Глава 4
– Многого ожидал, только не этого! – сказал Василий, с удивлением глядя на жену. – Как тебе это удалось? Ты так не выглядела даже тогда, когда мы познакомились.
– Сравнил восемнадцатилетнюю соплю со зрелой женщиной, – засмеялась Вера. – Багаж возьмёшь или мне нести самой? Ты на машине?
– Конечно, возьму, – ответил он, забирая у неё саквояж. – Машина на стоянке. Пойдём, по дороге расскажешь.
– Что тебе рассказывать? – спросила она, идя рядом с ним и помахивая сумочкой в такт ходьбе. – О голодании или о спортивных занятиях?
– Мне больше интересно, как тебя на всё это хватило, – ответил Василий, не сводя с неё глаз. – Это только в сказке Илья Муромец сидел двадцать лет, а потом побежал. Ты двадцать лет почти не слезала с дивана. Напомнить, сколько раз я ругал тебя за эти пирожные?
– Давай не будем разбираться? – предложила Вера. – Считай, что у меня появился внутренний голос, и его доводы показались убедительными. Мы никогда не любили друг друга, просто было хорошо вдвоём, поэтому я думаю, что разойдёмся без обид. Я уже говорила, что не претендую на имущество, могу это заверить нотариально. Сегодня сходим в загс и напишем заявление. Мы оба согласны, детей нет, поэтому через месяц будем свободными. Я знаю твою пассию?
– Нет, вы незнакомы, – ответил он. – Квартиру я купил в Гольяново. Третий этаж в девятиэтажном доме. Ты говорила, что купаешься в деньгах, поэтому я не занимался мебелью. Обычно её покупают хозяева, но если хочешь, то могу помочь и с этим. Пока нас разводят, можешь жить со мной.
– Документы оформлял на себя? – спросила она. – Оформим как мою собственность, отвезёшь меня туда и отдашь ключи. Всё, что нужно, я куплю сама. Чем быстрее сделаешь, тем быстрее от меня избавишься.
– Я не буду тянуть, – согласился муж. – Не скажешь, откуда деньги? Нашла спонсора?
– А какое тебе дело? Главное, что они есть и тебе почти не пришлось тратиться.
– Пришли, – сказал он. – Постой здесь, я возьму машину.
Дороги были забиты автомобилями, но в пробку не попали и от Белорусского вокзала до дома добрались за полчаса. До открытия загса оставался час, поэтому поднялись в квартиру, оставили вещи и отправились на кухню пить чай. Василий сам его заварил и достал из холодильника пирожные.
– Купил к твоему приезду, – сказал он, выкладывая их в вазу. – Ты ведь наверняка не завтракала.
– Позавтракаю позже, – ответила Вера, – или пообедаю. Лучше голод, чем эта отрава. А чай попью, спасибо.
– До сих пор не верится, что это ты, – покачал головой муж. – Чувствую себя как в сказке.
– Что у тебя сегодня со временем, сказочник? – спросила она. – Сейчас поедем в загс, а потом?
– Как ты и хотела, разделаемся с формальностями. Заедем к нотариусу и оформим гражданское соглашение. Отдам тебе документы на квартиру, а зарегистрируешь сама. Потом отвезу посмотреть квартиру. Если понадобится помощь, скажешь. А чем займёшься ты?
– Барахлом. После голода всю одежду и обувь можно выбрасывать. Кое-что купила, но этого мало. Сейчас куплю всё на осень, а зимними вещами займусь позже. Заодно присмотрю мебель и бытовую технику. В квартире есть интернет?
– Провода заведены, – ответил он. – Продавец сказал, что для кабельного телевидения и интернета, но договора будешь заключать сама. Твой комп я не убирал, так что можешь им пользоваться.
День прошёл так, как они и намечали. В загсе заполнили бланк заявления, после чего поехали к нотариусу. Здесь пришлось ждать, пока он освободится, но составление соглашения не заняло много времени. Когда закончили с бумагами, поехали смотреть квартиру. Вера никогда не была в Гольяново, только где-то читала, что это не самый благополучный район Москвы. Ехать пришлось на другой конец города, но добрались неожиданно быстро. Она не увидела неустроенности, о которой писали, а зелени было много. Лифт проигнорировали и на третий этаж поднялись по лестнице.
– Квартира в неплохом состоянии, но можешь сделать евроремонт, – сказал Василий, когда вошли в прихожую. – Площадь небольшая, но это стандарт для таких однушек.
– Тридцать квадратов? – спросила Вера.
– Тридцать три, а жилой – двадцать. Это не считая балкона.
– Да, в ней только делать евроремонт, – язвительно сказала она. – Постелить наборный паркет, повесить натяжной потолок, и мои гости из тех, кто повыше, будут биться об него головой. Ладно, устроят этот потолок и ламинат. Кафель на кухне и в ванной есть, окна нормальные, даже балкон остеклили. Для меня это только пристанище на первое время, так что обойдусь без ремонта. За два-три дня завезу всё, что нужно, подключу интернет и освобожу твою квартиру. Дверь китайская?
– Не знаю, – пожал он плечами, – я не видел на ней иероглифов. Вроде нормальная, но я поменял бы замочную вставку. Ты останешься здесь или куда-нибудь отвезти?
– Нечего мне здесь делать, – ответила Вера. – Проверю сантехнику и отвези в какой-нибудь хороший мебельный магазин. И желательно найти его поблизости, чтобы я меньше моталась. Дальше уже обойдусь без твоей помощи.
Она успела за день обставить мебелью комнату и кухню, купить телевизор и новый компьютер, и подключить их к сетям. Когда много денег, почти ничего не приходится делать самой и сильно экономится время. Отложив на завтра покупку напольного ковра и нужной для жизни мелочёвки, Вера взяла такси и через пять минут приехала на автовокзал, где располагалась единственная в этом районе станция метро. Через полчаса она уже была дома, где поджидал Василий.
– Хорошо, что ты не задержалась, – сказал он. – Хотел предупредить, что, пока не освободишь квартиру, я не буду здесь ночевать, а если приеду, то по необходимости. В твоём прежнем состоянии моя, как ты выразилась, пассия не ревновала, а если увидит тебя сейчас... Я люблю её и не хочу проблем.
– Завтра должна закончить с квартирой, – сказала она, – так что ты не будешь долго бомжевать. Перед тем как отсюда съезжать, позвоню. Приедешь забрать ключи, иначе тебе опять придётся ехать за ними в Гольяново. А лучше поменяй замочные вставки, как это сделала я.
Вера нормально только обедала, а на ужин хотела что-нибудь купить в магазине, но почувствовала себя такой уставшей, что наплевала на еду и ограничилась чаем.
– Непонятно, почему такая усталость, – пожаловалась она глюку. – Ничего сама не таскала, а сейчас только одно желание – лечь в кровать. Может, обойдёмся без компьютера?
– Конечно, обойдёмся, – согласился он. – Ложись отдыхать. Спать рано, поэтому мы с тобой кое-что обсудим.
