1.Вечер.
Это был тёплый, летний вечер. Среди высоких виноградных кустов, которые разделялись на два поля, под «тихую», приятную мелодию луны(именно так отзывался об этих вечерах сеньор Гальванни) тихо двигались две фигуры. Последние остатки света, ещё полностью украденные мудрой луною переливались и скользили по поручням и креслу его инвалидной коляски. Он был ещё не так стар, но и уже не так молод, чтобы хотеть изменить мир. Его волосы только начинали седеть, а его аккуратная борода, между тем, уже «серебрилась». Вела его коляску Луиза, дочь, весь смысл его жизни. Она была непередаваемо красива. Лицо её было идеально сложено:красивый, тонкий нос, по-итальянски выразителен, яркие глаза, губы, аккуратно расширяющиеся к середине. Её волосы имели в себе некую магию, как казалось Антонио, ведь когда она нежно наклоняла голову к отцу, говоря шутя: «Папуля, напомни мне пожалуйста, есть у тебя самая любимая доченька? Где она? Расскажи мне о ней..»)), они переливались серебром.
Луиза вела коляску одной рукой. Правой кисти у неё не было. Вот, они уже находились у « их места». Это была небольшая полянка, вырезанная среди винограда, рядом с тропинкой. Там стояла скамейка, которую Антонио давно ещё выстругал специально для таких вечеров, с любимой доченькой. Луиза села на скамейку, укрылась шалью, протянутою ей отцом. Он сидел в кресле рядом.
«Луиза, взгляни вверх, скажи: «здравствуй»,- ведь наверняка, мама смотрит на нас и улыбается. «Папочка»,- взяла его за руку дочь,- «как же нам её не хватает». Тут Луиза начала вспоминать те утренние булочки, которые сеньора Летиция для них выпекала, как, она, бывало замешивала тесто для пиццы, выходя на улицу, садясь за садовый столик, держа миску с тестом в левой руке, у груди, а правой, делала в воздухе форму сердца. При этом, всячески обращая на себя внимание, чтобы они увидели. При этих воспоминаниях глаза дочки заблестели, потекли ручейки, отец дотянулся до лица Луизы, медленным движением внутренней стороны ладони, там, где мягкая подушечка «одинокого» пальца, вытер слёзы. Она взяла его руку, прижала к своей щеке со словами:» Папочка, ведь маме там хорошо?» После этих слов слёзы градом выкатили из её глаз. Она принялась горячо целовать руку отца.
2. Аромат бекона.
Утро Луизы начиналось очень рано. В 5 утра она вставала, брала полотенце, висевшее на краю кровати, и, в ночной пижаме, которая по краям рукавов уже давно поистиралась, кое-где на локтях, спине просвечивалась до дыр, шла в летний душ. Во двор. Старалась мыться быстрее, ведь впереди любимое занятие, да и куча дел. После душа она бежала на кухню, готовила завтрак отцу. Старалась чаще готовить его любимый бекон с яичницей. Тщательно отбивала мясо, несмотря на то, что второй кисти не было. Поначалу, молоток выпадал из рук, так как был очень неудобен. Ведь он предназначался для слесарной работы, но потом привыкла. Лишних денег на кухонную утварь у них не было. Все деньги Луиза откладывала на лечение отца. «Ещё два года, и я отправлю папочку в самую лучшую клинику, где о нём позаботятся»- повторяла она себе в этот раз. Отбивая мясо, она уходила во двор, за сараи, за старый, покосившийся склад. Она не хотела, чтобы отец проснулся из-за этого стука. Держа правой рукой(а вернее, костью. Это уже не рука в полном смысле слова) кусок мяса, положив его на вымытую, чистую колоду, она наносила удары молотка по цели. Далее, завернув мясо в псоледний номер местной газеты, она , с растрёпанными от движений волосами, шла в дом, держа в левой руке мясо, а правой держала молоток, прижав его к животу.
Её глаза светились желанием жить. Дома она собирала на блюдо отцу обед. Там располагалась большая яичница с мясом, несколько ломтей хлеба. Луиза помнила, что отец не любит, когда хлеб режут ножом.
«Здесь хлебушек, а вот тут, левее мясо, а вот сюда-яичницу для папули»- приговаривала она, улыбаясь. Далее, она аккуратно накрывала это куском старой занавески, которую стирала каждый вечер, и тихонько заходила в комнату к спящему. Ступая тихонько,и только на те доски, которые не скрипели(она уже это знала точно) ставила завтрак на комод рядом с кроватью. Там же оставляла и стакан свежего сока. Потом, в быстром темпе одевалась, брала свою тележку, грузила туда овощи, фрукты, два-три пирога, испечённых с вечера и выходила из дома, тихонько ступая через порог. Перед закрытием входной двери, Луиза брала машинное масло, стоящее за дверью на улице и маленькой веткой с намотанной на неё ветошью смазывала дверные петли. Чтобы они не скрипели и не будили отца. Смазывать приходилось ежедневно. Сказывался сухой климат.
