Янг был не из тех драконов, кто при первой угрозе надзирающих сил, как робкий ученик, становится в угол. Он вкусил настоящей свободы, душа Янга рвалась туда, в огромное небо ближе к яркому, обжигающему светилу, лучи которого делают душу дракона молодой и дерзкой. Он стремился на светлый уровень. Туда, где жизнь кипит в жарких лучах.
Ему стал не люб жемчужный свод его уровня, на котором не видно светила. Ему хотелось под голубое, прозрачное небо, под золотые лучи восходящего, жгучего, как дорогая прянность, светила, ласкающие душу.
Ему стали нравились прекрасные формы женщины! Более красивой оболочки для своей неуемной натуры, Янг иметь не желал. Его, никому не нужная душа полетела к воротам, и терпеливо затаилася среди скал, в надежде, что всё равно представится возможность вернуться на светлый уровень. Там, на светлом уровне Янг понял, что такое быть счастливым, обладая красивым, телом, каждая клеточка которого трепещет под восхищенными взглядами окружающих ее жителей.
Время для него остановилось, он затаился у ворот в ожидании удобного случая.
И этот случай, пусть не скоро, но представился, драконы умеют ждать.
Янг вновь вырвался под голубой купол, под обжигающие, как он ждал, лучи яркого солнца.
Хорошо, что в нем сохранилась привычка к жарким лучам, и его астральная сущность обжигалась, но не горела.
Янга, от ожогов спасало то, что в прошлое посещение он попал в средние века, где кроме костров, на которых сжигали ведьм, не было ничего дымного. И он влетел на уровень в заходящих лучах солнца, которое осветило местнось, нежным, малиновым светом и спряталось за горизонт.
А тут он вынырнул в дымный смрад, который заслонил небо, котрое было серым, а не голубым. На уровне горели дома и строения, как Янг понял, шла война! Это была середина двадцатого века.
Голубой свод купола небесного, сплошь и рядом застилало дымом горящих деревень, что снижало горячую ярость светила.
Его встретило множество развалин, оставленных войной.
В них можно прятаться сколько угодно, души обжившие их, миролюбивы и не злобны, они напуганы нынешним состоянием. Места, в которых можно спрятаться, встречались на всем пути, сплошь и рядом, а в некоторых развалинах еще ютились, люди, чудом оставшиеся в живых!
Влетев в первое, попавшееся на пути, неразрушенное строение, состоящее из белых, глиняных стен и соломенной крыши.
Янг увидел тела людей, женщины и мужчины, лежащие на полу в разодранных одеждах и с разбитыми головами, у женского трупа был вспорот живот, внутренности валялись рядом, среди разломанной утвари. На окровавленных грудях лежал годовалый ребенок без головы.
По строению лазали два парня, одетых в военную форму мышастого цвета, без знаков различия, только нашивка трезубца на рукаве, видимо искали, что-либо ценное.
Из темного угла, источая животный страх, сверкали широко раскрытые глаза, девочки подростка.
Ужас, источаемый ребенком, холодной волной ударил по Янгу, Янг вспомнил ужас умирающей Марты, а двое с радостными лицами, не чуя волн страха и смерти, продолжали обыскивать жилище.
Янг не понимал незнакомой речи, но хорошо понял мысли:
– Ну, ты, Мыкола, нашел чого?
– Ни, не нашел, тож обычная бедняцкая хата, чи москалей, чи поляков.
– А я думал, шо то жиды пархаты, вон дывысь дочка у них яка чернява.
Глянув на прижавшуюся в угол девочку, изобразили на своих глумливых рожах подобие жалости и заботы:
– Ты ж тут с голоду подохнешь. А с собой тебя не заберешь, ты худа аки шкелет идти не можешь. Прибить тебя, или корму тебе оставить?
Будешь потихоньку сараи жечь и на углях мясо жарить, так и доживешь до светлого будущего, шо вам тута комуняки обещали!
Наклонившись над трупами, эти два воина освободителя (они мысленно так себя величали) срезали с тел покойников куски мяса и, бросив их ребёнку на стол, весело гогоча, пошли в другой дом.
Янг увидел, что глаза девочки стали медленно угасать, ее душа уставшая бояться, оставила истерзанное тело ребенка, чуть повисела над ним и устремилась вверх, к создателю.
Янг тут же занял ее место и сильным толчком запустил сердце. Огляделся и понял, что это только с виду ребенок, так казалось из-за худобы и малого роста этой девушки.
Однако это не помешало воякам, освободителям, надругаться над худым, костлявым телом ребенка.
Янг, заставил девушку встать на ноги, подойти и залезть в разворошенную постель, накрыться с головой, он опустил ее в глубокий, сон. Вернее сказать в магический сон, когда тело во сне восстанавливается и набирает силы.
Покинув живое тело девушки, он выглянул в разгромленный двор и увидал ворона - падальщика, который прилетел покормиться.
В соседнем доме раздавался грохот ломаемой утвари, видимо воины, освободители, искали спрятанные ценности.
Янг по прошлому опыту знал, что в этих больших, черных птицах нет души, а лишь зачаточные инстинкты, которые хранил примитивный мозг.
Он без проблем внедрился в тело ворона и полетел на шум.
Веселые хлопцы, в очередной хате шукали гроши. Их отряд, борющийся за независимость от России, которую они считали оккупантом, уничтожал всех людей кто жил в этой местности.
Основная часть отряда переместилась в соседний хутор. А эти двое остались, чтобы трохи пошукать грощив. А может кто и золотишко в хате заховал?
Вторичный обыск разрушенных строений и общупывание трупов, шел полным ходом, но основной добычей были только нательные крестики, и обручальные кольца, снятые с мертвых тел, да и то они были, медные.
Но если попадалось в жилищах сало, хлеб, или другие продукты, мародеры их аккуратно складывали взаплечные *сидора.
Армия Вермахта не спешила снабжать провиантом карательные отряды Данько Андеры.
Андера, как та злобная моська путался в ногах у Дерьманской Гиены. Которая крепко побитая москалями, злобно огрызаясь, ползла в Европейское логово, а тут еще эти, шакалы-мародеры из СС и Зондер команд, требовали к себе внимания.
Им было четко указано их место:
– Оружие дадим, но кормите себя сами.
Вот и кормились, мародеры освободители, грабя крестьян.
Янг черным сгустком влетел в сумрачное нутро разграбленного дома и с налета ударил мародера, клювом в глаз. Пока второй ни чего не понял, Янг сбил с него шапченку и, усевшись на голову, запустил когти до самой кости, острым клювом выбил оба глаза. Убивать не стал, жизнь слепого калеки страшнее, чем смерть. Ни чего, не поняв, воя от боли и страха борцы за независимость, бросив сидора, побрели в расположение отряда Данько Андеры.
Янг, ухватив когтями оба сидора, тяжело взмахивая крыльями, прилетел в хату, где лежала спрятанная девушка.
Усадив ворона в темном углу, приказал птице не шевелиться, Янг покинул его и переместился в тело девушки.
Поднял ее с постели, взял в руки фляжку с водой, которая лежала в сидоре, и с огромным удовольствием сделал несколько глотков. Янгу не впервой обживать женское тело. Он понял, что страх и голод едва не убили эту молодую оболочку. Мародеры, девушке особого вреда не нанесли, по причине неумения и торопливости.
В свои отряды Андера набирал юнцов, которые сами в жизни ничего не понимали, чужая смерть им казалась игрой. Для них ограбление мертвых, было более важным и приятным занятием, чем насилие противоположного пола.
Спасенное Янгом тело, имело имя Олеся, и оно стало вместилищем, оболочкой для души Янга.
Янг неторопливо поел сала с хлебом, совсем немного, хотя и чувствовал, что тело девушки требует больше.
Пока Олеся ела, Янг отводил ей глаза, чтобы не видела изуродованных трупов родителей.