– И о чём ты хотел говорить? – спросила Вера, разбирая постель. – Можешь начинать, считай, что я уже лежу.
– Я обещал тебя возвысить, – сказал глюк. – Ты не могла не думать, как я буду это делать. Что-нибудь надумала?
– Деньги? – предположила она.
– Большие деньги могут выделить человека из общей массы, но они не сделают жизнь интересной, только увеличат твои возможности. К тому же на обладателей больших состояний в России смотрят, как на ворюг, и в большинстве случаев не ошибаются. У тебя будет много денег, но их нужно скрывать. Если у человека на счёте миллионы, он никого не заинтересует, а когда миллиарды... Происхождение таких денег у никому не известной женщины надо как-то объяснить. Я не нашёл такого объяснения, поэтому у тебя будет много счетов, которые буду пополнять.
– Можно выйти замуж, – неуверенно сказала Вера.
– Можно, – согласился глюк, – но не так легко найти свободного богатого и влиятельного мужчину и ещё труднее его заарканить. У тебя приятное лицо, отличная фигура и шикарные волосы, но это не та внешность, которая разит наповал. Но даже если это удастся, меня не устроит такой финал. Сила у мужа, а не у тебя, а ты будешь рожать и воспитывать детей. Это полезное и увлекательное занятие, но не для меня.
– Что тогда? – спросила она. – Ты что-то говорил об интернете.
– Могу сделать из тебя известного блогера, – ответил он, – и привлечь к твоему блогу миллионы людей во всём мире. Можно сделать его зеркала на разных языках и хорошо заработать. Наверное, мы это используем, но только вдобавок к остальному.
– А что у нас будет остальным? Ты так ничего об этом и не сказал.
– Не сказал, потому что ты была не готова к этому разговору. В твоём нынешнем виде я не сделаю из тебя звезду. Через два-три месяца приведёшь в порядок тело, но останешься, в общем-то, заурядной женщиной без профессии и больших способностей.
– Спасибо за заурядную, – обиделась она. – А насчёт профессии... Поздно мне уже где-то учиться, а работа дворника тебя не устроит.
– Главное, чтобы она не устраивала тебя, – сказал глюк. – Каждый из вас мнит себя единственным и неповторимым, но для человечества неповторимых единицы. Ты могла бы и сейчас поступить на заочное отделение, например, юрфака и закончить его экстернатом за три года. Если смазать учёбу деньгами и залить в твою голову всё законодательство, можно получить диплом за год. Только это тоже плохой вариант. Мне жаль терять год на ерунду, и работа лишит тебя независимости.
– А если стать правозащитником? – предложила Вера. – Это известные люди, а для такой работы не нужен диплом.
– Я не знаю среди них неучей, – со смешком сказал он. – К тому же к ним с большим уважением относишься только ты, ну и некоторые очень наивные люди.
– И чем я буду заниматься, чтобы стать звездой и остаться независимой?
– Ответ лежит на поверхности, – засмеялся он. – Ты станешь творческой личностью! Будешь сочинять и играть музыку, которая заставит смеяться и плакать миллионы, и напишешь фантастические романы лучше всего того, что уже написано в этом мире.
– Сошёл с ума? – спросила Вера. – Плохо, я надеялась, что тебя хватит на десять лет. Страшно, когда приходится делить голову с психом. Я умею играть только на нервах, а ты хочешь, чтобы я сочиняла музыку!
– А зачем сочинять, если в моей памяти столько мелодий, что тебе хватит их на всю жизнь? – возразил глюк. – То же и с книгами. Правда, их нужно переводить и немного переделывать под вашу реальность, но это не очень трудно.
– От вложенных тобой знаний мало пользы! – рассердилась она. – Кое-что вспоминается, но не сразу, а когда кто-нибудь ткнёт носом! Английский теперь знаю, но говорю медленно и с ошибками! Пока не пробовала твою борьбу, но музыку точно не вспомню! Я не могу спеть без ошибок даже сто раз слышанные мелодии!
– Как ты думаешь, чем мы отличаемся? – спросил он. – Что я имел в виду, когда называл вас дикарями?
– Чёрт тебя знает, что ты имел в виду! – буркнула она. – Знаете и умеете больше, а в остальном такие же люди.
– В том-то и дело, что не такие. Помнишь, ты спрашивала о загробной жизни? Я сказал, что память у человека в мозгу, а душа – это его сознание и эмоции, и память она получает только после смерти тела.
– Ну и что? – не поняла Вера. – Я помню этот разговор, но какое отношение...
– Самое прямое, – перебил глюк. – В отличие от тебя, у меня память не в мозгу, а в душе, и это даёт громадные преимущества. Мозг хорош для хранения памяти, но не для того, чтобы ею пользоваться. Я и после потери связи с телом продолжаю мыслить, а ты только осознаешь своё существование, потому что мыслей не бывает без памяти. По этой же причине ты не можешь сама вернуть тело.
– Но тебя таким подсадили в меня эти женщины. Или ты хочешь сказать, что у твоей души была память и в теле?
– Об этом и говорю. Рождаемся мы одинаковыми, но в возрасте семи-восьми лет каждый проходит специальную обработку, которая создаёт в душе копию его памяти. И обмен информацией между душой и мозгом продолжается всю жизнь. Память у души позволяет полностью её использовать и не тратить на это время. Мы можем вернуться к уже прожитой жизни и пережить её ещё раз. Сильно возрастает не только скорость мышления, но и его качество. Появляется возможность думать одновременно о нескольких проблемах, но этому нужно учиться. Можно вмешиваться в работу мозга, но такому учат очень немногих. Я украл эти знания, иначе не смог бы тебе помочь и не получилось бы на тебя влиять, разве что мешал бы думать своей болтовнёй. Здесь нет наших машин, но человек может изменить себя сам. Я научу, как это сделать, но работать придётся тебе. Потом я скопирую твою память в душу. Этот процесс займёт дней десять и не должен прерываться. Надо найти врача, который будет заботиться о твоём теле. Нужно обеспечить внутривенное питание, менять подгузники и делать массаж с обтиранием. Но это не самое сложное.
– И что же тогда сложное, если не это?
– Ты получишь с моей помощью сверхчеловеческие способности и очень много знаний. Это сделает тебя уникальной личностью, но не гарантирует счастья. У тебя по-прежнему слабый характер, поэтому ты не готова к такой судьбе, а я после переделок потеряю возможность на тебя влиять. Ты станешь хозяйкой своей памяти и уже не почувствуешь наведённую боль.
– А ты по-прежнему готов пользоваться этим кнутом?
– Я не хочу им пользоваться! – ответил глюк. – И раньше не хотел, но был вынужден. Если вспомнишь, какой ты была, поймёшь, что я прав. До твоего разума можно было достучаться только болью.
– Я не собираюсь опять превращаться в свинью!
