Памяти моего деда,
Колмогорцева Петра Фроловича,
Посвящается!
Было у меня в детстве два друга. Ну и подружка- Люська! Или Людочка - так называла её бабушка. Прекрасная девчонка.
Мне недавно исполнилось шесть лет, так думаю - ибо дед ещё живой был. А тем дружкам – братикам-близнецам - лет по 8 – кажись-то, во второй класс перешли тогда.
Жили в пяти километрах от торца взлётной полосы 08(в те годы была одна ВПП) аэропорта Кольцово в Свердловске. При взлёте и посадке самолёты пролетали совсем низко. Так близко, что казалась, я со своим острейшим в те времена зрением, заклёпки на самолётах видел.
Все трое были просто без ума «влюблены» в авиацию. А потому часто рылись на небольшой авиасвалке около аэродрома. Да крадучись пробирались к стоявшим на специальной площадке списанным самолётам.Снимали с них всякую приглянувшуюся деталюшку. Особенно - цветные провода. Провода раздавали девчонкам, те плели из них косички и делали колечки.
И вот как-то, затарившись авиационным ломом, прилегли на травку и наблюдали, как взлетают самолёты. Лежали и фантазировали о том, что вырастем и станем лётчиками.
Замолкали только когда очередной лайнер, с бешеным, оглушительным рёвом турбин и специфическим звуком, издаваемым винтами, яростно молотящими воздух, грузно отрывался от земли в метрах семидесяти от нас. Казалось, сама земля содрогается от этого неописуемого зрелища. А спустя несколько секунд наши носы отчётливо регистрировали аромат гари вперемешку до боли знакомым запахом керосина - в те годы многие пользовались для приготовления пищи керосиновыми примусами. И казалось иногда, что на лица наши оседали его недогоревшие мельчайшие капельки. Самолёт, набирая высоту, удалялся, но громовые раскаты ещё некоторое время доносились до нас, будто откуда-то к нам приближалась гроза при безупречно безоблачном небе. Уже и самолёт почти не видно, и только чёрный дымок подсказывал его координаты в небе. Оцепенение отпускало…. И мы, перебивая друг друга, опять пускались в фантазии, до следующего взлёта.
Любимым нашим самолётом был красавец ИЛ-18 – четыре двигателя с четырёхлопастными винтами (пропеллеры мы их называли). Вот на таком и мечтали летать.
И с чего бы, но вдруг родилась идея сделать сами свой самолёт. Толи зрелищность, то ли надышались авиационных ароматов, толи всё вместе, но в головах наших активно заработали мозги. Фантазий наших хватило бы на целый конструкторский отдел.
Время уже далеко за полдень и надо было отправляться домой. Дома, наверняка,меня потеряли, ибо опять пропустил время обеда (знал не по часам – в животе заурчало от голода). А это было уже чревато тем, что от бабушки на меня обвалится град обвинений, что шляюсь где попало.
По дороге остановились у небольшого озерка. Оно располагалось между двумя железнодорожными насыпями, в развилке между двух железнодорожных подъездных путей к заводу Уралхиммаш. А потому это маленькое озерцо имело в народе вполне логичное название: СТРЕЛКА. Вода была чистейшей, но даже в жару, уже не далеко от места захода для купания, была достаточно прохладной, и порой ноги прихватывали судороги. Купались в нём, но с опаской.
На берегу стояла деревянная будка с табличкой «ПОЖАРНЫЙ ВОДОЁМ». Мне было не понятно: почему же у этого озерца два названия? С названием Стрелка - оно понятно! Но почему Пожарный? Я ни разу не видел, что бы туда приезжали пожарные и купались в нём.
Быстро окунулись, отжали трусы в кустах и совершили традиционный ритуал.
Мы тащили с собой всякий хлам со свалки. Для ритуала на свалке специально насобирали и свечи зажигания – такие же, как на мотоцикле у соседа. Но огромные, наверно, раза в три-четыре больше, чем у мотоцикла. А ритуал заключался вот в чём: из досочек от овощных ящиков, которых на берегу валялось в изобилии, делали кораблики с парусом из листа лопуха, спускали кораблики на воду. Кораблики, отплывали от берега, и подвергались "массированной бомбардировке" припасёнными свечами. Мы всегда носили с собой перочинные ножички и рогатки. А когда свечи закончились, в ход пошли рогатки. Потопив "вражеский флот", мы с чувством "победителей" топали домой. Между прочим, хорошая тренировка, как говорил мой дед: в целкости. И правда, разбить лампу в уличном фонаре не было проблем. Стреляли "шибздиками"- это небольшие металлические цилиндрики - отходы штамповочного производства. Это такие бочонки размером в диаметре и по высоте не более 6-7 мм. Их мы набирали в рабочие рукавицы из ящиков на бетонном заводе. А вот в птичек наша троица никогда не стреляла. "Западло бить птах", - так говаривал хулиганистый парень из нашего двора Витька. Бабушка звала его шпаной. Дрался он отменно. И я тайно мечтал стать шпаной.