Убедившись, что в девушке восстановились силы, заставил Олесю, надеть сидора и, не давая ей увидеть тела родителей, вывел из хаты. Ворон слетел со своего насеста и устроился на плечо Олеси. Янг почувствовал боль, нежное девичье плечо неприспособленно для когтей ворона. Он велел птице лететь рядом, изредка поднимая ее вверх, дабы осмотреть окрестности.
Насколько охватывал взгляд, была видна только разруха. Тяжесть сидоров давила на плечи, но Янг не давал поблажек телу, сила приходит через боль в мышцах, Янгу нужно было сильное тело. Пищи в сидорах запасено с избытком, мародеры постарались, заплечные мешки доверху набиты провиантом.
Вдали на горизонте виднелись дымки, видимо там воинство Данько Андеры делало людей этого края свободными и незалежными от тягот, которые на них возложили комуняки - враги и противники самостийности.
– Кто не с нами – тот против нас! Провозглашал Андера.
И не слушая заверений крестьян, что они за незалежность и самостийность, воины освободители, вырезали полностью мужчин и убивали их семьи. Конфискуя провиант и гроши.
Особенно воины Андеры любили убивать поляков и жидов. У них было чем поживиться. Убивали не просто так, выстрелив в человека, а жизнь отбирали, издеваясь, с похабным глумлением,
а затем били по голове прикладом, или чем-либо тяжелым. Малых детей хватали за ноги и убивали, ударив головой об стену дома, или наступив на голову ногой, раздавливали ее в блин.
Олеся упрямо шла на виднеющиеся вдали дымки, несколько раз присаживалась отдохнуть и поесть! С каждым разом увеличивая, объем еды и чувствуя, как тело обретает силу. Янг пользуясь магией восстанавливал тело Олеси, изгоняя из него хворь и слабость
Тело Олеси, уже не ковыляло из стороны в сторону, а бодро вышагивало упругим шагом, хотя на каждом плече висело по мешку с провиантом. Награбленные, драгоценные вещи Олеся-Янг зарыла в землю у дороги, Янг понимал, что амулеты, снятые с мертвых тел, радости не принесут.
– Это не драгоценные камни или золото, добытое в бою, это кража у мертвецов и пусть это вернется в землю, из праха которой мы созданы. –
Так размышлял Янг, стараясь заглушить не утихающее горе Олеси.
Подавив в ней возмущение, заставил снять с валяющегося у дороги мертвого тела, подходящие по размеру сапоги и поискать в мешках запасные портянки. Босых ног Олеси, на долгую дорогу могло не хватить. Земля под ногами, сухая и колючая, а кожа на ногах девушки нежная и непривычная к долгим переходам. В мыслях Янга иногда возникали мечты:
– Были бы у Олеси крылья, парил бы я высоко в небе! отыскивая край и дом, в котором кости Марты сторожат мои сокровища, которые я так удачно с помощью Марты, перенес из монастыря. Жаль, не уберег Марту, хорошо, хоть успел в нее охранное заклятие вложить.
И тут же обрывал себя:
Хочешь летать, вон перебирайся в ворона и вскоре станешь таким же тупым как он и вернешся на свой уровень и опять станешь забытой душой! Тут одно из двух, или полет в поднебесье, или мудрые мысли в голове.
– Судя по всему, Олеся не глупа и не бесчувственна. И как не стараюсь приглушать ее мысли, в ней все чаще вспыхивает огонь мщения к мародерам и насильникам. – Размышлял дракон.
Так в размышлениях, Янг-Олеся, ссидящим сзади, на мешке с провиантом, вороном, тайно подошли к околице села.
Солнце, устав смотреть на кровавую расправу над мирными жителями, спряталось за горизонт.
В селе заканчивалась разъяснительная работа с местным, безоружным населением. Все мужчины убиты, женщины истерзаны, изнасилованы, и тоже убиты, нехотя, и лениво, добивали детей.
Над селом стоял незатухающий детский крик, наконец, крик последнего ребенка, как бы захлебнувшись, отозвался дальним эхом и растаял в багровом закате. Закрапал легкий, летний дождь, будто сама природа всплакнула по убитым.
– Если в селе были собаки, то они либо убиты, либо в страхе молчат, собаки в таких случаях воют, а тут, даже собаки в страхе молчат: мелькнула в Олесиной голове мысль.
Слышался чей-то командирский голос:
– Трупы в колодцы не кидать, пока сами не пополним запасы воды. Сейчас и в реках и в ручьях, только мертвяки и плавают. Коням пить негде, не дай Бог отравятся, а пешими много не навоюешь.
– Батько, а що на ночлег туточки встанем или далее поскачем?
– Ночь на дворе, далеко не ускачешь, выкидайте мертвяков на вулыцю тай располагайтесь на ночлиг.
– Поставьте часовых возле коней, щоб яка собака не спужала, ускачуть в степь, шукай тогда ветра в поле.
Всем вечерять и отдыхать.
Один за другим хрустнули шейные позвонки у дремавших у коновязей, часовых. То Янг, окрепшими руками Олеси свернул шеи дозорных хлопцев. Ни один из них даже не пикнул, где стояли часовые там и легли, не выпуская автоматов из рук.
Эти железяки, чем-то напоминающие цевье арбалета были незнакомы Янгу, но то, что это грозное оружие, он понял из мыслей Олеси.
Оставив мешки с провизией в кустах у коновязи, серая, неприметная фигурка дракона - Олеси скользила от хаты к хате.
За недолгое время пути Янг из худой, костлявой девушки, сняв все ограничения, создал существо, которое планировал сотворить Бог-Творец, когда создавал человека, он вложил в тело свои родительские силы и способности.
Человек из-за долгой жизни в райских садах, потерял умение, данное ему Богом, ибо боевые способности не имели для человека значимости.
А спустя тысячелетия организм человека просто забыл, на что он способен. Если бы люди умели пользоваться тем, что в них вложено от Бога, то их жизнь на планете была совершенно иной.
Янг разбудил в теле Олеси небольшую часть тех сил, которые требовались на данном этапе жизни. Если раньше тело Олеси представляло собой скелет обтянутый кожей, то за несколько дней пути она превратилась в фигуристую девицу, под ее гладкой кожей перекатывались соразмерные, твердые мышцы. Движения стали плавными, но невероятно быстрыми.
Скользя от хаты к хате, дракон в теле Олеси сворачивал шеи спящим освободителям. Никто не издал даже шороха, человек со свернутой шеей не пытается убегать отнеизбежного.
Замечено, что тело даже с отрубленной головой, несколько секунд дрыгает ногами, пытаясь убежать от смерти.
Здесь прошло все тихо, через несколько минут в селе не осталось ни одного живого освободителя.
Выбрав у коновязи самого рослого, черного коня, Олеся надела на него потник, седло, сбрую, подтянула подпругу так, что у коня екнула селезенка.
Янг, в этом деле, ей был не помощник, он никогда не общался с животными, а то, что на них можно передвигаться верхом, то для него было вообще неприемлемо. Он доверял ногам и крыльям. У Олеси был опыт обращения с животными и ее внутреннее решение, передвигаться на коне, было одобрено Янгом. Он понимал, что так будет лучше.
Мешки с провизией и водой приторочили к седлу запасной лошади. Олеся надела на себя, почти новые, военные штаны, мужскую рубаху и безрукавку из овечьей шкуры, найденные в куче тряпья у мародеров.
Прихватила с собою автомат ППШ и несколько заряженных дисков к автомату.
Путь дальний, для лошади этот груз небольшой, но в таком путешествии нужный.
Одев под безрукавку портупею, она под плечевой ремень подложила подобранную папаху и, теперь ворон сидел у нее на плече, зорко оглядывая округу. Иногда Янг поднимался в небо. Тело Олеси, оставаясь в эти минуты без души, как бы замирало, держась за поводья, но четко выдерживая курс движения на закат солнца. Там на западе лежал нужный Янгу город,
где под развалинами дома несчастной Марты находится тайная комната, сплошь набитая драгоценностями из сокровищницы монастыря Доминиканцев.
