Идиллия продолжалась некоторое, а может и долгое время. Колея вела меня в перед, а может и по кругу. Я жил, а может доживал. В принципе меня это устраивало, так как я просто об этом не думал. В том возрасте мало кто задумывается над такими вещами, ведь доживать кажется еще очень долго.
Однако чем спокойней базис, тем выше надстройка, и как показали башни- близнецы, тем она зыблемее. Поверив в мысль, я стал думать. И мысли вели меня в неопределенность.
Меня перестало устраивать простое спокойствие. Мне опять было необходимо счастье. Да звучит громко, но что мы есть без счастья?
Тут мне вспомнилась одна близкая знакомая. Она никогда не была счастлива, потому что, даже не подозревая об этом, была ярчайшим примером теории возрастающих потребностей. В той или иной мере мы все подвержены данной теории, но она, как эталон возрастания потребностей, получив палец, вгрызалась по локоть. Приглашение в дорогущий ресторан, оборачивалось таким же огромным разочарованием. Самая дорогая еда, самое дорогое вино, и все в количестве приводящем ее с кавалером и милицией позорно к выходу в связи с невозможностью полностью расплатиться.
Так и я день ото дня повышал ставки. Если ехал, то гнал по бордюру, если пил, то до запоя. И я ждал перехода количества в качество.
Я знал себе цену, и по тому редко на моем пути попадался, как мне тогда казалось, хоть сколько равный мне человек. У меня было мало товарищей, и еще меньше друзей, людей в моей жизни случайных.
Тогда мне не нужна была синергия, когда один прутик непременно сломается, а метелкой - мы сила. Когда я за друга (естественно, он за меня) «хоть в огонь». Когда выпив три бутылки водки на двоих, размахивая очередной чаркой, и обливаясь водкой навывают: «Офицеры, офицеры, Ваше сердце…»
Друзья, тогда для меня, случайные единомышленники – люди близкие по духу, люди способные обогатить мое «я». Эти люди продукт штучный. Найти их сложно как трюфели без свиньи.
И я был свиньей. Нюхать и копать надо было в душах, искать возможность извлечения чего-то нового для себя. И я вынюхивал буквально по крупицам, день ото дня, пока эти крупицы не становились горсточками, те не превращались в кучи, а последние не образовывали горы.
Бывало так, что я знал человека годами и он мне не представлялся ничем особо интересным, - так мебель. Пока когда-нибудь, через тысячу дней знакомства и несколько тысяч литров совместно выпитого пива в больших компаниях, он открывался. И оказывалось, что он необычайно талантливый писатель, который правда очень застенчив и никогда никому ничего своего не показывал. Но его приемы, его сравнения, его структура… Впитывать, впитывать, впитывать!
Как результат я был горд собой. Ведь я в принципе знал, что хорош. Что я, кроме того, очень хорош во многом, а просто хорош в очень многом. И я заслужил эту цену. Я честно украл это знание у других людей. Я думал, что могу практически все, может не сегодня, но уж точно в скором будущем. Но вот только так или иначе мне чего-то не хватало…
Чувством собственного достоинства я упивался довольно долго, пока…
Классик бы долго и с упоением рассказывал, какой в тот день был прекрасный летний вечер, как в городском парке в алее стрекотали кузнечики, как кое-где мягко щебетали вечерние птицы, а на скамеечках тихо ворковали влюбленные парочки. Упомянул бы и, что среди этой девственной красоты двигалась серая неприметная тень, то есть я. Но дальше его повествование придется закончить мне, потому что жизнь и классика, не едины, как «судьба и родина». Издеваюсь.
- Че, чувак! Курево тащишь? – окликом останавливает меня маленький одинокий «невлюбленный» силуэт на лавочке.
Оцениваю его размеры, и в принципе спокойно:
- Да, я, вообще-то не…
Удар. Со спины. Падаю. Быстро встаю. Сзади такой же невзрачный силуэт. Еще ничего страшного.
