Анечка до безумия любила своего мужа. Да его, по ее мнению, было за что любить. Игорь, черноглазый красавец под метр восемьдесят, был заводилой в любой компании. Обладая мягким бархатистым баритоном, позволяющим ему перепеть любого гостя, он к тому же неплохо играл на баяне, а уж если начинал рассказывать анекдоты, то держись – смеялись все, даже самые серьезные.
Анечка прожила с мужем больше 30 лет, совместно они вырастили троих детей и мирно ожидали неминуемо наступающей старости. Хотя правильнее было бы сказать - ожидала. Игорь никак не хотел верить в такой поворот событий и упорно продолжал молодиться, будто надеялся, что подкрашивая седину и посещая тренажерные залы, он сумеет, в отличие от многих, избежать этого неприятного момента.
Аня никогда не ревновала мужа. Во-первых, непоколебимо верила в его порядочность, во-вторых, будучи сама верной и до сих пор влюбленной, не сомневалась, что рядом с ней может находиться такой же человек, но самое главное – она так и не научилась обижаться, а все, происходящее с ней принимала как должное. Она никогда не прислушивалась ни к каким сплетням, пустопорожним, на ее взгляд, разговорам в отношении своего мужа, считая его эталоном настоящего мужчины, мужа и человека.
Вроде бы все устраивало ее в этой жизни: прекрасная семья, хорошо оплачиваемая работа, благоустроенная квартира. Для многих этот набор благополучия был синонимом счастья. Ну и Анечка ничем не отличалась от таких же довольных жизнью.
А тут на тебе, неожиданно заболела ее лучшая подруга Надежда, и Аня, не изменяя давней дружбе, начала усердно хлопотать вокруг нее. Ей давно не хватало этой заботы о ком-то, так как дети выросли, имели свои семьи, причем старшие сын и дочь, подобно многим молодым, уехали строить свою жизнь в столицу, а младший справлялся самостоятельно со своей совсем недавно образовавшейся семьей. Тратить энергию только на мужа для нее было недостаточно, и она с готовностью принялась опекать Надю.
Ее лучшая еще со студенческой скамьи подруга восемь лет назад развелась с мужем и одна растила черноглазого непоседу Антошку. Он учился в первом классе, слыл неплохим учеником и особых хлопот никому не доставлял. Но в последнее время тяжелая болезнь Надежды стала приносить всем неудобство.
Ее положили в областную больницу в отделение гематологии, куда Ане приходилось ездить через весь город. Правда сначала их общие друзья с рвением принялись посещать заболевшую, но длительная поездка стала для них обременительной, и они начали ограничиваться лишь звонками с мобильного, которые со временем тоже постепенно прекращались.
Антошка на время болезни матери, как само собой разумеющееся, поселился у Анечки. Вставать теперь ей приходилось засветло, чтобы успеть приготовить завтрак, отвести ребенка в школу, постараться самой не опоздать на работу, а после торопиться домой, чтобы накормить мужчин ужином. Когда-то давно она также суетилась по дому, но молодость легко переносила все тяготы и неудобства, а вот сейчас, когда до ухода на пенсию оставалось совсем немного, возраст все чаще напоминал о себе. Усталость, которую она не замечала раньше, теперь стала ее спутницей, начиная преследовать ее с утреннего пробуждения, и ложилась рядом после того, как заканчивался ее день, подчас мешая ей уснуть, хотя она валилась с ног.
- Игорь, - часто, превозмогая обиду, обращалась она к мужу, - неужели тебе трудно с утра отвести ребенка в школу. Я кручусь как белка в колесе, - жаловалась она, - а от тебя помощи никакой.
Но Игорь отмахивался от ее просьб и с нескрываемым раздражением возражал.
- Сама взвалила на себя эту ношу, сама и тащи. Кто тебя заставлял брать ребенка домой? – начинал муж повышать голос. – Тоже мне мать Тереза. Надежда сама должна была позаботиться о сыне, а не сваливать на других.
- Ты что? Сдурел на старости? –смеялась Анечка, не веря до конца словам мужа, и с удивлением всматривалась в его лицо. – Ну, куда же она его денет, бывший муж неизвестно где, родителей давно нет. Ну, кто же, кроме нас, ей поможет,- пыталась она убедить Игоря.
- Не знаю, - как от надоедливой мухи отмахивался от нее муж. – Отдала бы в Детский дом на время. Живут же там дети, не умирают.
Анечка испуганно взмахивала руками, словно отгоняла от себя жестокие слова, которые произносил самый любимый, добрый и родной для нее человек. Она не верила, что он способен быть жестоким, грубым, безразличным к судьбе маленького ребенка, который был не в состоянии защитить себя. С надеждой вглядывалась она в темный омут таких родных глаз мужа, стараясь разглядеть там задорный огонек прежнего балагура, но натыкалась только на усталость и равнодушие.