В тягостные размышления о поиске города и сокровищ вмешалась Олеся:
– Нужна карта. Мы по конфигурации местности вокруг города сможем определить, что это был за город, в котором каждый день жгли ведьм на кострах. Таких городов в Европе много.
Янг был удивлен, что в этой, девушке низшего сословия, есть знания, о истории и географии. Олеся внутренне усмехнулась и произнесла фразу, которая удивила Янга:
– В отличие от освободителей, поработители «комуняки москали», строили школы, в которых крестьяне бесплатно изучали грамоту и науки. Строили больницы, где крестьяне избавлялись от хвори. Строили заводы и фабрики, дабы народ не бедствовал, а трудился.
– И что же это за рабство такое, если все делалось для крестьян? недоумевал Янг.
– Это не нравилось былым хозяевам этих крестьян, им нужно тупое, неграмотное быдло. – Ответила Янгу Олеся.
– И где мы такую карту найдем? Спрашивал он Олесю
– В лавках сейчас карту не купить, но карты есть в командирских сумках, нам нужен еще отряд освободителей, или Германский отряд, борющийся против коммунизма!
– Да, что же это за коммунизм такой, против которого все воюют и при этом убивают крестьян, кормильцев?
– Если я тебе объясню, это тебе не понравится!
Янг оторопел, что в этом учении может быть такого, что не понравится ему, мудрейшему из мудрых правителей клана Валиф.
Вопросов Янг больше задавать не стал, но принялся более внимательно рассматривать тайные закоулки мыслей Олеси.
Вдруг в них скрыта, какая либо тайна, которая может навредить ему. Ведь не зря убивают всех бедных людей, для этого должна быть веская причина.
Продвигаясь на запад, Олеся-Янг старалась ехать незаметными тропами, чтобы не наткнуться на отступающие войска Вермахта и шныряющих по деревням бандитов – освободителей.
Благодаря ворону, Янг направлял путь в обход таких групп.
А в этот раз они точно выехали к деревне, в которой расположилась на ночлег сильно потрепанная в боях, отступающая, Немецкая пехотная часть.
Ворон полетал над деревней и установил, в каком доме расположился штаб. Не понимая речи, хотя в ней слышались знакомые слова из прошлой жизни, Янг по мыслям понял, что в этом доме находится то, что ему нужно.
Перед штабом горел яркий костер, вокруг дома ходили часовые с автоматами наизготовку. Видимо годы войны научили этих людей соблюдать осторожность.
Под утро, когда костер начинает прогорать, предрассветная мгла сгущается, а у новой смены караульных глаза непроизвольно закрываются, вдоль стены дома мелькнула серая тень. Часовые, молча, легли на землю, чтобы больше никогда не подняться.
Беззвучно открылась дверь в дом и вскоре оттуда выскользнула Олеся, неся на спине грузное туловище с пристегнутым к запястью руки портфелем. Так же тихо, как и появилась, скрылась среди зарослей, близко подходящих к деревне. Скинула на землю мертвое тело, достала из сапога нож отрубила кисть руки, сняла портфель и, сунув его в седельную сумку, вскочила на коня и поскакала в темноту. Янг понимал, похищенного будут искать и искать будут серьезно. Поэтому надо уехать от этого места как можно дальше.
К вечеру следующего дня, остановившись на светлой поляне, расстелили на земле карту. Олеся определилась с севером, искомый город на их пути на запад, был Львов подходящий по возрасту и по местности.
Если они будут двигаться вслед за отступающими войсками Гитлера, они точно выйдут к Львову. Янг понимал, что при неосторожности и спешке могут убить Олесю из современного оружия. Олесю, которая была его новой оболочкой, могут убить с большого расстояния, как наступающие, так и отступающие войска, а бандиты Андеровцы так те вообще убивают всех встречных. А этого Янг не желал. Олеся ему нравилась, и он оберегал ее от случайных повреждений. Он помнил, как потерял Марту и помнил ту печаль, которую он испытывал, от потери.
Олеся молодостью и природными данными полностью соответствовала душе дракона, по внешности и красоте тела она сравнялась с Мартой.
Янг не угнетал ее мысли, в которых горела нечеловеческая жажда мщения. Она помнила, как Андеровцы долго издевались, над родными, требуя золота и грощи! Убили, разбив отцу голову, а маме вспороли живот, чтобы она умирала долго, а братику отрезали голову.
В ней закипала холодная ярость, от которой даже Янгу становилось не по себе, страшно ему становилось от жажды мщения, кипевшей в этом теле! Он чувствовал, что Олеся больше становится драконом, нежели он человеком.
Он старался сдерживать такие порывы Олеси.
Безрассудная ярость могла привести к ошибкам, а их Янгу делать не хотелось.
Он старался незаметно руководить действиями Олеси, давая ей ощущения свободы, что она сама принимает решения.
Янг понимая, что без ее навыков ему сложно будет добраться до искомой цели.
Внешний вид уровня сильно изменился со времени последнего посещения, да и искать то место, где лежат останки Марты, без Олеси ему будет сложно.
Двигались по лесу только ночами. Несколько раз чудом избегали стычек с бандами Андеры. Они тоже предпочитали вылазки делать под покровом темноты, опасаясь наступающих войск Советской Армии.
Днем Андеровцы прятались в подземных схронах, которые Олеся безошибочно угадывалапо запаху.
Идущая из замаскированных воздуховодов вонь, указывала на построенные под землей схроны. Олеся легко определяля входной и запасной люки, натаскивала на люки схрона громадную кучу сухого хвороста, поджигала ее, а затем затыкала землей и дерном воздуховоды.
Обрекала освободителей на медленную смерть, какой они подвергали крестьян в сжигаемых ими хатах.
Янг ее действиям не противился, он понимал, что Олеся поступает справедливо. За причиненную смерть, должна следовать равноценная смерть и это будет правильно для тела, а как наказать душу – это уже решает Создатель.
Душа тоже смертна, если окажется под прямыми лучами солнца. И только души воинов погибающие в защите своей семьи, своей земли, своего отечества, сразу причисляются к рангу святых. Моряки, утонувшие в море, превращаются в чаек. Охотник, погибший на охоте, это филин. Утверждают, что эти птицы обладают душой.
А душа дракона может вселиться в тело человека. Может и в Ворона, может и в Медведя, но долго в нем быть не может. Ибо слаб у медведя интеллект, а у Ворона и ума нет, и тело мало, так утверждают мудрецы, а вот тело человека оказалось прекрасным вместилищем души дракона.
– Быть может я не один такой находчивый, и среди людей уже давно живут мои собратья? – думалось ему иногда
Двигались ночами за отступающим войском. Олеся днем спала укрытая листвой, возникали сложности с конем, но и его научились маскировать.
Янг в теле ворона обследовал округу и замечал, где на ночлег останавливались разрозненные группы Андеровцев, а под покровом тьмы на месте ночевки банд групп, оставались холодные трупы с одинаково свернутыми шеями и выклеванными глазами. Ворон избаловался и другого мяса не ел. А Янг ему не мешал.
– Пусть тешится птица. Любит кушать нежное мясо, зачем у нее отбирать эту радость. Человек, он тоже любит вкусно покушать. И чем отличаются Андеровцы от птиц падальщиков, они тоже не сеют, не пашут, еду не выращивают, а отбирают провиант у мертвых крестьян.
Так что, все по справедливости:
Рассуждал Янг, усаживая сытого Ворона на плечо Олеси.
Как бы они не скрывались, а от людских глаз не спрячешься, пополз шепоток в народе, что по ночам появляется ведьма на черном коне с огромным Вороном на плече и где она проедет, там остаются безглазые трупы бандитов.
