Однажды в студеную...

               
        Дежурным учителем по интернату после занятий в школе в этот морозный январский день 1955 года  был Лештаев Иван Иванович, учитель географии. Он был вышесреднего роста, сухощавый, с темными волосами и азиатским складом  лица. Ему было около пятидесяти лет.  Он носил длинное темное пальто с черным каракулевым воротником  и такую же пирожком меховую шапку, типа большой меховой пилотки. Мы все его любили и не боялись, потому, что он никогда не повышал голос, терпеливо относился к нашим шалостям и никогда не ставил плохих оценок.
       Кроме того,  география была интересным и полезным предметом для познания мира, и мы много узнавали нового на каждом уроке и зубрить ничего не нужно было.  Его старшая  дочь    Руфа  училась параллельном классе «Б» и была очень веселая и добрая девчонка.  Не ябеда. 
      У меня  с Иваном  Ивановичем, кроме того, сложились хорошие личные отношения, так как он еще с шестого класса назначил меня оператором школьной метеостанции и я каждый день утром был обязан приносить ему журнал наблюдений с записями состояния погоды утром, в обед и вечером.
       Сбор данных о погоде состоял в следующем. Каждое утро после подъема, до начала занятий, я еще в темноте надевал валенки, фуфайку с шапкой и бежал из интерната через школьный двор на метеостанцию, которая размещалась в стороне от школьного двора,  и собирал данные о направлении и силе ветра, измерял линейкой количество осадков  и температуру воздуха по термометру. Также определялся тип облаков и их высоту и плотность.
     Эта работа требовала самоотверженности, ответственности и определенного мужества. Делать все приходилось при любой погоде, при низкой температуре  зимой на лестнице в темноте со спичками, которые задувало ветром. Еще дело осложнялось сугробами при пурге и метелях.   Добираться более ста метров приходилось иногда чуть ли не ползком почти по пояс в снегу.
      Маленький и пусть даже наивный опыт обслуживания школьной метеостанции совместно с народными приметами и вычитанными в печати знаниями о признаках ожидаемой погоды, постоянно в будущей  работе и службе военного инженера оказывали мне неоценимую услугу и выручали неоднократно. Иван Иванович видел мои трудности и терпение и относился ко мне с доверием. Правда, один раз я его озадачил.
      Однажды  в марте, когда солнце уже стало пригревать, я глядя на подтаявшие сосульки сделал вывод  что температура воздуха выше  нуля, раз тает лед и не пошел на метеостанцию. Встретив  Ивана Ивановича на улице, я ему сказал что температура сегодня положительная.  Он, потирая свои озябшие уши неприкрытые от мороза шапкой пирожком, высказал мне свое сомнение. К своему стыду я сразу не понял,  что сосульки находились на солнечной стороне за ветром и поэтому подтаяли.
      Данные о состоянии погоды я вывешивал в школе на доске объявлений. Предварительно показав их  Ивану  Ивановичу.  Более того. Мы эти данные передавали регулярно в метеослужбу районного села Вагай.
      Итак,  Лештаев И.И. зайдя после уроков в школе в интернат, спросил у меня:
-  Толя,  какая сегодня температура?
-   Холодно, Иван Иванович.  Утром было двадцать три градуса, а сейчас уже  двадцать пять мороза. Ночью, наверное будет еще холоднее. И ветер поднимается с северо-востока.
-  Толя, ты утром, как только снимешь показатели, сразу до занятий покажешь мне.  Возможно, директор ввиду сильного мороза отменит занятия. Свяжемся с Районным отделом народного образования (РОНО).
-  Хорошо, Иван Иванович. А как составляют прогнозы погоды вообще по всей стране?
-  Вопрос, Толя хороший.  На погоду больше всего оказывают влияние моря и океаны главные аккумуляторы тепла на земле, огромные массивы ледников в северном и южном полушарии и в горах – наоборот  аккумуляторы холода и, конечно же солнечная активность. Все страны доступными им средствами собирают и систематизируют данные о погоде и движении воздушных масс.
