Вадим Черный пишет:
1:1: "Иуда, раб Иисуса Христа и брат Иакова". - Мф10:2-4 перечисляет апостолов. Другого Иуды, кроме Искариота, там нет. Лк6:14-16, перечисляя апостолов, вместо Леввея по прозвищу Фаддей называет Иуду, сына Иакова. Едва ли автором был Иуда Фома. Конечно, его Евангелие должно быть только сборником цитат Иисуса, но сам подбор их весьма характеризует Фому. Трудно предположить, что этот же человек написал это послание. Кроме того, его устойчиво называли Фомой, а не Иудой. Трудно представить себе, когда апостол называет себя рабом того, с кем он провел в Галилее продолжительное время, с кем говорил, в ком сомневался.
1:3: "я почел за нужное написать вам обращение - подвизаться за веру, однажды данную святым". - Иуда называет сам себя святым? Ин5:31: "Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно..." Иуда говорит "однажды преданную" - едва ли бы так сказал очевидец.
1:4: "некоторые люди... обращающие благодать Б. нашего в повод к распутству и отвергающие... Иисуса Христа". - Распутству предавались многие языческие секты. Какие-то из них могли впитать мессианскую легенду Иисуса. Такая легенда о скором конце дней хорошо могла использоваться для обоснования распутства. Не исключено, что как раз они-то и были первыми христианами, с которыми боролись сектанты, потом названные апостолами. "Отвергающие... Иисуса Христа" могло быть поздней вставкой с целью дистанцироваться от сектантов. Могло быть и так, что распутные сектанты приняли только некоторые тезисы легенды, без ее теологической части.
1:5: "Господь, избавив народ из земли египетской, потом неверующих погубил..." - Такого в Исходе нет. Возможно, Иуда имеет в виду то, что вышедшие из Египта старше двадцати лет не вошли в Землю обетованную в наказание за то, что роптали. Но их не погубили.
1:6: "И ангелов, не сохранивших своего достоинства... соблюдает в вечных узах..." - Это фантазии на эллинские темы.
1:7: "Как Содом и Гоморра и окрестные города... подвергнувшись казни огня вечного..." - В этом эпизоде Бытия нет речи о вечном огне. Упоминаются Содом, Гоморра и окрестности - а не окрестные города. Какие могли быть другие города в окрестности двух небольших поселений?
1:17-18: "помните предсказанное апостолами... Иисуса Христа... они говорили нам..." - Иуда явно не относит себя к апостолам.
1:18: "Они говорили нам, что в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям". - Иуда дословно цитирует 2Петр 3:3. Он явно жил гораздо позже апостолов и считал, что его-то время является последним. Иисус, говоря в Мф24 о знамениях последних дней и свойствах лжепророков, не упоминал о похоти. Иуде послания уже были доступны, но Евангелий все еще не было.
1:20: "А вы... назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым..." - Иуда вообще не считал святой дух отдельной теологической сущностью, но полагал, что им обладает каждый верующий. "Святейшей вере вашей" - к тому времени христианство уже превратилось в самостоятельную религию. В целом, послание признается псевдоэпиграфией с заимствованием из 1Енох.
Честно говоря, уже не имеет особого значения, кто же написал это "послание Иуды". Барт Д. Эрман: "Можно быть уверенным, что исторический Иуда не писал этого послания. Его автор жил в более поздний период церковной истории, когда церкви уже упрочили своё положение, и когда просочившиеся в них лжеучителя нуждались в искоренении. В самом деле, автор говорит «помните предсказанное Апостолами» (ст. 17) так, как будто они, апостолы, жили в прежние времена. В отличие от них сам он живёт в «последнее время», предсказанное ими (ст. 18). Это некто, живший в послеапостольскую эпоху. Есть и другая причина быть практически уверенным, что Иуда не писал послания. Как и принадлежавший к простонародью галилеянин Петр, галилеянин Иуда из того же простонародья просто не умел писать. Тем более писать по-гречески. Тем более демонстрировать в риторически грамотном письме хорошее знание древнееврейских текстов на греческом. Это неизвестный автор, назвавший себя Иудой, чтобы христиане прочитали его письмо и противостали лжеучителям, державшимся других взглядов на вероучение".
