А случилось это... как бы в недалеком прошлом.
Молодожены Бурлаковы были потомственными сотрудниками Ленинградского Оптико-Механического Объединения или ЛОМО. Она в девичестве носила фамилию Кугель. Её родители – тихие, по-ленинградски интеллигентные евреи – Ева Янкелевна с Иосифом Наумовичем смолоду трудились в бухгалтерии ЛОМО. Дочь они поименовали Ларисой, а между собой звали Лорой, ласкательно Лорочкой.
При её рождении получили Кугели от родного предприятия королевский подарок – восьмиметровую комнатку в неопрятной и мрачной коммуналке на 12 семей, зато рядом с Таврическим садом, на тенистых аллеях которого Лорочка и взросла.
Соседи Кугелей по коммуналке, тоже все с ЛОМО, подобрались мирные, а вот «квартирная староста» – Ксения Ивановна Бурлакова отличалась суровой «революционной принципиальностью» (во всяком случае, именно так сама себя характеризовала), и соответствующим скандальным характером. Поэтому все жильцы её побаивались. Работала Ксюха, как и Кугели, на ЛОМО, но в цехе сборки фотоаппаратов. Вкалывала уборщицей.
Лора росла слабенькой, болезненной, и мама-Ева иногда покупала в продмаге «Литейный» курочку на бульончик для доченьки. Тощую мороженую тушку приносила домой в авоське, и это сильно гневило «квартирную старосту». Однажды Ксения так выразила Кугельше громкую претензию:
; Ты, Янкелевна, в блокаде не жила, всю войну в Самарканде курагу с черносливом лопала, и не можешь знать, как тяжко-муторно соседям глядеть через дырки твоей авоськи на купленных курей! Ведь побьют тебя, да я первая и побью!
С тех пор мадам Кугель, купив куру, еще в продмаге заворачивала её в целях маскировки в газету «Ленинградская правда», а уж потом укладывала в авоську, чтоб Бурлакову не злить.
А та вовсе не «курей», та водку любила. Вечерами пила без закуски, и сына своего Женьку пристрастила. От кого тот родился, Ксения и не помнила, хотя парень сильно смахивал на слесаря Серёгу с Ижорского завода, где в блокаду Ксюха была подсобницей. Такой же мордастый, курносый, мускулистый, короче, красавчик!
Женя Бурлаков и Лора Кугель росли бок о бок, и еврейская девушка-комсомолка жарко влюбилась в славянского комсомольца-алкоголика. После школы оба, конечно, пошли работать на ЛОМО. Она – в ОТК (отдел технического контроля), он – в цех сборки оборонной продукции.
Однажды после обеденного перерыва они уединились в «красном уголке», где Лора страстно отдалась Бурлакову прямо под портретом Ленина. Женя взял девушку не раздумывая, ибо привык легко и бездумно брать всё, что «плохо лежит». Так приучила мать.
Опыт понравился, и они стали повторять эту «физкультуру» при любом удобном случае. Разумеется, вскоре проявились и результаты, обнаружив которые, Ева решила поговорить со «старостой». Преодолев природную робость, она постучалась в дверь её комнаты и замерла в тревожном ожидании. Тут-то в сосиску хмельная Ксения и втащила Кугельшу к себе с криком:
; Чё приперлась-то, Янкелевна?! Мешаешь мне! Отдыхаю я!
; Извините, соседушка, я только на пару слов: надеюсь, вы заметили, что делается с животиком моей Лорочки из-за вашего Женечки, – пролепетала Ева, дрожа всем телом.
; Как же не заметить?! Лариска-то постоянно дает ему везде и всюду, а он чего – дурак не брать, что ли? Короче, надо быстро играть комсомольско-профсоюзную свадьбу, вот и весь сказ!
У Евы отлегло от сердца, но тут же засосало под ложечкой, ибо Кугели мечтали не о таком зяте. Однако сила обстоятельств заставила отбросить все сомнения и предрассудки.
Свадьбу сыграли в канун очередного Первомая в Клубе Ломо. К этому времени живот кучеряво-рыженькой Лоры стал огромным. Несмотря на это, бракосочеталась она в белоснежной фате – символе девичьей невинности. Гостей набежало видимо невидимо: счетоводы из Кугелевской бухгалтерии смешались с работягами из цехов, где трудились Ксения с сыном, и свадьба получилась на славу: перепились и передрались все, даже парторг с профоргом!
Назавтра – во время первомайского шествия по Дворцовой площади пьянка продолжилась с новой силой, ибо следом за колонной ЛОМО дирекция запустила серый фургончик, известный в народе под названием «буханка». Он был под завязку нашпигован бутылками водки, и ломовцы время от времени подходили к «веселому» автомобилю для «подзарядки».
Второго мая тоже был выходной, и Женя после глобальной пьянки дрых «без задних ног». Однако Ксения Ивановна продолжила «потреблять» до полного изнеможения. Лоре пришлось даже вызвать к свекрови «неотложку». Но Ксения впала в алкогольную кому, после чего «откинула копыта» ; типа «склеила ласты», несмотря на героические усилия приехавшего врача.