      Это и метеостанции на Северном и Южном полюсах,  на островах и в крупных города.  Есть сеть станций в горах и на кораблях.  Специальные службы запускают метеозонты в стратосферу и морские буи в океанах.  Астрономы  следят за солнцем. Скоро направят, видимо в космос специальные спутники. Такие работы уже ведутся. Даже наша школьная метеостанция дает данные о погоде у нас в селе Ушаково, Вагайского района, Тюменской области.  На основе собранной информации  создают планетарную карту погоды, которую потом каждая страна детализирует по своей территории. У нас  в конце года будет специальный урок на  эту тему.
-  Выходит это очень сложная и важная работа. А я об этом не догадывался - удивился я.
-  Да, Толя, то, что ты делаешь маленькая частичка в большой государственной службе. Вот из таких частичек и создается  карта погоды в стране. Она очень важна для деятельности всего государства и всех его структур, в том числе для сельского хозяйства, всех видов транспорта, военным и морякам, геологам и нефтяникам.  Без прогноза погоды сложно организовывать все стороны жизни страны и общества.
-  Вот,  здорово!
- Так ты завтра утром все сделай как надо.  Это очень важно  - еще раз предупредил меня Иван Иванович.
       Утром, после подъема, ободренный рассказом Ивана Ивановича о важности  метрологической службы в стране, быстро одевшись,  я побежал на метеостанцию. На улице сразу почувствовал обжигающий лицо сильный холод.  Без подштанников стало холодно коленям и замерзли уши, неприкрытые наушниками шапки. Фонарика электрического в школе не было, поэтому пока зажигал спички, чтобы посмотреть температуру застыли голые пальцы рук. Холодный ветер постоянно тушил огонек от горящей спички. Термометр показывал   тридцать два  градуса мороза. Мороз усиливал хотя и не сильный, но северный ветер.
      Получив  сводку о погоде от меня,  Иван Иванович  сразу пошел к директору  школы  Самсонову Г.Я. Занятия в школе, к нашей великой радости,  из-за наступивших морозов  были отменены на несколько дней до понедельника.
       Договорившись между собой,  не теряя времени, мы, ребята из поселка Шангинск и видимо из других деревень тоже, стали на лыжи и отправились домой в свой поселок Шангинск по лесной дороге и полям за десять километров. Лесную часть дороги прошли нормально. Ветра почти не было и дорога была наезжена, без лыжни. Можно было маневрировать от ветра. Но все усложнилось, когда за деревней Новоселова вышли на двух километровый чистый увал, где дул прямой в лицо северный ветер.
        На лыжне ни отвернуться от встречного ветра ни повернуть невозможно. Спрятаться тоже негде.  А если остановиться и пережидать, то отстанешь от группы и замерзнешь наверняка еще сильнее. Тонкие штаны и парусиновые подштанники, короткие связанные мамой рукавички из овечьей шерсти и фуфайка защищали слабо, а лицо и шея были от ветра совсем не закрыты. Почему-то в то время мы мальчишки не носили шарфов.  Как-то  не было принято.  Только девочки. Хорошо, что на ногах были валенки. Сильный встречный ветер, от которого не было возможности отвернуться и закрыться,  продувал насквозь наши  простенькие    одежки.  Мерзло все. Особенно руки, колени  шея, лицо.
       Шли на лыжах молча,  стараясь  не отставать друг от друга, не оглядываясь, каждый мужественно боролся с пронизывающим ветром  и терпел  мороз. Первым шел Юра, затем Аркаша Григорьев,  я,  Коля  Ермолин и еще несколько ребят. Пройдя половину увала на таком ветру, я вдруг почувствовал,  что мне не холодно и успокоился.  Я подумал, что от быстрого шага  согрелся. Просто не знал, что обмороженное тело уже холода и боли не чувствует.