С моей точки зрения, гораздо интереснее понять, кого и за что так старательно отчитывал автор. Многие исследователи НЗ уже давно согласились с тем, что во многих "апостольских посланиях" присутствуют явные признаки борьбы двух группировок: общины Иакова и Петра (к которой, по всей видимости, мог относиться и автор "послания Иуды") и общины Павла.
Некий Э.Ж. Ренан, в книге "Апостол Павел", пишет:
"Посланцы Иакова прибыли в Антиохию. Иаков, соглашаясь с тем, что обращенные язычники могут спастись и не соблюдая закона Моисеева, категорически отвергал, чтобы настоящий, обрезанный еврей мог нарушать закон, не совершая преступления. Ужас учеников Иакова перешел всякие границы, когда они увидели, как глава церквей обрезанных живет настоящим язычником и разрывает с теми внешними условностями, на которые всякий почтенный еврей смотрел, как на признак своего благородства и преимущественного положения. Они горячо говорили с Петром, который очень испугался. Человек этот, глубоко добрый и прямой, хотел прежде всего мира; он не умел никого огорчать. Это делало его нестойким, по крайней мере, по внешности: его легко было смутить и он не обладал находчивостью в ответах. Уже при жизни Иисуса эта своего рода робость, происходящая скорее от застенчивости, чем от малодушие привела его к ошибке, стоившей ему много слез. Плохо умея спорить, неспособный противиться настойчивым людям, он в трудных случаях молчал и откладывал все на потом. И тут такой его характер заставил его совершить акт большого малодушия. Стоя между двумя группами, каждую из которых он не мог удовлетворить, не оскорбив другой, он совсем ушел в сторону и стал жить уединенно, уклоняясь от каких бы то ни было сношений с необрезанными. Такой образ действий живо оскорбил обращенных язычников. Еще серьезнее было то, что его примеру последовали все обрезанные; сам Варнава дал им повлиять на себя и стал избегать необрезанных христиан. Гнев Павла не имел границ. Вспомним обрядовое значение совместной трапезы: отказаться от участия в ней вместе с известной частью членов общины, значило отлучить их от церкви. Павел разразился упреками, заявил такой образ действий лицемерным, обвинил Петра и его подражателей в том, что они отклоняются от прямого пути Евангелия. Вскоре после этого должно было произойти собрание церкви; апостолы встретились там. В лицо, в присутствии всего собрания, Павел резко напал на Петра, укоряя его в непоследовательности. «Как!» — сказал он ему, — «ты, еврей, живешь не как еврей, в жизни ты ведешь себя как язычник, а нас хочешь заставить еврействовать!»... И тут он стал развивать свою любимую теорию о спасении, даваемом Иисусом, а не законом, о том, что Иисус отменил закон. Петр, вероятно, не отвечал ему. В сущности он был согласен с Павлом: как все, кто старается выйти из затруднительного положения с помощью невинных уловок, он и не утверждал, что он прав; он хотел только удовлетворить одних и не разойтись с другими. А такой образ действий обыкновенно только вызывает неудовольствие во всех. Только отъезд посланцев Иакова положил конец раздорам. После их отъезда добрый Петр, конечно, снова стал трапезовать с язычниками, как прежде. Такая странная смена враждебности и приветливости является одной из отличительных черт еврейского характера. Современные критики, заключающие из некоторых мест послания к Галатам, что между Павлом и Петром произошел полный разрыв, противоречат не только Деяниям, но и другим местам того же послания к Галатам. Пылкие люди всю жизнь спорят между собой, но никогда не расходятся. Нельзя судить о них по тому, как в наше время поступают люди благовоспитанные и чуткие к вопросам чести. В частности, последнее слово никогда не имело смысла у евреев.