Новой власти эти слухи не мешали, а даже как-то наоборот, поддерживали дух в запуганном крестьянстве, НКВД не пресекало эти разговоры и не пыталось разыскивать причину этих слухов, но на места, где люди находили безглазые трупы бандитов, обязательно выезжали следователи.
Удивляло то, что у убитых бандитов не находили награбленных ценностей. Обычно мародеры обирали людей до нитки, снимали обручальные кольца, вырывали из ушей серьги, снимали нательные кресты. Там где находили бандитов с выклеванными глазами, награбленного золота и ювелирных изделий не было. Считали, что все забирает ведьма.
Но, Янг, все что находили у мародеров закапывал в землю:
– Если нельзя это взять с собой, то это надо вернуть матери земле! Из нее вышла эта красота и в нее должна возвращаться. Все, что добывают драконы, выменивают или отбирают, складывается в красивые кучи в подземельях!
Нет выше наслаждения, лежать, отдыхая и созерцать красоту и впитывать магическую силу, которую дает нам мать земля.
Гномы древние умельцы по добыче редких камней и их огранке. Они умеют делать красивые вещи, которые радуют душу.
Драконы всегда дружили с Гномами, обменивая камни и металлы на провиант, и обеспечивали Гномам защиту от древних врагов, Орков.
Орки, порождение зла! Янг усматривал некоторое сходство в поступках Андеры по отношению к крестьянам, Орки так же убивали Гномов и их семьи.
На сером уровне Гномы прекрасно уживаются рядом с драконами. Чего не скажешь о светлом уровне, Гномы уже давно не живут рядом с людьми. Они так и не привыкли к коварству людей.
Человек всегда стремился унизить того, кто ниже ростом. А вот Орки среди людей чувствуют себя вольготно. По поступкам некоторые люди больше похожи на Орков, чем на людей. Запах горящей плоти может быть приятен только Орку.
Если бы Янг тащил с собою, то, что он отбирал у бандитов, то в мешке уже бы не было места для провизии.
Провизии требовалось много, что бы в Олесиных руках была сила, а в движении скорость, Олесю надо кормить как дракона, хорошо, что Андеровцы запасали сало, которое неплохо заменяло привычную оленину.
Янг осознавал, что входить на территорию, которая оккупирована войсками Гитлера, опасно для новой оболочки, он оберегал Олесю и уводил в безопасную сторону, это становилось делать все труднее, начинались густозаселенные районы с селами, редкими перелесками и хуторами.
Вдали на горизонте стала появляться полоска гор, которые можно спутать с облаками, но то, что впереди горы не вызывало никакого сомнения.
Одна тычсяча двести пятьдесят шестой год. Эту дату принято считать годом рождения Львова. Возведенный на пересечении дорог соединявших Черное и Балтийское моря, Восток с Западом, город отличался выгодным географическим положением, через него проходили торговые пути.
Сотни пожаров, десятки войн, осад и штурмов выдержал Высокий замок, с которого и начинался этот крупнейший город Прикарпатья.
Его древние стены запомнили набеги ордынцев и польских шляхтичей, литовских и шведских агрессоров, турецких, австрийских захватчиков.
Иностранные завоеватели не раз пытались себе присвоить право на город. На протяжении веков Львов был известен как культурный центр, духовное достояние произрастало из корней древней Руси.
Но был тут, внутри и другой город. В котором пустила щупальца Католическая инквизиция, обосновавшаяся в Доминиканском монастыре и присвоившая себе право расправ над ведьмами. Купцы, часто бывавшие в городах Европы, считали эту борьбу правильной и всячески ее поддерживали.
Ныне издалека видна своеобразная башня бывшей Ратуши, окруженной комплексом старинных зданий. Среди этих зданий так и остался Рынок, на площади которого происходили казни ведьм.
Площадь с давних времен окружена таинственными преданиями о проводимых здесь казнях.
Шпили башен и куполов, домов, которые окружают эту площадь. Венчает целое «семейство» флюгеров: в форме мифического единорога, будто бы наделенного чудодейственной силой, в защите от черных душ ведьм, которые могли спрятаться, под крышей здания.
Или крылатого дракона – хранителя семейного очага, или петуха, который, согласно легендам, отгонял своим пеньем, от дома злых духов.
Но рядом со зданием, в котором когда-то давно согласно преданиям, располагался Магистрат, на крыше установлен флюгер в виде ворона, как мрачное напоминание о трагедии, разыгравшейся тут на этих улочках, одна из которых ведет к Зданию Доминиканского монастыря.
Несколько сотен лет тому назад, страшные события разыгрались в этом районе города. От которых как память остался этот флюгер и небольшой сквер, который образовался тут, среди исторических зданий города.
Сквер возникает совершенно неожиданно, среди старинных зданий открывается площадка, заросшая вековыми деревьями. Вокруг скверика нет ограды, он ни кем не огорожен, по краям стоят несколько парковых скамеек, для отдыха прохожих, а в середине участка находится груда заросших мхом камней, напоминающие собой развалины, когда-то стоявшего тут дома.
За долгие годы существования сквера, не единожды находились желающие построить на этом месте, дом или какое иное строение.
Но как только на участок заходили люди с подобными мыслями, они тут же чувствовали, как в их позвоночник вонзается стальная стрела, отнимаются ноги и тело начинает умирать, и как только они покидали границы сквера, эти пугающие, болевые чувства оставляли тело.
То же самое происходило с начальствующими лицами, они, не выходя из кабинета, испытывали обжигающую боль, им казалось, что они горят заживо в огне.
Вскоре, от мысли застроить этот скверик, отказались все городские службы.
А сквер жил своей жизнью. На высокие деревья усаживались на ночлег крупные вороны и никогда не нарушали тишины сквера, криками. От этого места веяло грустной тишиной и ощущением соприкосновения к жуткой тайне.
Но ничего таинственного тут не происходило. Когда в город приходила весна, на камнях сквера появлялись маленькие, белые колокольчики подснежников. Их не обрывали даже дети, почему-то в этой местности, этот цветок называли «Слёзы Марты»! Именно в Марте расцветали нежные подснежники под лучами пробивающегося, сквозь голые ветви деревьев
Именно в этот город, в этот сквер стремился Янг в новой оболочке. В теле красавицы Олеси, по прозвищу « Черная ведьма»
Начались густозаселенные районы, из которых скоропостижно уходили войска захватчиков, Советская Армия шла за ними, наступая им на пятки. Продвигаться по ночам становилось трудно, обязательно кто-то попадался на пути. То засады противника, то выходящие на бандитские грабежи националисты, то просто крестьяне, прячущие свой скарб от всех, кто желал поживиться за их счет.
Остановились на отдых в неприметной балке, густо заросшей кустарником, конь хрумкал овес, подвешенный в большой торбе к морде, Олеся улеглась на попонку и, прикрывшись ветками, стала невидима. Коня Янг смещал во времени на микросекунду, конь так же становился невидим, сам Янг в теле ворона поднялся в синеву и зорко осматривал местность, по которой надо было пройти ночью.
Не заметив ничего опасного, он опустился в тело Олеси и предался отдыху, отдыхало тело носителя, душа Янга не ведала усталости, он просто предавался размышлениям о событиях, на светлом уровне. Не могут люди жить в ладу с природой, трудиться обеспечивать себя едой, одеждой, жилищами.
Нет у них в душах покоя, они идут воевать и смертями оплачивают ту незначительную добычу, которую они могут отобрать у соседей.
Правильно сделал Творец, что разделил нас на уровни, а ведь когда-то, что разделений не было и люди стали уничтожать драконов, приписывая им злобу и коварство, хотя злы и коварны сами люди.
Людей обуревает жажда, обладать тем, что им не принадлежит, вот и развязывают войны, что бы присвоить чужое.
Раздумья Янга прервали выстрелы, где-то совсем рядом шел бой.