– Я боюсь не этого, – сказал он. – Сейчас ты не нужна никому, кроме своего художника. Кстати, он уже давно ничего не рисует, а работает в министерстве культуры одним из замов. Когда ты засияешь, на этот свет слетятся многие. У тебя не будет простой и спокойной жизни. И если ты откроешь кому-нибудь душу, а в неё наплюют... У нас не зря переделывают детей. Это сильно облегчает им учёбу и не влияет на эмоции, а вот у переделанных взрослых может снизиться эмоциональная устойчивость. Если плюнешь на всех и уйдёшь в свои воспоминания, это будет медленной смертью и для тебя, и для меня. Поэтому мы пока отложим твою переделку. Закаляй силу воли и жизненную стойкость. Спорт очень этому способствует. Заодно с помощью Малевского познакомишься с его друзьями. Может, кто-нибудь из них станет твоим другом. Друзья очень важны, особенно учитывая отсутствие любимого человека и твои отношения с родственниками.
– А на чём я буду играть? – спросила Вера. – Надеюсь, не на скрипке?
– Купишь какой-нибудь электронный орган из тех, что получше. Сначала сыграешь сама, потом можно будет играть с оркестром.
– Хорошо, ты сделаешь из меня супера, неужели я и тогда не смогу понять вашу науку?
– Тогда сможешь, но я пока не буду её давать. Не перебивай, сначала выслушай. Во-первых, это будут кое-какие отрывочные знания. Потребуются усилия больших научных коллективов и много времени, чтобы их использовать. Я уже об этом говорил. Если бы у вас было планетарное государство, я отдал бы всё безбоязненно, но ваш мир раздирает борьба финансовых кланов и национальных элит. Вы и без моих знаний накопили горы оружия и в любой момент можете пополнить список известных нам погибших миров. Твои откровения сильно подтолкнут развитие России, думаешь, что остальные будут на это спокойно смотреть? Но это только опасность для вашего мира, а есть опасность персонально для тебя. Тебя могут засыпать наградами, но обязательно ограничат свободу, причём бессрочно. Давай я запишу всё это в тебя за год до ухода? За год не должно случиться ничего страшного.
– Запиши, – согласилась Вера. – Скажи, а нельзя ли улучшить мой голос?
– Нельзя, – с сожалением ответил он. – Голос у тебя только для домашнего пения. Его можно сделать более сильным и красивым, но нужно долго тренироваться, а улучшение будет небольшим, так что певицы из тебя не выйдет.
– Ответь на последний вопрос. Ты собираешься привлечь ко мне внимание. Для чего это тебе? Я сомневаюсь в том, что тебе доставят удовольствие те аплодисменты, которые я получу за вашу музыку. То же самое и с книгами. Блог ты будешь вести сам, и так ли это важно, под чьим именем? О деньгах вообще не говорю, потому что будем их красть. Скажи, что из всего этого сделает твою жизнь приятной?
– Дело не в известности, она только средство, – ответил глюк. – Мне неинтересно жить для себя. Я могу завалить тебя деньгами, а потом скучать, когда ты начнёшь ходить на приёмы или мотаться по заграничным курортам. И твои сексуальные утехи мне не нужны, у меня достаточно своих. Стоит только заглянуть в память... Жизнь большинства богатых людей пуста и посвящена поиску удовольствий и развлечений. Немногие из них нашли смысл жизни в бизнесе или политике, остальные – это её прожигатели.
– А жизнь бедняков полна смысла, – с иронией сказала Вера. – Удовольствий и развлечений мало, зато в достатке работы и забот.
– Они живут, – возразил глюк. – Пусть их жизнь трудна, но они за неё борются, а не просто убивают время. Борьба – это то, что придаёт вкус жизни. Обеспечь изобилие материальных благ и убери заботы – и мир рухнет. Не сразу, но так будет.
– Неужели вы до сих пор их не убрали? – удивилась она.
– Одни убрали, другие появились. Это последний вопрос?
– Ты так и не ответил, – запротестовала она. – Что-то ты темнишь! Жаждешь борьбы и говоришь, что её нет у богатых, а сам забрасываешь меня деньгами. Где логика?
– Я сказал не так. Она есть, но у немногих богатых, и чем богаче такие люди, тем выше может быть накал этой борьбы.
– Может, мне остаться бедной и побороться без накала? – мрачно сказала Вера. – Судя по твоим словам, мне уготовано что-то ещё, помимо музыки и книг.
– Борьба бедного имеет смысл, но в ней мало интереса, – сказал глюк, – а ты по натуре не боец. Если у тебя всё отобрать, опустишь руки и станешь плакаться. Тебя нужно по-настоящему чем-то увлечь, приучить к богатству и вниманию, а потом...
– Всё это отобрать, – закончила она за него, – чтобы я выцарапала глаза тому, кто это сделал.
– Не совсем так, но наверху не удержишься без драки. Это только кажется, что достаточно иметь талант и получить признание, чтобы жизнь пошла как по маслу. Если в твоей будет слишком много масла, я это подправлю.
– Ну ты и свинья! – рассердилась она. – Тянешь наверх и заранее готовишь неприятности. Тебе нужно щекотать нервы, а не подумал о том, что меня могут слишком сильно ударить?
– Погибнуть я мог и дома, – ответил глюк. – Это ведь тоже игра. Я вкладываю в тебя свои силы и знание и даю возможности, которых нет у других. За всё нужно платить, и твоя плата будет тем, что я называю яркой жизнью. Уйду, тогда можешь жить тихо, только к тому времени ты сама не захочешь тихой жизни. Я уже говорил, что борьба затягивает. Давай на этом закончим. Займись медитацией, иначе будет трудно уснуть.
Расстроенная разговором Вера послушалась его совета и скоро уплыла в сон. За ночь она хорошо отдохнула, и вчерашний разговор уже не портил настроение. Если будут неприятности, то нескоро, а впереди целый день шопинга! Нужно выбрать ковёр и гардины для комнаты и посуду для кухни, набить продуктами холодильник и купить кучу полезной мелочёвки. И это только для квартиры, а сколько всего нужно покупать для себя! Она собрала в саквояж то немногое, что хотела забрать с собой, включая и несколько фотографий из семейного альбома. Пусть пассия Василия или он сам рвут остальные, а у неё останется память.
На завтрак не было ничего, кроме чая, поэтому Вера закрыла квартиру и направилась к станции метро. Позавтракала в кафе рядом со своим новым домом и занялась покупками. Денег было море, поэтому она сговорилась с таксистом, который возил от магазина к магазину и помогал укладывать покупки сначала в багажник, а когда его заполнили, то в салон. Доставку оформила только для ковра, а остальное увезла на машине. Вроде продумала всё, но вскоре выяснила, что многого не хватает. Был составлен ещё один список и нанят другой шофёр. После второй поездки долго наводила порядок, после чего приготовила себе сразу обед и ужин и поела.
– Можешь забирать квартиру, – позвонила она Василию. – Если нужны ключи, созвонись и приезжай. Я приеду только для того, чтобы сходить в загс за разводом.
– Тогда и привезёшь, – ответил он. – Счастья тебе.
Она хотела ответить, но он уже разорвал связь. Не прошло и минуты, как Вере опять позвонили.
