«...это дурная черта у мужчин - стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается»
И. А. Гончаров "Обломов"
У большинства зрителей засверкали слезы, которые словно звездочки озарили сумрачный зал. Лишь Ледал сидел хмурый и невозмутимый.
"Зачем она меня сюда притащила? — думал он про себя, — что в этом спектакле такого... серьезного?"
В этот момент Сенталя повернула голову. Ее промокшие ресницы слиплись, нос покраснел. Взгляд буравил Ледала, будто спрашивал: "Почему?".
Девушка шумно вздохнула и наклонила голову. Так, она просидела остаток спектакля.
Театр — куполообразное строение из снежных блоков — они покинули молча. Ледал несколько раз порывался спросить девушку, что ее расстроило, но сдерживал себя. Как и слезы во время трагического момента в драме.
Они заняли место в огромной тарелке с выступающими поручнями. Своеобразный общественный транспорт медленно заскользил по снежным холмам. Вверх-вниз, вверх-вниз, среди оранжевых сосновых стволов и еловых ветвей. Ух! А звезды-то шаловливо перемигивались друг с другом, отчего Сенталька должна была звонко восклицать: "Смотри, смотри, какая красотища" или хотя бы улыбаться. Но этого не происходило. Как же, оказывается, плохо без ее смеха.
Наружное донышко тарелки было таким гладким, что катилась она быстро и мягко. По краям внутреннего донышка у полукруглого изгиба располагались пушистые кресла, в центре стояла короткая мачта с фонариком наверху. Свет отражался в уставших глазах пожилого лося, в огромных когтях белой медведицы, на остреньком носике модницы куницы. Оставшиеся пять мест были пусты — большинство жителей здешних селений созерцали первое сновидение, или хотя бы готовились к просмотру.
Тарелка катилась в ту сторону, куда ее толкнули два мощных кабана. А они ориентировались по указателям, коих было множество в транспортном пункте. От силачей требовалась точность. Если транспорт на миллиметр сменит траекторию, неизвестно где окажутся пассажиры. А вдруг они врежутся в дерево? Поэтому работники обладали отточенным даром. Сейчас они ориентировались по фигурной стрелке, где из кристаллических букв составлялось слово: "Сердорозь".
Так, назывался маленький, приграничный городок. В недалекие времена его основали, чтобы охранять страну от врагов, которые нередко совершали нападки. Колдунья Узория (в простонародье ее звали Вьюга) не теряла веру, что ей удастся захватить МорозонИю. Ледал Удалой — помощник командира — несколько раз в год отражал нападения. За выдержку и уравновешенность его прозвали Стальной серд.
Белый медведь и лось хохотали, выпуская клубы пара в ночное небо. Оба собирались покидать транспортный пункт Сердорозя. Вдруг филин, сидящий на столбе, грозно крикнул:
— По местам!
Силачи тут же сообразили, что пора принимать тарелку. Они размотали огромный шарф и натянули его в нужном месте. Транспорт мягко врезался в оранжевое полотно.
— Приветствуйте Сердорозь в здравии и целостности, — отчеканил лось, а медведь снова расхохотался.
Смех заразил его напарника и пассажира тарелки — старого лося. Медведица с куницей не сговариваясь улыбнулись. Даже в глазах Сентальки загорелись веселые огоньки. Но Стальной серд, как всегда, был хмурым. В его взгляде читалось что-то типа: "Вы что головами поударялись?". Хоть на деле он так и не думал.
— Сенталя, я провожу тебя, — сухо промолвил Ледал, когда они отошли от Сердорозьского транспортного пункта.
— Если ты этого искренне хочешь, — тихо ответила девушка. Слова были странными, интонация приправлена щепоткой горечи.
— А ты в этом сомневаешься? — чуть ли не вскрикнул парень.
— Просто... , — Сенталька с трудом подбирала слова, — твоя реакция... она как на войне. Ты постоянно напряженный. Даже не улыбнешься милой шутке. Разве холодности место в мирной жизни?
— Пойми, это мой долг, — спокойно отвечал Стальной серд. — Мы живем на границе, где каждый миг таит опасность. Разве я не прав?
— Прав. Просто мне бы хотелось, чтобы ты почаще улыбался.
Последняя фраза девушки заставила помощника командира крепко призадуматься. Выходит, он нуждается в том, что и Сенталя, только редко себе в этом признается. И вообще, еще шаг по скользкой тропинке, и эта мысль раствориться в морозном воздухе.
Ледал проводил Сентальку до дома и направился к себе.
Проснулся парень от шипения.
— Ну почему мы никак не можем перейти на нормальный способ? — возмутился он себе под нос. Разбудивший звук исходил из печки, потому что кто-то сбросил в дымоход снежок.
— Что, — выскочил отец из своей комнаты, — опять что-то чрезвычайное? Собирайся, Стальной серд.
— Что за дикость оповещать нас таким образом? Даже в Метлорози уже используют звенящие подвески.
— Это потому что они менее ответственные, сынок. Так, что гордись за нас!
У ворот, что крепились к ледяным стенам, собралась добрая четверть города — пограничники. На зов главнокомандующего явилось девять сотен волков, почти столько же медведей, сто пятьдесят с лишним беркутов и полсотни других птиц. Человеческих парней и мужиков здесь было не более двухсот, а количество зверей других видов — и того меньше. Справа от ворот находился постамент, где неподвижно сидел снежный барс, ожидая, когда подтянуться самые медленные. Наконец, безошибочным взглядом он определил, что все на месте и произнес:
— Три часа назад на Метлорозь напали. Врагов в несколько раз больше Метлорозцев. Наша задача — помочь соседям сразить напавших. Делимся на три части. Первая будет готова защищать Сердорозь изнутри, вторая — снаружи, третья отправится со мной на помощь соседям, — командир на миг замолчал и резво вскрикнул — Выпускайте!
Двое мужиков отпустили тетиву. Стрелы просвистели над головами пограничников и врезались в подготовленные мишени. Красные ленточки, привязанные к концам стрел, извивались в воздухе. Затем они плавно упали и поделили толпу на три части.
Ледал оказался в группе