Бурно изливая свои фантазии, лёжа в травке на аэродроме, мы, видимо, так натёрли языки, и перегрелись на солнце, что плелись молча. Остановились у домика лесника, напились леденящей воды из колодца и продолжили путь домой.
Домой всё же пришёл раньше деда. Зашёл в ограду, бросил у крыльца свою торбу с проволокой, трубками разного диаметра, болтами и гайками (зачем мы их собирали – это другая история).
Зашёл домой. Бабушка дремала на табуретке. Она уже поджидала деда, а потому на столе были выставлены тарелки и вилки с ложками. Приготовлен к нарезке хлеб.
Она вздрогнула, ибо я сильно грохнул дверью. Грохнул-то специально, что бы бабушка поняла, что я устал, что я хочу есть и не собираюсь выслушивать её претензии ко мне, а тем более отчитываться в том, где я был.
- Виталька, где тебя опять лешак весь день носит-то? – в голосе строгие нотки.
- Нигде!!! – ответил я и изобразил на лице такую мину, что должно было быть понятно, что с меня, как с партизана, ничего не выколотить.
- Голодный ведь с утра!!! Что вас на свалки-то всё тянет? Опять, поди, всякой дряни натащил. Ты посмотри-ка: опять весь чулан завален. Этой резины уж сто килограмм, наверно. Тебе её на всю жизнь хватит рогатки делать. Чё б доброе. Шары-то кому-нибудь выбьете.
Дверь открылась, зашёл дед.
- Виталька, в торбе-то чё? Много барахла то припёр?
Дед, в отличие от бабушки, с «уважением» относился к моему «промыслу». Он всегда интересовался. А я, не понимая иронии, всегда делился с ним своими находками. Более того, я спрашивал деда: нужно ли это ему. А он, скрывая улыбку, говорил:
- Хорошее барахло! Думаю, что в хозяйстве вот-вот сгодится. Сложи это очень хорошее барахло в чулане в ящик.
Лицо его было вполне серьёзным. Но его видимо едва хватало, чтобы не засмеяться, потому он и отворачивался.
А я наивно верил, что притащил домой что-то нужное. И совсем не понимал смысла этого волшебного слова – БАРАХЛО. Барахло – значит, что-то хорошее, значит и, правда, нужное!
Но иногда замечал, что ящик вдруг ополовинивался, и часть барахла исчезала бесследно. Но учёта материальным ценностям, именуемым "барахло", я не вёл.
После ужина дед пошёл на крыльцо, я за ним. Сидели на крыльце, а я расспрашивал его о том, как устроен самолёт. А ещё, почему же он летает: ведь крыльями он не машет. И почему у ИЛ-18 и ТУ-114 пропеллеры есть, а у других их нет, например, у ТУ 104.
Из того, что поведал дед, я железно понял: летает самолёт благодаря пропеллеру, только у одних он снаружи, а у других спрятан внутри корпуса двигателя. Так мне дед представил устройство реактивной турбины.
Не терпелось поделится полученными знаниями с братиками-близнецами (надо же – не могу с уверенностью вспомнить их имена). Те, будучи постарше, знали по боле меня и подтвердили. Разгорелась начатая днём тема: о своём самолёте.
Было уже почти темно, когда бабушка нашла нас за сараями, сидящими на поленнице дров, и погнала меня спать.
Спал крепко. Приснилась злая кошка, которая всю жизнь, сколь себя помню, мешает мне слезть с кровати и подойти к горшку – еле успел выбежать на улицу.
Утро! Дед дома. Значит воскресение. Субботы тогда были рабочие.
Дед прилаживает к столу мясорубку. Вообще-то, мясо летом ели редко – хранить негде было. Разве только курятину свежую. Кур держали в сарае. Да ещё держали кроликов. А тут такое! Бабушка с утра купила мяса и решила беляшей настряпать.
