На кухонном столе, бережной тонкой стопочкой, лежат пожелтевшие от времени листки бумаги. Утренний лучик, отразившись от стеклянной двери серванта, мягким пятном лег на печатную надпись – Дело # 26/14.
Взяв в руки титульный лист, Михаил зачем то понюхал его. Запах старости, перемешанный с еле уловимой гарью. Дежавю, подумал Михаил. Все точно так же было три года назад, вот только я был совсем другим.
Нахлынувшие воспоминания яркой картинкой восстановили события того июльского дня. Вот точно так же светило в окошко солнышко, только тогда в уголке рамы в ожидании добычи притаился паучок, и свет радугой играл в хитросплетении паутины.
Тугие, гулкие удары, раз за разом заставляли вздрагивать занавеску на открытом кухонном окне. Едкий привкус угарного чада, оставлял кислинку на кончике языка.
Только два дня прошло, как схоронил своего прадеда. Девяносто шесть. Пожил, так пожил. Ярый коммунист, часами чехвостивший Горбачева и Ельцина за развал Союза, поучаствовавший в войне с немцами , о которой почему то не любил вспоминать. Умер на глазах. Протянул эти пожелтевшие листочки, и так с ними и застыл.
В суматохе похорон, Михаилу было недосуг прочитать, что там написано. Все уже решено. Мы молодые, бросим все к чертовой матери и уедем подальше отсюда.. После того, как рядом рухнул дом от авианалета, желание убежать от войны, стало непреодолимым.
С самого утра метушилась жена, пакуя вещами большую хозяйственную сумку. Она разрывалась между плачущим от нервозной обстановки сыном и поиском не бог весть куда запропастившегося сиамского кота. Подумав, что лучше ей не мешать, Михаил поднял выпавшие из серванта дедовы документы и стал читать:
Первой страницы, явно не хватало. Выцветшие слова с трудом поддавались чтению, временами переходя в совсем неразборчивые размытые каракули.
Отвергая свою виновность я настаивал на проверке этих данных, поскольку я являюсь жителем города Сталино, где меня знают многие.
В последующих вопросах выяснилось, что моя связь с партизанами, почему я призывного возраста и не нахожусь в действующей армии, с какой подпольной организацией имею связь.
Я отрицал, как связь с партизанами, так и оставление меня советскими органами с заданием, т. к. в действительности этого не было.
Во время допроса в кабинет вошли два немецких офицера, а из коридора донесся женский смех, видимо готовилась, как я полагал, попойка, т. к. допрашивавший меня офицер сложил дело, ушел, приказав переводчику отпустить меня в камеру. Больше на допрос меня не вызывали.
Находясь в камере в ожидании когда возвратятся с допроса другие арестованные, я увидел побитую немецкими карателями девушку, на голых руках выше локтя были видны следы плеток – красные и черные полосы. Она мне сказала, что избивали ее за переход линии фронта и вымогали признания.
Через непродолжительное время в камеру привели мальчика «Васю» он был неузнаваем, избит, в синяках и ссадинах. На мой вопрос «Тебя били?» он ответил с трудом «опять гады били, угрожали повесить». Слез у него я не видел и удивился, как мальчик с таким мужеством может выносить такие пытки.
После допроса всех арестованных доправили в тюрьму.
6 июля 1942 года приблизительно в 4 часа дня к нам в камеру №6 зашел офицер хорошо владеющий русским языком, обратился к некоторым арестованным с вопросом: «За что сидишь?», а затем к мальчику «Васе»: «А ты, итальянец, за что сидишь?» и видимо что-то о нем вспомнил, произнеся: «А ты – командир партизанского отряда» вышел.
Камера осталась открытой и через несколько минут вошел второй офицер с рослыми немцами и начал по списку ломаным русским языком вызывать по фамилии: Я – ПОЛОЖИНЦЕВ, мальчик «Вася», а ты итальянец, фамилию которого не знали и еще 5 человек.
Из других камер было вызвано еще 5 мужчин и 3 девушки, в т. ч. Избитая девушка в фельджандармерии за переход линии фронта. Всего нас было 16 человек.
Из коридора в камеру для некурящих я бросил газету, что увидел полицейский и подскочил ко мне с вопросом: «Что бросил?» - «Вот чудик, газету для курева».Тогда ко мне подбежал рослый немец и приговаривал: «Кто чудик, кто чудик?», начал наносить удары кулаком по лицу. Затем всех вывели во двор тюрьмы и началась погрузка на машины.
Автомашины типа автобуса с мягкими сиденьями, со стеклами обтекаемой формы, дверь была расположена возле шофера.
Я как правофланговый попал первым на заднее сиденье, со мной рядом сел зоотехник, три девушки, «Вася», садились последними и получилось, что они находились у самого выхода. Охрана – два немца вооруженные автоматами, два – винтовками и один рослый немец – пистолетом, расположилась возле шофера.
Когда мы выехали со двора, нас сопровождала группа офицеров на легковой машине.