     Когда мама увидела меня, то заплакала от переживания   и горя.  Колени ног, руки были сильно обморожены, а лицо и часть шеи превратились в белую задеревеневшую маску. Юра тоже обморозился, но как-то в меньшей степени
-  Толя!  Ты же сильно обморозился! – вскрикнула она. – Почему  не закрывались от ветра и не оттерли во время  щеки снегом.
-  Мама, я не чувствовал холода. Это прихватило только сейчас возле поселка.
-  Какое сейчас, если  щеки уже задубели. А ты, Юра почему не проследил., что он обмораживается.  Да и тебя самого немного прихватило. В школе отменили от такого мороза занятия, а они поперлись за десять километров домой на лыжах. Да еще на север, навстречу ветру. И  кто вас выпустил из интерната!
-  Никто,  мы уходили сами.  Ребята потом кто остался дежурному учителю скажут.
-  Оказывается не все такие умники как вы. Так вы еще и учителей обманули.
-  Никого мы не обманывали. Просто никого в это время из учителей в интернате не было. А ждать мы не хотели, так как сейчас темнеет очень быстро. Ну что, мама,  нам целую неделю сидеть в взаперти  в интернате! Да и еду самим готовить надоело.
-  Надоело готовить.  Прислугу им подавай. Вы и ночью могли додуматься  идти по лесу домой.  Вон волки опять в тайге объявились.  Мужики  на неделе видели волчьи следы в снегу на Ленинском увале  возле  Чубарихи. По ночам снова начали выть. Скоро совсем озвереют и начнут снова провожать  в темное время людей и скотину до самого поселка.
-  А, что мама уже раньше такое было, что волки доходили до самого поселка?
_  Звери, в этих глухих краях, ребята водились всегда. Особенно было много волков. Да и частенько  встречались медведи. Край же был очень глухой.  На север до самого Тобольска и дальше до  Оби находились  только очень редкие деревни по руслам рек и берегам озер. Для  них здесь  было раздолье. Они здесь были хозяевами.
-  И так было всегда?
-  До войны, когда здесь построили  наши поселки, постепенно  волков сильно истребили  охотники и у кого были ружья. У вашего отца тоже было ружье.  За шкуру волка хорошо  оплачивал Райпотребсоюз.  Даже давали премию.
-  Откуда же они снова взялись?
-  Виновата  во всем сыночки война.  Наиболее крепкие и смелые мужики ушли на фронт и практически все погибли.  Пороха и боеприпасов не стало.  Да и ружья  во время войны пришлось  сдать  в милицию и комендатуру. Вот волки и расплодились снова. Что мы с ними калеки  старики и женщины вдовы с малыми детьми могли поделать. Они стали собираться в стаи и нападать на скот. Задирали  овец, телят и даже сгубили корову в колхозном стаде.  Она  заблудилась в лесу и они ночью на неё напали.
-  Волки же могли напасть и на людей – встревоженно, забыв об обморожении забеспокоился я.
-  Именно так все случилось со мной на третьем году войны. Я в декабре выпросила у председателя лошадь, чтобы вывезти по зимнику небольшой стожок сена  с болота за «Фисенковым увалом». Стожок находился  метров пятьсот от основной дороги. Снегу уже было по пояс и поэтому мне пришлось по бездорожью протаптывать в снегу новую дорогу  и по ней по частям вывозить сено к основной дороге. Весь стожок сразу лошадь вывезти не смогла в рыхлом снегу. Когда вывезла последний возок и потом вновь  на крепкой дороге уложила и увязала с помощью  «быстрика»  полный воз сена, уже стемнело.  Зимой же дни короткие.
-  Ты что, мама ездила одна?- спросил Юра.