Одинокий ворон быстро, подобно черной молнии, прочертил небо над небольшим селом. Этого Янгу было достаточно, чтобы увидеть. Как небольшая группа бойцов, облаченных в мешковатые, камуфляжные комбинезоны, яростно отбивается от превосходящих сил Андеровцев.
Националисты, не смотря на потери, стягивали кольцо вокруг небольшого дома, в котором, как понял Янг, засела группа разведчиков.
С высоты птичьего полета видно, что помощи ждать неоткуда. Погибнут разведчики, погибнут все люди села, выбора нет, нужно помогать тем, кто против бандитов.
Быстро вернувшись, поднял Олесю. Она выхватила из седельной сумки автомат и через пару секунд входила в село.
Не целясь от живота, длинной очередью, выпустила весь диск по бандитам, но каждая пуля легла в цель. Сознание Олеси, воспринимало бандитов, как неподвижно стоящие мишени. Подойти и в упор выпустить пулю особого умения не требовалось.
Когда в диске кончились патроны, Олеся перехватила автомат за горячий ствол и, действуя как дубиной, добила тех, на кого не хватило пули или кто еще показывал признаки жизни.
Последним добила атамана, который был сзади всех и поэтому пулю от нее схлопотал первым. Но, не смотря на серьезное ранение, он своих хлопцев гнал вперед на захват разведчиков.
Била Олеся не по шапке, а по затылку, так надежней, сорванные позвонки с жизнью тела несовместимы. От пули еще выживают, а от хорошего удара по затылку, нет!
Янг убедившись, что все бандиты мертвы, вернул Олесю в нормальное состояние.
Разведчики с непониманием выглядывали из укрытия, то, что бандиты прекратили стрелять без видимых причин, настораживало. Неведомо кто пришел на помощь, но раз помогли уйти от неминуемой смерти, то это могли быть только друзья.
Старшина, командир разведгруппы с осторожностью вышел из укрытия и увидел, что среди улицы стоит девушка, одетая в мужскую одежду, и держит в руках окровавленный автомат. Держит его как дубину, за ствол, приклад весь забрызган кровью и мозгами поверженных бандитов националистов.
– Это ты их? спросил старшина, с удивлением разглядывая статную фигуру невысокой девушки, которая с лица была еще совсем ребенок. Только в больших, черных глазах была видна не детская мудрость, и изредка мелькали затаенные сполохи непонятного огня.
По плечам девушки рассыпаны черные с седыми прядями локоны волос, из которых, хитро кося глазом, выглядывал сидящий на плече, ворон.
– Да, это я. Без всякого жеманства ответила странная девушка и принялась сорванным лопухом вытирать приклад автомата.
– А почему ты их по затылку? Сам, удивляясь своему вопросу, спросил старшина.
– Ворон просит, чтобы я по лицу не била, он любит у покойников глаза кушать и не любит, когда лапы в крови мажутся. И я не люблю когда у него лапы в крови, он одежду пачкает на плече.
Простой вопрос, простой ответ, но ничего не становилось ясным, пока из укрытий не показались жители села.
Увидев Олесю, многие женщины упали на колени.
Начался, плачь и причитания:
– Спасительница ты наша! Сподобил нас Господь увидеть тебя, вовсе ты и не ведьма, ведьмой тебя враги называют, а ангел наш, защитница. Положила ты всех супостатов, и глаз ты их лишила проклятых, чтобы они слепыми в Аду корчились!!!
Пока происходили все эти разговоры, Ворон слетев с плеча Олеси, спокойно переходя от покойника к покойнику, выклевывал глаза.
Старшина, командир разведгруппы с интересом рассматривал Олесю.
В войсках этого округа, настойчиво ходили слухи о мстителе, убивающим по ночам националистов, и как примету, что это его рук дело, оставлял трупы с выклеванными глазами.
И вот сейчас старшина наблюдал, как ворон деловито выклевывал глаза, а девушка проверяла обоз бандитов, деловито выбрала хлеб и мясные продукты, сало и кольца колбасы. Наполнила чересседельные мешки, неведомо откуда появившегося, черного коня. Обыскала труп атамана, вынула из-за пазухи мешочек с награбленными драгоценностями, показала народу содержимое. Это были в основном нательные кресты, обручальные кольца, зубные коронки.
– Я это закопаю в лесу, верну земле. Пусть золото вернется к людям, с которых оно было снято! А вы стащите трупы в балку и сожгите там, чтобы прах этих нелюдей не расползался по земле.
Одним прыжком она уже была в седле, мгновение и ее не станет, скроется черная колдунья в темном лесу, а этого старшина допустить не мог.
Схватив коня под уздцы, обратился к девушке с ласковыми словами:
– Не ведаю, как звать – величать тебя девица! Сделай милость, поехали с нами в нашу часть, вместе нам врага легче бить будет, чай одно дело делаем, девонька.
– Олесей, меня папа с мамой называли, погибли они от рук бандитов, с тех пор нет в моей душе покоя, убиваю я националистов, защищаю себя и крестьян от врагов наших и пришлых. Если вы мне добра желаете, дяденька, могу и с вами поехать, только в свободе меня ограничивать не надо, я привыкла быть сама по себе.
На лице Олеси мелькнула почти детская улыбка, на щеках образовались ямочки.
– Ведь она еще совсем ребенок, подумал старшина и по прибытии в часть пошел докладывать командованию о проведенной разведке, о том, что группа попала в засаду к националистам, которые превосходили их количеством и о чудесном спасении местной девушкой.
– Уж не той ли страшной, черной ведьмой, о которой гудит весь этот край? – Усмехнулся Майор особого отдела.
Он сидел чуть в стороне от стола, за которым расположился командир батальона.
– Так точно товарищ Майор, ею самой, иначе бы нам в живых не остаться.
– И вы ее отпустили?
– Нет! Позвал воевать вместе
– Вы хотите сказать, что привели ее с собой и она сейчас здесь? Немедленно ее под охрану, разоружить и сюда, ко мне! к ней накопилась масса вопросов.
Старшина смущенно подошел к Олесе.
– Вас просят зайти в штаб.
Олеся легко спрыгнула с коня, ворон тяжело хлопнув крыльями, перелетел с плеча на седло, конь переступил с ноги на ногу, и к удивлению окружающих, его вдруг не стало. Вот он тут стоял, хрумкал овсом из торбы и вдруг исчез, хотя хрумканье еще слышалось.
– Померещилось что ли?
Думать долго старшина не имел права и поэтому пригласил Олесю в хату, возле дверей встали автоматчики особого отдела. Майор особого отдела, сидя с боку стола, играл с Американским, никелерованным, длиноствольным кольтом. Проверенным и надежным оружием, Американских ковбоев, выручавшим его не раз в сложных ситуациях, одновременно похлопывая себя, по хромовому голенищу сапога, шомполом от автомата.
Командир батальона стал задавать вопросы Олесе:
– Фамилия, имя, отчество, откуда родом?
– А вам зачем? Наивно прозвучал девичий голос – я в вашу армию идти не собираюсь.
– Почему ты не хочешь служить в народной армии? – вмешался в разговор Майор.
– Мне одинокой хорошо, я от людей отвыкла.
– Да, красавица, это видно как ты отвыкла. По сорок трупов зараз оставляешь! Проговорил Майор, играя оружием.
– Ты капитан сходи пока до ветру. Мне с это девицей серьезно надо побеседовать, у нее я думаю, секреты есть, которые тебе знать не по чину.
С особым отделом не спорят. Комбат медленно поднялся из-за стола, с жалостью посмотрел на девчонку, он знал о звериной натуре Майора, умел особист выколачивать из людей нужные сведения, выбивал даже-то, чего они и не ведали. Имел он право сам вершить правосудие, сам решал, кому жить на этом свете. Отдел, в котором служил этот «Смерш» назывался.
Уверовал Майор в свое превосходство над людьми и безнаказанность, вот и злобствовал.
