь, - сказала Ольга, - Нет больше Александры Николенко, есть только свободная девушка Александра Щербинина, которая имеет право жить и в крупных городах тоже. Что мы с тобой, зря сотрудничество с полицией оформляли?
- Не зря, - ответила Саша.
Придя домой, Саша, у которой снова начала кружиться голова, легла на кровать и решила немного отдохнуть. Вскоре домой вернулась Зина.
«Что-то рано она сегодня», - подумала Саша, - «Прогуляла, что ли, последние уроки?»
- Мама, - сказала она, подойдя к Саше, - Ирина Владимировна сказала, чтобы ты или папа срочно приходили в школу.
- Что случилось? – спросила Саша.
- Я чуть было школу не сожгла, - ответила девочка.
- И как это произошло? – спросила Саша.
- Со спичками баловалась, - ответила Зина.
- Я тебе сколько раз говорила, что спички детям не игрушки! – возмутилась Саша, встала с кровати и слегка покачнулась.
- Мама, что с тобой? – обеспокоенно спросила Зина.
- Голова кружится, - ответила девушка.
Не говоря больше ни слова, Саша оделась и пошла в школу.
- Александра Ивановна, то вы вызывали в школу Николая Геннадьевича, то теперь вас вызывают, - сказала завуч пришедшей Саше, - Хотя, может быть, было бы правильнее, чтобы Николай Геннадьевич пришел?
- Я тоже так считаю, - ответила Саша, - Я себя плохо чувствую, в конце концов, не зря же сейчас не работаю. Голова кружится, а тут, ко всему прочему, еще и новости о Зине.
- Пусть лучше действительно Николай Геннадьевич придет, - вступила в разговор Ольга Евгеньевна, - А потом поговорит с дочерью.
- Николай Геннадьевич так поговорит с дочерью, что она потом у вас на уроках стоять будет, сесть не сможет, - ответила Саша, - В прошлом году такое уже было. А что произошло, что вы Зину с последних двух уроков домой отправили?
- Зина баловалась со спичками в коридоре, потом, видимо, обожгла пальцы и бросила спичку на пол, загорелись тетради, которые сама же Зина разбросала по полу, в общем, чуть было не начался пожар.
- Мне сейчас плохо, не хочу ничего решать, пусть отец сам разбирается в этой ситуации, - сказала Саша.
Вскоре в школу пришел Рыжий, который заходил домой пообедать и узнал от Зины, что его или Сашу вызывают к завучу.
- Что произошло? – спросил он. Услышав, в чем дело и узнав, что Зину хотят вообще отчислить из школы, Рыжий сказал, - Отчислять не надо, я поговорю с дочерью, чтобы этого больше не повторялось. И хочу сразу на завтра отпросить Зину с уроков.
- Чтобы она не стояла и внимание класса на себя не отвлекала? – спросила Ольга Евгеньевна.
- Даже не столько поэтому, а потому, чтобы показать ей, что в школу нужно ходить учиться, а раз она не понимает, как вести себя в подобных местах, пусть сидит дома, - ответил Рыжий.
Выйдя из школы, Рыжий сказал Саше:
- Сашенька, может, погуляешь по парку? Я вернусь домой, буду кричать на Зину, ты переживать начнешь.
- Не начну, - ответила Саша, - Мне и без того слишком плохо. Так что разговаривай, воспитывай, мне все равно. Буду лежать, не вставая.
- А зачем тогда ты в школу в таком состоянии пошла? – спросил Рыжий.
- Потому что вызывали, откуда я знала, придешь ты обедать, не придешь. Может, на службе аврал, не будет времени, - ответила девушка.
Придя домой, Саша увидела весьма огорченную и даже слегка испуганную Зину. Девушке стало жаль ее, поэтому Саша сказала:
- Коля, может, простишь ее?
- Чтобы она школу сожгла? – ответил Рыжий, - Не буду.
Придя к себе в комнату и улегшись на кровать, Саша услышала разговор за стенкой.
- Ты вообще понимаешь, что могла пожар устроить?
- Понимаю.
- А почему тогда спичками баловалась?
- Захотелось.
- Завтра в школу не пойдешь, будешь сидеть дома.
- Папа, пожалуйста, не надо. Я хочу в школу.
- Тебя завуч отчислять хотела, я еле уговорил, чтобы тебя оставили.
- Папа, пожалуйста, пусти меня завтра учиться.