– Здравствуйте, Вера Николаевна! – услышала она голос Малевского. – Как и обещал, звоню после возвращения. Вы не выбросили мою визитку?
– Ничего я не выбрасывала и рада вас слышать, – ответила Вера, – только вы почему-то рано вернулись. Вам положено отдыхать ещё три дня.
– Какой без вас отдых! – сказал он. – Вы уехали и установилась дождливая погода, поэтому я решил вернуться, тем более что ехал не лечиться, а отдыхать.
– Так это дожди виноваты или я? – засмеялась Вера. – Можете не отвечать. Вы звоните отчитаться в приезде или есть повод?
– Хотел завтра забрать вас к себе. Будут друзья, с которыми вы хотели познакомиться. Ваши дела это позволят? Я хотел приехать за вами в шесть вечера.
– Формальности с разводом выполнены, квартиру я получила и привела в порядок, так что относительно свободна, – ответила она. – Дела есть, но они не помешают провести с вами вечер. Записывайте адрес.
Закончив разговор, она провела ревизию своих вещей и осталась недовольна. Ни одно из трёх купленных платьев не годилось для вечера, да и туфли были повседневными на низком каблуке. Завтра нужно было идти в магазины и всё покупать.
– Купи гантели, – сказал глюк. – Для начала хватит килограммовых. Пока с ними не позанимаешься, на тренажёрах делать нечего.
Утром Вера сделала зарядку и занялась приготовлением завтрака.
– Надо заканчивать с готовкой, – сказал глюк. – Держи что-нибудь в холодильнике для ужина, а завтракать и обедать ходи в кафе. В том, где ты вчера была, неплохо готовят, и оно рядом с домом. Учись экономить время. Пока его у тебя много, но так будет не всегда.
– Хорошо иметь внутренний голос, – сказала она, с аппетитом уминая яичницу с салатом. – И не такой, как у американских ковбоев, а чтобы снабжал деньгами и давал советы, как откосить от работы. Что бы я без тебя делала? Можешь не отвечать, я просто так сказала. Слушай, глюк, как думаешь, ты один на нашей планете или таких заключённых может быть много?
– Наши летают на Мирт виртуально, но у них полно других гостей. Только никого не станут хватать без причины, и причина должна быть весомой. Повсюду регистраторы, поэтому не будет произвола. Если я и не один, тебе-то что? Ну сидит в чьей-то голове какой-нибудь неудачник и что-то бубнит. Наверное, он уже в психушке. Без моих знаний можно только изучать память тела и вести воспитательные беседы. И подсадят его не в преуспевающего человека, а в... Ну ты поняла.
– Это для наказания. А если они так развлекаются или захотят занять головы тех, кто нами правит?
– Развлекаться могут, а захватывать вас никто не будет. Чтобы захватить ваш мир, нужно затратить много сил, а в результате не получишь ничего, кроме головной боли. С дикими мирами обычно не связываются.
Вера закончила завтракать, вымыла посуду и пошла в магазины. На лестничной площадке увидела запирающую дверь соседку и поздоровалась.
– Здравствуйте, – ответила та, с любопытством глядя на Веру. – Вы наша новая соседка?
– Если вы здесь живёте, то соседка, – ответила она. – Зовите Верой.
– Светлана. Кроме вас, будут жильцы?
– Я одна. Светлана, не скажете, как вам здесь живётся? Я читала, что в Гольяново много преступников...
– Плюньте в глаза тому, кто это написал, – ответила соседка. – Мы здесь больше пятнадцати лет и ни разу не сталкивались ни с чем таким. Если не повезёт, попадёте в неприятность и на Красной площади. Хорошо, что вы будете одна. До вас здесь жила семья, от которой стонали соседи. С утра врубали свою музыку, а выключали уже поздно вечером. Детей не было, а на нас им плевать. И участкового вызывали, и шум несколько раз измерили, и всё было без толку, пока соседа кто-то не отдубасил. Говорили, что грозили повторить, если не съедет. Нас даже вызывали в полицию, но мы эту сволочь никому не заказывали, так что концов не нашли.
– Намёк поняла, – засмеялась Вера. – У меня не будет музыки, разве что от телевизора, да и то негромко. Сама не люблю, когда шумят соседи.
– Значит, мы с вами поладим, – сделала вывод Светлана. – Если что-нибудь понадобится, обращайтесь, а то заходите вечером поболтать. Одной-то скучно. Мой муж не помешает.
Сегодня было намного меньше ходьбы по магазинам, поэтому она не устала даже без машины. Купила праздничное платье и туфли на высоких каблуках, и, когда возвращалась, зашла в парфюмерию.
– Как можно ходить на этих ходулях? – высказался глюк об обнове. – Это же смерть ногам.
– Я не из тех дур, которые весь день ходят на цыпочках, – возразила Вера, – а от одного вечера не будет большого вреда. Ты же мужчина, неужели не видишь, что в них красивей?
– У нас никто такого не носит, – ответил он. – Есть упражнения, которые увеличивают грациозность фигуры, а дефекты внешности нетрудно убрать и закрепить это в геноме. Так что я не балдею от этих каблуков. И кого ты собралась привлекать? Если зама министра, то он и так уже сражён, а если его гостей... Для начала я с ними познакомился бы.
– Мы дикие, и у наших мужчин другие критерии красоты. Даже голые модели фотографируются в туфлях, даже когда в кровати... Так что не навязывай мне своих взглядов. Пострадаю два-три часа, зато будет совсем другой вид. Вечером не будет интернета, поэтому если тебе нужно работать, то сделаем это до обеда, время есть. Скажи, ты будешь давать новые знания?
– Сама же говорила, что от них мало пользы, – ехидно сказал глюк. – Буду я давать знания. Потом перенесётся в память души, так что этот труд не пропадёт. Чтобы тебе что-то дать, мне сначала нужно узнать самому, а потом всё упорядочить. От беспорядочного набора сведений мало толку. Я впихну в твою голову столько сведений, что у тебя на любой вопрос тут же будут готовы несколько ответов. Хочу предупредить, чтобы ты не слишком откровенничала на этом вечере. Чем меньше о тебе знают, тем проще будет править твою биографию, если в этом возникнет нужда. И не очень свети своими знаниями. Их у тебя и сейчас уже больше, чем у гостей твоего художника, вместе взятых. Я хочу привлечь к тебе внимание, но не сейчас. Пока ты к нему не готова.
Глава 5
– Позвольте, я представлю своих друзей! – сказал Вере Дмитрий Михайлович, подводя её к четверым мужчинам и двум женщинам, сидевшим на двух стоявших рядом диванах.
Одна из женщин выглядела моложе Веры, а остальные гости Малевского были его возраста или старше. Квартира находилась в доме дореволюционной постройки, и обставленная массивной мебелью гостиная, в которую они вошли из просторной прихожей, была в два раза больше купленной Василием однушки.
– Начну с дам, – сказал хозяин. – Это Елена Васильевна Кречетова. Она проректор по учебной работе в той организации, куда вас не приняли, кандидат искусствоведения и профессор.