Машина выехала по 3 линии, свернула по банковскому проспекту на 1 линию, затем через площадь имени Дзержинского направилась в сторону Калиновки.
Все арестованные, в том числе и я предполагали, что нас везут в макеевский лагерь т. к. нам еще до пасадки в машину было объявлено об этом. Но когда машина проехала мост через реку Кальмиус и резко свернула в сторону шахты 4-4 бис, нам стало ясно, что нас везут на расстрел.
Среди арестованных заметно усилилось волнение. Среди арестованных советские граждане начали оглядываться по сторонам, я начал прощаться с сидевшим рядом со мной зоотехником, пожимая друг-другу руки.
О том, что на шахте 4-4 бис немецкие захватчики производили расстрелы советских граждан, я знал раньше т. к. проживал на Калиновке неподалеку от шахты 4-4 бис.
Машина заехала во двор шахты 4-4 бис и остановилась с восточной стороны здания параллельно ему. Наша машина остановилась в 3-х шагах от выхода в шахту. Охрана и офицер вышли из машины, также вышли офицеры из легковой автомашины.
Нашу машину окружили 4 автоматчика и с винтовкой, а человек 5 немцев вошли внутрь шахты.
Через несколько минут вышли 2 немца, открылась дверь машины, взяли за руку сидевшую возле дверей девушку и силой потащили ее внутрь шахты. Раздался выстрел и палачи вернулись за очередной жертвой.
Вторая девушка упиралась: «Я еще молодая! Я хочу жить! Палачи! За что вы меня? Не расстреливайте!» Раздался выстрел и крики прекратились.
Третья девушка шла молча и только в здании донесся выкрик незаконченной фразы: «Палачи…» и раздался выстрел.
Четвертым на расстрел был взят мальчик «Вася». Его на расстрел за руки вели 2 немца и он не упирался, шел молча.
Хотел последовать и зоотехник, но увидел, что если лягут вдвоем, нас обнаружат, махнул рукой и сел на свое место.
Когда подошла его очередь, я услышал его голос: «Подождите, дайте покурить!»но ему видимо покурить не дали т. к. через несколько минут раздался выстрел, немецкая охрана и шофер сели в машину и мы поехали со двора шахты.
Впечатление от уже прочитанного, захлестнули эмоциями Михаила. Он, как будто сам, проносясь во времени через семь десятков лет, очутился на месте прадеда. Назойливым сверлом засвербил к себе вопрос – а, как бы я поступил на его месте. Пришла в голову мысль – что как то абсолютно бестолково проходит жизнь. Работа, телевизор, друзья и пиво. На майдан и политику было наплевать, пока самого не коснулось. Потянувшись до хруста в костях, он снова продолжил чтение.
Я уже считал себя наполовину спасенным и мысль стала работать – куда меня завезут и будет ли возможность бежать оттуда, но проехали метров 200 и машина остановилась. Рослый немец подошел к заднему сиденью, отвернул спинку, которая оказалась подвижной и обнаружил меня. Направляя дуло автомата и винтовки подскочили и другие немцы. Машина сделала поворот и поехала к шахте остановившись на прежнем месте.
Я сел сначала на брезент, а потом на сиденье, раздел……Дальше неразборчиво………………………………………………………………………………………………………………….и взял кружку которой со всей силы ударил по лицу рослого немца, избивавшего меня в тюрьме.
Спортсменки, кружку и продукты, которые я получил на дому днем раньше, оставил на сидении, когда прятался за сиденье.
Немцы рассвирепели, я видел их злобные лица. На меня посыпались удары кулаков, а затем, когда оттащили с машины начали избивать ногами и прикладами вкатывая в здание шахты.
Возле дверей я попытался приподняться, но удары прикладов в бок свалили меня с ног и я упал лицом вверх. Немцы начали ударами винтовки наносить удары по голове, которую я обхватил руками, чувствуя, что несколько ударов и мне размозжат голову. Я вздрогнул, вытянулся, притворился мертвым. Удары прекратились. Два человека подняли за ноги и поволокли меня к стволу шахты Я очутился в воздухе. Оттуда я летел вниз и инстинктивно схватился рукой за канат, затем охватил ногами и стал соскальзывать вниз.
Канат – трос толщиной 50-60 мм раскачивался со мной как ………Дальше
, когда я очнулся у отверстия в стене уцепился за выступ левой рукой, придерживаясь, затем ухватился правой и влез в отверстие, полагая, что попал в боковой штрек шахты.
……Не
Успокоившись я почувствовал сильную боль в правой руке, была также исцарапана спина, ноги и живот. Правая рука не действовала, опухла, но пальцы действовали. Не знаю, сколько я просидел в таком состоянии, но услышал, что к шахте подъехали автомашины, затем начали раздаваться выстрелы и шум пролетающих мимо трупов расстрелянных.
Всего я насчитал 50 выстрелов, машины удалились и я успокоившись уснул.
Проснулся я ночью, ощупал стену и осторожно начал продвигаться вперед. Ногами я обнаружил яму, отошел на два шага и сел на валяющиеся бревна. Общарив вокруг я обнаружил шапку-ушанку, обперся о стену и уснул вновь.