- Будешь хорошо себя вести – пущу послезавтра.
«Надо же, Зинка так в школу хочет», - подумала Саша, - «Даже странно. Интересно, она хочет в школу, потому что там весело и можно хулиганить, или потому, что там учатся? Наверное, и по первой, и по второй причине сразу».
- Тебя вчера мама пожалела и, как выяснилось, зря, - сказал Рыжий, - Я сейчас жалеть не буду.
«Надо пойти к Коле, сказать, чтобы не перегибал», - подумала девушка, вспомнив каторгу.
Однако Саша была настолько обессилена сегодняшними событиями, что не смогла встать и поняла, что проваливается в сон.
«Ладно, Зинка – его дочь, он адекватно отреагирует», - подумала Саша и окончательно заснула.
Девушка открыла глаза и увидела, что наступило утро.
«Неужели я проспала столько времени?» - подумала Саша.
Повернув голову, девушка увидела, что она сейчас находится в лазарете.
«Что это?» - подумала Саша, - «Сон, явь?»
Решив снова выяснить, снится ли ей это, или нет, девушка ущипнула себя за ногу.
- Да сколько ты будешь щипаться, совсем с ума сошла, что ли? – спросил девушку врач.
- Хочу проверить, сплю я или нет, - еще более недоуменно ответила Саша, - Вроде, больно, значит, не сплю.
«Хотя лучше бы то было реальностью, а это сном», - подумала девушка.
- Еще бредит, а начальник каторги уже все уши прожужжал, чтобы тебя возвращали в барак, - сказал врач, - Пошли к начальству, температуры, вроде, уже нет.
В полном недоумении Саша пошла вслед за врачом. Оказавшись в кабинете начальника каторги, девушка сказала:
- Это сон, мне все это снится, этого не может быть на самом деле!
- Бредит уже пятый день, - сказал врач, - Но температура спала.
«Пять дней не могли пройти незаметно, поэтому это просто сон, на который не стоит обращать внимания», - подумала Саша, - «Поэтому пусть делают, что хотят, я проснусь и в реальности будет все по-другому. А это просто тени прошлого».
- Симулирует, чтобы заслуженного наказания за побег избежать, - сказал начальник каторги, - Раз температуры нет, значит, горячка прошла, поэтому отправляйте ее на пять дней в карцер, пусть хоть сколько-то посидит, а то совсем безнаказанной останется.
Ничего не понимающая Саша прошла вместе с Рыжим, который был в том же кабинете, в карцер, и, словив ряд ударов кулаками по ребрам, услышала фразу:
- Жаль, начальник не сказал, чтобы тебя к стенке приковали, а то будешь здесь, как на курорте, отдыхать.
Сквозь слезы Саша услышала звук закрывающейся двери и, сквозь боль, легла на нары.
«Или это не сон?» - подумала девушка, - «Или все это правда?»
Прошло какое-то время, но Саша не заметила его. Открылось оконце в двери и девушка поняла, что настало время обеда. Молча встав и взяв свой паек, Саша поняла, что есть ей не хочется.
«Надо поесть, причем обязательно», - подумала Саша и молча начала обедать.
Вскоре снова улегшись на нары, девушка снова, незаметно для себя, погрузилась в дрему.
- Саша, тебе плохо? – раздался голос Рыжего, от которого она проснулась.
- Дурной сон приснился, - ответила Саша, понимая, что это все – слишком красочные воспоминания.
- Ты во сне так плакала, - снова сказал Рыжий.
Ни слова не говоря, Саша встала с кровати и, пощупав себя за ребра, поняла, что они не болят.
«Точно, приснилось», - подумала девушка и подошла к зеркалу.
Расстегнув платье, Саша увидела, что на теле нет синяков и все совершенно в норме.
«Да, это мне приснилось», - еще раз утвердительно подумала девушка, - «Просто я заснула под мысли о Зинке, вот такая ерунда и привиделась».
- Саша, что с тобой? – слегка обеспокоенно спросил Рыжий.
- Мне каторга снилась, ты снился, как будто за побег меня отвели в карцер и ты там руки распустил, - ответила Саша, - Весь сон ребра болели. А сейчас, как вижу, все нормально, не болят, синяков нет. Значит, приснилось.
