НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО БИЗНЕСА КАК СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА
На сегодняшний день бизнес, как представляется, уже прочно вошёл в российскую историю в качестве социального института, пройдя нелегальные и полулегальные стадии своих апробации и формирования в годы советских кооперативов и «беспредельные» 90-е. Понятие социального института будет официально маркировать его свойства и характеристики, как минимум, в ближайшее обозримое будущее, если не произойдёт никаких очередных переломных культурно-цивилизационных сдвигов для России, непредсказуемых по своим коренным последствиям. При этом не следует слепо доверять «инновационным» школьным учебникам по обществознанию и сопутствующим для них информационным материалам и необходимо задуматься, на основании каких сопоставительных параллелей бизнес приобрёл и продолжает приобретает столь серьёзное определение.
Любой социальный институт даже в контексте трансляции его научно-популярных и публицистических манифестаций (не говоря уже о строго научных лексике и стилистике) должен обладать следующими ключевыми для его структурно-описательного очерчивания признаками:
1) совокупность используемых им знаний, умений, навыков, компетенций в общем и целом уже в более-менее достаточной степени апробирована; иначе говоря, не возникла в одночасье, а прошла, как минимум, эволюционный путь (пусть даже с некоторыми революционными рывками) порядка 20-25 лет, не менее (в противном случае мы имеем право говорить не о самом социальном институте, а только о первичных претензиях на формирование такового);
2) спектр версифицированных полномочий, специфических обязанностей и преференций любого социального института должен быть освоен, как минимум, двумя-тремя поколениями; по данным наших многочисленных наблюдений, данный признак в России также соблюдён (хотя при этом сплошь и рядом мы задумываемся о проблематичной диалектике взаимодействия создания новых видов, отраслей бизнеса и во многом примитивного наследования опыта и капитала предшественников, в большинстве случаев – родственников);
3) каждый социальный институт – это такой макроэлемент общества в целом, который не просто более-менее активно развивается в случае развёртывания положительного сценария, но попутно оказывает влияние различной степени интенсивности и масштабности и на все остальные социальные институты. Действительно, в нашей сегодняшней современности мы сплошь и рядом сталкиваемся с различными изменениями в семье, морали, науке, образовании, религии и т.д., так или иначе обусловленными прогрессом отечественного (или позиционируемого как таковой, а в реальности «крышуемого» в основном западными корпорациями) бизнеса (взятого в палитре от крупного, магистрального до малого, крайне динамичного).
Указанных трёх признаков для идентификации и концептуального определения бизнеса в качестве социального института в данном контексте вполне достаточно; важно просто усвоить, что без таковых социальным институтом бизнес точно не имел бы права называться, а все остальные возможные признаки (которые мы не указали, но держим в голове) являются, по большому счёту, комплементарными. Кроме того, вполне резонно у части реципиентов может возникать вопрос по поводу определения сроков апробации социального института. Почему же, всё-таки, указаны именно 20-25 лет? Дело в том, что это – именно тот промежуток времени, которого более-менее достаточно для того, чтобы в соответствующую сферу (в данном случае – прежде всего, в экономическую) подтянулись второе и третье поколение акторов, а также чтобы данный институт успел, что называется, пустить корни, оттолкнуться от сугубо сырых вариантов приобретения авторитета и легитимированного капитала в обществе и перейти к реализации более серьёзных и систематичных программ своего развития. Кроме того, не следует забывать, что приблизительно то же самое время необходимо на трансформацию массового сознания, в частности в форме национального менталитета, как бы ни было проблемно его определять в эпоху глобализации (что, собственно, и детерминирует вышеуказанный рост авторитета на фоне общего привитого доверия).
Что касается проблем развития российского бизнеса как социального института, то в свете последних злободневных примеров следует указать, прежде всего, на вытеснение малого бизнеса (тем более остро это касается пищевой индустрии) сетевыми компаниями. Региональный пример, в частности, Великого Новгорода всё более отчётливо обозначает данный процесс, усиливающийся из года в год. Злободневность такового не просто может быть без труда выверена официальной статистикой и определённой совокупностью простых наблюдений (ибо суть отнюдь не в цифрах), но и обозначить тотальный крах частных фермерских хозяйств, собственников разрозненных магазинов и потерю уникального качества тех или иных товаров и услуг. Весь ХХ век наглядно проявил аксиому, согласно которой чем длиннее конвейер, тем усреднённее результат; а уж куда угодит обыватель – в сторону лучшего или худшего качества – раз на раз, что называется, не приходится. К тому же, любая крупная сеть без особого для себя ущерба способна удовлетворить практически любой судебный иск по вопросам претензий физических лиц к качеству производимой и сбываемой продукции (на который, кстати, решается далеко не каждый актор в принципе, что также злободневно для России по сей день). Совершенно иная реальность – индивидуальное предпринимательство, в контексте развития которого любая осечка, промашка могут стоить дельцу не только репутации и немалой части клиентской базы (что закономерно влечёт за собою и резкое снижение выручки), но и в буквальном смысле слова – головы, в случае наиболее жёстких (в том числе прямо оскорбительных для конституционно закреплённого достоинства личности, на которые некоторые сетевики всё же решаются) несоответствий рекламно позиционируемого и реального качества предоставляемой продукции.