– Быть может он Орк? – мелькнула у Янга мысль
Майор надев на лицо устрашающую гримасу, спросил:
– Ну, девонька, рассказывай с самого начала, кто ты и, что ты? И помни нам многое известно, но положено знать все.
Ты почему так ненавидишь борцов за национальную чистоту Украинского народа. Быть может у тебя совсем другая причина для охоты на Андеровцев?
Голос Олеси изменился, она, едва сдерживая слезы, проговорила:
– Они убили всех людей в моем селе, детей и женщин, родителей моих, меня они не пощадили, не знаю каким чудом но я вдруг ожила. Вот с тех пор, как встречу бандитов этих, так и убиваю, и ворона кормлю, а люди, кто живой остался, мне помогают, их бандитские трупы в пепел сжигают. Я лишь людям помогаю. Вот вашим помогла…
Ответила Олеся без смущенья, пытаясь заглянуть в злые глаза майора.
– Ну ладно, о подвигах своих потом расскажешь, а мне ответь сейчас, то золото, что у бандитов отбираешь, ты, где хранишь? пора бы его государству сдать. –
В глазах майора загорелись огоньки: ведь золото ни кем не учтено, оно прекрасно может пригодиться, когда войне конец придет:
– И буду я с карманом не пустым – подумалось Мйору
Но эти сладкие мечты разрушили слова Олеси:
– Как только я убью бандитов, награбленное все закапываю в землю, когда-то это золото и камешки вышли из земли, пусть в землю и уйдут. Быть может на том свете тела и крестики соединяться. Ведь у бандитов в основном кресты и кольца с мертвых тел. Не помню я, где, что зарыла, ни к чему мне это.
– Ты хочешь мне сказать, что ты не помнишь, где закопала все, что отобрала у бандитов?
– Я помню все места, где убивала бандитов, и рядом закапывала их кровавую добычу.
– Так, девушка, Олеся, сейчас с моими людьми поедешь по местам былых боев и откопаешь всю добычу.-
Сказал майор, Олесе – тыча ее в бок наганом.
– А не вспомнишь, тогда я твою девичью сину прикажу шомполами разрисовать, а потом в штрафбат подстилкой пущу, там уголовнички, смертнички по женскому полу очень скучают.
– Так Вы майор, бандит такой же, как и те, что крестики снимали с мертвых тел? Не буду я показывать, а ткнете в меня еще раз этой железкой, я ее Вам на руку намотаю, Была бы у меня винтовка под рукой, то я б ее на шее Вашей завязала, как галстук.
Взбешенный Майор хотел выстрелить в строптивую девчонку, но не успел понять как ствол нагана, был обкручен бубликом вокруг его запястья. А наручники оказались застегнуты втугую там, где их застегивать не принято. И появилась резкая боль в том месте, которым он вальяжно восседал за столом, ведя дознание.
А автоматы у бойцов оказались без дисков и вбиты в земляной пол хаты так, что и прикладов не было видать. Тоже произошло и с теми бойцами, кто был снаружи. Их винтовки оказались вбиты в землю и выдернуть их сразу из земли, было невозможно.
Из ниоткуда появился конь, и ведьма, взмахнув черной, с проседью, гривой, вскочила на коня и пропала с глаз долой.
Майор визжал от нестерпимой боли, грозился всех, кто упустил Андеровскую лазутчицу, расстрелять. Он бы еще долго бесновался, но тут обратили внимание, что с Майора спущены штаны и наручники надеты на его член, да так умело, что все Майорское хозяйство стало синеть от нарушения тока крови. А упитанный зад Майора, был весь исхлестан, до крови, шомполом от автоматата.
Вызвали фельдшера. Фельдшерица посмотрела на эту картину, покачала головой, подобрав на полу гвоздь, открыла наручники.
– Ну, вот еще немного и пришлось бы из товарища Майора, евнуха делать! Кто же его так приголубил? Это надо четверым держать, а пятому надевать сии украшения на Майорскии гениталии. –
Срочно составили протокол со всеми подробностями и сообшили в штаб. Приказали немедленно доставить Майора. Повезли страдальца в штаб фронта. Показания снимать, чтобы понять, как можно, и какою силой надо обладать, дабы револьверный ствол, вокруг запястья обмотать и почему он сидел, как пришибленный болван, не оказывая сопротивления, почему девица, надев на него, как на идиота, наручники, отхлестала шомполом по заду и ушла?
Она с разведчиками пришла добровольно, вместе нами врага бить хотела. А пообщавшись с тобой, напорола тебе задницу как ребенку и ушла. Вот и не верь молве. Факты вещь неоспоримая.
Попал Майор в руки таких же дознавателей, каким был сам, злым, суровым и недоверчивым, которые верили только очевидным фактам. Револьвер на руке, как браслет, а это факт и никуда от него не деться. А задница, исхлестаная шомполом – это неоспоримый факт. Вот и думай: есть мистические силы, или их нет? Решили об этом случае не распространяться. Засекретили!
Янг пришел к выводу, что надо в одиночку пробираться к городу, ждать когда из него выбьют захватчиков и входить чуть позже войск.
Ну, а пока уничтожать тех тварей, которые убивают крестьян как скотину, только потому, что люди, работающие на земле, пришлись им не по нраву.
Убивают просто так, для развлечения, ибо с нищего крестьянина нечего взять.
Олеся углубилась в лес, она не понимала, как можно так желать богатств, что забирать крестики, которые младенцам вешают, как дар от Бога.
И почему Господь взирает на эти зверства, и не наказывает тех, нелюдей, Которые кровь невинных людей льют как воду, для кого человека убить проще, чем прихлопнуть комара.
И тут же у нее в мыслях мелькнул ответ: а как же я? Я же умерла, я точно это помню, а вдруг проснулась и не на небесах, а в своей хате.
И сила неизвестная во мне вдруг появилась. Без Божьего повеления тут не обошлось. Мне надо выполнять заветы Бога. Он избрал меня своим оружием и придал силы нечеловеческие, надо выполнять его волю! Ни какой жалости к бандитам, только смерть!
Следуя сзади наступающих войск, Олеся, находила в лесной чаще заранее построенные подземные схроны. Их оставляли отступающие войска оккупантов. Создавали все условия для бандитов, которые будут продолжать убивать мирное население. В схронах оставлялось оружие, боезапасы и провиант.
Олеся ждала момента, когда в этих подземельях собиралось наибольшее количество обитателей, опускалась в схрон днем, когда бандиты спали, и молотком, который, она подобрала в одном из мертвых хуторов, убивала спящих бандитов, ударом по голове, а затем обрушивала входы. Получалась одна большая могила. Может кто-то из предателей связных и знал о расположении этих сооружений, но войти в них уже не мог. Так в меру своих не девичьих сил Олеся помогала людям избавляться от националистической угрозы.
Новые власти, которые пришли на освобожденные земли, тоже боролись против националистов, но не так успешно, как это делала Олеся.
Новая власть политкорректно докладывала верховному руководству, что народ радостно встречает освободителей, но умалчивала, что не все испытывают радость, а уходят в подполье, для оказания сопротивления новым властям.
Янга это волновало меньше всего, он просто помогал Олесе утолить ее жажду мести, за смерть родителей, за крестьян, у которых было родство с поляками. За Еврейских детей и женщин.
Вот в этих случаях нацики не щадили никого. Убивали всех: москалей, хохлов, жидов и поляков. Националистам, по примеру Гитлера, хотелось иметь на этих землях только свою нацию, а остальные для них были не люди.
Медленно, не так как хотелось бы, но конечная цель приближалась. Самый большой город Прикарпатья уже можно было увидеть невооруженным глазом. Часто, во время отдыха Олеси, Янг в теле ворона подлетал к городу, но вскоре прекратил эти полеты, шальная пуля, выпущенная неведомо кем, выбила перо из крыла. Это подействовало на дракона отрезвляюще, как предупреждение об опасности, с которой можно столкнуться на каждом шагу.