- Да ты просто вспомнила случай слишком давнишний, вот тебе ерунда и приснилась, - ответил Рыжий, - Ну распустил я тогда руки, когда тебя после первого побега поймали, а тебе это приснилось, только чуть-чуть в другом ключе.
- И все равно, слишком дурные сны мне снятся, - вздохнула Саша.
- Радость моя, тебе врач много чего порекомендовал, успокоительную траву выписал, почему ты ее не пьешь?
- Решила, что само пройдет, а, как выяснилось, зря, - ответила Саша.
Пройдя на кухню и заварив себе ромашку, девушка села у окна и подумала:
«Надо же, какая ерунда может присниться и, самое главное, из-за беременности такое началось».
Неторопливо выпив чай и вымыв за собой посуду, девушка решила пойти к Зине, чтобы уже спокойно поговорить с ней о ситуации, которая произошла утром. Придя в комнату к девочке, Саша увидела, что Зина лежит на кровати и плачет.
- Зиночка, ты почему плачешь? – спросила Саша дочь.
- Обидно… - ответила девочка.
- А теперь подумай о нас с папой, разве нам приятно каждый раз слушать учителя, завуча, - сказала Саша, - Ты могла сжечь школу, устроить такой пожар, который бы не смогли самостоятельно потушить. Могли погибнуть люди. А за этот проступок тебя могли исключить из школы. Обещай, что этого больше не повторится.
- Обещаю, - вздохнула Зина.
- Вставай, давай с тобой лучше математикой позанимаемся, - сказала Саша, - Пройдем с тобой завтрашнюю тему по математике. Зачем тянуть до завтра?
- Стоять не хочется, а садиться я не могу, - ответила Зина, - Может быть, завтра все пройдем?
- Хорошо, будем заниматься завтра, - ответила Саша, - А ты пока что делай домашнее задание и почитай, что было на тех уроках, с которых тебя домой отправили.
Увидев, что Зина нехотя взяла в руки учебник, Саша, которой стало гораздо легче, решила сходить к Ольге, поделиться наболевшим.
- Сносит у меня что-то голову, как бы с ума не сойти, - сказала Саша.
- Это у тебя, наверное, на фоне беременности началось, - ответила Ольга, - Мне кто-то говорил, такое иногда бывает.
- Выходит, мне еще полгода терпеть, - вздохнула Саша.
- Терпи, Шурик, - улыбнулась Ольга, - Зато скоро мамой станешь.
- Да, Оля, это главное, - ответила Саша.
Посидев еще некоторое время в гостях у Ольги, Саша с легким сердцем вернулась домой.
«Все будет хорошо», - подумала девушка, - «Может быть, трава мне поможет и больше ничего сниться не будет».
Табель
На следующий день Саша, проснувшись довольно поздно, решила позаниматься с Зиной, которая сегодня по решению отца пропускала школу. Придя к девочке, Саша сказала:
- Зина, давай позанимаемся.
- Не хочется, - ответила Зина.
- А почему ты тогда вчера так просила папу, чтобы он разрешил тебе пойти на учебу? – удивилась Саша.
- Дома скучно, а в школе весело, можно похулиганить, побаловаться, - ответила Зина.
«Так вот, почему Зина так расстраивается, когда ее дома оставляют», - подумала Саша, - «Ей дома просто скучно, а учиться она не хочет».
- Зина, в школу ходят учиться, а не баловаться, я тебе это много раз говорила, - сказала девушка, - А чтобы не отстать от программы, сейчас будем заниматься.
Достав тетрадь Зины, Саша сказала:
- Решай пока что математику.
Увидев, что девочка начала решать примеры, Саша пошла на кухню и заварила себе ромашку.
«Надо пить траву, чтобы крыша окончательно не поехала», - подумала Саша.
Выпив травяной чай, Саша вернулась в комнату и увидела, что Зина решила два примера и начала рисовать в тетради.
- Я тебе сколько раз говорила, нельзя рисовать в той же тетради, в которой ты что-то пишешь или решаешь! – слегка возмутилась Саша, - Решай дальше примеры.
Когда домой пришел Рыжий, он первым делом спросил, как сегодня себя вела Зина.
- Вполне неплохо, вот только в школу она не учиться ходит, а развлекаться, отсюда и такая успеваемость, - ответила Саша.
- Может быть, перерастет, - сказал Рыжий, - Но ты же сама понимаешь, нельзя Зину забрать из школы, чтобы она дома пересидела, пока не захочет учиться, время же уходит.
