Никто не осуждал Клавдию Филипповну за уход от мужа. Разводы обычное дело в офицерских семьях. Чаще случаются в нижних чинах, но чем больше звёзд на погонах, тем реже. Лейтенантов бросают сплошь и рядом, а от старшего командного состава уходят только в особых случаях. При генеральских лампасах, вообще не думают о подобных шалостях. Даже когда отдаются страстным адъютантам, не помышляют лишиться статуса генеральши. Не для того провели пол жизни в дальних гарнизонах.
Клавдия Филипповна ушла от полковника, но не это главное. У неё хватило наглости кинуть мужа сидящего на генеральской должности. Не все знают, что в армейской жизни, должность важнее звания. Сплошь и рядом, майоры подчиняются капитанам, а полковник может распекать генералов.
Развод случился в тот момент, когда до золотых погон было рукой подать. Полковник остался при должности, но производство в генеральский чин затормозили. На всякий случай, хотя расторжение брака произошло без мордобоя и скандалов. Если бы не карьерные соображения, могло закончиться стрельбой и смертоубийством. Не из-за пламенной любви, а от обиды. Ничем не заслужил такого предательства.
С утра до вечера на службе, а дома только ночью, да и то не всегда. Не так, как другие офицеры, что мозолят глаза. Ещё требуют исполнения супружеских обязанностей. Систематически и регулярно, иногда даже в неурочный час. Будто жена обязана компенсировать казарменное хамство. Полковник исполнял мужской долг только в праздничные и выходные дни. Если не вызывали на службу из-за очередного ЧП. Ведь солдатню тянет на подвиги именно в красные дни календаря. Иногда удавалось по будням, но лишь для порядка, а вовсе не ради баловства и похотливых соображений.
Полковник всячески оберегал семейный покой, а свои нервы укреплял старым армейским способом. Принимал на грудь строго определённую дозу русского лекарства и засыпал сном младенца. Наутро уходил на службу без единого грубого слова. Скрипел зубами, но держался до последнего и даже не похмелялся. Выпивал только стакан крепкого чаю и перед уходом ласково грозил жене пальцем. Чтобы помнила свой долг и обязанность.
После развода стал похмеляться и уже не молчал. Говорил всё, что думал о ней и об её избраннике. В соответствующих словах и выражениях. Полковник в совершенстве владел казарменной лексикой и благодаря ей сделал стремительную карьеру. Когда говорил с подчинёнными, изрекал дозировано и веско. Те даже не пытались уклониться от исполнения конкретных приказаний. Мчались исполнять, будто спасали мать родную от поругания и срама. Для службы хорошо и командиру приятно. Ведь матерные слова восполняют дефицит в интимной сфере. Только в русском языке есть такая сила. Сказал несколько слов и будто выполнил долг природы.
Никто не удерживал, если бы Клавдия Филипповна уехала из гарнизона или ушла к другому офицеру. Пусть даже младшего командного состава. В гарнизонной жизни всякое бывает, и полковник мог проглотить обиду. Однако, сбежать к прапорщику вдвое себя моложе было настоящим свинством. Подарок судьбы для солдатни и гарнизонных сплетниц. Офицеры тоже чесали языки по полной программе. Особо дерзкие стали наглеть, будто перестали бояться.
В каждом городке есть бездельники, но в большом гарнизоне их целая армия. Офицерские жёны всегда сохнут от скуки. На тысячу женщин всего сотня рабочих мест: школа, пара магазинов и столовая. В остальных местах копошились солдаты. Могли совсем обойтись без женского сословия, но жёны бы взбунтовались. Придумали для них самодеятельность и родительские собрания, но это слабое утешение для тоскующей души. Потому и завидовали Клавдии Филипповне чёрной завистью.
Мужчины только удивлялись. Весь личный состав гарнизона ломал голову и не мог уяснить причины. Если бы прапорщик был интеллектуалом или красавчиком, тогда понятно. Такие личности тоже встречались среди унтер-офицерского сословья. Но Коля был абсолютно серой фигурой. Не выделялся среди массы служивых, а когда выделялся, то не в лучшую сторону. Зато Клавдию Филипповну почитал, как родную мать. Обращался только по имени-отчеству и обязательно на «вы».
Ничего удивительного! Ведь была классным руководителем в вечерней школе. Там положила глаз на Колю и там же осчастливила. Говорили, что прямо в классе, когда оставляла для дополнительных занятий. Задолго до развода с законным супругом. Пока тот осваивал новую должность и мечтал о генеральских лампасах.
Могла и дальше продолжать невинные шалости. Обычное дело в тоскливых гарнизонных буднях. Так нет, подала на развод и выставила мужа на поругание. Мало того, что не пощадила чина и должности, так устроила свадьбу в офицерском собрании. С шампанским, цветами и прочими мерзостями.
Феномен Клавдии Филипповны долго оставался тайной. В ряду других загадок природы. До тех пор, пока не занялась интеллектуальная элита гарнизона. В её состав входили два капитана. Один из военного трибунала, а второй из политотдела. Хорошие люди, но философы. Ещё два майора из медицинской службы: гинеколог и хирург. Оба с золотыми руками, но с абстинентным синдромом. Не по собственной вине, а от служебных обязанностей. Постоянно боролись с запасами медицинского спирта. Иногда без всякой закуски. Наверное, по этой причине поддерживали идеи вульгарного материализма.