Янг умел ждать и повысил бдительность при передвижении, тщательно сохраняя в безопасности обретенное тело.
Без надежной оболочки, его, как заблудшую душу, могут моментально найти надзирающие силы и вернуть на свой, серый уровень, туда, где он вот уже несколько циклов никому не нужен, бродит возле гнезд в надежде на неучтенного птенца.
В этом он уже убедился, когда потерял тело Марты. Ворон, для поисковиков защитой не являлся. Только человеческая оболочка была надежной защитой от надзирающих сил.
И перед Янгом вставала задача, о которой он в начале пути не задумывался.
Тогда в первый свой визит таких проблем у него не было. Ему как начинающему бродяге, повезло.
Не ведая сложностей жизни на светлом уровне, Янг волею судьбы встретился с телом Марты именно в тот момент, когда его покинула душа. Может она просто выглянула наружу, что бы оценить обстановку, но Янг успел занять ее место, и душа Марты отправилась к небесным воротам.
С Мартой, Янгу было проще, у нее сохранились свои, не найденные монахами средства, позволяющие ей вести безбедное существование.
В то время в ходу были золотые и серебряные деньги. Кроме того, что у Марты были в наличии эти монеты, оставленные ей родителями. Сокровищница монастыря так же обладала очень большим запасом денег. А Янг нашел способ перенести все, что хранилось в монастыре, в подвал к Марте. Он испытывал неописуемое блаженство, когда после каждой ночной ходки, в теле Марты, он высыпал на пол подвала монастырские сокровища, и лежал на них, нежась и набираясь сил.
А какие деньги ходят сейчас, на какие средства содержать тело носителя? Нужно, чтобы носитель выглядел соответственно окружающей среде и для поддержания сил, тело нужно кормить и кормить очень хорошо. Янг старательно изучал знания, накопленные Олесей за ее короткую жизнь, но Олесе было неведомо, откуда у отца появлялись деньги. Единственно, она знала, что отец продавал то, что они выращивали на земле. Деньги бумажные, и у каждой власти свои. Все чаще Янг задумывался, на какие средства он будет содержать Олесю.
Даже сумев достать золото из подземелья, надо знать, кто сумеет его перевести в деньги этого времени. Пока шла война, пищу добывали у бандитов, но много ли ее увезешь с собою, не привлекая внимания? Уже на самом подступе к городу Олеся вновь встретилась с разведчиками.
В густом мраке ночи двигались неясные тени, двигались в сторону от города, на территорию, уже не контролируемую оккупационными войсками, Олеся уже приготовилась свернуть шеи, но, что-то заставило ее присмотреться к группе, она узнал разведчиков, которых спасла от неминуемой гибели при столкновении с националистами.
Группа на себе несла нечто наподобие мешков, но присмотревшись лучше, Олеся поняла, что это люди, захваченные в плен. Неслышно поравнявшись со старшиной, Олеся шепотом спросила:
– Может быть помочь? –
Только железная выучка не позволила разведчикам открыть огонь по девичьему голосу, раздавшемуся из непроглядной темноты.
Старшина узнал голос и подал знак группе, все замерли, готовые в любой момент открыть огонь на поражение.
– А чем ты можешь нам помочь, Олеся? –
– Ваш груз на коня переложим, все вам легче идти будет, а тропинку я лучше вас вижу и более коротким путем к части выведу. –
Сзади послышался шепоток:
– Смотри-ка, опять нашему старшине черная ведьма на помощь пришла. К добру ли это? –
Подвиги черной ведьмы были у всех на слуху. Одно только упоминание о ней наводило страх на националистов. О ней знали только одно: она за народ. Там где находили трупы с пустыми глазницами, знали – это черная ведьма вступилась за людей.
Взгромоздили на коня двух пленных, или как говорят: два «языка» и к рассвету были в расположении батальона разведки.
На этот раз Олесе был оказан иной прием. Ибо о приключении Майора из Смерша, несмотря на секретность, знали все.
Добытыми ею трофеями никто не интересовался. Народная молва в рассказах о подвигах «Черной ведьмы» подчеркивала именно ее бескорыстие и равнодушие к цепочкам и крестикам, которые отбирали у населения бандиты.
Комбат предложил Олесе послужить на благо народа, и это предложение было принято. Ее оформили проводником и поставили на довольствие.
В город, Янг вошел с первыми частями Советской Армии. Вот уж где он потешил натуру дракона охотника. Олеся как черная тень металась по маршруту наступления батальона, выявляя засады, оставленные отступающим противником. Как говорят военные: в город ворвались на плечах отступающего врага. Вскоре старинный город, издревле считавшийся Русским, был освобожден от иноземных захватчиков. В одной из переметных сумок, что нес на себе Вороной конь стали появляться золотые монеты и изделия из золота, которые Янг чутьем дракона находил у офицеров вермахта. Арийцы тоже не гнушались грабежами и тащили все, что попадало под руки.
Олесе, по рекомендации командования, предложили остаться в городе, для выявления и уничтожения скрывающихся националистов.
Именно такое предложение устраивало Янга, он свободно решал свои дела и помогал Олесе в ее работе.
Но продовольственного пайка, который получала Олеся, как сотрудник органов, не хватало, чтобы поддерживать силы и энергию потребную оболочке и душе дракона.
Янг усиленно искал менялу. Вскоре его труд увенчался успехом.
В старинном здании старого города, в одной из открывшихся ювелирных мастерских, он в задней каморке случайно увидел то, что так долго искал.
Маленький, бородатый человечек в бархатной скуфейке, вместо привычной остроконечной шляпы, но в полосатых гетрах до колен, и бархатном кафтане колдовал над старинной брошью.
Янг с радостью понял, что это Гном, прикидывающийся человеком.
А там где есть Гномы, там есть бойкая торговля драгоценными металлами, драгоценными камнями и бумажными деньгами. Вскоре вопрос с деньгами был решен, Янг не позволял Олесе закапывать отбитые у врага бумажные деньги, мудро полагая, что они еще могут пригодиться.
Гном с большой охотой взял мешок с деньгами, Олеся снова стала кушать то, что так необходимо драконам.
Янг уже давно побывал на месте сгоревшего дома Марты. Усевшись на скамейку скверика, он оставлял Олесю в дремотном состоянии, а сам, сквозь щели в камнях проникал в тайное хранилище.
О Боги! С каким удовольствием он лежал на куче драгоценностей.
Золото, лежащее на каменном полу, имело прямую связь с магическими силами земли, и Янг наполнял себя именно теми силами, которые предназначались драконам. Отныне пули, не достигали тела Олеси. С этой стороны Янг обезопасил свою оболочку. Оставляя Олесю в незаметном ступоре, он сам вершил расправу, останавливая бандитам, и засадникам снайперам, сердца. Олесю на подвиги уже не пускал. Единственно в его магическом арсенале не было сил, чтобы остановить время, Олеся старела.
Янг нехотя оторвался от драгоценностей, так же сквозь щели в камнях выскользнул в сквер и опустился в тело Олеси.
Свернув газету, которую держала в руках, Олеся поднялась, потянулась немолодым, но сильным телом и направилась в сторону управы. Вечером ей предстояло выводить на поиск небольшую команду из сотрудников ГБ, для поиска затаившихся националистов. Она их чуяла звериным чутьем дракона и всегда точно находила тайные схроны и квартиры, в которых прятались последователи Андеры.
Группа Олеси всегда четко и лучше других сотрудников выполняла задание.
Правда, у нее было только одно стремление – убивать! Власти ограничивались тем, что сажали выловленных националистов в Сибирские тюрьмы, на длительные срока, но там где работала группа капитана Олеси, оставались только трупы, сажать было некого.
Это случилось когда руководство города выходило из парадных дверей конторы. Генерал из политотдела в окружении адьютантов приезжал, для проведения полит беседы.