- Понимаю, - ответила Саша.
Успокоительные травы начали давать свой эффект и Саше временно перестали сниться изматывающие сны. Решив, что она пропила курс и стоит сделать паузу или вовсе прекратить лечение, девушка решила прекратить заваривать траву. К счастью, сны перестали сниться окончательно и Саше каторга больше не снилась.
Незаметно подошла к концу первая четверть. Саша, зная, что в этот день учащимся будут выдавать табели, немало волновалась. Девушка заметила, что в последние недели у Зины прекратили появляться замечания в дневнике, и боялась, что все не так просто.
И вот, после уроков Зина пришла домой. Саша сразу заметила, что ее дочь волнуется, вероятно, из-за какого-то известия, поэтому решила подтолкнуть Зину к разговору.
- Показывай табель, - сказала Саша.
- Вот, возьми… - дрожащими руками протянула табель Зина, - А вот еще и записка.
Сначала взяв в руки табель, Саша увидела, что у Зины три двойки за четверть и ноль по поведению.
- И чем же ты меня удивишь в записке? – спросила Саша. Развернув ее, девушка прочитала, - Александра Ивановна, зайдите в школу для разговора.
- Не пойду ни в какую школу, пусть папа идет, - ответила девушка, - Мне уже все это поднадоело. Так хоть деньги платили, зарплату, а так все то же самое, только бесплатно.
Решив, что ей все равно будет необходимо узнать, в чем дело, Саша спросила дочь:
- Зина, рассказывай честно, что произошло. Потому что я должна все знать. Ты не расскажешь – расскажет Ольга Евгеньевна, причем не мне, а папе, это тебе надо?
- Не надо... – заплакав, ответила Зина.
- Тогда рассказывай, - сказала Саша.
- Мама, я соврала учительнице, что потеряла дневник, она мне завела новый, - плача, сказала Зина, - А потом, решив, что в новом дневнике ты ничего не увидишь, перестала на уроках вообще что-то делать. Шумела, бегала по классу, выбегала в коридор, хулиганила, баловалась. Получила много нулей, за четверть вышли двойки.
- И за поведение ноль, - добавила Саша.
- Мама, пожалуйста, прости меня, со следующей четверти я начну учиться, - сказала Зина.
- Я-то прощу, а вот папа может не быть столь благосклонным, - ответила Саша.
- Пожалуйста, попроси его простить меня, - сказала Зина.
- Попробую, но только потому, что ты все осознала, - ответила Саша.
Когда Рыжий вернулся домой, первым делом он решил увидеть табель Зины.
- Три двойки и ноль, прогресс, - сказал мужчина, - Боюсь подумать, что будет дальше.
- Тебя просили в школу зайти, - ответила Саша, - Я не хочу туда идти, нехорошо себя чувствую.
- Конечно, я и схожу, и потом буду вести беседы с Зиной, - сказал Рыжий.
- Зина уже призналась во всем, искренне раскаялась, так что инцидент исчерпан, - ответила Саша, - Тебе только осталось зайти в школу.
- Ничего он не исчерпан, - сказал Рыжий, - Ребенок на двойки скатился, а ты говоришь, что нет никаких проблем. Как она будет учиться дальше, если программу первых классов не усваивает? Я не хочу, чтобы Зина оставалась на второй год, ей надо как-то подтягивать свои знания. Она просто лентяйка.
- Я не говорю, что нет никаких проблем, а говорю, что инцидент уже исчерпан, я с Зиной поговорила, - ответила Саша и подумала, - «Лентяйка... Как же это слово мне еще с каторги знакомо...»
Через час домой вернулся злой-презлой Рыжий.
- Пошли на кухню, чтобы Зинка под горячую руку не попалась, а потом, когда успокоюсь, пойду к ней, - сказал мужчина.
- Зина все поняла, осознала свою вину и раскаялась, - ответила Саша.
- А теперь получит свое заслуженное и все окончим на этом тему, - сказал Рыжий.
- Даже в суде раскаяние принимают во внимание, а это ребенок, - продолжала Саша.
- Тем не менее, в том же суде, если сначала, допустим, агитировать, а потом раскаяться, не отпустят на все четыре стороны, - ответил Рыжий.
- Мы не в суде, - сказала Саша.
- И я про то же, - ответил Рыжий, - Поэтому не мешай заниматься воспитанием дочери.