-  Да , Юра.  Вы же были еще маленькие и оставались дома с бабушкой. Было холодно. Луна уже наполовину светила с чистого неба.  И тут я увидела, когда мы проехали  второй мостик и уже подъезжали к первому напротив кладбища, что за нами кто-то бежит.  Лошадь стала испуганно оглядываться и прибавила шаг, почти перешла на рысь.  Мне и так было страшно одной проезжать ночью мимо кладбища,  но я испугалась еще больше, когда поняла, что за нами бежит волк. Он уже приблизился достаточно близко. Волк был большой, тощий и видимо голодный.
- Как, мама страшно от твоего рассказа – прошептал тихо я.
-  Я конечно сильно испугалась, что он нападет на меня и взяла с воза в руки вилы, чтобы отбиваться.  Но еще больше я забеспокоилась за лошадь, если она запаникует и свернет от испуга с накатанной дороги в мягкий снег и опрокинет воз с сеном на обочине.  Тогда уж нам от волка не отбиться и он погубит  коня. До поселка было еще около  километра.
-  И что же было дальше?
-  Я шла по дороге за возом сена и постоянно молилась, чтобы лошадь не сошла с дороги от страха, чтобы волк не вздумал нас обгонять и напасть на коня спереди.  Вдруг я вспомнила, что у меня есть с собой спички.  Мы всегда , когда идем зимой работать в лес берем с собой спички, чтобы развести костер если будет очень холодно.  Не спуская глаз с оскаленной волчьей морды, а он подбежал к нам уже достаточно близко, я натеребила  с воза пучок сена и подожгла. Сено в ночи горело  ярко, с искрами и волк остановился.  Волки бояться огня.
     Это было наше с конем  спасение. Когда догорал один пучок сена, я поджигала от него другой, надерганный с воза факел из сена. Так мы и двигались по пустынной лесной ночной дороге.  Впереди шла самостоятельно  лощадь  с возом сена на дровнях, за ними пятилась, глядя на волка,  я с вилами и горящим факелом в руках, а за нами немного отстав, голодный волк. На виду уже были скотные дворы и сторожевые собаки, почуяв волка,  подняли громкий  лай. Волк,  страшно завыл от злости и повернул назад в ночной лес.  Вот так мы спаслись  в ту  зимнюю ночь.
  Мы молчали в ужасе от услышанного маминого рассказа о том, какой она подвергалась опасности. Наконец,  Юра снова стал объяснять маме, почему мы вышли домой в такой мороз:
-  Да и дома,  мама столько всяких дел.
-  Ишь, какие заявились помощники.  Задобрить меня хотите, чтобы не ругалась.  Конечно, я рада, что вы пришли  до понедельника и надеюсь, что  мне поможете по хозяйству.
-  А что, мама нужно в первую очередь сделать – спросили  одновременно мы.
-   Нужно от снега очистить двор и тропинки от дома к соседям  и колодцу.  Неплохо бы помочь дяде Сереже Савину обдолбить лед вокруг колодца и сруба, а то ему одному уже тяжело. Он в нашем конце поселка остался только один из мужиков. Совсем больной вернулся из Трудармии.  Остальных всех забрала война. А мы вдовы  ему в этом деле плохие помощники. Кроме того пешней на веревке нужно расширить отверстие ото льда в самом колодце, а то уже бадья не пролезает. Полную воды невозможно вытащить.  Застревает.
      Надо на санках навозить сухого хвороста от объеденных овцами липовых веников, которые вы навязали летом,   от колхозного овчарника для буржуйки.  Он сухой и быстро и жарко горит. Сэкономим  дрова для большой печки, которую я топлю два-три раза в неделю, чтобы испечь хлеб, приготовить еду, пойло  и корм для скота и прогреть хорошенько дом, особенно в сильные как сейчас морозы.. Накопилось много навоза в теплой стайке у коровы и мерзлых  «глыз»  в открытом летнем загоне.  Тоже нужно убрать и вывезти на санках на огород.
      Сама я не успеваю, да и устаю в конце дня.  Кроме медпункта, приходится еще работать в колхозе и свое хозяйство нужно содержать.  А руки – то одни.  Бабушка совсем обезножила.  Только топчется по дому.