Выглядела Кречетова лет на шестьдесят, но, скорее всего, была старше. Приятное лицо молодили коротко стриженные густые волосы. Седину она тщательно закрашивала.
– Здесь все скромно одеты, – сказал глюк, – одна ты вырядилась.
– Я впервые на таких встречах! – огрызнулась Вера, которой самой было неприятно так выделяться.
– Это Герман Вячеславович Черемшинский, – продолжил Малевский. – Он у нас народный художник России и профессор.
Черемшинский был единственным из гостей, кто приветливо ей улыбнулся, остальные смотрели на Веру без интереса, кроме молодой женщины, которая не скрывала неприязни.
– Кирилл Юрьевич Гришанов, – представил хозяин высокого усатого мужчину. – Он доктор экономических наук и советник нашего министра.
Когда садились в машину, Вера спросила, почему Дмитрий Михайлович не сказал ей о работе в министерстве.
– Откуда вы узнали? – спросил он. – Ах, из интернета! Понимаете, Вера, когда я буду представлять вам друзей, скажу и об их работе, но я к вам подошёл знакомиться из личной симпатии, и называть тогда свою министерскую должность было...
– Ладно, не оправдывайтесь, – сказала она. – Я всё поняла.
– Ещё один мой коллега, – кивнул Малевский на мужчину лет семидесяти, с крупными чертами лица. – Директор департамента кинематографии Вячеслав Фёдорович Тальков. Он член правления кинематографистов России и член Академии киноискусства. Если захотите где-нибудь сняться, обращайтесь к нему. А этот молодой человек – заслуженный артист России, один из дирижёров Большого театра Павел Николаевич Клинкин.
«Молодому человеку» было не меньше пятидесяти, но в его чёрных волосах не виднелось ни одного седого волоса. Наверное, он их красил.
– Последней представляю эту девушку, – сказал Дмитрий Михайлович. – Я её не приглашал, но ей не требуется приглашение. Я думаю, что для вас будет достаточно имени, потому что она пока не наработала каких-то званий и чинов. Это моя младшая дочь Ольга. Старшая, к сожалению, нас покинула и вместе с мужем уехала жить во Францию. Вам, Вера, не нужно представляться, потому что я уже о вас рассказал.
– На всех произвела впечатление ваша сила воли, – насмешливо сказала Ольга, заставив отца нахмуриться. – Вы ведь голодали месяц?
– Два месяца с небольшим перерывом, – ответила Вера, уже зная, что ей сейчас скажут.
– Вы и сейчас не худая, – сказала Ольга. – Как же нужно было разъесться, чтобы два месяца сбрасывать вес?
– В моём весе виноват университет, в котором преподаёт Елена Васильевна, – улыбнувшись Кречетовой, сказала Вера. – Не знаю, работали ли вы в нём двадцать лет назад, когда мне подрезали крылья, но в приёмной комиссии вас точно не было.
– Вы к нам поступали? – спросила Кречетова. – И на какой факультет?
– На актёрский. Завалили при проверке моих способностей. Я была другого мнения, но с комиссией не поспоришь. Много позже мне сказали, что нужно было год поработать, познакомиться с кем-нибудь из ваших преподавателей, стимулировать его, а потом поступать вторично. Увы, я об этом не подумала!
– Жизненный вариант, – кивнула Елена Васильевна. – Если нет способностей, не поможет никакое стимулирование, но комиссия вынуждена отсеивать и способных. Приём ограничен, поэтому отбираем лучших. Это в теории, а на практике бывает всякое. Вы до сих пор на нас обижены?
– Неужели я похожа на дуру? – сказала Вера. – Я не сержусь даже на тех, кто меня завалил. Слишком давно это было, любая злость давно перегорела бы. А насчёт веса... Молодые редко бывают умны, хотя думают иначе, а опыта взрослой жизни нет, разве что книжный. И почти никто из тех, у кого есть здоровье, о нём не заботится. Это я говорю не о вас, Оленька, вы девушка умная – это сразу видно. Ну а у меня не было вашего ума. Убили мечту всей жизни, поэтому я была в расстроенных чувствах и, недолго думая, выскочила замуж. Сейчас вот исправляю ошибки молодости.
– Садитесь за стол, – пригласил Дмитрий Михайлович. – Поужинаем, а потом продолжим общение.
Все сели за большой овальный стол, на котором стояло столько блюд, что можно было не только поужинать, но заодно наесться на весь завтрашний день. За едой почти не разговаривали. Мужчины выпили по рюмке какого-то коньяка, Кречетова пила вино, которое наливал ей сидевший рядом Тальков, а Ольга вообще не пила и почти ничего не ела. По совету севшего рядом Малевского Вера попробовала что-то вроде лимонада с мятой. Напиток понравился, поэтому она не отвлекалась на другие. За столом долго не сидели. Наевшись, гости опять устроились на диванах.
– Пусть они общаются, а я покажу вам картины отца, – предложила Ольга. – Заодно поговорим и ближе познакомимся. Папа, тебе необязательно при этом присутствовать. Вера Николаевна пока никуда не уезжает, так что у вас будет возможность поговорить.
– Сейчас с тобой будут разбираться, – насмешливо сказал глюк. – Девушка боится остаться без наследства и не будет деликатничать.
– С удовольствием посмотрю картины, – ответила Вера Ольге. – Дмитрий Михайлович работает дома?
– Отец давно не рисует, – сказала Ольга, заводя её в не очень большую комнату. – Когда-то в этой комнате была его мастерская, а теперь в ней сплю я, когда здесь задержусь и лень ехать домой. Сейчас я отдёрну гардины и будет лучше видно. Остались только три картины из самых лучших.
В комнате почти не было мебели. Большой диван и письменный стол с двумя стульями – вот и вся обстановка. На стене напротив дивана висели три большие картины с пейзажами.
– Мне больше нравится эта лесная речка, – сказала Ольга, показывая рукой на висевшую справа картину. – Отец рисовал её ещё молодым, а я любила рассматривать, когда сюда пускали. Посмотрели? А теперь скажите, зачем вам нужен мой отец!
– Боитесь, что я выйду за него замуж и оставлю вас без наследства? – прямо спросила Вера.
– Больше боюсь вашего брака. Квартиры, конечно, жаль, учитывая её стоимость, но у меня есть своя, да и деньгами отец не обидит. Он в два раза старше вас, к тому же в последние годы беспокоит сердце. В санаторий поехал лечиться, а из-за вас бросил лечение и вернулся. Любовь к вам быстро его убьёт.
– Он не говорил о лечении, – сказала Вера.
– Будет мужчина говорить женщине о своих болячках, когда взялся за ней ухаживать? Он наверняка распустил перед вами хвост. Видно же, что это не просто увлечение.
– Успокойтесь, я не собираюсь выходить замуж за вашего отца. Он нравится как человек, к тому же у меня в Москве нет друзей, а у Дмитрия Михайловича их много. Я ничего ему не обещала и сегодня приехала больше из-за ваших гостей.