Меня разбудил доносящийся сверху стук молотка. Что-то забивали. Когда стук прекратился, я подошел к обрыву шахты. Выглянув наверх, я обнаружил, что нахожусь на глубине 50-55 метров. Свет проникал в ствол шахты и штрек. На земле я обнаружил паспорт. Фамилию и фотокарточку рассмотреть не удалось. Прочел только надпись – еврей.
Паспорт спрятал в карман. Полагал вторично использовать если удастся попасть наверх.
Через несколько минут я услышал звуки приближающейся автомашины, начали раздаваться выстрелы и мимо меня с шумом падали трупы. Всего я насчитал 14 человек. Когда они пролетали мимо меня, мне казалось, что все они были раздеты, голы, или в нижнем белье т. к. мимо меня пролетали белые трупы.
Машины удалились и я начал искать возможность выхода из шахты. Канат по которому я спускался был от меня на расстоянии полутора-двух метров. Я взял палку и кусок проволоки.
Из проволоки я сделал крючек, привязал к палке и зацепил за канат.
Встав из-за стола, Михаил, находясь под впечатлением от прочитанного, стал кружить по кухне. Затем плеснул из под крана холодной воды, сделал затяжной глоток и снова взял в руки листочки.
Днем к стволу шахты подошла группа детей и ко мне донесся их разговор: «Смотри, расстрелянные висят!» Видимо они видели и другую одежду висевшую на расстрелянных выше меня. К вечеру я подтянул к себе канат и начал выбираться наверх . С большим трудом я добрался до первого расстрела, отдохнул на висящей шинели, начал подыматься ко второму расстрелу, находящемуся возле стенки. Сбоку проходили 2 трубы на расстоянии 2 метра от стенки. Я как физкультурник решил использовать эти трубы и прием скольжения на стене, ………Не
На предосторожности я пробрался в соседнее помещение, а затем осмотрел через окно местность и вышел во двор.
Через отверстие в заборе выбрался на дорогу и окольным путем, следуя за стадом скота пошел в поселок Калиновка. Домой я пришел когда стемнело. Встретила меня мать
– Ирина Федоровна и сестра Квасова Лидия, которая считала меня уже погибшим т. к. у них в этот день 7 июля 1942 года не приняли передачу.
Дома у нас оказались посторонние лица – две женщины, которых мать пустила переночевать и я забрался на чердак. ПАВЛЮЧЕН достал мне несколько документов из которых я использовал одну биржевую карточку.
На кухню влетела вся взмыленная жена и подняла крик – Ну и чего ты здесь расселся? Ты собираться думаешь, или нет? Оторвавшись от чтения, Михаил таким взглядом посмотрел на супругу, что та сразу осеклась и ретировалась в спальню. Встал. Подошел к окну, и стал задумчиво смотреть на до боли знакомый пейзаж. И в этот момент, он для себя все решил - отвезет жену, а сам вернется. Сел за стол и продолжил:
В августе месяце 1942 года я решил снова пробраться через линию фронта и ушел из дома. Километров 100 провожала меня мать, оставила меня возле села Н. Устиновка Запорожской области. И познакомился с попавшим в окружение младшим командиром Красной Армии «Сашей». С ним я пробрался на Кавказ и вступил в партизанский отряд. Принимал участие в боевых операциях против немецких оккупантов и 26 января 1943 года с этим отрядом влился в ряды действующей Красной Армии. В данное время служу в летной части. Старший стрелок-бомбардир. Лейтенант. Прибыл в г. Сталино по вызову.
Показания записаны правильно, мною прочитаны, в чем я расписываюсь - ПОЛОЖЕНЦЕВ
Начальник управления НКГБ СО
Полковник государственной безопасности – ДЕМИДОВ
Допросил: зам начальника отделения управления, майор
Три года пролетели, как один день. Три года на передовой и в тылу врага, оставили в награду седую прядь на голове. Задумался. А может нет случайности в том, что дед тогда таким чудесным образом выжил? Может высшие силы сохранили его, что бы я теперь встал на защиту родного дома? Как же круто изменили его жизнь эти ветхие листочки, в один миг превратив его, из тупого прожигателя жизни, в мужчину. В настоящего мужчину. Воина, способного постоять за себя, за свою жену и сына, за весь свой народ.
Отложив в сторону записки прадеда, он подошел к мирно спящему сыну. Губы сами потянулись поцеловать безмятежность. Повзрослевшие усы, слегка укололи сына, и на его лице, поселилась яркая улыбка. Стремясь продлить этот миг до бесконечности, Михаил тихонечко прошептал –
Когда ни будь, когда ты вырастешь, я передам тебе эти записи. И ты все поймешь. И тоже станешь настоящим МУЖЧИНОЙ!
А пока, я бережно сохраню это дело. Дело за номером 26/14…
Судьбы…Судьбы…Судьбы..
В рассказе использованы исторические документы, предоставленные Игорем Пруссом.