Смотрю как дед собирает внутренности мясорубки. Он уже вставил нож в неё, как вдруг у меня мелькнуло: а нож то мясорубки – точь в точь пропеллер Ил -18, только совсем маленький.
А что если приделать к мясорубке большой пропеллер? И крутить ручку быстро- быстро…. Может и полетит….
Дед крутил мясо в мясорубке, а я предложил ему подумать, как к мясорубке пропеллер приделать.
- Виталька, ты никак самолёт или вертолёт собрался строить?
Но эти слова услышал вдогонку, когда дверь за мной уже почти захлопнулась.
Не буду описывать тонкости конструкции, кратко, что бы можно было представить наш летательный аппарат.
Двигатель – мясорубка, с приделанным пропеллером к валу, и вставленному в корпус мясорубки вместо шнека. В движение приводилось рукояткой.
Дед принял активное участие в и «поставке комплектующих» и их изготовлении. Он был токарь, выточил вал, рассверлил отверстие в калибровочном диске, откуда прокрученное мясо вылезает и как то закрепил вал так, что всё хорошо держалось. И ручку тоже прикрутил винтиком, потому она не слетала с оси.
Фюзеляж – термин этот нам подкинул дед, был сделан из детской коляски, найденной на свалке, ободрали с неё всё лишнее, и, опять же, дед сделал из брусочков конструкцию, на которую и водрузили мясорубку. Но пока без пропеллера. Его ещё не было.
Шасси – та же коляска. Термин этот тоже дед ввёл.
Все работы мы проводили в нашем сарае. Он был огромным, правда, зимой почти всё занимали дрова. Летом же – это была мастерская деда. Он делал лодки. Охотников раньше было много. Зарабатывал на своём мастерстве копеечку для семьи. А в окрестностях Химмаша были места, где можно спустить их на воду и охотится.
В то лето он не строил лодок, а потому сарай был свободен и он с удовольствием проводил там с нами вечера после работы.
Я не знал тогда, что он был уже болен и просто отошёл от строительства лодок. Видимо, уже тогда было тяжело выстругивать фуганком длиннющие доски, заниматься сборкой самой лодки. А её надо было проконопатить, просмолить…. Сделать вёсла….
Он умрёт через год от описываемых мной событий. Успеет ещё за два месяца до кончины сводить меня на «охоту» - это просто была стрельба по мишеням на болоте, где часто он и охотился. Мишени дед ставил на расстоянии метрах в 20.
Я намного позже понял - он со мной тогда расстрелял весь запас снаряжённых охотничьих патронов. Я запомнил тогда, что унесли мы собой три полных патронташа патронов. А принесли домой с пустыми гильзами. А от такого количества выстрелов у меня болело плечо и долго звенело в правом ухе. Но восторг был неописуемый!
Дед похвалил меня тогда:
- Целкий ты, паря! И понятно – все фонари уличные из рогатки расстрелял. Не хорошо это!
Дед, предчувствуя скорую кончину, таким способом уничтожил опасные предметы в доме. Ведь после него взрослых мужчин в доме целых четыре года не было. И порох сжёг. Как то, вскоре после той охоты, позвал меня вечерком. Насыпал на фанерку дорожками порох. Отвёл меня подальше и поджог. Было зрелищно. Было уже темно, при вспышке пороха дворик ярко осветился, и я видел, что в глазах его мелькнули слёзы. Но я не понял почему. Ещё помню, была коробка с капсюлями. Куда он их дел – не знаю. Наверное, мужикам охотникам отдал.
В сарае у деда было море инструмента, как столярного и плотницкого, так и слесарного. Ручная дрель, верстак и тиски.
Мясорубку нашли на свалке. Там же нашли и коляску детскую. К ней и приделали эту мясорубку. Немало свалок и помоек пришлось обследовать и найти нужные материалы для крыльев и хвостового оперения. Дед мой пожертвовал фанеру, которую он когда-то тоже припёр со свалки – эта фанерина,видимо, была плакатом, ибо с одной стороны была выкрашена в красный цвет и белые буквы - ДА ЗДРА....
Пропеллер. С помощью деда сделали его из деревянного цилиндра. Закрепили в прорезях под углом фанерные лопасти. И надели его на вал нашего двигателя.