- Коля, прости ее, для разнообразия, может, Зина, услышав от тебя прощение, все осознает и изменится, - сказала Саша.
- Хорошо, давай так попробуем, для разнообразия, - ответил Рыжий.
Придя к дочери, мужчина сказал испуганной Зине:
- Мама настаивает на том, чтобы я тебя простил. Хорошо, я поверю в то, что ты решила измениться. Но в следующий раз, если ситуация не изменится, я буду поступать по-старому.
- Спасибо, папа, - ответила Зина.
- Вот видишь, Зина, как важно вовремя все осознать, - сказала Саша, подойдя к дочери и обняв ее, - Я верю, ты будешь в следующей четверти стараться и хорошо учиться.
Утомленная дневными переживаниями, Саша почувствовала упадок сил и прилегла на кровать. Девушка заснула практически мгновенно, а когда открыла глаза, увидела, что она находится в карцере.
«Сон? Явь? Что это такое?» - подумала Саша.
Девушка встала с койки. Ребра уже не болели.
«Сколько дней прошло с момента последнего эпизода?» - подумала Саша, - «Это что за такие сны с продолжением?»
Девушка сидела на койке и ничего не могла понять. Несколько раз Саша пыталась ущипнуть себя, чтобы проснуться, но, несмотря на то, что явно чувствовала боль, не просыпалась.
«Неужели это реальность, а то – сон?» - подумала девушка, - «Что это за ерунда?»
Через несколько часов открылась дверь в карцер и туда вошел Рыжий.
- Жаль, что начальник тебя сюда на пять суток отправил, а не на все десять, - сказал он, - Пошли.
«Может, если я начну говорить с Рыжим иначе, мой сон изменится?» - подумала девушка и сказала, - Коленька, может, пойдем ужинать?
- Какой я тебе Коленька?! – раздался окрик Рыжего и Саша получила такой удар в грудину, что не устояла на ногах и упала, - Плохо из себя сумасшедшую строишь, не верю! Симулянтка и лентяйка! Я тебя еще давным-давно раскусил, когда ты золото не мыла! Допрыгаешься у меня, найду повод и выдеру тебя так, что снова болеть будешь! А потом пойду к начальнику и буду просить не освобождать тебя от работы!
«Нет, как-то сон не в ту сторону пошел», - подумала Саша, – «Надо же, как в жизни бывает, осмысленные сновидения, ими можно управлять».
Девушка решила представить себе мать с сестрой, чтобы изменить сон, однако, в голове лишь ненадолго появился образ матери, а потом снова Саша начала видеть картины каторги.
«Ладно, сейчас приснится что-нибудь другое, одно и то же не может сниться долго», - подумала девушка.
Упав на нары, Саша снова провалилась в сон.
После сна о том, как Саша гуляла по пшеничному полю и о том, как девушка сдавала выпускной экзамен по математике и с трудом вспомнила в последний момент нужную формулу, девушка проснулась. Саша снова лежала на все той же кровати.
«Какой же бред снится, а все потому, что я перестала пить траву», - подумала девушка.
Встав с кровати, Саша пошла на кухню и заварила травяной чай.
- Что, опять какая-то ерунда начала сниться? – спросил девушку Рыжий.
- Да, снова ты снился, - ответила Саша.
- Надо же, как долго все помнится, - сказал мужчина, - Пей, Саша, траву, тебе же становилось легче, так и теперь станет хорошо.
- Мне что, всю беременность на успокоительных чаях сидеть? – вздохнула девушка, - А вдруг это будет вредно для ребенка?
- Зиновий Викентьевич говорил, что нет ничего страшного, можно пить траву и это даже лучше, чем так мучиться от своих снов, - ответил Рыжий.
- Будем надеяться, - чуть более оптимистично, нежели раньше, сказала Саша.
Последние дни
Незаметно наступил вечер. Утомленная событиями дня, Саша легла спать. Больше всего девушка боялась того, что ей снова начнет сниться каторга. Однако сначала сны девушки были нейтральными: прогулка с Зиной по Лиговке, школа, новая учительница, завуч… Но под утро сон Саши снова изменился.
Девушка поняла, что она находится в бараке. Но барак был совершенно не такой, как на каторге: и стены были покрашены в нежно-зеленый цвет, и фортепиано стояло в углу, и каторжане были в одеты во что-то, похожее на гимназическую форму.
