Шел 1841 год, близилось Воскресение Господне - большой праздик, взывающий к милосердию и состраданию. Екатеринодарский полицмейстер подполковник Калера решил навестить войсковой острог, обделенный вниманием войскового правительства. Вместе с начальником острога он осмотрел заведение, и вот теперь диктовал писарю рапорт в канцелярию. В нем указывал о требуемой побелке арестатских и караульных помещений, для чего необходимо нужно пять с половиной четвертей извиси, к тому же для исправления печи - сто штук кирпича... Помолчав, полицмейстер, продиктовал писарю:
- Нужное место от всегдашнего употребления пришло в ветхость, для подчинки коего необходимо 15 штук досток сосновых. Ко всему протчему, и в огороже необходимо нужно заменить несколько паль. И годи! – отметил старшина, велев писарю той же час занести рапорт в войсковую канцелярию
Минуло лето, шел к концу октябрь, полицмейстер Калера вновь обратился с рапортом в войсковую канцелярию, испрашивая доски на парашник, отмечая между прочим, что 50 паль огорожи пришли в негодность и на их замену следует доставить в острог новые бревна дубовые длиною восемь с половиною аршин, а в отрубе от пяти до шести вершков*. Кроме того, нужны 250 кирпичей для печи острожной, коя совершенно развалилась, на починку крыши листового железа лист, досток для изготовления ушата и водоносного цебера**. В следующем рапорте повторяя необходимость ремонта огорожи, изготовления нового парашника, Калера присовокупляет дерево для воловых саней, дежи для делания арестантам хлеба с железными обручами и замену разбитых и вовсе отсутствующих стекол в шибках.
Сказать, что войсковое правительство в лице канцелярии ничего не делало для исправления острога нельзя; нет, забота была и об этом заведении, но она осуществлялась вяло и по остаточному принципу, как сказали бы в наши дни. Канцелярия отправляла ордер смотрителю войсковых веществ есаулу Щербине сделать ревизию и сообщить о соответствии слов главного городского полицмейстера, затем по подтверждении, отправляла таковые же ордера начальнику ремонтной роты хорунжему Петренко, а тот по мере поступления материала и выполнения более важных по войску работ брался за ремонт Войскового острога. Сложнее всего дело обстояло с поставкой бревен для паль. Еще в октябре 1841 года в своем свидетельстве хорунжие Мазан и Пята указывали, что пятдесят паль острога пришли в негодность и требуют замены. Войсковая канцелярия отправила начальникам ближайших меновых дворов о поставке указанных паль, те ответили - закубанцы перестали выменивать за соль лес. Наконец когда те были выменяны Малолагерным меновым двором, то 25 штук было доставлено, а доставка остальных приостановилась, «по случаю занятия войсковых фур другими экстренными командировками». Несколько месяцев пролежали они на дворе, прежде, чем оказаться в остроге.
В феврале следующего 1842 года сменивший подполковника Калеру на должности градского полицмейстера войсковой старшина Кордовский рапортовал войсковой канцелярии об осмотре Екатеринодарского острога и докладывал об изготовлении хлебопечной дежи и необходимости пятнадцатисаженевой новой бечевы для поставки паль вокруг войскового острога.
Вскоре выяснилось, что паль нужно не пятьдесят, а гораздо больше, так как от стояния в земле их сгнило более ста пятидесяти. Начальнику Малолагерного менового двора приказано было отправить на заготовку нужного леса команду рубщиков за Кубань. Смотритель войсковых мастеров хорунжий Петренко в июле отрапортовал канцелярии, что из 180 бревен, находящихся в меновом дворе шестьдесят четыре перевезены к острогу, а перевозка остальных приостановилась, по случаю отправки войсковых фур в более экстренные командировки. Начальство предписало нанимать частные фуры, обещая оплату. К осени огорожа была отремонтирована, но не прошло и два года, как тот же войсковой старшина Кордовский рапортовал: «…Пали же эти от долговременного стояния в воде в некоторых местах совершенно подгнили, так что может произойти какой-либо несчастный случай и сам побег арестантов, а дабы я в последствии времени не мог на подобное обстоятельство напрасно ответствовать, то оному войсковому правлению на рассмотрение имею честь донесть». Этот рапорт Кордовского отправлен 19 февраля 1844 года, а 15 июля он повторил его теми же словами.
Свидетельство от хорунжих Федора Левченко и Василия Лугового поступило несколько неделей спустя. В нем отмечалось, что для замены необходимы: «со стороны северной 200, восточной 164, южной 30 и западной 14, а всего 405 пали». Состояние огорожи было совершенно критичным, в некоторых местах столбы готовы были рухнуть от ветра, необходимо было срочно принимать меры, а колеса, точнее жернова, войсковой бюрократии двигались также туго и медленно. 23 сентября старший член войскового правления по хозяйственной экспедиции сотник Петренко сообщал: «… лес на пали есть, но войсковые фуры заняты другими нужными перевозками и следует производить перевозку жителями Екатеринодара». Перевезли бревна, их оказалось недостаточно.
В октябре в дело вмешался войсковой атаман генерал—майор Рашпиль, приказав подключиться всем меновым дворам к приобретению нужных под пали бревен. Но и это не подействовало; неожиданный оборот и ускорение дела придало событие, произошедшее 23 июня 1845 года, когда из Екатеринодарского войскового острога случился побег арестантов.
Арестантам Степану Белику, Григорию Гребенникову и Петру Кудрявцеву не надо было ни делать подкоп, ни тщательно готовиться к побегу, они во время прогулки бросились в образовавшийся в ограде лаз и оказались на соборной площади, а затем и в городе. Но гулять долго на свободе им не суждено было, вскоре городской полицмейстер Кордовский доставил беглецов, сопровождаемых тыждневыми*** Екатеринодарской станицы в войсковой острог.
Больше для проформы, чем для исправления сложившегося порядка атаман Рашпиль указывал новому начальнику острога о надлежащей бдительности, отмечая между прочим: «виновных со стороны караула не оказалось, ибо к побегу арестантов способствовала более ветхость паль, о чем бывший смотритель острога отставной есаул Сморотский своевременно донес начальству, а оным сделано надлежащее распоряжение о починке палисада… Видя ветхость паль с восточной стороны, арестанты покусились на побег».
Сообщение свое войсковому правлению атаман Рашпиль завершал следующим образом: «Сморотскому указать на слабость его в отправлении должности, строго подтвердить впредь быть по службе осмотрительнее. Войсковому правлению озаботиться исправлением палисада».
Примечание
*Паля – столб была в длину 8,5 саженей, т.е. более 6 м.; «в отрубе» - толщиной в 5-6 вершков, следовательно, 22-26 см.
** Цебер – ведро деревянное.
***Тыждневый – казак, находящийся на караульной службе. От слова тыждень – «неделя».