Смысл его речи заключалась в том, что, жители оккупированых земель, поддались на провокационную пропаганду националистов и не должны подвергаться крайним карательным методам, к каким привыкла вышеназванная организация.
Говорил он очень красочно, возразить ему было нечем. По его словам выходило так, что несколько небольших групп отъявленных уголовников, бросают тень на весь народ. А народ радостно и душевно принимает Советскую власть, принесшую с собой освобождение от панов и фашистов.
Но, об актах неповиновения, и убийства активистов, нужно умалчивать, чтобы не будить в народе ненужных мыслей. Выявлять националистов и отправлять их вместе с семьями в многонациональные республики на перевоспитание, чтобы они учились терпению коллектевизму и толерантности.
Стране, для восстановлени разрухи, которую принесла война, нужны бесплатные рабочие руки, пленных немцев, Андеровцев и националистов всех мастей. Все, что порушили нужно восстанавливать. Да и на земле работать некому. В Русских селениях остались женщины, а на Украине, там, где гуляли банды, остались жуткие села без людей, стояли полуразрушенные хаты, из которых несло мертвячиной.
Остановились на крыльце, Генерал, жестикулируя, поднял руку, чтобы сняв фуражку протереть платком лысину.
И тут раздался выстрел, стреляли откуда-то сверху из чердачных окон. Ни кто место выстрела не засек, все слушали товарища из политотдела. Только Олеся, стоящая впереди всех, как бы прикрывая собой генерала, вдруг закаменела, и безжизнено прислонилась к стене. Через мгновение она произнесла глухим голосом.
– Снайпер на чердаке здания, что стоит напротив. Он не успел уйти, у него остановилось сердце! Хотел убить меня, но промахнулся.
Адьютанты, хлопочущие возле раненого начальника вначале не обратили внимания на ее слова. Но сотрудники Олесиной команды резко перебежали дорогу и вскоре из дверей подъезда, вынесли немецкую снайперскую винтовку G41(W) и труп благообразного человека.
Такого встретишь на улице и вежливо ответишь на его ласковый поклон. Винтовка завернута в мешковину вместе с тяпкой и граблями. Садовник, да и только. Внешних повреждений на трупе националиста не было.
– Да, такого на перевоспитание не отправишь, поздно уже: ты смотри сердечник, а в снайперы полез.
– Нас москалей тут не жалуют! Тихо говорили адьютанты.
Четкой и продуктивной работой, Олеся недавала покоя оставленному в городе подполью националистов. Уже давно приняли решение о ликвидации ведьмы. Но все как-то не получалось убрать эту сотрудницу НКВД.
Те, кто уходил на ликвидацию черной ведьмы неминуемо погибали сами. Неоднократно проверенные палачи-душители, высочайшие мастера своего дела, не раз подкарауливали ее на пути к общежитию, в котором жила Олеся. И больше не возвращались, их тела находили со свернутыми шеями. А Олеся продолжала нести разыскную службу. И почти каждый вечер приходить на отдых в этот скверик.
В нее не единожды стреляли, но пули попадали куда угодно, но только не в Олесю, хотя вот она, вся на виду и в тоже время недосягаема. Ее неуязвимость наводила страхи растерянность на нациналистов.
Не раз и не два приходили особисты к конспиративным квартирам националистов. На стук ни кто не отзывался, двери взламывали и находили там еще теплые трупы без видимых повреждений. Если в других группах случались боевые стычки, то здесь все проходило тихо и мирно. Только выносили теплые тела, у которых с небольшой разницей во времени останавливались сердца.
На националистическое подполье, подобные слухи наводили ужас. Считали, что НКВД испытывает новое оружие массового поражения.
Старались таиться так, что бы и намека не было на их причастность к движению за национальную чистоту. Выявить всех, в многомиллионом городе, было невозможно.
Прошло несколько лет, Нациков становилось меньше.
Или они смирились с новой властью или ушли в глубокое подполье, или покинули этот город. Ушли в другие места, где Органы внутренних дел работали хуже.
Олесе, как заслуженной сотруднице, выделили участок под строительство частного дома, и это оказался тот самый скверик недалеко от древней ратуши.
Строили мастера по-старинному, вручную, не спиливая деревьев. Дом встал точно в том месте, где все это время возвышалась груда древних камней. Найденные в камнях кости, были захоронены здесь же на участке. Возле могилы разбили клумбу Алых роз и поставили скамью.
Как только сходил снег, и весенние лучи солнца начинали прогревать землю. Вся земля вокруг дома, исключая дорожки, покрывалась цветами белыми колокольчиками, которые все звали «Слезы Марты».
Дом своими очертаниями полностью копировал жилище Марты, доставшееся ей от рано ушедших в иной мир, родителей. Дом, который сгорел вместе с хозяйкой, так и не доставшись Бургомистру.
Нестареющая телом Олеся жила в этом доме. Жила с воспитанницей из переселенцев, молодой девушкой, у которой, как и у нее, когда-то, националисты убили всю семью.
Отец был прислан сюда из Сибири, поднимать промышленность.
Как-то ночью, неизвестные проникли в квартиру! И мужа и жену задушили удавкой. Не пощадили, и молоденькую дочь, надругались и несколько раз ножом ударили в живот, но Люба чудом осталась жива и успела рассказать, что это были парни студенты, соседи по подому.
Олеся добилась того, что находящуюся в коме девушку перевезли умирать, в ее дом и Олеся стала ухаживать за Любой: так эта девушка числилась по документам.
Время шло, волосы у Олеси из черных, постепенно стали серебрянными, но фигура оставалась безупречно-соразмерной, как у античных статуй.
Сколько бравых офицеров предлагали ей руку и сердце, но их неизменно ждал холодный отказ.
Олеся и ныне помнила глумливые рожи, которые терзали ее тело. Этого забыть она не могла, да и не хотела. Время, будто остановилось для нее, она жила в ином мире.
Она жила жаждой мести. Перед ее глазами всегда стояла картина, как нацики убиваю детей, а в ушах звучало затухающее в воздухе эхо, эхо детского, ужасного, захлебнувшегося крика.
Нет, не любила она мужчин. Своих терпела, а остальных… Она едва сдерживала чувство мести, когда понимала что перед нею недруг.
Иногда, прежде чем сесть отдыхать на, привычную садовую скамью, Олеся отыскивала под ней, и извлекала уже не первое взрывное устройство. Кто-то усиленно желал ей смерти.
На чердаках окружающих зданий несколько раз находили мертвых снайперов. Неугомонные националисты, все старались убить ее.
Уже поколение сменилось, но идеи чистой нации остались жить в этом «братском», притаившемся народе.
Хотя весь мир осудил идею фашизма, им хотелось чистой, без примесей иной крови, свою, чистопородную нацию. Которая, как твердили их историки: была и перевее и главнее всех людей, живущих на этой планете.
Время шло, когда Олеся дремала на скмейке, пригревшись на солнышке, Люба вставала с постели и ходила по дому, восстанавливая силы, утраченные после ранения.
Ночами Янг возлежал на драгоценностях, он понимал, что срок жизни Олеси подходит к концу, и потихоньку обживал новую оболочку.
Вызванный на дом нотариус, оформил акт дарения владелицы дома Олеси, на ее воспитанницу, чудом выжившую после ранения Любу.
Она, после похорон благодетельницы, и лицом, и фигурой превратилась в полную копию Олеси. Хотя, вдруг бы нашелся свидетель прошлых, далеких, событий, то он мог сказать, что и Олеся и Люба – это точная копия Марты, чей прах покоится в этой земле.
Душа дракона из клана Валиф оставалась жить на светлой стороне. Янг мечтал, что все сокровища, которые лежат в обвалившейся пещере, родного уровня, он освободит из каменного плена и перенесёт сюда.
Он нашел метод, как хранить душу, оставаясь бессмертным. Быть может в будущем, Янг сумеет найти способ, дабы состояние накопленное кланом, переместить в подвал дома Марты.