Проснувшись утром, Саша поняла, что это просто был какой-то нелепый сон, совершенно не такой, как ей снились до этого, однако, какое-то беспокойство все равно мучило девушку.
Решив, что ей стоит снова сходить к психиатру, Саша собралась и пошла по уже известному ей адресу.
- Зиновий Викентьевич, - огорченно сказала Саша, - Мне опять эти сны снятся, с продолжением. Да, я сама виновата, бросила траву пить и сразу все снова началось. А вчера я, испугавшись, продолжила лечение и мне уже каторга снилась не в таком мучительном состоянии, а уже просто как воспоминание, как что-то переработанное.
- Поэтому просто продолжайте пить траву и не зацикливайтесь, - ответил психиатр, - И все будет хорошо.
«Да, наверное, я просто разволновалась из-за Зины, вот мне все это и приснилось», - подумала Саша.
Прошло недели три, на дворе стоял уже ноябрь 1887 года. Саша в глубине души подбирала слова, чтобы объяснить Зине, что совсем скоро у нее родится брат или сестра, и радовалась, что девочка начала вести себя прилично.
«Наверное, она действительно все осознала и решила измениться», - подумала Саша.
Однако надежды девушки рухнули в один момент. В один прекрасный день Зина пришла домой расстроенная.
- Мама, меня исключают из школы, - сказала девочка.
- Что произошло? – удивленно спросила Саша.
- Не знаю, что на меня нашло, - ответила Зина, - Сначала я хулиганила, баловалась, потом меня Ольга Евгеньевна выгнала из класса, а потом я вышла на улицу и разбила окно в ее классе и в кабинете завуча.
- И теперь меня в школу вызывают? – спросила Саша.
- Да, Ирина Владимировна сказала, что меня исключат из школы и чтобы ты срочно зашла к ней, - ответила Зина.
Собравшись, Саша пришла в школу. В учительской ее уже ждала и Ольга Евгеньевна, и завуч.
- Александра Ивановна, я все понимаю, вы в положении, вам нельзя волноваться, но Зину нужно отчислить хотя бы ненадолго, - сказала Ирина Владимировна, - Вы же учитель, сможете заниматься с дочерью дома, допустим, до января, а потом, с новой четверти, Зина вернется в класс. Может быть, хоть какие-то выводы для себя сделает.
- Жестоко поступаете, Зина будет скучать без друзей, - ответила Саша.
- Полтора месяца поскучает, зато, может быть, будет вести себя приличнее, - сказала завуч, - Александра Ивановна, вот представьте себя на месте Ольги Евгеньевны, вы бы тоже начали настаивать на том, что с девочкой нужно срочно что-то решать.
- Стала бы, - ответила Саша, - Хорошо, Ирина Владимировна, я буду заниматься с дочерью дома до января.
Вернувшись домой, Саша сразу же сказала Зине:
- Тебя папа предупреждал, что в следующий раз тебя прощать не будет?
- Да, предупреждал, - ответила Зина.
- И я не буду просить папу, чтобы он тебя простил, - сказала Саша, - Так что скоро он придет домой и, скорее всего, сильно рассердится.
Когда домой пришел Рыжий и узнал, что сегодня произошло, мужчина сказал Саше:
- И что ты предлагаешь с ней делать? Снова прощать?
- Нет, Коля, в этот раз я за то, чтобы наказывать, - ответила Саша.
- Ну хоть своим умом до этого дошла, - сказал Рыжий, - А в прошлый раз так защищала Зину!
- В прошлый раз, вообще-то, и поведение, и успеваемость Зины поползли вверх, так что я была права и мой вариант решения проблемы принес свои результаты, - ответила Саша.
- Такие результаты, что Зину из школы пусть временно, но отчислили, - сказал Рыжий, - Саша, я сейчас пойду к Зине, а ты или иди гулять, или просто сиди и не вмешивайся.
- В этот раз я на твоей стороне, поэтому просто спокойно посижу в своей комнате, - ответила Саша.
Однако спокойно посидеть у себя в комнате не получилось. Саша почувствовала, что ей становится плохо.
«От волнения такая ерунда происходит, уже надоело», - подумала девушка и легла на кровать.
- Тебя в прошлый раз простили для того, чтобы через три недели исключили из школы? – возмущался Рыжий, - Меня не слушаешься, маму не слушаешься, в школе никого не слушаешься! Сейчас так получишь, что еще долго не сядешь!