После развода Клавдию Филипповну отрешили от светского общества. Перестали приглашать к генералу на День Советской Армии. На другие мероприятия в доме офицеров тоже не звали. А если приходила, то воротили нос. В упор не видели, ни Клавдию Филипповну, ни прапорщика Колю. Остались только пьянки с выпускными классами и прочие мероприятия педколлектива, но и там молодого супруга упорно не замечали.
Прежде чем завалиться в гости, офицеры заключили пари. На ящик чешского пива и бутыль французского коньяка. Капитаны объясняли выбор Клавдии Филипповны духовной склонностью. Намекали на педагогический инстинкт и жажду материнства. Врачи склонялись к противоположному мнению. Без всякой поэзии и возвышенных чувств. Отрицали романтический союз двух сердец и признавали одну похотливую страсть. Только Павловские рефлексы, без всяких фрейдовских заморочек.
Несмотря на неожиданный визит, Клавдия Филипповна очень обрадовалась гостям. Значит, снимают бойкот, коли главные вольнодумцы пожаловали с визитом. Выложила на стол все стратегические запасы. Не пожалела банку икры с шотландским виски. Офицеры тоже явились не с пустыми руками. Притащили торт с бутылкой шампанского и захватили на всякий случай капельку спирта в литровом флаконе.
Все четверо давно числились друзьями дома. С тех времён, когда Клавдия Филипповна готовилась к статусу генеральши. Не подозревали, какие коварные планы таились под её пышной причёской. После развода остались просто знакомыми, хотя никак не зависели от полковничьей власти. Никакой пользы от него ждать не приходилось, а навредить при желании всегда мог. Потому сухо здоровались при случайной встрече, а после скандальной женитьбы, стали избегать. Чтобы не дразнить оскорблённые чувства.
На самом деле, оставались на её стороне, но не подавали вида. Даже консультировали по вопросам развода. Гинеколог, между тем, продолжал регулярные осмотры, несмотря на возмущение дамской очереди у своего кабинета. Оправдывался клятвой Гиппократа и врачебным долгом. Всех превзошёл хирург, сделавший тайную операцию перед самой свадьбой. Удалил бородавку с левой ягодицы. Полковник не замечал целых двадцать лет, а глазастый Коля сразу нащупал.
Первый тост провозгласил капитан из политотдела и все дружно выпили за молодую семью. Клавдия Филипповна с самого начала просила не наливать супругу. Однако, за такой тост грех было не выпить. Завязалась беседа о гарнизонных новостях, но без всяких сплетен. Только официальные события, допущенные к публичному обсуждению. Коля в меру сил участвовал в культурной беседе. На все вопросы интеллигентно отвечал: «так точно» или «никак нет».
Пили водку, а закусывали селёдкой под шубой. Хозяйка славилась особым исполнением этого блюда. На виски поглядывали издали, пока прапорщик не принёс колотого льда из сосулек. Дескать, так положено потреблять этот аристократический напиток. Все причастились заморского пойла и сразу скривились. Там где иноземцы чувствуют аромат, русская душа находит лишь смрад сивухи. Зажевали его студнем и нейтрализовали водкой.
Второй тост поднял гинеколог. За школьный педколлектив и подрастающее поколение. С намёком на учителей и малых детишек, но получилось не совсем деликатно. Все подумали про вечернюю школу и дополнительные занятия с Колей. Чтобы замять неловкость, майор перешёл на профессиональные рельсы и дал прогноз на прибавление в молодом семействе. Между делом, намекнул на абсолютное женское здоровье хозяйки Будто полковника не существовало в природе или все годы супружества тот стрелял мимо цели.
Дальше понеслось без формальных тостов и особой деликатности. Все заговорили разом, не слушая друг друга, как принято среди своих людей. Гости то и дело подливали в Колин бокал, несмотря на старание Клавдии Филипповны уберечь супруга. Пока следила за ним, пришлось и самой опрокинуть несколько лишних рюмок. В этом и состоял коварный план офицеров. Однако, запасы спиртного истощались, а тайна молодой семьи не выходила наружу.
Когда гости уже отчаялись докопаться до правды, Коля поднял бокал и воцарилось молчание. Появилась надежда, что прозвучат слова истины. Заботливая жена тоже ждала решающих слов, но губы шевелились, а речевой аппарат не издавал звуков. Наконец, Коля, собрал волю в кулак и строго произнёс: «Сцать хоцу»! Клавдия Филипповна попыталась вскочить, чтобы подсобить супругу, но гости удержали на месте.
- Мы сами, - объявил хирург, - выйдем на свежий воздух, чтобы без очереди. Мальчики снаружи, девочки внутри. Заодно сделаем перекур.
- Смотрите, чтобы не напустил в штаны, - попросила заботливая супруга, - помогите ему там… Я же просила не наливать. Ему нельзя пить, он сразу, как ребёнок…
Мужчины вышли на улицу и дружно справили малую надобность. Один прапорщик продолжал копаться и кряхтеть. Он повторял как заклинание слова произнесённые за столом. Похоже, заклинило молнию на ширинке. Оба майора подошли, чтобы помочь страдальцу и сразу уяснили причину. Штаны оказались в порядке, но анатомические размеры не соответствовали стандартам. Только общими усилиями удалось выпростать причину неравного брака. Офицеры впервые с уважением посмотрели на Колю. Почтительно молчали, пока он облегчал душу. На этом дискуссия завершилась и капитаны без лишних слов подняли руки в знак поражения.