- Игорек, - прижимаясь к мужу, нежно обнимала его Аня и тихонько шептала, словно успокаивала, - ты же у меня самый лучший. Неужели тебе помешал ребенок?
Она боялась произнести вслух страшные слова: «Я не узнаю тебя, неужели это ты?», потому что не хотела верить этому, и не понимала его холодного равнодушия к происходящему.
2
Воскресное утро разбудило ее гомоном птиц за окном и ласковыми лучами майского солнца. Ей так хотелось еще с полчасика понежиться в постели, но нужно было вставать, готовить завтрак, собирать передачу и через весь город ехать к подруге.
- Ничего, - думала она, помешивая кашу, - весеннее тепло непременно поможет Надюше, и уже летом мы будем гулять с ней в парке, на выходные уезжать в лес или к друзьям на дачу.
Своей дачи у Анны не было, да она и не расстраивалась по этому поводу. Они неплохо зарабатывали, денег хватало, так что все, что росло на даче, можно было купить на ближайшем базарчике.
- Игорь, - тихо произнесла Аня, осторожно прикасаясь к плечу мужа, все еще лежащего в кровати,- я побегу к Надюхе, а ты уж постарайся не обижать Антошку. Поиграй с ним, накорми завтраком.
Муж недовольно дернул плечом, не открывая глаз, и Аня тяжело вздохнула, понимая, что Антошка опять до ее прихода будет скучать, развлекая себя в одиночестве чтением книги, которую она накануне подарила ему.
Надю она застала в палате. Та, увидев Аню, резко приподнялась, но сил у нее не хватило, и она снова опрокинула голову на подушку. Аня осторожно, словно боясь нарушить тишину палаты, опустилась на неудобный стул рядом с кроватью Надежды.
- Анечка, - заговорила Надя и вдруг начала громко всхлипывать. Она, с трудом ворочаясь в кровати, пыталась найти носовой платок, а когда достала его из-под подушки, то сначала вытерла глаза, а затем громко высморкалась, словно нарочито оттягивала беседу. – Помоги мне. Не хотела тебя расстраивать и пугать, но, к сожалению, меня переводят в хоспис, помоги, не оставляй Антошку.
Очевидно, она еще что-то собиралась сказать, но уткнулась в подушку и заплакала громко, навзрыд. Аня растерялась. Она неподвижно сидела на стуле, не зная, что делать и как вести себя. Все слова ей казались пустыми, ничего не значащими. С трудом веря в сказанное, в которое ей никак не хотелось верить, Аня осторожно, словно боясь причинить боль, гладила Надежду по вздрагивающему плечу. И только выйдя на улице и вздохнув полной грудью теплый весенний ветер, неожиданно для себя заплакала, отворачивая лицо от встречных.
3
Надя умирала тяжело. Анечка с ужасом отмечала, как внешне менялась ее подруга. Надя таяла с каждым днем, и Ане все тяжелее было видеть эти неприятные изменения. В этот день ее к себе пригласил врач и честно сказал, что дни Надежды сочтены. Аня, глотая слезы, выслушала его, и торопливо зашагала в палату, где ее терпеливо ждала подруга. Исхудавшая до неузнаваемости, Надя приподняла правую руку и махнула Ане.
- Анюта, - заговорила она, – просьба у меня к тебе большая.
Она вдруг отвернулась к стене, словно не хотела видеть Аню, но потом, помолчав немного, повернулась к ней и заговорила с такой мольбой в голосе, что Аня с трудом удержалась от слез.
- Помоги мне. Не за себя прошу. Я знаю, что дни мои сочтены. За сына прошу, за него душа болит. Как он там? - медленно заговорила она, останавливаясь после каждого слова, словно пыталась набраться сил.
- Надюша, - склонилась Аня над лицом подруги, - не переживай. Ты мне только адрес своего мужа дай. Я ему напишу. Должен же он позаботиться о родном сыне.
Но Надя неожиданно резко мотнула головой и заговорила, давясь одновременно словами и слезами.
- Не надо, не надо его адреса. Отец Антошки не он. Игорь, муж твой, его отец. Пусть он позаботится о сыне. Умоляю, поговори с ним, пусть не оставит его. Это же его сын.
Она отвернулась к стене и проговорила сухим голосом.
- Прости! Если можешь – прости.
Но Аня, недоверчиво покачивая головой, медленно поднялась со стула, машинально поправила скомкавшуюся в ногах Надежды простыню и вышла из палаты не попрощавшись.
Уже на улице она ясно осознала все сказанное Надеждой. Неожиданно ей стало холодно, и она плотнее укуталась в пальто. Домой идти не хотелось. Одна мысль, что предстоит оказаться один на один с мужем, приводила ее в неописуемый ужас. И хотя на улице истошно орали птицы и оголтело визжали тормоза машин, она ничего не слышала, не замечала вокруг, словно находилась в каком-то вакууме.