- Прости меня, папа, - сказала Зина.
Тем временем, Саша чувствовала, что снова проваливается куда-то в небытие.
«Мне прямая дорога на Пряжку…» - подумала девушка и, вдруг придя в себя, увидела, что она находится в бараке.
«Все, теперь точно мне надо лечиться», - подумала Саша, - «Как там, холодной водой, что ли, на Пряжке обливают, чтобы в себя человека привести?»
Девушка увидела, что к ней подходит Ольга.
- Оленька, а я с ума сошла, - слегка улыбнувшись, сказала Саша.
- Критика к состоянию есть, значит, не все так плохо, - ответила Ольга.
- А мне, Оленька, теперь прямая дорога на Пряжку, - сказала Саша, - Жалко будет только с мужем и Зинкой прощаться.
- Шурочка, Пряжка в Петербурге и ты никогда не была замужем, - ответила Ольга. Подумав, девушка сказала, - Шурочка, тебе к врачу надо. По состоянию здоровья каторгу на поселение заменят, а там, потом, может быть, и домой сможешь вернуться. Сотрудничество с полицией напишешь и так далее.
- Нет, Оленька, я замужем, живу в столице, вышла замуж за Рыжего, беременна от него, а еще у нас Зинка есть, дочка Рыжего, - сказала Саша.
- Шурочка, солнышко мое, пошли к врачу, - ответила Ольга, - Я тебя отведу туда.
Не понимая ничего, Саша шла за Ольгой.
- Щербининой срочно к врачу надо, - сказала Ольга Чернышу, показывая на Сашу.
- Черт с ней, пусть идет, - ответил Черныш, - Что ты от третьего лица вечно разговариваешь? Надоело уже.
- Шурка, просто ты уединялась с Рыжим, когда он тебе это предложил, вот твой мозг и выдвинул теорию, что ты за ним замужем, чтобы с ума окончательно не сойти, - сказала Ольга Саше, когда они пришли в лазарет.
Увидев врача, Саша была изумлена до глубины души.
- Зиновий Викентьевич? – спросил девушка.
- Да, Саша, узнала меня? – задал встречный вопрос врач.
- Быть всего этого не может… - выдохнула девушка.
- Может, Саша, может, - ответил врач, - Как я сделал вывод из всего твоего бессвязного бреда, Николай Геннадьевич тебе предложил уединиться за бараком, ты согласилась, а потом, чтобы не сойти с ума окончательно от ситуации, твой мозг придумал всю эту сказку. И Ольгу тоже, нет Ольги на самом деле.
- И Зинку, как худший кошмар, которого я боялась, если бы пошла на работу в школу… - начала задумчиво вспоминать Саша, - И добрую свекровку, ведь по рассказам матери ее свекровка была змеей…
- Вот видишь, ты сейчас хотя бы понимать все начала, осознавать, не то, что в прошлые разы, - ответил врач.
- А мы разве не первый раз видимся? – удивилась девушка.
- Нет, все визиты к врачу, которые тебе снились, были здесь, на каторге, - ответил Зиновий Викентьевич, - А привел тебя сюда действительно Николай Геннадьевич, когда ты его попросила об этом. Так что, Сашенька, прощайся со своим мужем из сна и будем возвращать тебя в реальность и, может быть, отправлять на поселение.
- Хорошо, - сказала Саша и, подумав, решила задать вопрос, который ее так мучил, - А какое сейчас число и беременна ли я?
- Сейчас по-прежнему март, двадцать шестое, с твоего дня рождения прошло недели три, не больше, - ответил врач, - И да, ты беременна, а произошло это как раз за день до твоего дня рождения, четвертого марта. И как раз с этого дня началась твоя болезнь.
Очнувшись в своем доме, Саша никак не могла понять, где сон, а где явь. Увидев рядом с собой Рыжего, Саша сказала:
- Коленька, солнышко мое, Саша сошла с ума, можешь отвозить Сашу на Пряжку…
- Ты что такое говоришь? – удивился Рыжий, - Если ты больна, значит, будем дома лечиться, какая Пряжка?
- Коленька, мне так было с тобой хорошо в моем сне… - вздохнула Саша.