Все работы проходили под присмотром деда. Он учил правильно и безопасно пользоваться инструментом.
Вспоминаю - по моим оценкам сейчас, пропеллер получился в диаметре около метра, доставал почти до земли, и размещался на коляске на кронштейне.
Вот так, ещё в шесть с небольшим, лет, в форме игры меня приобщили к инструментами. Молоток, ножовки, ручная дрель, отвёртки, рубанки разного типа и многое другое. Может потому про меня говорят, что руки не к заднице приделаны.
И родители тех близняшек были только рады такой нашей дружбе. Мы видели, как они беседовали с моим дедом. Иногда хохотали так громко, что мы вынуждены были обратить на это внимание.
Работали в сарае при закрытых дверях. Любопытных было много, но никого не пускали. Можно было что-то разглядеть, когда мы заходили и выходили из сарая.
Но разведка не дремала.
В бараке напротив нашего жили уже не молодые люди – муж с женой. Жена уже не работала. Как их звали - тоже уже не вспомню.
И к ним периодически привозили или приводили внучку. Порой жила она у них по несколько недель. Исчезала и также неожиданно появлялась снова.На пол-года меня постарше.
Её бабушка звала Людочка, но во дворе она была просто Люська. Вспоминаю её и думаю, что выросла из неё красивая девушка. На вид была очень обаятельная девчонка! Но писклявая и склочная – просто спасу нет. Мне кажется помню её столь же, сколько помню себя. Она была вхожа в наш дом по причине того, что наши бабушки периодически оставляли нас на попечение. Так и стала она самой лучшей подружкой. И очень часто сожалели на пару, что мы не братик с сестричкой. Мы были единственные дети в наших семьях. Приглашал её в огород и угощал горохом и бобами, морковкой, да крыжовником, которого росло в изобилии. Бабушка порой отправляла нас попастись в огороде. А ещё играли с ней в пешки – в «поддавки». С девочками она не особо водилась, а вот к пацанам всё время навязывалась в друзья. Но и дружба с мальчиками не получалась Я, как бы ухаживая за ней, уставал от её капризов. То горох не сладкий, то крыжовник кислый, то бобы жёсткие. Она, проигрывая в пешки, начинала, как раньше говорили, хлыздить. Но мы нашли общий язык. И жили душа в душу. И скучали, когда нас разлучали.
Вот она и заметила, что мы в сарае часто собираемся при закрытых дверях. Сунулась к нам, я был не против, ибо питал к этой девчонке симпатии, но ребята-близнецы и на дух не захотели её присутствия. Они уже поимели горький опыт общения с Люськой. Но об этом чуть позже.
После отказа, Люська нашла способ подглядывать за нами.
Сарай был дощатый и в одной из досок был выбит сучок. Как раз на уровне глаз ребят нашего возраста. В солнечный день в это овальное отверстие попадал солнечный луч и в течение дня описывал по сараю свою кривую линию. Начиная от западной стенки сарая и к вечеру заканчивая у восточной стенки. Мы, отдыхая, наблюдали, как он медленно движется по полу сарая. Выводов не делали. Просто наблюдали. Нам тогда, мечтателям-авиаторам, было наплевать: Солнце ли вертится вокруг Земли или мы вместе с сараем летим в космосе вокруг Солнца. Важно было – самим полететь.
И вот кто-то заметил, что день солнечный, а нашего солнечного зайчика нет. Я глянул на дырку – там был виден чей то глаз. Быстро открываю дверь сарая и выскакиваю наружу, за мной дружки. От сарая, от того места где находилась дырка, стремглав побежала Люська. Она, визжа от радости, писклявым голосом кричала что есть мочи на весь наш околоток:
- Нашлись тут лётчики сопливые! Сопливые ... сопливые..., - пищала Люська на весь двор.
Близнецы наперебой сыпали ей в след угрозы:
- Поймаем, трусы снимем, в крапиву посадим, а трусы на провода закинем.
Эта угроза была неспроста. Навязавшись как-то к ребятам в игру в шалаше, не понятно с чего, будто бы оклеветала их, что залезли к ней в трусики и песку насыпали. Были меж родительские разборки. И парни потом признали свою вину.
Люська, отбежав на безопасную дистанцию, продолжала с издёвкой кричать в нашу сторону:
- Не полетит ваша телега. Только мой папа умеет летать на самолёте. А вы сопляки…. И самолёт ваш – У-Три – потому, что вы ТРИ УРОДА, - умела Люська зацепить.