- Эй, тетка, осторожно,- крикнул кто-то ей в самое ухо, и она испуганно отшатнулась, чуть не попав под колеса подъезжающего автобуса.
Дома, словно давно заведенный автомат, помыла посуду, покормила обедом Антошку, что-то лепечущего ей, а затем отправилась с ним на прогулку в ближайший парк. Только сейчас она заметила, как мальчик походил на Игоря. Такие же темные огромные глаза, улыбка во весь рот. Аня поняла, что этот ребенок не может стать для нее чужим и ненавистным только потому, что очень напоминал Игоря, был его сыном и сыном ее лучшей подруги. С горечью она осознавала измену мужа, но винить в этом ребенка не могла, да и не умела.
- Только не дома, только не оставаться дома сейчас, - надрывно стучало у нее в висках. Ей казалось, что бежит она не от Игоря, не от того, что случилось с Надеждой. Бежала она от самой себя, от своей глупой доверчивости, от нежелания видеть очевидное, от страха разочароваться в самых близких людях.
Домой они вернулись под вечер.
- Где вас черт носил? – услышала она с порога голос мужа. Он на минуту появился в проеме двери, с неодобрением взглянул на них и исчез на кухне, позвякивая там посудой.
Аня молчала весь вечер. Да, впрочем, с момента появления Антошки в их семье, молчание стало естественным средством общения с мужем. Легла она отдельно от Игоря, и он никак не отреагировал на это. Ночь Анна почти не спала, стараясь понять и объяснить случившееся. Сначала она пыталась обвинить во всем подругу, но болезнь той не давала возможности обвинить только ее.
Да и как обвинять одного, если замешаны двое и как распределить степень вины? - думала она, мучая себя вопросами, на которые не могла найти ответа.
Она пыталась понять мужа, но тоже никак не могла взять в толк, что человек, которого она так долго боготворила, оказался рядовым мерзавцем, именно мерзавцем, который ни под каким предлогом, как она поняла, не станет признавать сына. Но больше всего она жалела Антошку, маленького не причастного ни к чему человечка, на плечи которого свалилось столько непонятного, а уж сделать его заложником всей этой истории ей казалось самым несправедливым.
Она так и не уснула, а когда утром ее разбудил звонок из хосписа, Аня не заплакала, а просто оповестила мужа о смерти Нади, приняв ее, как очередное свалившееся на нее известие.
- Надя умерла, - спокойно, как будто ничего не произошло, сказала она, обращаясь к Игорю. – Помоги мне с похоронами.
- И что я должен делать? – недовольно проговорил тот. – Обратись в похоронное бюро, а у меня сейчас на работе завал. Мне не до глупостей.
- Хорошо, - покорно согласилась Аня, - я сама все сделаю. А ты займись сыном.
Игорь испуганно повернулся к ней.
- Каким сыном? Что-нибудь случилось с детьми? – заволновался он.
- С нашими детьми все в порядке, - усмехнулась Аня. – Я имею в виду твоего сына… Антошку, - после небольшой паузы добавила она и подняла глаза на мужа.
Игорь какое-то время оторопело смотрел на нее, затем резко повернулся и вышел. Ей хотелось, чтобы он кричал, оправдывался, уговаривал ее не верить слухам. Но тот ушел молча, оставив ее один на один с проблемой, и это окончательно убедило Аню в правдивости слов Надежды.
4
Аня никогда не думала, что похороны могут доставить столько хлопот. Все разом свалилось на нее. Она суетилась, готовила и старательно опекала Антошку, который неожиданно и надолго замолчал, узнав о смерти матери.
Когда же все закончилось, она поняла, что в ребенке живет страх от неизвестности, поэтому вечером, прижав мальчика к себе, заговорила спокойным твердым голосом.
- Антоша, сынок, - стараясь уловить его тревожно ускользающий взгляд, доверительно зашептала Анечка. – Пожалуйста, не откажи мне в просьбе: останься жить у меня.
Она обняла мальчика, и он первый раз за все время расплакался. Размазывая слезы по щекам, Антошка почти по-взрослому запричитал.
- Тетя Аня, не отдавайте меня в детский дом, пожалуйста, не отдавайте. Я буду вас слушаться, мыть посуду, подметать. Я все умею, - выкрикивал он, соображая, что бы еще пообещать, лишь бы его оставили здесь.
Аня с силой прижала к себе дрожащее тельце мальчика.
- Антошечка, милый, - стараясь не зареветь, она обеими руками сжала виски малыша и повернула его зареванную мордашку к себе, - я тебя никогда, слышишь, никогда никому не отдам. И не надо мыть посуду. Ты учись, а посуду помою я. И помни: я тебя люблю и всегда буду рядом.