Пройдя по квартире, взглянув на Зину и Анну Захаровну, девушка тихо сказала:
- И вы прощайте, я вас больше никогда не увижу, наверное, но буду помнить вечно…
Прошло немного времени, но Саша никак не засыпала снова. Решив, что это знак, чтобы она посидела с Рыжим, девушка сказала:
- А помнишь, ты меня однажды назвал Александрой Степановной? Я так удивилась, что даже не подумала тебя поправить.
- Я действительно думал, что ты Степановна, - ответил Рыжий, - А ты же у нас Ивановна, как выяснилось.
- Да, Ивановна, - сказала Саша, - Значит, ты меня на Пряжку не отвезешь? Дома будешь лечить?
- Да, буду, - ответил Рыжий.
Вскоре Саша пришла в себя на койке в кабинете врача.
- Пошли к начальнику каторги делать тебе нужные документы, - сказал он девушке.
Не говоря ни слова, Саша пошла вслед за врачом. Оказавшись в кабинете начальника и не глядя подписывая все документы, которые ей давали, Саша услышала:
- За тобой приедет мать, заберет домой. Сумму вознаграждения уже обсудили. Ты подписала сотрудничество с полицией, только попробуй еще что-то устроить, заберут сразу же, несмотря на то, что по состоянию здоровья каторгу тебе заменили ссылкой. Въезд в столицы тебе закрыт если не навсегда, то на ближайшие годы точно. Все поняла?
- Все, - ответила Саша.
Эпилог
Через месяц, в конце апреля, Саша вместе с матерью вернулась в Тверь. Беременность протекала легко, однако, Саша никуда не выходила из дома. Причиной этого был не стыд – Саша часто слышала слова матери, что после поездки на каторгу уже стыдиться особенно нечего, а нежелание жить в том мире, в который она вернулась, после трехнедельного счастья в придуманной реальности. Двадцатого ноября 1887 года у Саши родилась дочь, которую она назвала Зиной, в память о своих снах. Больше Саше ничего не снилось, связанного со своей болезнью, однако, девушка всю жизнь четко помнила те воображаемые месяцы счастливой жизни и не могла и не пыталась их забыть.
- Александра Ивановна, вы что, до ночи собираетесь в школе сидеть? – спросил муж Сашу.
- Кирилл Евграфович, задумалась над тетрадками, проверяла примеры, - с улыбкой ответила Саша супругу.
- Александра Ивановна, не забывайте, что кроме детей из вашего класса у вас четверо своих детей, - ответил супруг, - Надо домой возвращаться, а не жить на работе.
- Сейчас, допроверяю последние четыре тетради и поедем домой, - согласилась Саша и взяла в руки одну из тетрадей, не желая уточнять, что она два часа просидела, смотря в одну точку, вспоминая своего мужа из своего давнишнего сна, лишь потому, что в сочинении один из учеников писал о своем отце, которого звали Николай.
- Александра Ивановна, пойдемте, у вас сейчас прием у Виктора Хрисанфовича, - сказала девушка сестра милосердия.
- У Кандинского, а я сама сейчас нахожусь на Пряжке и лечу идеофрению? – спросила Саша.
- Да, совершенно верно, - ответила медсестра.
- Так что же правда, что неправда?! – воскликнула Саша, - Я сбежала с каторги, меня вернули с каторги по состоянию здоровья? Я замужем за Николаем Геннадьевичем, я замужем за Кириллом Евграфовичем? Барышня, милая, хоть вы мне скажите, где правда и какая она?
- Александра Ивановна, первая страница вашей истории болезни практически не заполнена, я не могу ответить на ваш вопрос, - ответила медсестра, - Пойдемте к доктору, не стоит опаздывать. Вы сейчас в сознании, а кто знает, будете ли в сознании через три часа?
- Пойдемте, - ответила Саша, выглянула в окно и увидела людей, которые пришли навещать родных чуть раньше положенного срока и ждали, когда их запустят внутрь. Одно из лиц показалось девушке знакомым.
- Рыжий! Коля! Сашка очнулась и ждет тебя! – крикнула девушка, открывая окно. Высунувшись практически по пояс, Саша продолжила кричать, - Коля! Муж! Тебя жена ждет!
- Опять на дворников так реагирует, - сказала сама себе медсестра и крикнула санитарам, - Щербинину в смирительную рубашку и скажите доктору, что привести ее на прием не получится, пусть Виктор Хрисанфович в палату к Щербининой приходит.
«Это не Коля…» - вздохнула Саша и заплакала, - «Не Коля…»