Социокультурное значение полноценного развития задыхающегося в тисках государственных налогов и беспощадной сетевой конкуренции малого бизнеса видится, как минимум, в том, что таковой способен стимулировать каждого гражданина к тому, чтобы более пристально подходить к теме выбора обеспечивающих его поставщиков (если лицо «подставное» или товар «левый», то в случае неприятного инцидента не факт, что через пару дней вы застанете его на том же месте), с меньшей опаской задумываться на предмет предъявления возможных претензий (в отличие от стереотипа по поводу крупных компаний, который часто звучит, как «с ними бессмысленно связываться, всё равно ничего не докажешь»), поскольку в любой игре влияние друг друга способны отчётливо улавливать, как правило, только сопоставимые, примерно равные по своим функциональным возможностям величины.
Краткий вывод по данной проблеме может быть обозначен в следующей форме: только диалектическое развитие всех видов и масштабов бизнеса способно удовлетворить в максимальной степени версифицированный спектр потребительских вкусов и запросов. Образно говоря, там, где пройдёт косуля, не пролезет танк (если оценивать вписываемость масштабов продукции в привычные для граждан бытовые рамки её осваивания); наоборот, в других случаях только выработанная годами или даже десятилетиями броня крупной технологической махины способна более-менее защитить обывателя (прежде всего, городского, напрочь оторванного от земли) от каких-то перебоев в связи с сезонными неурожаями, глобальной переориентацией товаро- и ресурсообмена и т.д.
На уровне аргументов можно затронуть такой критерий, как соотношение натуральности производимой продукции и долговечности её хранения: здесь тоже всё не так однозначно, как кажется, поскольку вполне очевидны плюсы и минусы как природно ориентированной свежести продуктов питания, так и аутентичного заводского сепарирования таковых. Если же смотреть в сторону выбора «hand-made или фабричная болванка» применительно к объектам непищевой индустрии, то, по большому счёту, это – борьба морально-эстетических вкусов и банальной гонки реципиентов за пресловутой дешевизной (не говоря уже о каких-то тонкоэнергетических, метафизических аспектах, которые любое предприятие в принципе не может удовлетворить).
Другая, до сих пор остро стоящая перед отечественными акторами проблема – концептуальная. Само понятие «бизнес», несмотря на то, что есть множество словарных определений такового, до сих пор крайне поспешно всплывает в ряде совершенно не связанных на первый взгляд коннотаций. Более-менее научно определённые, рафинированные значения сплошь и рядом перебиваются и деформируются зычным басом обывательского массового сознания. В один безвкусный (или, наоборот, отвратительный на серьёзный мировоззренческий вкус) поток сливаются и предпринимательство в широком смысле слова (однако, тогда мы должны вести исторический отсчёт развития бизнеса отнюдь не с последних советских лет, а чуть ли не с момента образования экономической системы в России – вернее на Руси – как таковой), и любое хотя бы относительно автономное от государства «Дело» (однако данный дословно-неискушённый перевод способен объять в таком случае и любые некоммерческие организации, и волонтёрскую деятельность и многое-многое другое, что само по себе абсурдно), и какие-то нелегальные коммерческие спекуляции и махинации и т.д. Следует раз и навсегда публично маркировать тот факт, что само обстоятельство получения гражданином (или даже лицами, не имеющими гражданства) какого-либо весомого для него дохода совсем не означает в некой закономерной проекции ведения и развития так называемого «бизнеса».
Отталкиваясь от множества разношерстных (в чём-то сходящихся, в чём-то расходящихся) определений данного социального института, на наш взгляд, необходимо предложить следующую подытоживающую дефиницию: российский бизнес – это именно тот специфический социальный институт, начавший своё бурное развитие в ХХ веке, который ДОЛЖЕН отличаться повышенной гибкостью в контексте взаимодействия с государственным аппаратом (но отнюдь не сращиванием с таковым, что уже многократно доказало свою пагубность для общества в целом), выверенной программой интенсификации труда без ущерба для сохранения и приумножения «человеческого капитала», целевыми установками на повышение качества жизни населения страны в целом, а не только отдельно взятых коммерчески преуспевающих единиц.
Разумеется, мы не перечислили даже малой части проблем интересующего нас социального порядка, однако при всём этом выделенные скользкие грани являются приоритетными; без решения таковых не могут быть в достойной мере удовлетворены и все остальные интенции повышения КПД задействованных в данной сфере акторов.
Важнейшие вопросы дальнейшего стратегически ориентированного развития бизнеса в России (так же, как и во всём остальном мире) должны практически (а не только теоретически в рамках официозных докладов на заседаниях администрации любого регионального и федерального значения) учитывать уровни ответственности данного социального института (в порядке, продиктованном принципиальными особенностями выживания и жизни на планете Земля): экологический, моральный, коммуникативный, мировоззренческий и т.д.
Впервые опубликовано в:
Гуреев, М. В. Некоторые проблемы развития российского бизнеса как социального института [Текст] // Актуальные проблемы гуманитарных, социальных и экономических наук: вопросы теории и практики. Сборник статей по материалам докладов на Третьей межрегиональной научно-практической конференции 24-25 апреля 2014 г. / Российский государственный университет инновационных технологий и предпринимательства (Северный филиал), ФГБОУ «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого». – Великий Новгород, 2014. – 272 с. – С. 182-186. – [0,3 п.л.].