Ей было больно осознавать, что страх, поселившийся в сердце ребенка, еще долго будет сопровождать его по жизни, но еще больнее ей было от того, что родной отец так легко отказался от того, кому подарил жизнь.
Вечером, когда мальчик уснул, Аня присела у стола на кухне, ожидая мужа. Игорь пришел поздно, не раздеваясь плюхнулся рядом, и она догадалась, что он пьян. Она хотела было подняться, чтобы уйти, но он грубо толкнул ее на прежнее место, отчего она чуть не упала, и дождавшись, пока она сядет, заговорил зло, дыша перегаром ей в лицо.
- Ну, чего вы бабы такие дуры! – не то спрашивая, не то констатируя факт, шипел он. – Дура Надька не могла что ли помереть спокойно. Чего разболталась? Повесила своего мальчишку на нас! Неплохо пристроилась!
- Ты чего? Ты о ком сейчас? – с ужасом заговорила Аня. – Кого повесила? Это же твой сын!
- И что?! – не унимался Игорь. Его мучила жажда, и он, залпом осушив стакан воды, продолжил. – У меня этих детей может быть куча по всей стране. И что теперь? Всех собирать будем?! Думать надо было, когда ложилась со мной, - с ненавистью закончил он.
Аня словно окаменела, до конца не веря в сказанное Игорем. Ей показалось, что говорит не настоящий Игорь. Настоящий остался там, в той прошлой жизни, а этот был чужой, не ее, тем более никак не подходил Антошке на роль отца.
5
Игорь неоднократно просил Аню избавиться от ребенка, даже пытался найти помощь в решении этого вопроса у родных детей, но те никак не могли взять в толк, чем ему помешал ребенок, и не соглашались с его мнением, встав на сторону Ани. Она же просто не реагировала на его слова, надеясь, что все разрешится, страсти улягутся, и Игорь смирится с присутствием Антошки. Она все больше уставала от его требований, придирок, но за всю свою жизнь не научилась ни спорить, ни ругаться, а тем более, - выяснять отношения. И когда он, не выдержав, собрал вещи и, оставив на столе коротенькую записку: «Либо я, либо ребенок» ушел, она неожиданно для себя облегченно вздохнула. Правда она несколько раз пыталась дозвониться до него, но телефон молчал. Аня вдруг поняла, что с уходом Игоря жизнь для нее не закончилась и даже испугалась этого. Несколько раз пыталась поплакать в подушку, но уставшая от забот быстро засыпала, так и не пострадав.
Сначала она не знала, как ей поступить, но ответ пришел сам собой: «Если не знаешь, как поступить, поступи по-человечески». Поняв это, она начала понемногу успокаиваться, а летом оформила пенсию и опекунство, взяла очередной отпуск, и укатила с Антошкой в деревню. Им было хорошо вдвоем. Он уже не пугался, когда она уходила куда-либо без него, а со временем понял, что Аня из его жизни не исчезнет, и успокоился.
В конце августа, когда они вернулись домой, неожиданно объявился Игорь. Он позвонил ей, и она согласилась встретиться. Муж, а он до сих пор оставался им, одетый в новый с иголочки костюм и неподходящую по цвету рубашку, что сразу отметила Аня, посматривая на нее свысока, заговорил громко, словно пытался дать понять ей свое превосходство.
- Послушай, - начал он, присаживаясь на скамейку рядом с ней. – Я думаю, что ты уже поняла, что я один не останусь. Так что подумай хорошенько. Если хочешь, чтобы я вернулся, избавься от мальчишки или.. – не договорил он, очевидно, чтобы придать многозначительности своим словам.
Анечка слушала его в пол-уха. Антошка дома самостоятельно постигал азы кулинарии, стараясь преподнести ей сюрприз, и она переживала и за него, и за его творение.
- Мы можем снова стать одной семьей, как прежде, - словно гвозди Игорь старательно вколачивал слова в ее голову. Ему казалось, что говорит он умно и правильно, да и куда она денется без него, а то, что Анна чем-то сейчас озабочена, объяснял он сам себе, то очевидно ломает голову, стараясь понять, как исправить возникшую по ее вине ситуацию.
- Ты меня извини, пожалуйста, извини, - услышал он ее тихий голос. Игорь повернулся и растерянно взглянул на Анну, которая приподнималась со скамейки, поправляя юбку. – Я на все согласна. Развод, так развод. Мне бежать надо. Ребенок дома один кулинарничает, - гордо добавила она и, не оглядываясь, зашагала в сторону дома. Аня не видела ни растерянно-обиженного лица мужа, ни его виноватую улыбку. Она шла домой, где ее ждал ребенок и счастливое настоящее, так неожиданно пришедшее на смену обманувшего ее прошлого.