      Может, в запас натаскаете мне воды в бочку.  Много уходит воды скотине и на стирку.  Сама же завариваю  золу, чтобы получить «щелок», так как мыла не хватает, и вручную стираю для медпункта все белье, халаты и простыни. Колодец больно уж далеко больше ста метров и скользко зимой идти с коромыслом. Тропинка же обледенелая.
       Хотела с вашей помощью открыть наружный погреб с картошкой и овощами.  Не плохо бы проверить, не промерзает ли он, может сена накидать сверху потребуется. Заодно достанем полакомится сладенькой от мороза  сочной картошки.  Одной мне это трудно сделать. Все же завалено снегом. Крупные дрова нужно помельче наколоть и нащепать лучин. Я их подсушу на печке.  Будут нам с бабушкой вместо лампы.  Керосин уже заканчивается в четверти.
       Совсем ребята, от старости развалились прясла у огорода. Сильно подгнили  колья, да и жерди тоже. Надо бы подремонтировать. Не выдержит ограждение еще год. Весной в лес не проедешь, да и лошади  весной в колхозе заняты. Если мороз отпустит, то может нарубите и завезете сейчас жерди. Лошадь я в колхозе выпрошу. Я подсмотрела   на краю «Ельника» в низине, недалеко от дороги   метрах в пятидесяти несколько молодых  стройных осинок. Правда там снега по пояс, но как-нибудь протопчите тропинку и дотащите до дровней.
       Очень жаль, что вы так сильно поморозились. Просто ребята в такой мороз нужно всегда быть более внимательными друг к другу и напрасно не рисковать.
-  Мама, мы торопились, чтобы  быстрее дойти.  Не в первый же раз. Даже и не думали что так все получиться.  Видимо был очень сильный  ветер, а на лыжне от него не отвернешься.  И Толя  ничего не говорил,  что обмораживается. – пытался, как старший из нас оправдаться  Юра.
-  Ты, что сам не мог проследить. В такой  мороз надо контролировать друг друга.  Он терпел мороз и кроме того он же сам себя не видит.  А когда уже обморозиться, человек боли  не чувствует.  У  него нервы отмерзают.
-  Ладно, мама, не переживай и успокойся. Все же живы. В следующий раз будем умнее. – успокаивал  Юра  маму.
-  Ты меня не успокаивай.  Теперь у Толи щеки  облезут  до корост и будут заживать до самой весны. Представляю, какой из тебя получиться красавец. А потом будет нужно еще два года предохраняться от мороза, пока нарастет и закалиться новая кожа.
   От тепла в избе  обмороженная кожа  начала отходить. Стало нестерпимо  больно.
-  Мама, очень больно, где обморозился. – пожаловался я.
-  Вот тебе и первое наказание. Терпи миленький.  Быстро  пойдемте  на улицу и будем оттираться  снегом. Может быть хоть часть кожи спасем. Надо было это сделать еще на увале у Кобылушки. Там есть  кусты тальника,  ветер поменьше.
    На улице мама и мы сами стали сильно тереть обмороженные места снегом.  Снег был от мороза твердый и колючий.  Колени, шея  и руки покраснели и стали отходить.  На щеках стала уже стираться от снега поверхность кожи, но они пока ничего не чувствовали.  Снег был словно наждак. Мама прекратила это занятие,  принесла из чулана в банке, натопленное ею еще осенью внутреннее гусиное сало, чтобы лечиться зимой всем нам от простуды и намазала меня им.
     Так печально закончился этот лыжный переход. До самой весны на мне заживала кожа на обмороженных местах и потом еще два года, как сказала мама, я берег в мороз свои  щеки от повторного обморожения.
    Более того, уже будучи военным инженером, при работе в северных и степных  районах в условиях  очень низких отрицательных температур воздуха при наружных работах, я вспоминал при инструктажах этот случай, как пример, перед бойцами призванными в армию из теплых среднеазиатских республик, чтобы не допустить обморожения.