– Очень вы им нужны! – сказала Ольга. – Они в два раза старше вас!
– Мне уже тридцать восемь, – возразила Вера, – с Клинкиным разница небольшая.
– Я не дала бы больше тридцати, – удивилась Ольга. – Хотя вы говорили о двадцати годах, и можно было посчитать. Всё равно вы им неинтересны. Неужели сами не заметили? Заинтересовался один Черемшинский, да и то вашей внешностью. Если бы не отец, он уже взялся бы вас обхаживать. Здесь собрались очень значительные люди, которым неинтересно общаться с домохозяйкой с двадцатилетним стажем. У них свой круг общения и свои интересы. Знакомством воспользоваться сможете, а друзей вы здесь не найдёте.
– И чего вы от меня хотите? – спросила Вера. – Не пускать на порог вашего отца? С моей стороны это будет свинством. Мне жаль его, и я не собираюсь замуж, но не могу оттолкнуть без причины. Попробуйте сами с ним поговорить.
– С ним поговоришь! – уже без прежней злости сказала Ольга. – Вы первая, кем отец так увлёкся после смерти мамы. Надо же было ему поехать в этот санаторий! Ладно, пойдёмте в гостиную, а то он сейчас сам сюда прибежит. Попробуйте кого-нибудь заинтересовать. Может, я не права и у вас это получится.
Ничего не получилось. Гости Малевского беседовали о своих делах и знакомых и встревать в эти разговоры... С ней из вежливости перебросились несколькими фразами – вот и всё общение. Остаток вечера пришлось провести в обществе Дмитрия Михайловича. Когда закончилась вечеринка, он отвёз её домой.
– Знакомства могут быть полезными, – сказал ей глюк, – но ты скорее сойдёшься с соседкой по лестничной площадке, чем с друзьями твоего художника. Не обижайся, но ты для них пустое место.
– Я не столько обиделась, сколько разозлилась! – ответила Вера. – Они наверняка сочли меня вертихвосткой, которая вешается на шею их другу из-за его положения и денег! Пусть я не в курсе их обычных разговоров, могли бы найти тему, общую для всех. Но никто даже не попытался этого сделать! Думаешь, приятно чувствовать себя пустым местом? А я ещё вырядилась, как на концерт! Скажи, сколько времени придётся работать с душой? Я говорю о своей работе, а не о переносе знаний.
– Душа – это очень сложное образование, а тебе нужно построить в нём хранилище памяти. Наши машины делают это за минуты, а тебе понадобится примерно месяц.
– А я смогу это сделать? Как это будет выглядеть?
– Я заложу в твою душу программу по построению памяти и тот минимум знаний, который для этого нужен. Полноценного мышления у тебя с ним не будет, но дело сделаешь.
– Закладывай сейчас! – решила Вера. – Если не уверен во мне, можешь отложить перенос знаний. Но я не думаю, что из-за своих обид буду укрываться в памяти. Я хочу жить, а не переживать то, что уже было! Ты, конечно, эгоистичная сволочь, но я тебе благодарна. Как вспомню свою жизнь...
– Как хочешь, – согласился глюк. – Сделаю, когда ляжешь в кровать. И учти, что ночами придётся работать, а поспишь днём.
Его работа ничем не отличалась от обычной передачи знаний, необычное началось ночью. Она не могла вспомнить в деталях и тем более понять, чем занималась, но кое-что вспомнилось. Представьте, что вам дали банку с чёрной икрой и пинцет. Попробуйте брать пинцетом по икринке и выкладывать из них на полиэтилене большие чёрные квадраты. Каждая икринка должна плотно прилегать к соседним, и не допускались никакие неровности. Когда уложили один квадрат, накрываете его другим листом полиэтилена и продолжаете работу с икрой. И так всю ночь, час за часом. Очнувшись утром, Вера чувствовала усталость и страшно хотела спать, но глюк не позволил.
– Позже поспишь, – сказал он, – сейчас ты сможешь только продолжить работу. Приведи себя в порядок, сделай зарядку и иди завтракать. Узнай, где здесь спорттовары, и купи гантели. Сегодня нужно начать тренировки. Если будет звонить Малевский, найди причину от него отделаться. Для того чтобы втянуться, тебе потребуются несколько дней. Потом и спать можно меньше, и самочувствие будет лучше. И учти, что тебя может потянуть на подвиги.
– Какие подвиги? – не поняла она.
– Жутко однообразная работа, – объяснил глюк. – Скоро ты начнёшь из-за неё лезть на стенку, поэтому можешь сорваться на том, кто даст повод.
Вера быстро сделала самое необходимое, сбегала в кафе, а потом взяла такси и попросила водителя отвезти в ближайший магазин спорттоваров. Через десять минут он высадил у магазина «VEKKA» и остался ждать. Вера купила гантели не только на один килограмм, но и на три. На вечеринке с ней что-то произошло. Она начала заниматься гимнастикой по принуждению глюка, а потом это вошло в привычку. Не было желания себя нагружать, было только понимание пользы занятий. Сейчас же в ней проснулся азарт. Хотелось как можно быстрее приступить к тренировкам и получить результаты.
– Мне нравится твой настрой, – довольно сказал глюк. – Злость – хороший стимул. Если кто-нибудь отберёт деньги и настучит по голове, будет совсем хорошо. Тебя тогда придётся оттягивать за волосы от занятий.
– Смейся, смейся, – проворчала она. – Сколько можно быть слабой? Мне это надоело!
– Не перестарайся, – предупредил он. – Для начала достаточно пятнадцати минут. Заодно сделаешь упражнения для пресса. Я объясню как. Ты ешь много рыбы – это хорошо, но купи ещё сёмгу, её нет в кафе. Полезно есть миндаль, а вместо любимого тобой пюре бери к рыбе гречку. Накупи овощных соков и чаще пей.
Вера занималась с гантелями не больше пятнадцати минут, а потом качала пресс, используя стул, кровать и диванные валики. Заодно глюк включил в программу несколько упражнений из йоги.
– Качайся, качайся! – понукал он, когда она, лёжа на животе и захватив руками ступни ног, раскачивалась, как пресс-папье. – От этого упражнения пользы больше, чем от многих других.
На следующее утро, очнувшись от ночной работы, Вера едва поднялась с кровати, так болело всё тело.
– Боль – это хорошо, – довольно сказал глюк. – Это прекрасный стимул для роста и укрепления мышц. Главное, чтобы не было травм, а ты ничего не потянула. И не надо изображать умирающую. Сейчас сделаешь обычную зарядку, а остальным займёшься перед обедом. Если хочется плакать, поплачь, лишь бы не сачковала. Результаты в исторически короткие сроки не получишь без слёз.
– Ты можешь сюда прилететь, когда вернут тело? – постанывая от боли, спросила Вера. – Если ты летаешь в этот Мирт, а из него летают сюда...
– Наверное, смогу, – ответил он. – Из координат таких миров, как ваш, не делают секретов. А для чего тебе?
– Хочу тебя задушить, – призналась она, – не до конца и не один раз.