Готовлюсь.
Опять удар со спины. Я снова падаю. Не вижу, а чувствую, как шесть невзрачных ног колотят меня, а шесть невзрачных рук шарят по моим карманам.
При этом одна невзрачная глотка:
- Ах, ты сука, уе…щная! Че нормальных пацанов в западало угостить? Че на нашем районе будешь нам мозги е…ать? Не, ни х…я! Получай, ую…ще!
Избивали так как будто хотели друг другу показать, у кого из них лучше получается. Избивали долго. Сколько не знаю, так как, к счастью, довольно быстро отключился.
Хорошо, что они не зацепили ничего жизненно важного и не разбили ничего не заживаемого. Но месяца в больнице хватило мне, что бы сформулировать свое философское правило, - «правило трех» (у более крепких особей рода человеческого до «пяти»). А понял я то, что каким умным, талантливым, знаменитым, успешным, богатым, могущественным и самодовольным ты бы ни был, в темном безлюдном месте три глупых, бездарных, серых, неудачливых, бедных, закомплексованных ничтожества могут в принципе сделать с тобой все, что им заблагорассудится. И это правило, которое создает крепкие семьи, трудовые коллективы, города, страны и наконец нации. Развитый индивид? В слаборазвитом обществе.
Хотя у этого правила есть и обратная сторона, - побочные выводы. Ведь вокруг каждого президента, олигарха, диктатора есть трое, а вокруг них еще трое и трое, и ведь, не один не даст другому в морду, а значит все несут коллективную ответственность за их поступки. Страх и сила. Трое у Гитлера, трое у Сталина, да полно примеров, но это так, - мысли в слух.
Я возвращался из больницы домой и уже не чувствовал той необычайной легкости бытия. Она ушла. Я прокладывал дорогу сквозь враждебные тройки, четверки, толпы. Дни перестали быть солнечными и безмятежными, ведь оказалось, что мой жизненный путь был не верен. Нет, я и не рассчитывал, что буду полезен другим, то есть буду нести свет и счастье, понимание и помощь. Мне это было безразлично. Но проанализировав, многие события в своей жизни я понял, что к более умному, талантливому, удачливому человеку, относятся с плохо скрываемой завистью. Прописная истина, которая не воспринимается, пока «практика не станет критерием истины». Просто этим подонкам хватило смелости, а точнее не хватило общественных барьеров в виде воспитания, чтобы выразить свою откровенную социальную зависть к наличию денег в моих карманах и моей чистой одежде. В ряд ли они знали о моих мыслях, да этого им и не надо было.
А сколько раз и от очень интеллигентных людей я получал «тумаки» и отказы. Сколько раз мне предпочитали серых бездарностей. На работе в приватной беседе с моим товарищем директор сказал ему про меня, что такие «слишком умные как он (я)» обычно никому особо не нужны. Определение - «слишком умные» - тогда мне польстило, но сейчас оно зазвучало для меня иначе. Да и позвонили мне только раз за тот месяц, начальник, спросить когда я выйду, потому что собралась куча неотложной работы. В общем меня держали-то только потому, что я был хоть молодой, но специалист.
Хандра, депрессия, кровать и пиво литрами. Офицеры? Идиоты? Хрень.
- Володька! Что делаешь! – Колян позвонил мне по телефону, коллега.
- Да, пиво пью, короче ничего.
- Пошли на игру, тут у меня билетик лишний остался, Генка еще не восстановился после предыдущего матча. Точнее его окончания. Будет полный стадион. Пошли?
Я - штучный продукт - на игру? Вместе с целым стадом. Хотя пиво кончилось, а у них наверняка его полно.
- Ладно? Где, во сколько?
- В полседьмого у стадиона. Да. Возьми с собой пива.
... Колизей, Сталинград, стадион «Динамо». Мексиканская волна, крик, свобода... Мысли?