3. Полуденный зной. Украденный рай.
Придя на рынок, Луиза со всеми здоровалась, но, по привычке, глядя немного вбок и в землю. «Луиза, доченька, иди вот сюда, к нам»- как правило, говорила одна из женщин. Луиза, переводя дыхание, с лицом, красным от напряжения и усталости принималась раскладывать свой товар. Соседине женщины сразу же ей помогали. Потом Луиза начинала нарезать пирог. Один пирог она продавала кусками, а два других целиком. Нарезая пирог, Луиза аккуратно накрывала белой тканью то место, куда она ложила правую руку, которой придерживала пирог, а левой резала, озираясь по сторонам( ей очень не хотелось, чтобы в этот миг на неё смотрели). Видя это, женщина невысокого роста, с кучерявыми волосами, миловидная, сидевшая через четыре места от Луизы, в сторону, чтобы та не слышала, прошептала:»О, Господи, мамма миа, небеса, за что так страдает этот ребёнок. Куда, куда вы отняли её рай. Украденный рай.?»
4. Номер «27».
После рынка Луиза бежала на вторую работу. В прямом смысле слова «бежала». Она очень резво перебирала юными ногами, волоча за собой тележку. Она, уставшая от дневного зноя, сдирая до крови свои пятки и ступни в старых тапках, которым было не менее 5 лет, она спешила в гостиницу, где убирала комнаты и мыла туалет.
«Здравствуй, крошка»- приветливо встретила её сеньора Мальчетти. «Сколько сегодня?»- спросила она.- «Одну комнату и туалет»-ответила Луиза,-« ведь у папеньки День Рождения, хочу сделать большой праздник-торт и маленькие бутерброды на шпажках, как он любит. Я помню. Из детства. Я всё помню».- смеялась она в конце фразы. «27» номер,- сказала хозяйка отеля и дала ключ девочке. Зайдя, Луиза увидела настоящий хаос. Вещи были разбросаны в углах, шторы наполовину оборваны. На чистых, белых коврах были следы грязной обуви. На краю кровати и на двух столах было разлито вино, а так же, следы того, что постоялец не успел дойти до туалета, заснув на краю кровати. Глубоко вздохнув, Луиза принялась за работу, видя, что хозяин номера спит. Она меняла тряпку за тряпкой, меняла воду в ведре, больше натирала мылом. Всё, о чём она думала в этот момент:»Отец должен жить, я его вылечу». Она села ободранными коленками на пол. Волосы, засаленные и сухие после дневного солнца свисали почти до пола, до оборванного платья. На лице её выступали капли пота. Она работала, полностью увлечённая в свои мысли.
Вдруг, впереди себя она увидела тень. Обернувшись её взор упёрся в постояльца, спавшего ранее на кровати в полупьяном состоянии. «Сама пришла»- прохрипел он, -« а ведь я ещё и вызвать не успел». «Так развлечёмся же»- крикнул он, схватив правой рукой Луизу за скулы. Очень больно. Слёзы от боли выступали на её глазах. Она вырвала лицо из её рук, и, смущённо, тихонько, глядя в пол, пробормотала:»Не трогайте меня, пожалуйста, мне надо убраться побыстрее». Но он только больше злился.
Он подошёл к двери и закрыл её ключом. Дальше- схватил Луизу за ногу и потянул к себе. Платье задралось кверху. Луиза упиралась, пытаясь тщетно ухватиться за ковёр. Резким ударом второй, свободной ноги она вырвалась. Он отшатнулся на несколько метров назад. Девочка подбежала к окну и начала кричать о помощи. Но в ту же секунду, он был сзади. Ему, пьяному, не хватило концентрации, чтобы схватить руками девочку. Промазав, он плечом вытолкнул её из окна.
Пролетев пять этажей, Луиза рухнула на тротуар. Разорванное платье, тапок, слетевший с правой ноги, ободранные колени- всё это добавляло ужасающий оттенок ситуации. Она упала лицом в дорожную плитку. Нос был сломан, разбит лоб, где виднелась большая трещина, из которой текла кровь, выбиты передние зубы. Удар так же, пришёлся и на левый глаз, который ввпал из глазницы и вытекал. За ней упало и ведро с грязной водой, окатив её лицо уже на земле. Она пыталась что-то сказать, но захлёбывалась кровью.
Никто не знал, как сообщить отцу о трагедии, о потере дочери в его День Рождения.
С той поры, на городском кладбище появилось два памятника: «Луиза Гальванни» и «Антонио Гальванни» с фразой, выбитой на камне, внизу «Вместе навсегда».
Отец умер в первую минуту после страшной новости.