Так у Веры прошла первая неделя занятий. По ночам она складывала свою «икру», а днём занималась спортом и отсыпалась. На второй день после вечеринки позвонил Малевский, но она сказала, что занята, попросила не звонить и пообещала, что, когда освободится, позвонит сама.
– А ты очень неплохо укрепила мышцы, – сказал глюк. – Позанимаешься неделю – и можно браться за тренажёры. Даже живот уже не вываливается и почти плоский.
– Нельзя ли сделать перерыв с ночной работой? – спросила Вера. – А то я скоро чокнусь от этих занятий.
– У тебя работает программа, – объяснил он. – Я не могу в неё вмешаться, а ты не остановишь, пока не закончишь работу. Ты делаешь её восемь дней и до сих пор не бросаешься на людей, значит, привыкла. Придётся терпеть до конца. Можешь позвонить своему художнику и пригласить погулять. Через неделю испортится погода, и для прогулок будешь ждать зиму.
– Позвоню, – решила Вера. – И ему будет приятно, и я прогуляюсь, а то все хождения в кафе и магазины. Заодно узнаю, что ему обо мне сказали друзья. Соседка говорила, что днём лучше гулять возле пруда. Здесь безопасно, если не шляться одной в тёмное время.
– Отпуск закончился, и я уже на работе, – ответил ей взявший телефон Малевский. – Сейчас три часа, и мне понадобится час для того, чтобы разделаться с делами и до вас добраться. Вы хотите гулять у пруда, не позднее время для такой прогулки?
– Мне сказали, что там в хорошую погоду отдыхают даже мамочки с колясками, – сказала Вера, – а погода вроде хорошая. Значит, я вас жду. Когда будете подъезжать, позвоните, и я спущусь.
Наверное, Дмитрий Михайлович наплевал и на дела, и на правила дорожного движения, потому что был в её дворе уже через полчаса. Они оставили машину и по дорожке через сквер пошли в сторону пруда.
– Я там не была, – сказала взявшая его под руку Вера, – но говорили, что идти минут десять. А погода начала портиться. Натянуло тучи, и этот ветер... Но дождя по прогнозу не будет.
– Не холодно в этой куртке? – спросил Малевский. – Надо было нам с вами поехать в какое-нибудь заведение и культурно отдохнуть. Здесь хорошо летом, а уже середина сентября.
Переговариваясь, они вскоре добрались до озера. На открытом месте ветер стал сильнее.
– Никаких отдыхающих, кроме нас, – констатировал Дмитрий Михайлович. – Нет, ошибся, есть ещё одна компания, но это не мамочки с колясками. Может, уйдём?
Вдоль берега в их сторону шли пятеро парней.
– Трезвые, – присмотрелась Вера, – и лица русские, не похожи на азиатов. Вряд ли они к нам прицепятся. Но если хотите...
Она ошиблась. Трогать их никто не собирался, но парней рассмешил возраст её ухажёра.
– Смотрите, какая краля, – сказал один из них остальным. – А кавалер у неё староват. Эй, дед, неужели у тебя стоит? Оставил бы её кому-нибудь помоложе, например, нам, а то ведь на ней помрёшь!
Все расхохотались и ускорили шаг, чтобы не удрали объекты развлечения.
– Бегите! – крикнул Вере Малевский. – Я постараюсь их задержать!
– Беги, – поддакнул глюк. – Кого-нибудь найдёшь или позвонишь в полицию. Ничего они ему не сделают, ну врежут пару раз...
С Верой творилось что-то непонятное. Страха не было, была злость, которая росла и наконец превратилась в бешенство. Кинув куртку оторопевшему Дмитрию Михайловичу, она бросилась на парней. Никто из них такого не ожидал и не успел отреагировать, тем более что Вера двигалась ненормально быстро. Двое вырвавшихся вперёд парней получили по удару в горло и упали на асфальт, и только тогда до остальных дошло, что они нарвались на спятившую бабу. Двое попытались отбиться, но двигались слишком медленно и не умели драться. Пятый успел сбросить куртку и прыгнул в пруд. Когда Вера увидела, что не осталось противников, вся злость куда-то исчезла и навалилась такая усталость, что захотелось лечь на асфальт рядом с избитыми ею парнями.
– Ты куда поплыл, дурак! – крикнула она парню, который удалялся от берега. – Вода холодная, простынешь!
– Отстань, сука! – крикнул он в ответ. – Бешеная!
Трое лежавших стонали, а четвёртый был без сознания, но тёплый, поэтому Вера не стала никому помогать и поплелась к впавшему в ступор Малевскому.
– Верните куртку, – попросила она, – холодно. Да не пугайтесь вы так! Они вас оскорбляли, вот я и разозлилась.
– И часто вы так... злитесь? – спросил он, отдавая ей куртку. – Честно говоря, вы напугали больше, чем эта компания. Они хоть живы?
– Если удравший не утонул, отделаются синяками, – ответила Вера. – В следующий раз будут скромнее. Видите, последний из них встал. Пойдёмте и мы, а то у меня почему-то сильная слабость. Вы так и будете держаться от меня на расстоянии или дадите руку? Не бойтесь, я на вас не брошусь.
– Выложилась, дура! – высказался до этого молчавший глюк, когда не хватило сил дойти до дома даже с поддержкой Дмитрия Михайловича и пришлось с полчаса отдыхать на скамейке. – Надо было тебе так рисковать? А если бы кто-нибудь из них успел достать нож? Видно же было, что это почти нормальные парни.
– Если бы я убежала, эти почти нормальные могли избить Дмитрия, – возразила Вера, – или столкнули бы его в пруд, чтобы освежился. Тебе напомнить, сколько ему лет и кто был инициатором этой прогулки? Пусть уж лучше они сами плавают. Помолчал бы, и без тебя хреново.
– Зря вы не убежали, – в свою очередь упрекнул её Малевский. – Неужели из-за меня?
– Были бы они пьяными, мы с вами убежали бы вдвоём, – ответила она, – а от трезвых не убежишь. Вы предлагали уйти, а я сглупила. И после этого вас бросать и бежать? За кого вы меня принимаете? Я уже отдохнула. Пошли, пока мы не задубели на этом ветру.
С горем пополам добрались до квартиры, и Дмитрий Михайлович был отправлен домой, а Вера выпила горячий чай, укуталась в тёплый халат и села на диван.
– Если сейчас лягу, опять начну собирать память и не отдохну, – сказала она глюку. – Это бешенство было тем, о чём ты говорил? Сил совсем нет, но куда-то исчезло и раздражение, а в душе какая-то умиротворённость. Это надолго?
– Если опять появится раздражение, сходишь в промзону и отдубасишь какую-нибудь криминальную компанию, – ехидно ответил он. – Хорошо хоть не убила никого из этих. Завтра можешь пропустить дневные упражнения, пусть восстановятся мышцы. Удивительно, что ты смогла так быстро двигаться без тренировки и ничего себе не потянула. А вот художника могла отпугнуть. Я на его месте испугался бы. Мало ли чем муж может рассердить жену... Подготовь для него какое-нибудь объяснение, а если не придумаешь сама, подумаем вдвоём.