Антиохийский разрыв все-таки, по-видимому, оставил глубокие следы. Великая церковь на Оронтских берегах раскололась на два, если можно так выразиться, прихода, — с одной стороны, — на приход обрезанных, с другой, — на приход необрезанных. Обособленность этих двух частей церкви продолжалась долгое время. В Антиохии было, как говорилось позднее, два епископа, из которых одного поставил Петр, другого Павел. Этот сан принадлежал после апостолов, по имеющимся сведениям, Эводу и Игнатию. Что до враждебности посланцев Иакова, она только возросла. Антиохийский инцидент оставил в них неприязнь, горячее выражение которой мы находим в писаниях иудео-христианской партии еще через сто лет спустя. Красноречивый противник, который один остановил Антиохийскую церковь, склонявшуюся уже согласиться с ними, стал их страшным врагом. Они стали питать к нему ненависть, которая уже при его жизни доставила ему много неприятностей, которая после его смерти привлекла на него кровожадные проклятия, отвратительную клевету со стороны целой половины всех церквей. Страстность и религиозный энтузиазм далеко не исключают человеческих слабостей. Оставляя Антиохию, посланные иерусалимской партии поклялись опрокинуть все, что основал Павел, разрушить его церкви, разорить то, что он построил с таким трудом. По этому поводу были, кажется, посланы из Иерусалима от имени апостолов новые письма. Возможно даже, что в послании Иуды, брата Иакова, подобно последнему «брата Господня», которое вошло в канон, мы имеем экземпляр такого полного ненависти письма. Это чрезвычайно резкий factum против не названных по имени противников, которые изображены нечестивцами и бунтовщиками. Стиль этого произведения, гораздо более близкий к классическому греческому языку, чем к языку писаний Нового Завета, очень похож на слог послания к Иакову. Иаков и Иуда, вероятно, по-гречески не знали: возможно, что в иерусалимской церкви для таких сообщений были греческие секретари.
«Возлюбленные! Имея все усердие писать вам об общем спасении, я почел за нужное написать вам увещание — подвизаться за веру, однажды преданную святым. Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению, нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа. Я хочу напомнить вам, уже знающим это, что Господь, избавив народ из земли Египетской, потом не веровавших погубил, и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но покинувших (свое) жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня. Как Содом и Гоморра и окрестные города, подобно им блудодействовавшие и ходившие за иною плотию, подвергшись казни огня вечного, поставлены в пример, так точно будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти. Михаил Архангел, когда говорил с дьяволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: да запретит тебе Господь. А сии злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя. Горе им, потому что идут путем Каиновым, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают, как Корей. Таковые бывают соблазном на ваших вечерях любви: пиршествуя с вами, без страха утучняют себя; это — безводные облака, носимые ветром; осенние деревья бесплодные, дважды умершие, исторгнутые; свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими; звезды блуждающие, которым блюдется мрак тьмы на веки. О них пророчествовал и Енох, седьмой от Адама, говоря: «се, идет Господь со тьмами святых Своих — сотворит суд над всеми и обличит всех между ними нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произносили на Hero нечестивые грешники». Это — ропотники, ничем недовольные, поступающие по своим похотям нечестиво и беззаконно; уста их произносят надутые слова; они оказывают лицеприятие для корысти. Но вы, возлюбленные, помните предсказанное Апостолами Господа нашего Иисуса Христа: они говорили вам, что в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям»...
С этого времени Павел для целой фракции церкви стал опаснейшим еретиком, лжеевреем, лжеапостолом, лжепророком, новым Валаамом, Иезавелью, нечестивцем, предвещавшим разрушение храма, словом, как бы Симоном Волхвом. Стали считать, что Петр всюду и непрестанно занят борьбой с ним. Вошло в привычку называть апостола Николаем (победителем народа), что является приблизительным переводом Валаама. Прозвище это имело успех; языческий соблазнитель, у которого были видения, хотя он был неверный, человек, поощрявший народ грешить с девушками-язычницами, казался настоящим типом Павла, этого лже-ясновидящего, этого сторонника смешанных браков. Учеников его таким же образом стали называть Николаитами. Его деятельность в качестве гонителя не только не была предана забвению, но на ней настаивали самым некрасивым образом. Евангелие его стало лжеевангелием. О Павле же шла речь, когда фанатики партии говорили между собой намеками о личности, которую они называли «отступником», или «вражеским человеком», или «самозванцем», предшественником Антихриста, которого по следам преследует глава апостолов, дабы исправить наносимое им зло. Павел стал «суетным человеком», от которого язычники, по своему невежеству, получили учение, противное Закону; видения его, которые он называл «глубинами Божьими», стали выдавать за «глубины сатанинские»; церкви его — за «синагоги сатаны»; из ненависти к Павлу было провозглашено, что только Двенадцать суть основание здания Христова. И стала образовываться с тех пор целая легенда, враждебная Павлу. Отказывались верить, чтобы настоящий еврей мог совершить такое черное дело, как то, в котором его обвиняли. Утверждали, будто он родился язычником, и только стал прозелитом. Зачем же? С какой целью? Клевета никогда ни перед чем не останавливается: он, будто бы, подвергся обрезанию оттого, что надеялся жениться на дочери первосвященника. Когда же последний, как подобало такому мудрому человеку, отказал ему, Павел с досады стал метать громы на обрезание, шабат и Закон... Вот награда, которую фанатики дают тем, кто служит делу их не так, как они его понимают, скажем больше, тем, кто спасает дело, которое они губят своей ограниченностью и безрассудной исключительностью. Иаков, наоборот, стал для иудео-христианской партии главой всего христианства, епископом епископов, начальников всех истинных церквей, тех, которые истинно основал Бог".