Само собой, за этим последовали похороны с поминками, на которых, как под копирку, повторилась пьяная гульба, царившая и на свадьбе, и во время первомайского шествия.
После «сороковин» Евгений никак не мог притормозить, продолжая отчаянно «потреблять». И Лорочка призадумалась: как же ей бороться с «зеленым змием», оседлавшим мужа? Она напряженно думала об этом еще два месяца, а потом взяла да родила пару девчонок, что отодвинуло проблему Жениного пьянства на задний план.
Когда двойняшкам исполнился годик, их отец на радостях назюзюкался крепче обычного, и Лора решила поговорить с ним категорично. Дождавшись момента полного преодоления Бурлаковым похмелья, она уложила дочек спать и сказала супругу:
; Жень, давай-ка вместе объявим войну пьянке. Вспомни, как померла твоя мама, подумай о будущем дочерей. Я готова бороться вместе с тобой.
Уставившись в пол, Евгений тупо молчал, но вдруг оживился и радостно воскликнул:
; Требуй у своих родителей денег на машину, ну, хоть на «Москвичок». Чтоб дешевле обошлось, можно взять со вторых рук. Приведу в порядок и стану ездить, тебя с девчонками катать.
Лора возликовала и с утра направилась к отцу с матерью. Поведала Кугелям о сути бурлаковского «проекта», и те сильно приуныли. Ева Янкелевна горько расплакалась, а Иосиф Наумович отправился-таки в Сберкассу и снял с книжки всё, что на ней накопилось за годы лишений. Сумма оказалась небольшой, но вполне достаточной для покупки старенького «Москвича».
И вот уже слегка помятое, кое-где подгнившее от коррозии зеленое чудо советского «автопрома» появилось во дворе у Бурлаковых. Евгений ликовал, радовалась и Лора. Ведь муж, казалось бы, начисто выбросил из головы мысли об алкоголе, место которого заняли теперь заботы о реставрации «Москвича» ради доведения до рабочего состояния. С этой целью Женя даже взял дополнительный отпуск.
Святая наивность Лоры оказалась роковой. Пока она, отведя дочек в детский садик, трудилась на ЛОМО, вокруг Евгения во дворе стали собираться мужики, и кто пустой болтовней, а кто и реально начали подсоблять автолюбителю. Разумеется, такие «консилиумы» без выпивки не обходились, и до возвращения Лоры муж всё же успевал кое-что "принять на грудь". Закусывал при этом исключительно чесноком, заглушавшим вонь от перегара. Поэтому-то жена до поры до времени ничего и не замечала.
Тем не менее, нет такой тайны, которая бы не стала явной. Через месяц «Москвич» сиял, как новенький, и Евгений в ближайшее воскресенье торжественно уселся за руль, нажал на газ и… мигом врезался в березу, с незапамятных времен росшую во дворе. Произошло это на глазах у Лоры, и она поняла, что Бурлаков лишь симулировал борьбу с водкой.
Потом, уже дома жена сказала бедовому супругу:
; Обещал же не пить, если будет автомобиль.
; А ты меня не пили! Честное комсомольское, «Москвичок» поправлю и с водкой завяжу!
Теперь Евгений взялся за восстановление «Москвича» снова, но возиться с ним стал только поздними вечерами, когда во дворе никого не было.
И вот наступило очередное лето. Наконец-то, автомобиль был отреставрирован «на все сто». Именно так Бурлаков с пафосом сказал жене и добавил:
; В ближайший выходной, Лариска, с утра двинем своим ходом за город по ягоды!
С ярко-синего неба светило по-июльски жаркое солнце, в лучах которого «Москвич» сверкал свежей краской. Детей Лора оставила на попечение матери, а сама в легком цветастом платьице выкатилась во двор с корзинкой бутербродов и литровой бутылью морса. Уложив провизию на заднее сидение, она уселась рядом с водителем.
Евгений торжественно заорал: ; Рванули, блин!
И зеленая машинка резво покатилась по сонным еще ленинградским улицам, потом вырвалась на Северное шоссе, и Бурлаков, не отрываясь от руля, открыл окошко с Лориной стороны. Тёплый ветерок проник в тесный салон.
На радостях Евгений болтал без умолку:
; Слыхала, Лорка? Ребята с нашего цеха сочинили стих: «Чем работать на ЛОМО, лучше век таскать дерьмо»…
Лора молчала, и лихой водитель прибавил ходу. Вскоре он почувствовал справа резкое усиление воздушного потока. Глянув в ту сторону, Женя обомлел: жены не было, а вместо двери зияла пустота!
Бурлаков резко затормозил, вышел из машины. Лору он нашел неподвижно лежащей на горячем асфальте, изо рта вытекала струйка крови…
Потом Евгений вспомнил, что накануне, по пьяному легкомыслию, не обратил внимания на почти сгнившие петли правой передней двери «Моквича». Он лишь замазал ржавчину краской, подумав: «И так сойдет»…
Так что, господа хорошие: борьба с алкоголизмом в наших краях, увы, тщетна!