Да, действительно, у Люськи папа был лётчик. Я видел, как он в форме лётчика приводил её иногда к бабушке и дедушке или забирал от них.
Я завидовал Люське, что у ней такой отец.
А у меня вообще никакого отца не было!
Вот и настал день испытаний. Как же мы крутили по очереди грёбаную ручку этой мясорубки! Пыль в сарае поднялась столбом от ветра, созданного этим гибридом вентилятора и мясорубки. Но всё тщетно. Этот «У-3» даже не сдвинулся с места.
Права была Люська. А мы оценили её идею: самолёт-то всё же назвали «У-3», ибо уже точно знали, что есть «У-2» (в 1960 году 1 мая в окрестностях Свердловска Кольцовским ракетным гарнизоном был сбит американский разведывательный самолёт У-2 и пленён пилот этого самолёта Фрэнсис Гэри Пауэрс), а значит, наверняка, был и «У-1».
……………………………………………………………………………………………
«У-3» так и простоял до осени в сарае. Интерес пропал. При заготовке дров на зиму он стал мешаться, пришлось оторвать крылья и хвост. Что могло гореть – сгорело в печке.
Коляска вернулась туда, откуда и была притащена – на свалку, находящуюся не далеко от сараев. Она, прежде чем уйти в небытие, сослужила ещё одному полезному делу: бабушка устроила приборку в уличном чулане барака, сложила на неё кучу накопившегося хлама, в том числе и мотки резины, проволоки, всяких трубок и болтов с гайками, и отправила коляску со всем этим БАРАХЛОМ в последний путь – на свалку.
Мясорубка с пропеллером оказалась на сеновальчике, в сарае. Сеновалом в те годы уже не пользовались. Наверно, дед не дал бабушке уничтожить этот «шедевр детской инженерной мысли». Уже после смерти деда этой мясорубке с пропеллером будет дана вторая жизнь.
Мой дядька (муж моей родной тётки по матери), вернувшийся из армии, роясь в сарае летом 1965 года, нашёл это чудо «инженерной мысли». Я уже тогда перешёл во второй класс. Долго смеялся и подтрунивал надо мной. А потом серьёзно сказал:
- Сыропт (так он в шутку произносил мою фамилию), сделаем из этой штуковины ветряк.
Работая в автобазе начальником ремонтных мастерских, он довёл мясорубку до совершенства – поставил два подшипника на вал. От чего пропеллер стал совсем легко крутиться. А ручку убрал. В огороде соорудили треногу и к ней приделали эту модернизированную мясорубку с пропеллером.
Мясорубка сама отслеживала направление ветра (флюгер по существу) и крутилась, отгоняя настырных воробьёв, от какого ягодного кустарника, растущего в огороде – наверно, это была ирга.
Дядька ещё хотел приклеить осколки зеркала, чтобы в солнечный день от пропеллера разбегались солнечные зайчики. Но под рукой тогда не нашлось зеркала, которое можно было разбить.
За лето и осень от дождей разбухла фанера, а попавшая и застывшая влага в подшипники, заклинила механизм. Теперь ветер трепал лопасти и они одна за другой отвалились.
Так закончился жизненный цикл моего первого «изобретения», воплощённого в металл и древесину благодаря моему деду Петру Фроловичу и дядьке – Толе (по жизни я звал его Толя).
К сожалению – друзьям-близнецам не дано было увидеть флюгер. Они вскоре переехали из бараков – родители получили квартиру.
Люська: видела или нет, я не знаю. Её всё реже и реже приводили к бабушке и дедушке – девочка взрослела и, видимо, всё меньше нуждалась в их опеке. И вскоре исчезла из моего поля зрения в связи и нашим переездом в январе 1967. Очень жаль.
А я сделал вывод: - «Если к мясорубке приделать пропеллер – то это не значит, что она полетит вместе со столом, к которому её прикрепили».
Тонкое это дело – авиация!!!
………………………………………………………………………………………….
Потому по жизни, при виде этого кухонного инвентаря, не могу скрыть улыбку. А судьба-злодейка не позволила стать пилотом. В 10 классе из-за затеянной мной же драки с превосходящими силами «противника», был сильно бит, и ухудшилось зрение.
Иллюстрация моей дочери Сыровой Анны
ноябрь 2017 Екатеринбург