Сам автор данного исследования настроен весьма антисемитично, и явно не благоволит к "иудео-христианским фанатикам", которые, впрочем, являлись единственными "настоящими христианами", в отличие от всех прочих верующих, которые, с легкой подачи Павла, уже стали последователями не Б-га и Иисуса, а бога-Иисуса.
Однако, помимо "обмена любезностями", "послание Иуды" представляет собой своеобразный коктейль, в котором смешались идеи иудаизма, идеи еврейских мистиков и сектантов того периода, и идеи и учения новоявленной секты христиан. Эдакая "гремучая смесь".
О том, был ли спор ангела с дьяволом о Моисеевом теле, я уже писала здесь.
Восьмой стих послания в оригинале звучит следующим образом: "Подобно, однако, эти, грезящие во сне: плоть оскверняют, господство отвергают, славы хулят". Осквернение, вполне возможно, может относиться к ритуальной нечистоте, поскольку община Павла не ратовала за соблюдение Торы. А вот "господство и славы", помимо "главных апостолов" и Иерусалимской общины Петра и Иакова, могут также обозначать некие "высшие силы", возможно, ангельские чины. Каких именно "ангелов" и каким образом хулили христиане из язычников - не известно, но примечательно, что используемое в этом стихе греческое слово "бласфэмусин" у Платона означало: "воссылать неразумные молитвы".
К примеру, в секте ессеев (с которыми часто ассоциируют первых христиан) была чрезвычайно развита ангелология. Пример 1, Пример 2. Учитывая это, любое неприятие или какое-либо неуважение к ангелам они могли воспринять как богохульство и чуть ли не как личное оскорбление. Впрочем, такое пристальное внимание к ангелам не сильно отличается от классического идолопоклонства.
Нелестные триплеты Иуды о нечестивых грешниках были обращены, по всей видимости, к тем, кто восставал против учения Иерусалимской общины, т.е. к христианам-павлинистам. Павел же, со своей стороны, тоже не скупился на "комплименты" в адрес непосредственных апостолов Иисуса.
Классическим признаком тоталитарной секты является авторитарный метод управления и идеологическая обработка, прививающая ненависть к представителям "враждебных течений", т.е. к оппозиции. Мы видим, что в обеих новообразованиях, и в Иерусалимской общине апостолов, и в общине язычников-христиан под руководством Павла, проявлялись элементы психического и даже физического (случай с Ананией и Сапфирой) насилия.
Браун Рэймонд: "Обличая своих противников, автор упоминает трех людей, которым, согласно раввинистической традиции (Авот р. Натана 41.14), «нет места в грядущем мире». Это Каин (в поздних легендах ему вменяли в вину не только убийство; ср. 1Ин 3:12), Валаам (за плату научил мидианитян склонить Израиль к идолопоклонству; Числ 31:8; Втор 23:5; Ис Нав 24:9–10) и Корей (взбунтовался против Моисея и Аарона: Числ 16). Затем (стихи 12–13) автор мечет громы и молнии в адрес нечестивцев, о которых он говорил ранее. Он говорит об их зле, о беспочвенности их притязаний и об ожидающем их наказании".
Современные христиане, читая эти послания, позволяют себе самолично решать, кого считать этими "нечестивцами" и "распутниками". Они полагают, что имеют право безосновательно выносить другим людям "судебные приговоры", отправляя их "в мрак тьмы навеки", будучи уверены, что именно о них писал "Иуда". Т.е. любой, неугодный церкви человек, тут же становится: "ропотником", "ругателем", "душевным, не имеющим духа", etc. Что полезного и что доброго может быть в подобном поведении и отношении к ближним? Вопрос риторический.
Не знаю, об умножении какой именно любви писал автор, но ею в среде первых христиан даже не пахло. А уж в среде нынешних ...
Автор "Галилеянка",Форум :"Бейт-Мидраш".