Малевский позвонил на следующее утро.
– Вера, я должен к вам приехать!
– Вы хотите приехать сейчас? – спросила она. – А как же работа?
– Я всё-таки заместитель министра, а это даёт определённые привилегии. Позвоню, что задержусь. Может, вам нужен врач? Я знаком с хорошим невропатологом.
– Не нужен мне ваш невропатолог, – ответила Вера, – даже психиатр не нужен. Если хотите, приезжайте, но без врачей и санитаров.
В квартиру Дмитрий Михайлович позвонил через двадцать минут.
– Проходите, – сказала Вера. – Зря разулись: я как-то не додумалась купить тапочки для гостей. Как вы умудрились так быстро приехать, да ещё в это время?
– Я позвонил, когда уже ехал к вам, – признался он. – Вера, скажите откровенно, вы чем-то больны? Это не повлияет на моё отношение, просто я беспокоюсь и хочу помочь!
– Ничем я не больна, – ответила она. – Садитесь на диван, нам нужно поговорить. Вчерашний срыв связан с одним моим занятием и больше не повторится, поэтому обо мне можете не беспокоиться. Дмитрий, я думаю, что нам с вами нужно перестать встречаться. Я отношусь к вам как к порядочному и приятному для меня человеку, но никакой любви нет и не будет. Ваше чувство принесёт только мучения, и пока я с вами общаюсь, вы от него не избавитесь. Вы же умный человек и понимаете, что я права.
– Всё я понимаю! – с горечью сказал он. – И всё-таки надеялся услышать от вас другие слова! Сердце не дружит с разумом. Хорошо, я уеду и не буду вас беспокоить. Только обещайте, что если потребуется помощь...
– Я позвоню. Подождите, я на прощание поцелую в щёку.
Вера проводила Малевского, закрыла за ним дверь и вернулась в комнату.
– Вот я опять одна! – сказала она глюку. – Тебя и соседку не считаю. После наших дел надо будет съездить к родителям и навестить брата. Может, хоть восстановлю отношения с родственниками. Сегодня нужно сходить к пруду и послушать, что говорят.
– На будущее старайся сдерживаться, – посоветовал он. – Тебе повезло, что нарвалась на здоровенных лбов, были бы это подростки, могла бы и убить. Не всегда нужно лупить со всей дури, а в вашем случае в драке не было необходимости. Не та компания и не те время и место, так что вас не убили бы и не было бы коллективного секса, а унижение можно перетерпеть.
– Не хочу я терпеть унижения! – сердито ответила Вера. – Не для того я рвусь к силе!
– Эк как ты разошлась, – неодобрительно сказал глюк. – Сила – это хорошо, но пускать её в ход по любому поводу – верный способ попасть в неприятности. Мне странно, что приходится это объяснять. Вроде уже не молодая сопля. Иной раз слово бьёт сильнее кулака, бегство не позор, и намного умнее промолчать и запомнить. Через неделю тебя разведут с Василием, а через десять дней ты закончишь работу с памятью и созреешь для тренажёров. Мы движемся в нужном направлении и намного быстрее, чем я думал. Твоё одиночество – явление временное. Сейчас ты набиваешься в друзья, а потом будут набиваться к тебе. Пожалуй, я не буду тянуть с передачей памяти. В связи с этим нужно решить, куда будем пристраивать твоё тело. Есть мысли?
– Что-нибудь нашёл? – спросила она. – У меня нет никаких мыслей, это ты у нас не вылезаешь из интернета.
– В Москве есть отличные частные клиники, – сказал глюк, – но обращаться к ним с нашим вопросом... На твоей карточке уже тридцать миллионов, поэтому будет чем их уломать, вопрос в другом. Я почти уверен, что твоё лежание в добровольной коме всплывёт вслед за славой, а этого хотелось бы избежать. Я думаю всё провернуть в твоём родном Дмитрове. Там должны быть небольшие частные клиники со стационаром. Если заключить договор, оговорив ответственность за неразглашение, можно рассчитывать, что они будут молчать.
– Значит, я закончу с этой «икрой», пролежу десять дней в отключке и стану супером?
– Станешь, но только с моей помощью и не сразу, – ответил он. – На Земле много людей, в душе которых есть память, но они об этом даже не подозревают. Это те, кто уже умирал, но вернулся к жизни. Память открывается не сразу, и они вернулись в тело, не дождавшись её открытия. Я открою твою, но всё равно надо учиться. Информация в мозгу вспоминается последовательно и точно так же им обрабатывается. Душа может извлекать из своей памяти и воспринимать много потоков информации. Скорость и качество обработки возрастают, но этому нужно учиться. Сравни чтение книги по слогам и скорочтение, когда слова не читаются, а узнаются по их образу. Но при скорочтении ухудшается усвоение текста, а в случае с душой всё происходит наоборот. Ты удерживаешь в сознании не какой-то небольшой фрагмент знаний, а намного больший их объём, поэтому видишь не кусочек мозаики, а всю картину. А сейчас заканчиваем болтовню и ты займёшься гимнастикой. И не надо морщиться, уже отдохнула от вчерашнего. На будущее нужно придумать безопасный способ сбрасывать раздражение. Не знаешь, у вас продаются резиновые ростовые куклы?
– Для секса, что ли? – спросила Вера. – Не знаю, я о них только читала. А зачем она мне?
– Можно и для секса, если тебе приспичило, – съехидничал глюк, – но я имел в виду другое. Японцы в фирмах лупят резиновые куклы своих начальников и неплохо снимают негативные эмоции. У этой нации много странностей, но если это работает у них, почему бы не попробовать нам?
– Издеваешься? – сказала она. – Эту гадость делают только в женском исполнении, во всяком случае я не слышала о мужских. Вот если бы у меня была кукла с твоей физиономией, я опробовала бы японский опыт!
– Ты ещё будешь по мне скучать, – засмеялся он. – Пожалуй, я действительно сюда наведаюсь. За десять лет ты станешь родней, чем сёстры. Я с обеими за всю жизнь столько не разговаривал, сколько болтаю с тобой. В родном мире воровать нельзя, на Мирт я больше не сунусь, а у вас для таких, как я, раздолье! А если ты высоко взлетишь, то не нужно будет и воровать. Устроишь на хлебную должность по блату? Вообще-то, тебя даже можно взять в жёны, если дождёшься. Я мужчина видный. Если на тебе женюсь, подарю вторую молодость, и не один раз. Мы так долго живём за счёт омоложения.
– Интересное предложение, – сказала Вера. – Я подумаю. Омолаживаетесь таблетками?
– Через душу влияем на тело. Я не врал, когда говорил, что это невозможно. Просто это настолько сложно, что сам человек выполнить не в состоянии. Омоложение и коррекцию внешности делают только машины. Возьму тебя на Родер и сделаю красоткой!
Главы 6-7 http://www.proza.ru/2017/11/15/810