Зад сам поднимается с места и умело ныряет на скамью, губы сами произносят выученную пятнадцать минут назад кричалку. Также как пятьдесят тысяч других задов, и сто тысяч других губ. Ты абсолютно зависим, тобой руководят флюиды грани страха и восторга, излучаемые толпой, излучаемые тобой. Но ты свободен, потому что ты не несешь никакой ответственности. Мысли?
Мыслей нет и ты счастлив.
В середине второго тайма позвонил босс. Требовал чтобы я завтра обязательно задержался и выполнил дополнительную работу за коллегу, которого он вчера уволил. И видит Бог, пятьдесят тысяч глоток послало его – просто моя была ближе всех к трубке.
Наши (вроде бы) проиграли. Горе чистое как счастье. Пиво ведущее к мести.
Я в центре толпы, не спереди не сзади, а просто в толпе. Мои камни летят в витрины, не хуже и не лучше других камней. Я не лучше всех, но я знаю, что мои ноги бегут вперед только в перед, ведь я не вижу ни начала ни конца толпы, а значит я в любом случае бегу в перед.
Напряжение возрастает еще минута и …
Мигалки разрезают толпу, поглощая часть меня. Мне хуже и хуже, я чувствую удушие. Могучая рука выхватывает меня из толпы.
-Вован, в метро! –крикнул Колян.
Как он нашел меня? Хотя наверно он был возле все это время, просто никого конкретного я не замечал.
Заскакиваем в метро. Здесь нас очень много. Милиция показывается на перроне с одной стороны, а спасительная электричка с другой. Мою семью опять разрезают, но мы уезжаем с этой станции. Ее свет пропадает в иллюминаторах электрички.
- Да, Вован, ну ты и дал копоти! – говорит мне Колян в переполненном, закуренном баре. А я только молчу, считаю выпитое пиво и наслаждаюсь собой.
Этой ночью я спал, как младенец и был счастлив. Счастлив потому, что несмотря на то, что я делал самые неправильны в своей жизни вещи, я поступал правильно. Правильно с единственно верной для меня в тот момент точки зрения - толпы. А ведь нет человека более счастливого, чем поступающий правильно. В принципе все живущие на земле поступают в глазах своих правильно, и воры, и убийцы находят себе какие-то оПРАВдания. А те, что не находят пускают себе пулю в лоб, или еще как.
Я снова проснулся другим человеком. Я опять испытал, то о чем не мог и подумать. Это было заложено на уровне генетического кода.
С утра звонил босс, спросил, что вчера случилось. Пауза. Здесь в этой комнате только одна глотка, - моя. Ей и отвечать. Босс стал подсказывать мне, что наверно я вчера не понял, кто звонил. Он не мог заменить меня так быстро, да и может думал, что я молодой, - перебешусь. Я даже думаю, что он сам убедил себя, что я не понял, кто звонил, ведь каждый считает, что его послать уж точно не за что. Да и вообще иногда хорошо включить дурака, а еще лучше действительно поглупеть.
Момент истины. Послать его и тем сам потешить свое «я». Морально возвысить себя над ним. Порвать все эти оковы… Хотя конечно, никакого момента нет. Я просто тешу свое самолюбие, обманывая себя, что у меня есть выбор. Его нет. Мое «я» до него еще не доросло. Ему еще нужно ходить на работу, потому что «что скажут другие», ему еще нужно постоянно покупать какие-то новые очень нужные вещи, ему еще нужны эти цепи.
- А вы вчера звонили?- произношу я единственно возможное для этого «я». - Да, конечно, я сделаю за него эту работу.
Быстро одеваюсь, потому что уже опаздываю...
Матчи были для меня всем, единство в нас. Полная самоотдача. Полная свобода. Полная прокачка мозгов. Полное сжигание времени.
Восторг ожидания, апогей игры, камни, ноги, напряженные нервы, пиво расслабления.